Ликорисы

Сначала Джин его даже не заметил. Еще бы: на фоне такой сильной, смелой, волевой, но от этого не менее прекрасной девушки, как Микаса, худенький, щупленький блондинчик вообще не выделялся, да и друзья-защитники неосознанно способствовали этому, всячески его опекая. А сейчас Кирштейн удивлялся, как это голубоглазое чудо могло проскользнуть мимо его поля зрения. Хрупкий, светлый, как лучик солнца, добрый и отзывчивый – он был единственным нежным существом в отряде, только его хотелось и приходилось защищать. Обладающий острым умом Армин был очень слаб физически, и, наверное, именно поэтому брюнету хотелось быть рядом с ним чаще – чтобы никому не позволить навредить ему, чтобы оберегать. А потом жизнь повернулась к Джину тем местом, которое людям обычно не показывают. Он понял, что влюбился. Влюбился в слабого, требующего защиты Армина Арлерта, втрескался по уши в юного гения стратегии, такого умного, хитрого на поле боя и такого… Простого, наивного, легковерного в жизни. Сегодня был его день рождения, и Джин уже сотню раз успел проклясть тот день, когда в его голову пришла такая идея. Это было слишком… Неуважительно, наверное - дарить парню цветы, но с уже купленными ликорисами брюнет поделать ничего не мог, разве что выкинуть их… Или подарить девчонке. Но, увы, это было бы воспринято как намек, а для урны эти нежные, необыкновенно красивые цветы были слишком… Роскошными. Но скаут, которого парень так долго караулил около казармы, наконец-то появился из-за угла и, слава богу, без своих друзей. Сейчас или никогда. - Ар… Мин… - чуть запнувшись, поприветствовал товарища по оружию Кирштейн, выходя из тени, с удивлением замечая, что тот шарахнулся от него – испугался, наверное. – Армин, привет, - немного дрожащим голосом вновь поздоровался он, неловко пытаясь спрятать букет белоснежных ликорисов за спиной, и, наткнувшись на удивленный взгляд блондина, глуповато улыбнулся, правда, замечая, что уголки губ Арлерта тоже смущенно приподнялись. - Привет, - улыбается в ответ скаут, любопытно заглядывая за плечо друга, но, заметив, что тот пытается что-то сказать, застывает, почесывая тонким пальчиком переносицу. - Армин, у тебя сегодня день рождения… - вздрогнув, решает продолжить Кирштейн и, видя заинтересованный взгляд товарища, улыбается еще шире. – Я знаю, что это немного неправильно, но… Вот. С днем рождения, - парень делает шаг вперед, резко выбрасывая руки из-за спины, и испуганно вжимает голову в плечи, словно пытаясь стать меньше, и, зажмурившись, поясняет, совсем не замечая, как Армин, буквально засветившись от радости, протягивает тонкую руку вперед, а потом ласково касается бледных, хрупких цветов: – Я просто... Подумал, вдруг ты любишь цветы, а они были такими красивыми, что я сразу подумал о тебе, и… Боже, что за чушь я несу, - осекается шатен, с опаской приоткрывая один глаз, и, увидев широкую улыбку друга, который заворожено смотрит на ликорисы, удивленно хмыкает. – Эм… Армин? Арлерт вздрагивает, словно возвращаясь из иного мира, и благодарно кивает, тихо, бархатно смеясь. - Спасибо, я люблю цветы, - и осторожно берет букет из рук Джина, у которого от прикосновения этого ангела по телу пробегает приятная дрожь – жаль, что контакт длится недолго, лишь пока блондин забирает цветы. - Ну… - вновь запинается шатен и, глупо ухмыльнувшись, чешет затылок, отчаянно пытаясь не сморозить что-нибудь глупое. – Я рад, что тебе нравится. - Я тоже рад, - тихо отвечает Армин, продолжая прижимать к себе ликорисы, и, вздрогнув, поправляется. – То есть, я хотел… - Я понял, не утруждайся, - кивает Кирштейн, почему-то чувствуя себя невероятно глупо. – Просто хотел сделать тебе приятно, вот и… Голубые глаза встречаются с серыми, и Джин смущенно отводит взгляд, с ужасом чувствуя, что, похоже, краснеет – хорошо, что освещение в подворотнях не очень хорошее. Правда, из-за этого же недостатка света, а может, и по собственной невнимательности, он упускает тот момент, когда блондин делает шаг к нему, почти прижимаясь вплотную, и приподнимается на цыпочки – слишком маленький, низкий, чтобы просто достать. Тянется к другу, но, стоит тому, вздрогнув, заметить это, осекается, чуть ли не отскакивая от брюнета, и дрожащими руками закрывает лицо связочкой цветов, даже не замечая, как удивлен парень, и, все так же скрывая на самом деле отчаянно заливающееся краской лицо, еще раз тихо говорит «Спасибо» и убегает в сторону казармы, похоже, натыкаясь на кого-то у входа. Джин испуган. Джин удивлен. Джин разочарован. Черт, еще ни разу в жизни не было так обидно – пусть и невинный, еле заметный поцелуй в щеку, ему бы хватило. Но, похоже, судьба явно страдает эксгибиционистскими наклонностями, раз за разом показывая бедному влюбленному парню зад…