Артефакт

— Я археолог, мой лорд, а не врач, — несмело сказал Талос Дреллик, вертя в руках тюбик с кольто. Госпожа Каллиг швырнула в его сторону плащ с заскорузлыми пятнами крови. Красного на красном почти не было видно. — Кого мне еще... — просить, будто бы хотела сказать она, но вовремя прикусила язык, — кому еще приказать, Кхем Валю, что ли? Он сегодня и без того обожрался. Обойдется без сладкого. — Андроникус будет счастлив помочь. Или Ашара… — Ашара с трудом отличает ситский код от джедайского, а острый конец ножа — от тупого, — фыркнула госпожа Каллиг. — Андроникус был бы счастлив, если бы я стянула с него штаны и попрыгала на его члене. Еще не хватало стоять и слушать, как он сопит у меня за спиной. Отвернувшись от Талоса, госпожа Каллиг одним ловким и плавным движением, каким снимала головы с плеч, стянула с себя тунику. Одежда зацепилась за гребень на ее затылке. Волосы хлынули на лопатки, скрывая от глаз застарелые шрамы — и свежую, кровоточащую рану. — Как считаете нужным, мой лорд. Но учтите, что мои познания в медицине ограничиваются базовой подготовкой. — Если тебе так проще, думай, что я артефакт. Но его госпожа совсем не была похожа на артефакт. Поле боя — это ближе к правде. Вдоль хребта протянулись траншеи шрамов — кажется, от хлыста. Под левой лопаткой темнело пятнышко татуировки — клеймо, думал Талос, но поручиться не мог: пятнышко было маленьким и расплывчатым, а прищуриться, чтобы рассмотреть его получше, он стеснялся. (Записаться бы к окулисту — от возни с артефактами в полутемных могилах Талос к своим сорока был уже подслеповат.) Ниже, на пояснице, виднелись царапины в корочках коросты, будто от чьих-то ногтей: следы не то ярости, не то страсти. На правом плече — ожог от бластерного огня. Ну и, конечно, рана — страшная, как воронка от взрыва. Еще сантиметр вправо — был бы задет позвонок. Вздохнув, Талос примерился и мазнул холодным кольто-гелем по воспаленной коже. Не надо ли рану промыть сперва, запоздало подумал он. — В чем дело? — Спросила госпожа Каллиг, убирая волосы на грудь. — Руки бы сполоснуть, мой лорд, грязные же. И протереть еще... — Три как есть, не умру. Талос тихонько вздохнул еще раз и принялся за дело. Вскоре он обнаружил, что в словах госпожи была доля правды. Взяв в руки проспиртованный бинт, он стирал засохшую кровь с ее кожи словно со щербатого древка, найденного в толще татуинских песков. Обрабатывал края раны так нежно, будто это была не воспаленная плоть, а ветхий от прикосновений и времени том на древнеситском языке. Мясо блестело ярко и влажно, как грани датакрона, если смахнуть с них прах мумий и пыль древних гробниц. В конце концов Талос принялся насвистывать себе под нос, что с ним нередко случалось во время работы с особенно удачной находкой. — Это имперский марш? — Поинтересовалась Каллиг, не повернув головы. — О, нет! — воскликнул Талос и смущенно пояснил: — Я патриот, конечно… Но это из одного мюзикла про джедайку и ее брата-ситха. — Ты любишь мюзиклы? — Только смешные, мой лорд. — А этот, про джедайку — смешной? — Еще как, мой лорд, — сказал Талос, размазывая кольто по ее искалеченной спине. — Обхохочешься! — Расскажи. Посмеюсь. Талос пустился в путаные объяснения о том, как из-за джедайских козней главные герои были разлучены в глубоком детстве, а встретились десятки лет спустя, но узнали друг друга по родинкам и прекратили битву. Джедайка, само собой, тут же дала обет «вернуть» своего близнеца на светлую сторону Силы — а он сыграл роль послушного и глупенького падавана, хотя на деле вопросами лишь разжигал сомнение в сердце своей сестрицы. В пересказе Талоса это звучало нескладно и пресно, к тому же, он заблудился в хитросплетениях сюжета и не смог выйти к финалу, в котором джедайка казнит своего учителя и следом за братом уходит на темную сторону Силы. Лучше бы Талос про голокроны рассказывал. Или про древних лордов. Или про ситские глифы. Да, лучше бы про это. Тем более что госпожа Каллиг — да будет прощена Талосу эта дерзость, — происхождения-то была знатного, а воспитания — рабского, и в артефактах она разбиралась с пятого на десятое, что при ее новой должности было, увы, непростительно… В юности (ох, давно это было!) Талос решил отметить сдачу экзамена, и вышло так лихо, что он отстал от приятелей и заблудился в джунглях — ночью, отметим, в грозу! — и, мокрый до нитки и пьяный, ввалился в пещеру, чтобы немного обсохнуть. На стенах там были надписи, пиктограммы и глифы, поросшие редким мхом, и Талос, не видя ни зги, ощупывал их, нюхал и даже лизал, пытаясь сообразить сквозь пелену алкоголя, какой это век — и что за лорд похоронен в этой гробнице. Увлекшись, он опускался все глубже и глубже под землю, пока его не пробрал чей-то утробный рык. Глаза дашейда, стоявшего на страже могилы, горели во тьме как лампы. — Ох, как я бежал, мой лорд! — улыбнулся Талос, завинчивая тюбик с кольто. — Пятки так и сверкали. Странно, что шею себе не сломал. Пьяным везет, вот уж правда! Чудом добравшись до стоянки такси, Талос вернулся в казармы и, прежде чем отрубиться, отправил отчет профессору, все выложил, как на духу: мол, так и так, обнаружил гробницу, неизвестную ранее, прошу грант на изучение. Засыпая, он видел, как получает премию за открытие в археологии. — Профессор был просто в бешенстве! Это ж гробница Дарт Андру, туда первокурсников водят, чтобы глифы учили. И дашейдов там нет — дикие гундарки только. Он был настолько зол, что лично попросил ректора сменить мне оценку на «неуд». И вот почему, мой лорд, мой рейтинг в списке выпускников всегда оставлял желать лучшего. С тех пор я все глифы наизусть помню, и вы, мой лорд, тоже должны… Сперва Талос болтал, потому что хотел развлечь госпожу, потом — чтобы скрыть неловкость и заполнить тишину, звеневшую от едва слышного напряжения двигателей, а затем он сел на любимого конька, и его было уже не заткнуть. Он знал за собой эту слабость и обыкновенно старался держать ее в узде — или, как говорили на Коррибане, в цепях, — и все равно то и дело срывался, благо госпожа Каллиг была благодарной студенткой и поощряла его рассказы. Сегодня, однако, она молчала, и что-то напряжённое было в ее плечах, застывших под неумелыми попытками размять ей мышцы. Увы, Талос так заболтался, что заметил неладное, лишь когда госпожа Каллиг повернулась к нему лицом. Талос был низкорослым, а госпожа Каллиг — очень высокой и статной, поэтому ее груди колыхались прямо перед его глазами. — …на вашей новой должности неправильно держать голокроны просто непозволительно, — неловко докончил Талос, сообразив наконец, что пора бы заткнуться. Госпожа Каллиг пожевала губу. Губа у нее была полная, с еле заметной язвочкой в правом уголке. — Вот оно что. А как правильно? — Как драгоценность, на раскрытой ладони, и чтобы эмиттер был сверху, — с готовностью ответил Талос. — А как делаю я? — А вы держите как бутылку. Или стаканчик с костями. — И Талос показал. Госпожа Каллиг задумчиво посмотрела на Талоса с высоты своего роста. Вернее, как — посмотрела: глаз-то у нее не было, только провалы под густыми окружьями бровей. — Ммм. Как интересно. Что я еще делаю не так? — Эээ… — До этого Талос ни разу в жизни не видел миралуку без темных очков или традиционной повязки, закрывающей половину лица, и, видимо, оттого растерялся. — Пожалуйста, больше не нужно читать жизнеописание владыки Наги Садоу за ужином. — Это еще почему? — Там переплет из твилекской кожи, мой лорд. Он не переживет чистку средством от жирных пятен. — Что, и в постели нельзя читать? — удивилась госпожа Каллиг. Талос подумал о креме для рук и темных следах от пальцев; о заломах на страницах, сделанных спросонья; о том, как летопись падает ночью с кровати, если ее ненароком, увидев кошмар во сне, сбросили прямо на пол, — и ужаснулся до глубины души. — Да, мой лорд, лучше не надо, — горячо подтвердил он. — И что мне тогда делать в постели? А? — Попробуйте считать бант, — честно ответил Талос. — Когда не спится, мне иногда помога… Он не закончил: госпожа Каллиг вдруг наклонилась, и, обхватив его лицо, притянула к себе для крепкого поцелуя. Талос так удивился, что перестал дышать. Он никогда не думал о госпоже Каллиг в романтическом ключе, а если быть честными — то вообще ни о ком. В старших классах, когда гормоны бурлили в крови, а одноклассники разбивались на парочки и миловались по углам, Талос тоже поддался безумию, охватившему колледж, и переспал с одной девушкой из группы с углубленным изучением математики. Ему, увы, не понравилось. Тогда он из любопытства переспал молодым человеком, и — вот досада — ему не понравилось тоже. Так Талос отверг гипотезу о своей гомосексуальности и решил, что дальнейшие изыскания на сексуальном поприще он проводить не будет. В мире, в конце концов, были вещи поинтереснее. Глифы вот, например. Отвергать людей (и представителей других рас), испытывавших к Талосу какой-то малопонятный эротический интерес, было довольно неловко, но, к счастью, с годами морщин на лице Талоса становилось все больше, а недоразумений — все меньше. И вот на тебе. Вот, пожалуйста. Доболтался, подумал Талос, переводя дыхание, когда госпожа Каллиг сжалилась и отпустила его. Хорошо подвешенный язык тут пришелся бы кстати: не так-то просто отказать лорду ситхов, да еще и в таком щепетильном вопросе! Но, как назло, Талос не знал, что сказать. Идей не было ни одной. Госпожа Каллиг молчала. Талос чувствовал себя так, будто стоял под дулом республиканского бластера. — Эээ, нет, — только и смог выдавить он из себя. — Нет? — вежливо уточнила госпожа Каллиг, приподняв брови над провалами глазниц. — Не надо… считать бант, — поправился Талос. — Лучше учебник истории почитайте, тот, который от Марко Синеклы. «От заселения Коррибана до войны Лудо Кресша». Очень рекомендую! Он в электронном виде есть, могу вам на датапад скинуть. Госпожа Каллиг покачалась на носках. Ее груди, все еще мельтешившие где-то перед лицом Талоса, покачались тоже. — Ммм. Да, сделай это, будь добр. И если ты знаешь какую-нибудь интересную книжку про нашего дражайшего императора, пришли мне ее тоже. Талос хотел было сказать, что да, знает, конечно, читал, и буквально вчера написал ее автору, чтобы выразить свое почтение, а также отметить пару найденных ошибок, к счастью, не таких уж и серьезных, — но вовремя прикусил язык. — Так точно, мой лорд. — Отлично. — Госпожа Каллиг пожала плечами. — Ты можешь идти. Все еще чувствуя на себе ее не-взгляд, щекотавший его между лопаток, Талос закинул тюбики с кольто в аптечку, защелкнул замок и поспешил вон. У двери он споткнулся о плащ, брошенный госпожой на пол (ох, чуть не расшиб себе лоб!), и кинулся поднимать. — Брось, — с досадой велела госпожа Каллиг. — И Андроникуса позови. Остаток дня Талос провел в прекраснейшем настроении. Прикрыв дверь своей каюты, он сел и одним махом дописал рецензию на ужасно скучную статью своего давнего приятеля, профессора зоопалеонтологии; потом перебрал коллекцию карт; затем открыл черновик своей будущей книги про историю ситских пещер, вымарал половину главы и переписал все начисто, сделав в три раза лучше, чем было. Подал заявку на несколько книг из библиотеки Новой Адасты, заполнив для этого дюжину бюрократических формуляров, которые ненавидел всей душой, и изучил обновленный устав Академии Археологов, в которой он состоял уже добрый десяток лет. Выйдя на кампус за травяным чаем, поймал взгляд своего двойника в зеркальце над рукомойником и улыбнулся ему. — Что это вы с Андроникусом оба радостные такие? — с подозрением спросила Ашара. Талос не ответил, но улыбнулся и ей. FIN ? — август 2019