touching the sky with your hands

      Мне казалось, что прошла целая вечность, пока я наконец открыла глаза. Но стоило мне только взглянуть на картину, которая предстала передо мной, как тот страх, что я испытывала ранее, показался мне просто детским лепетом по сравнению с этими чувствами.       Освещенный ярким светом силуэт позади обезумевшего парня усмехнулся, проворачивая в его животе длинный клинок.       — Ха-ха! — смех, сейчас отдаленно для меня звучавший, почему-то показался слишком сладким и приятным, не взирая на весь ужас, испытываемый каждой клеточкой тела. Мне вдруг захотелось слушать его вечность, забыться в нем и, наконец, полностью раствориться в сладостном для ушей звучании. — Ну что, насмотрелась мультиков? — он обратился ко мне с едва ли показавшейся мне безумной улыбкой во всем творящемся вокруг хаосе.       Медленным движением с противным хлюпающим звуком разрывающейся плоти он вынул клинок, толкнул мертвое тело в бок, и оно упало в метре от моих ног. Подняв небольшое облако пыли, еще буквально секунду назад живой, парень распластался по полу, образовав под собой мерцающую в тусклом свете шипящего проектора красную лужицу. Вынув из кармана нечто среднее между белым платком и салфеткой, убийца аккуратным движением протер клинок, сунув себе его куда-то за пояс.       В горячем воздухе запах плоти разнесся очень быстро. Дурманя уже и без того помутневший рассудок, он впитывался в одежду и залезал под кожу — от него нельзя было спрятаться нигде.       Я, сдавленно хрипя, с каждым вдохом старалась вобрать в себя все больше воздуха, чувствуя запах свежего мяса с его частицами в нем.       Мне было ужасно плохо. Мысленно уже раз десять попрощалась с жизнью.       Я не могла сконцентрироваться ни на шуме гудящего телевизора, в котором несколько минут назад два мальчика жестоко дрались на смерть; ни на новом знакомстве с парнем, который подумал, что я — Мидория, какая-то его знакомая; ни на том, что позже этот парень, стоило мне предположить, что он слеп, попытался убить меня; ни на том, что газ, поваливший в комнату, сдавливал легкие пленкой, путал мысли, обездвиживал, действуя как наркотик; ни на густом шлейфе запаха мертвятины, лежащей у моих ног; ни на том даже, что тот, кто убил этого парня, стоял сейчас передо мной и жутко смеялся, и мне отчего-то жутко это нравилось.       Я хотела молить о смерти, чтобы больше не мучаться в балансе между потерей сознания от страха или действия газа, но не могла даже сконцентрировать мольбу у себя в мыслях. Я словно опустела и только и могла, что бесконечно мучаться в агонии, не имея представления о том, сколько еще она будет продолжаться.       — Надеюсь, ты правда насладилась представлением, потому что вроде бы таких сеансов дальше не предоставлено в твоей программе, — его голос, как лимонные чернила на рисовой бумаге, появлялся в моей голове и, не отпечатавшись, мгновенно исчезал, не отставляя после себя ничего. — Видела бы ты сейчас себя со стороны: крутишься, как уж. Думаешь, это тебе поможет? — его смех эхом звучал в моей голове. Склонясь надо мной, он взглянул в помутневшие глазницы и, отметив в них для себя что-то, принялся расстегивать цепи, стягивающие посиневшие конечности. Отекшие руки не сразу заныли жгучей, но чертовски приятной болью — ровно как и голени, они еще долгое время пульсировали.       Я даже не пыталась сдвинуться даже после того, как более-менее начала ощущать кончиками пальцев пробирающий внутренний холод.       Освободив меня, силуэт пару раз оглянулся на развалившегося на полу парня, цыкнул, пробурчав себе что-то под нос, а затем двинулся в сторону пылающего белым светом телевизора.       Я наблюдала за его движениями, стараясь даже не пробовать представлять себе, кем он мог быть: мой ли он герой или злодей, сейчас этот человек был моей единственной надеждой спастись, и я всей душой благодарна ему хотя бы за то, что он все еще здесь. Казалось, что если я останусь одна, то моментально, за секунду, сойду с ума.       — Эй, ты собираешься вставать? — он бодро оглянулся на меня через плечо, но, видимо, осознав мою беспомощность, тяжело вздохнул и вернулся назад. Неожиданно нежное прикосновение холодных рук дернуло меня вверх, подняв к нему на руки. — Черт возьми, я тебе не такси. Запомни на будущее: второй раз такое не прокатит. Еще должна будешь за это.       Я обмякла в его руках, в какой-то момент уткнувшись носом в отдающую хладом кожу его груди. Мы вышли из мрачной комнаты, находящейся в самом деле в большом подвале, где свет был лишь слегка светлее.       Лишь спустя несколько минут я почувствовала невыносимый жар, осознав, что холод, который прежде слышался мне, был им и вызван.       «Сильное пламя, пробирающее до дрожи — как же это чертовски манит» — последнее, о чем я подумала, прежде чем отключиться.