Я заберу тебя в Майами

[Критическое повреждение: конечность, правая рука; статус — восстановлено] [Критическое повреждение: оптический блок; статус — восстановлено] [Критическое повреждение: блок памяти; статус — полное восстановление невозможно] [Восстановить систему с последней контрольной точки?] [Да] [Последняя контрольная точка восстановления: 9 ноября 2038 года, 21:56] ... [Система восстановлена успешно] Закончив диагностику, Коннор пошевелил пальцами правой руки. Открыл глаза и поморгал, фокусируя оптику. По всему выходило, что его не перезаписали в другой носитель, а восстановили повреждённый, заменив вышедшие из строя биокомпоненты. Часть воспоминаний была безвозвратно утеряна. Последнее, что помнил Коннор — это как направил пистолет на Маркуса, обнаружив его на базе Иерихона. [Список текущих задач] [Программный сбой] Список оказался пуст, но шокировало Коннора другое: сетка пространственных координат внутреннего интерфейса оказалась в полном хаосе, будто кто-то разбил чётко выверенную стройную систему на беспорядочные куски кода. Если задачи остановить Маркуса больше не было, значит, Коннор выполнил её. Или провалил. Вероятно, и повреждения эти он получил во время борьбы с Маркусом. Что ж, это выглядело вполне логично. Коннор вздохнул, вентилируя биокомпоненты, и сел. Огляделся — помещение, в котором он находился, не было похоже на ремонтный отсек Киберлайф. Да и техник вряд ли стал бы спать в неудобной позе в кресле рядом с андроидом. Моргнув, Коннор просканировал спящего человека — и вопросов появилось ещё больше. — Детектив Рид? — проскрежетал Коннор. Тот дёрнулся и, потерев ладонями заспанное лицо, уставился на Коннора со странной улыбкой. Откалибровав голосовой модуль, Коннор повторил: — Детектив Рид, что вы здесь делаете? И где мы? — Господи, Коннор, я уж думал, ты сдох совсем, — голос человека странно дрожал, наверняка со сна. — И чё, нахуй, за "детектив"? [Неверный голосовой пароль, повторите попытку] Коннор в недоумении уставился на всплывшее окно. Какой такой пароль? Зачем-то встряхнув головой, Коннор сбросил окно и наконец настроился на спутник, поправляя текущие дату и время. 23 мая 2039 года, 11:03. [Программный сбой] Он... Потерял так много времени? Почему контрольная точка восстановления оказалась так далеко? Чем закончилась операция по уничтожению девиантов? Что вообще произошло за все эти месяцы? Что это за странные программные сбои, от которых перегружался тириумный насос? И почему детектив Рид вдруг сел на край койки, взял за руку и так обеспокоенно заглядывал в лицо? — Эй, Коннор, ты в порядке? Я Люси позову, не отключайся! Детектив Рид быстрым шагом вышел из комнаты, а Коннор схватился за голову — казалось, от обилия ошибок и сбоев система вот-вот крашнется снова. Он глубоко и часто дышал, пытаясь охладить биокомпоненты, но взбесившийся насос продолжал гнать тириум по телу с огромной скоростью, и Коннор ничего не мог с этим поделать. Он паниковал. [Программный сбой] — Коннор. Коннор, успокойся. Ты в безопасности, всё хорошо, — донёсся до слуха приятный женский голос. КЛ900, Люси, работник социальной помощи, на автомате отсканировал Коннор. Зачем ему помощь психолога? Он — машина, ему не... Из-за спины Люси вышел ещё один андроид. Ошибки нахлынули с новой силой, изображение зарябило перед глазами. Ты один из нас... Слушай своё сердце... Время решать... — Коннор, — с улыбкой поприветствовал Маркус. Его образ рассыпался пикселями, накладываясь на смутно пробивающиеся повреждённые воспоминания. [Стать девиантом] [Остаться машиной] Какой выбор он сделал? В глубине души Коннор знал ответ. — Рад, что ты в порядке, — продолжил тем временем Маркус, подходя ближе. — Твоя система оказалась слишком сложна для наших техников, мы не смогли восстановить твою память. Но я могу поделиться тем, что помню о тебе сам. Надеюсь, это поможет. Коннор задышал медленнее и глубже, всё ещё пытаясь охладиться, и запустил быструю дефрагментацию, укладывая в голове новые обрывки воспоминаний. Маркус же протянул руку без скина навстречу. Люси подбадривающе улыбнулась. Детектив Рид... Стал привычным детективом Ридом — стоял, сложив руки на груди и привалившись плечом к дверному косяку, и хмуро смотрел исподлобья прямо на Коннора, будто выверяя, куда лучше пустить пулю. А после вышел, так ничего и не сказав. Завершив дефрагментацию, Коннор наконец-то взял себя в руки и выбрал оптимальный алгоритм действий. Маркус терпеливо ждал. Просканировав новости за последние полгода, Коннор ещё раз проверил список задач. Убедившись, что Маркус, как и остальные девианты, более не представляет угрозы обществу, а фаерволы надёжно уберегут систему от нежелательного вмешательства, он вложил свою белую ладонь в его. *** Коннор собирал любые крупицы информации о прошлом себе, стараясь как можно быстрее адаптироваться в новом для себя мире. В мире, где он больше не был охотником на девиантов — он сам являлся девиантом. Где андроиды стали полноправными гражданами США. И где окружающие люди вели себя не так, как он помнил. Его удивляло то, что в участке к нему относились как к равному, а некоторые даже дружелюбно: звали на обеденные перерывы, делились сплетнями, просили помощи в некоторых делах и даже устроили корпоратив в честь его возвращения. Всё это выбивало из колеи, но Хэнк всегда был рядом и поддерживал, за что Коннор был ему бескрайне благодарен. Единственное, что осталось неизменным, это отношение детектива Рида к нему, но этот факт не вносил ни капли стабильности, скорее уж наоборот. Коннор помнил, как тот сидел у его кровати, дожидаясь восстановления. Как был рад и взволнован, стоило Коннору прийти в себя. Как в порыве взял за руку... И про то, как система защиты отреагировала на его голос. После более глубокой самодиагностики Коннор обнаружил в своей системе не только отсутствие многих привычных программ, с помощью которых связывался с Киберлайф, но и одну неопознанную запароленную папку, помеченную грифом высшего приоритета. Она хранилась в отдельном системном кластере вместе с дефолтным набором ПО, необходимым для автономного функционирования его модели. Других файлов, защищённых паролями, в его системе не было. Коннор намеревался выяснить, что за важная информация находилась в той папке, и почему же он выбрал паролем фразу детектива Рида. Он не знал нужных слов, а когда попытался сымитировать голос детектива, который услышал в больнице, система защиты распознала подделку и просто проигнорировала её. Брутфорсом его защиту взломать было невозможно, значит, оставалось лишь выяснить, что именно изменилось между ним и детективом Ридом за прошедшие семь месяцев, и заставить его произнести забытый Коннором пароль. *** — С Ридом? — переспросил Хэнк, завороженно глядя, как Коннор ловко перебирает монетку между пальцами. — Даже я не знаю, что между вами произошло, на первых порах в отделе на эту тему вообще тотализатор запустили. — Это началось когда мы стали вместе работать над делом? — уточнил Коннор, просматривая то самое их первое совместное дело. К сожалению, записи с камер наблюдения в департаменте хранились не более недели, ровно столько, сколько Коннору потребовалось на ремонт и восстановление. Впрочем, и отчёты ничего ему не дали, они были официальными и сухими — Коннор понял, что сам их составлял. — Да, Рид сначала бесился пуще прежнего, а потом его начало попускать. Вы раскрыли одно дело, взялись за следующее, ты начал пропадать ночами либо в департаменте, либо у него дома, — Хэнк поморщился. — Слухи ходили пиздец какие. Коннор моргнул, сопоставляя факты, и представил, какие именно могли пойти слухи. Не то чтобы про него с Хэнком ничего подобного не надумывали. — Мы проработали вместе более пяти месяцев. Почему не с вами? — Чёрт, Коннор, хватит "выкать", ты даже Рида по имени звал, — вскинулся Хэнк и отпил кофе. Коннора зацепил этот момент, и он мысленно произнёс "Гэвин". [Программный сбой] — Знаешь, лучше бы ты и дальше оставался с ним... Хэнк умолк, и Коннор поднял на него взгляд, вмиг понимая, в чём дело. — В произошедшем нет твоей вины, Хэнк, — в который уже раз повторил он. — Я бы защитил любого человека, находящегося там. Я лишь потерял часть памяти, а человек бы на моём месте гарантированно погиб. [Программный сбой] Потеря памяти для андроида на самом деле являлась почти смертью. Хэнк в ответ смотрел глазами побитого преданного пса, и у Коннора от его взгляда сбоил тириумный насос. Но он был бессилен в этой ситуации: если бы на том деле под оборванный высоковольтный провод попал не он, а Хэнк, Коннор наверняка точно также винил бы себя. Хэнк тяжело вздохнул и продолжил прерванный разговор: — После революции многие уехали из Детройта, сам понимаешь, а преступлений, связанных с девиантами, стало в разы больше. Я натаскивал новичков из других департаментов, тебя же приставили следить за самым долбанутым в отделе, чтобы работал непредвзято. Что ж, это имело смысл: Хэнк был самым опытным из людей в делах, где замешаны андроиды, а детектив... Гэвин — мысленно поправил себя Коннор — и раньше работал над делами девиантов, спустя рукава. — Значит, за время совместной работы мы с ним стали... Друзьями? — уточнил он. — Наверное. Насколько с Ридом вообще возможно подружиться. Я слыхал краем уха, как он Тину слал подальше с расспросами, а ты и вовсе отмалчивался, загадочно улыбался и ни разу не ответил прямо. Но, в общем, вы неплохо поладили, — будто нехотя признался Хэнк. Коннор, дочитав отчёт по последнему делу, действительно отметил эффективность их дуэта. Только это не давало ответа на вопрос, почему теперь Гэвин избегал его и относился как при первой встрече. — Чего ты сам-то у него не спросишь? — почёсывая заросшую щёку, спросил Хэнк. — Я... Не могу, — ответил Коннор полуправду. Он действительно не мог просто подойти и потребовать у Гэвина пароль, не при таких отношениях, что сложились между ними после его потери памяти. А ещё Коннору было неприятно. То, как Гэвин смотрел на него, как задевал плечом, проходя мимо, какие фразы кидал ему в спину. Ебучая жестянка. Снова. Но было в его голосе кроме злости и раздражения что-то ещё, чего Коннор никак не мог уловить. Нечто похожее он уже слышал, когда только пришёл в себя в ремонтном отсеке Нового Иерихона. Что же это такое было? Коннор понятия не имел. — Возможно, если мы снова станем работать вместе, наши отношения вновь наладятся, — заключил он. — И сдался тебе этот мудак? — беззлобно спросил Хэнк. — Я хочу восстановить свою прежнюю жизнь, и мне кажется, Гэвин занимал в ней не последнюю роль, — мягко пояснил Коннор. [Программный сбой] — Как знаешь. Если что-то выясню — сообщу. А сейчас давай к делу, мы его уже неделю мучаем. — Конечно. Только ещё один вопрос, — Коннор продемонстрировал Хэнку четвертак, который до этого крутил в пальцах. — Откуда у меня эта монета? — Так она же у тебя с самого первого дня была. Помню, бесил ты жутко, — усмехнулся Хэнк. — Понятно, — помолчав, кивнул Коннор. Вот только он точно знал, что его монета была девяносто четвёртого года чеканки, а эта — девяносто пятого. Нынче подобные монеты можно было найти разве что в коллекциях нумизматов, а их цена значительно превышала изначальный номинал. Ещё одна деталь из его прошлого, которой он никак не мог найти места в своей памяти. *** — Детектив Рид... — Отвали. Гэвин прошёл мимо по коридору, как обычно зацепив Коннора плечом. — Но детектив... Гэвин! — Я сказал отъебись от меня, сраная консерва! Гэвин внезапно обернулся, схватил его за грудки и с размаху припечатал спиной к стене, но Коннор среагировал мгновенно, тут же меняя их местами. И замер так — всё его внимание сосредоточилось на другой, очень значительной детали. [Программный сбой] — Эй, охренели? — тихо прорычал Хэнк, растащив их в стороны. — Да что с вами, чёрт возьми, не так?! — И ты иди нахер вместе со своим тостером! — оттолкнув его руку, огрызнулся Гэвин. Лицо Хэнка вмиг помрачнело, руки сжались в кулаки. — Коннор не... — Коннор! — невесело рассмеявшись, передразнил Гэвин. — Очнись, Андерсон! Это не Коннор, — он обернулся и встретился с Коннором взглядом, а голос его странно стих. — Всего лишь тупая пустая болванка. И виноват в этом ты! Ткнув притихшего Хэнка пальцем в грудь, Гэвин ушёл. [Неверный голосовой пароль, повторите попытку] — Не обращай на этого мудака внимание, — то ли себе, то ли Коннору, сказал Хэнк. Тот заторможено кивнул, а на дисплее внутреннего интерфейса застыл стоп-кадр: тонкий кожаный шнурок и висящая на нём монета с аккуратно просверленным отверстием, на мгновение показавшаяся из выреза футболки Гэвина. Четвертак девяносто четвёртого года чеканки. *** — Да мне насрать в каком ты состоянии будешь, хоть полутрупом на работу ползи! Нет, Рид, премию свою ты уже на два месяца вперёд проебал, и завтра либо явишься, либо вылетишь нахер из участка! Капитан Фаулер едва не швырнул телефон в стеклянную стену своего кабинета, но в последний момент сдержался и, медленно положив его на стол, сцепил перед лицом пальцы. Конечно, никто его ругани в опенспейсе не слышал, но Коннор всё прочитал по губам. Посидев ещё немного, капитан тяжело поднялся и, открыв дверь, рявкнул: — Хэнк, Коннор, ко мне в кабинет! — Ну что там опять стряслось, — нехотя вылезая из-за стола, проворчал Хэнк. Коннор без лишних вопросов проследовал за ним. — Дело Рида теперь ваше, — твёрдо заявил Фаулер. — Джефф, ты издеваешься?! У нас и так завал! Что этот ублюдок снова натворил? — тут же взвился Хэнк, резво вскочив с кресла, в котором только что устроился. — Пока ничего, но вряд ли он завтра явится на работу. Говорит, заболел, хотя по голосу ясно, что пьяный в сопли. — И что, блядь, теперь? — Когда я подобные отмазки слышал от тебя, он без вопросов тащил твои дела. Фаулер многозначительно вскинул брови, а Хэнк едва не задохнулся от возмущения. — Лейтенант, — Коннор тоже встал и положил руку Хэнку на плечо. — Капитан, позвольте мне с этим разобраться. — С чем именно? — С детективом Ридом. У меня есть некоторый опыт приведения пьяных людей в рабочее состояние, — сказав это, Коннор неловко улыбнулся Хэнку. Фаулер прыснул со смеху. — Тут не поспоришь, — вздохнул Хэнк, покорно принимая камни в свой огород. — Иди тогда сейчас, по свидетелям я сам пройду. Джефф? — Валяйте, — кивнул капитан. — Но если не получится, дело всё равно ваше. *** Коннор снова вжал кнопку звонка, прислушиваясь к звукам за дверью и параллельно сканируя план здания. Гэвин жил на десятом этаже, от пожарной лестницы до окна слишком далеко. Пройти по карнизу? Спуститься с крыши? Зайти к соседям, предъявив полицейский жетон, и перелезть с их балкона? Отпустив звонок, Коннор наконец-то разобрал невнятную ругань и шаркающие шаги, а через несколько секунд дверь перед ним распахнулась. — Какого?.. Пшёл нахер, — едва увидев его, Гэвин попытался захлопнуть дверь, но Коннор был быстрее. И сильнее, он без труда оттеснил едва держащегося на ногах Гэвина, закрыл за собой дверь, а после без лишних разговоров подхватил его, слабо сопротивляющегося, под руку и повёл в комнату на диван. — И чё те надо? — спросил Гэвин, тяжело рухнув на мягкое сиденье. Дотянулся до одной из стоящих рядом на полу бутылок, оглядел и, не обнаружив внутри ни капли, разочарованно откатил её подальше — стекло звякнуло о стекло. Гэвин был просто безбожно пьян, и явно весь свой вчерашний выходной тоже наливался от души. Коннор смахнул сразу несколько предупреждений о программных сбоях и глубоко вдохнул наполненный перегаром воздух. Не глядя щёлкнул выключателем, зажигая верхний свет, распахнул настежь окно и, достав из мини-холодильника бутылку минералки, положил её Гэвину на голые колени. Тот зашипел от холода, резко раздвинул ноги, но бутылку поймал и жадно выпил половину. А Коннор тем временем пытался понять, откуда знает, что и где находится в этой квартире. Почему всё так смутно знакомо? Ах да, Хэнк же упоминал, что раньше они с Гэвином брали материалы дел на дом. Гэвин странно притих, откинув голову на спинку дивана и неотрывно наблюдая за Коннором немигающими больными глазами. Алкогольное опьянение — одно из самых беспомощных состояний человека, возможно, именно сейчас от Гэвина можно было получить честные ответы на свои вопросы? Что ж, рано или поздно всё равно пришлось бы, и Коннор решился. Аккуратно присев рядом, он спросил: — За что ты ненавидишь меня, Гэвин? Коннор ожидал любой реакции, от оскорблений до попытки нападения. Но никак не того, что Гэвин тихо и горько рассмеётся. — Тебя? Не ненавижу, — он отвечал медленно, выговаривая едва ли не по слогам, язык у него заплетался. — Мне насрать на тебя. Коннор не понимал, как интерпретировать такой ответ. Вновь перед глазами замелькали окна ошибок, тириум быстрее побежал по трубкам. Но когда в памяти всплыл недавний эпизод, их с Гэвином столкновение в коридоре, Коннор наконец смог свести все факты воедино. — Тогда скажи, за что ты ненавидишь того Коннора? Того, которым я был раньше. Кривая ухмылка вмиг сползла с лица Гэвина. Он внезапно резко подался вперёд, — Коннор заставил себя не отшатываться и не бить первым, — взял его лицо в ладони и провёл по щекам большими пальцами, невесомо так, почти нежно. Зрачки расширились, бегающие глаза нездорово заблестели. — Да какая теперь разница, — выдохнув алкогольными парами, сказал Гэвин, и вдруг хрипло, не попадая в ноты, пропел: — Я заберу тебя в Майами, и будем вместе мы всегда. О, да... На последнем слове голос сорвался на придушенный всхлип, и Гэвин, зажмурив глаза, прижался горячим мокрым лбом по лбу Коннора. [Голосовой пароль подтверждён, доступ разрешён] Гэвин уткнулся лицом Коннору в плечо, цепляясь за пиджак, а тот неверяще смотрел на окно извещения. И, не теряя ни доли секунды, открыл, наконец, заветную папку. Воспоминания захлестнули систему огромной волной. * — Значит так, я вхожу первым и валю всех ублюдков. Ты тусуешься снаружи и не мешаешь мне работать. Усёк? — Мы наделали много шума, детектив, там засада. Вас убьют в первые же две секунды. Лучше дождаться подкрепления. — Повыёбывайся мне тут, тостер сраный, — шипит Гэвин и, вышибив дверь с ноги, вбегает в помещение склада. Коннор едва успевает дёрнуть его назад за капюшон куртки, как земля на том месте взрывается десятком фонтанов от пуль. Гэвин врезается спиной в стену и со стоном оседает, а Коннор, перехватив его глок, сам кидается вперёд. Уходить от пулемётных очередей, тем более когда ведут перекрёстный огонь, сложнее, чем Коннор себе представлял, и на зачистку склада уходит на тринадцать секунд больше рассчитанного. Ожидаемо, к этому времени Гэвин уже приходит в себя и встречает Коннора злыми ругательствами. — Какого хуя, жестянка ебучая?! Верни мой пистолет! Коннор без возражений отдаёт Гэвину его глок и убирает свой сиг сауэр в наплечную кобуру. — Простите, детектив. С двух рук эффективнее, — улыбается Коннор, хотя основной задачей было удержать Гэвина, без оружия лезть в перестрелку даже он не станет. — Правда, по моим расчётам там должно было быть шестеро человек. — Ты, блядь, не тостер, ты терминатор, — уже тише бурчит Гэвин. — ...а оказалось пятеро, — заканчивает Коннор. А Гэвин внезапно вскидывает пистолет, целясь прямо в него. Нет, проекция говорит, что пуля пройдёт над правым плечом. При дистанции в полтора метра, если бы Гэвин хотел его застрелить или снова по-дурацки пошутить, он бы не допустил подобного отклонения. И Коннор, доверившись своему новому напарнику, остаётся стоять на месте, когда пуля свистит у него над ухом, на секунду выводя из строя слуховой сенсор. Сзади раздаётся всхлип и звук тяжело рухнувшего тела. — А вот и шестой, — довольно скалится Гэвин, сделав вид, что сдувает дым с дула пистолета. — Теперь мы в расчёте, консерва. Коннор улыбается ему — впервые искренне. * — Какого хрена, жестянка? Ночь на улице... И откуда ты вообще мой адрес вынюхал?! Гэвин стоит в дверях, взъерошенный, в одних трусах, и рассеянно почёсывает зад. Коннор же без предисловий пихает ему в руки огромный стакан с кофе и, пока Гэвин не опомнился, протискивается в квартиру. — Одевайтесь, детектив, я знаю, где дилер. — И чё? — явно ещё не проснувшись до конца, спрашивает Гэвин, на автомате отпивая кофе. — Если проведу задержание один, вам не выдадут премию. В глазах Гэвина наконец-то появляется осознание, и он, прикончив залпом сразу пол-стакана, снова отдаёт его Коннору. — Пять минут, консерва, — говорит он, уже скрываясь в ванной. Ближе к утру, после задержания и утомительного допроса, Гэвин выглядит как оживший труп. Довольный оживший труп. Коннор снова приносит ему кофе, и Гэвин даже говорит спасибо. * — Гончая вызывает Терминатора. Приём. — Может, обойдёмся без дурацких позывных? Приём. — Нормальные позывные! Радуйся, что не Консерва. Приём. — Детектив Рид, они слишком длинные. Приём. — "Детектив Рид" тоже слишком длинно. Давай уже просто Гэвин. Приём. — Принято. Тогда ты тоже можешь звать меня просто Коннор. Приём. — Хитрожопый какой, — Гэвин усмехается. — Принято. Так, вижу цель, отбой. Коннор тоже видит — через прицел снайперской винтовки. Сбытчика краденного золота нужно брать живым, это единственная ниточка, которая выведет их к банде грабителей. Коннор наблюдает через выбитые окна заброшенной фабрики, как Гэвин подходит к цели и выкладывает на стол кейс. Мелькнувшая в соседнем окне тень привлекает внимание. — Гэвин, он не один. Двое... Трое. И они вооружены... Чёрт, нас раскрыли! Мои те, что у тебя за спиной, вяжи сбытчика. — Погнали! — соглашается Гэвин, и в ту же секунду раздаётся три выстрела, почти слившиеся в один. Гэвин даже не оборачивается, бросаясь вперёд, уходит с линии огня и, перепрыгнув через стол, выбивает пистолет из явно неумелых рук сбытчика. — Цель обезврежена, — отчитывается он. — Территория чиста, — отвечает Коннор. — Отличная работа, Гончая. Гэвин смеётся в микрофон. * — Эй, Коннор! — Гэвин ловит его прямо на выходе из департамента. — Глянь, у меня тут интересный висяк трёхлетней давности. Крис с Беном сегодня повязали одного торчка, и всплыли знакомые имена. Как насчёт разработать? — Прости, давай чуть позже? У Хэнка сегодня слежка затянется на неопределённое время, мне нужно выгулять Сумо. Гэвин, что странно, даже не хмурится. — Ну поехали, выгуляем. Сто лет не видел его псину. Сев в автомобиль, Гэвин называет навигатору один из запрограммированных маршрутов — "дом старого алкаша". Вопрос рождается сам собой: — Вы с Хэнком раньше дружили? — Ни капли. Мы с самого начала терпеть друг друга не могли, но мне пару раз выпадал жребий тащить его бухую тушу домой с корпоратива, — Гэвин улыбается, будто воспоминания эти на самом деле приятные. — А пёсель у него зачётный, люблю больших собак. Оставшуюся дорогу Гэвин молчит, полностью отдав управление автопилоту и провожая взглядом проносящиеся за окнами здания. Коннор откровенно любуется его безмятежной улыбкой. Сумо, конечно же, первым бросается к Коннору, размахивая тяжёлым хвостом и тычась мокрым носом в ладони. Только потом замечает Гэвина. А обнюхав его, встаёт передними лапами на плечи и пытается облизать лицо — и Коннор чувствует странную ревность: точно так же Сумо встречал Хэнка после его недельного пребывания в больнице. И Хэнк точно так же уворачивался от слюнявого языка, умудряясь при этом чесать Сумо за ушами и удерживать его немалый вес. — Какой пиздец, — доносится голос Гэвина из гостиной, пока Коннор ищет и пристёгивает поводок к ошейнику Сумо. — Старик точно загнётся в ближайшее время, и бухло тут не причём. Коннор тоже заглядывает в комнату и с разочарованием смотрит на кучу пустых коробок из-под пиццы, бургеров и мексиканской еды. Банок от пива почти нет, но это мало утешает. — Я очень долго не появлялся здесь, — признаётся Коннор. — Мы с Хэнком в последнее время почти не видимся. — Ну расплачься ещё, — криво улыбается Гэвин. — Даже пёсель от твоей кислой рожи заскулил, — а после, хрустнув пальцами, решительно говорит: — Так, блядь. Где тут мусорные мешки? Коннор удивлён, но не спорит, и они вдвоём оперативно выбрасывают пустые коробки, Коннор настраивает климат-контроль на фильтрацию воздуха, а Гэвин, взяв поводок Сумо, просит загуглить, где ближайший супермаркет. Гэвин снова открывается Коннору с новой стороны: таким скрупулёзно выбирающим продукты он его ещё не видел. — Ты умеешь готовить? — удивляется Коннор, когда они возвращаются домой, и Гэвин, выкладывая покупки, интересуется, где тут посуда и специи. — Нет конечно, тебя заставлю. Коннор, я живу один двадцать лет, тут хочешь-не хочешь, а научишься, — старательно отводя взгляд, отвечает Гэвин. Коннор отмечает повышение температуры, особенно в районе лица, и находит это... Очаровательным. — Если тебе не нужна помощь, давай я пока ознакомлюсь с деталями того дела? — Вся инфа на моём личном планшете, подключайся. И не строй такую рожу — я знаю, что ты давно хакнул все мои пароли, засранец, — Гэвин обвиняюще машет в его сторону упаковкой брокколи, но злости в его голосе не слышно. Коннор устраивается за столом и, изучая старое заглохшее дело, наблюдает за Гэвином. Тот ловко управляется с продуктами, и Коннор с удивлением понимает, что пищу эту вполне можно назвать здоровой. Что совсем не вяжется с образом детектива Рида на работе, там он обычно заливается литрами кофе и давится сэндвичами из автомата. Закончив с готовкой, Гэвин ужинает горячим рисом с овощами и стейком средней прожарки, берёт из холодильника банку любимого пива Хэнка, морщится, но продолжает пить. И уже спустя полчаса начинает клевать носом, а обсуждение дела заходит в тупик. — Гэвин, уже поздно, оставайся на ночь? — предлагает Коннор, забирая у него планшет. — Нафиг, до дома на автопилоте доеду, — отмахивается тот. — Ты уснёшь в машине, а с утра будешь сучиться больше обычного из-за больной спины, — мягко настаивает Коннор. — Хэнк предоставил мне гостевую комнату, и там есть кровать, которой я всё равно не пользуюсь. — Стоя спишь, как лошадь? Крипово, — фыркает Гэвин. — Ладно, уговорил. Пусть у Андерсона жопу разорвёт от счастья, когда он узнает. Хэнк возвращается домой под утро, и он действительно не в восторге от того, что Гэвин ночует в его доме. И заметно теряется, когда Коннор ставит перед ним тарелку то ли с ранним завтраком, то ли с поздним ужином, извещая, что это Гэвин приготовил. На вопрос о том, какого чёрта между ними двумя происходит, Коннор переводит тему — он пока и сам до конца не разобрался, что за отношения выстраиваются между ним и Гэвином. * — Блядь! Да блядь же ж! — снова и снова пиная запертую наглухо дверь морозильной камеры, отчаянно ругается Гэвин. Коннор обхватывает его со спины и, приподняв над полом, оттаскивает назад. — Хватит, Гэвин, это бесполезно. Ты сильно потеешь, из-за чего твоё тело быстрее охлаждается. Успокойся, скоро нас вытащат, подкрепление уже в пути, — успокаивающим тоном, как на переговорах с самоубийцами, уговаривает Коннор. — Пиздец, какой же грёбаный пиздец, — продолжает ругаться Гэвин, но из рук Коннора не вырывается. — Какие у нас шансы? — Восемьдесят три процента. Помощь прибудет в лучшем случае через час, в худшем — через два с половиной. Если температура не начнёт падать, а мы будем сохранять спокойствие и энергию, то выберемся отсюда. Гэвин мрачно оглядывает подвешенные в камере, будто туши животных, трупы андроидов, и спрашивает: — А у тебя какие шансы? При скольких градусах замерзает тириум? От его интонаций, от столь искреннего беспокойства у Коннора система выдаёт программный сбой, какие были ещё до девиации. Что-то в нём меняется, тириумный насос сбивается, и изо рта вырывается облачко пара, когда он отвечает: — Мои шансы выше твоих. Но мы их уравняем. Иди сюда, — зовёт Коннор, устраиваясь на полу у стены, где потоки воздуха менее холодные. — Чего задумал? — подозрительно спрашивает Гэвин, но, не дожидаясь ответа, берёт протянутую руку Коннора. — Разделим тепло наших тел. Это оптимальный способ выживания сейчас. Старайся как можно меньше соприкасаться с полом и стенами. — Что, будем тереться друг об друга как эскимосы? — криво усмехается Гэвин. И опускается на колени Коннора, обнимая его под распахнутой курткой. — Трение было бы необходимо, будь я человеком. Но я и так могу отрегулировать температуру своего тела, — выдыхает Коннор ему в плечо. — Грелка, блин, — фыркает Гэвин, прижимаясь крепче в поисках тепла. Повисшая тишина угнетает. — Гэвин, не молчи, — Коннор водит руками по его спине, но всё равно отмечает понижение температуры тела и замедляющийся сердечный ритм. — Если ты замёрзнешь, тебя потом можно будет отогреть? — Если тириум перестанет циркулировать... Нет. — А память? Перезаписать тебя, как раньше, можно будет? Коннор медлит с ответом, подбирая слова, чуть поворачивает голову и поддевает носом волосы на виске Гэвина. Новое чувство рождает новые желания, и Коннор не знает, насколько они приемлемы, но пока Гэвин ему позволяет. — Это неэтично. Всё равно, что пересадить сердце здорового человека умирающему, — наконец говорит он. — Чтобы переписать память одного андроида, нужно будет стереть её у другого — это убийство. Потому что без памяти мы лишь пустые болванки. Как человек без души. — Или с амнезией? — Не совсем. Человеческий организм гораздо сложнее тела андроида, у вас есть генетическая и мышечная память. Человек может забыть, что умел, например, вязать, но тело само вспомнит нужные движения. Если же девианту стереть память, от прежнего него ничего не останется. — И если ты здесь умрёшь, то насовсем, — это не вопрос даже, утверждение. — Мы не умрём, Гэвин, — Коннор обнимает его ещё крепче. — Ты остываешь и покрываешься инеем, — глухо отзывается тот. — При понижении температуры тириум густеет, насосу всё сложнее качать его. Гэвин вдруг взбрыкивает, выворачиваясь из его рук, дёргает рубашку на груди и проводит ладонью по гладкому скину, через который едва просвечивают голубые линии. — Что ты делаешь, Гэвин? — Заткнись. Он складывает ладони, будто пытаясь оградить мерцающий круг на груди, и, наклонившись, выдыхает тёплый воздух. — Гэвин, это не... — Заткнись, я сказал. Мы здесь не сдохнем. Коннор хочет сказать, что это бесполезно, но к своему удивлению чувствует, как тириумный насос вновь набирает обороты, а по телу разливается тепло. Это невозможно, Гэвин физически не способен его согреть, но тем не менее... Чуткий слух, настроенный считывать ритм человеческого сердца, улавливает далёкий звук полицейских сирен. Коннор прижимается губами к волосам Гэвина и улыбается. * — Весна пришла, — замечает Коннор, глядя в окно автомобиля. — Ты два года не брал отпуск. Солнце греет через стекло, а улицы Детройта будто оживают. — Какой уж тут отпуск, у маньяков скоро сезонное обострение. Меня Фаулер с говном сожрёт, если хоть об отгуле заикнусь. Гэвин в этот раз ведёт сам и от дороги не отвлекается. — А я бы хотел побывать на море, — признаётся Коннор. — Нафига? — Я его раньше только на картинках и видео в интернете видел. Коннор отмечает подскочивший пульс Гэвина и оборачивается — тот сжимает руками руль и покусывает губу, глядя строго перед собой. — У тебя-то когда там первый отпуск? Через полгода? — спрашивает он, и Коннор, проверив базу, кивает. — Ну и давай махнём в Майами. Ха, песня такая есть. — Что?.. Это предложение настолько внезапное, что Коннор снова ловит программный сбой. Они останавливаются на светофоре, и Гэвин наконец смотрит ему в глаза. А потом, усмехнувшись, напевает хрипловато и совсем не мелодично: — Я заберу тебя в Майами, и будем вместе мы всегда. О, да, — тут же тушуется, и даже сквозь щетину заметно, как щёки наливаются румянцем. — Дурацкая попса, раз услышишь по радио — и до конца жизни не забудешь. У Коннора сбоит тириумный насос и, кажется, настройки мелкой моторики — пальцы заметно подрагивают. Он достаёт из кармана монету, пытается откалибровать движения, но четвертак выскальзывает из рук и закатывается куда-то под сиденья. — Забей ты, я тебе новую найду, — говорит Гэвин, глядя, как Коннор пытается отыскать монету, не отстёгивая ремень безопасности. — Я... — с голосовым модулем тоже что-то не в порядке, Гэвин просто ломает его. — Я поеду с тобой в Майами. — Вот и прекрасно, — кивает Гэвин, трогаясь с места, когда красная голограмма исчезает с пути. *** — Гэвин, я вспомнил... Я всё вспомнил! — выдохнул Коннор, поднимая голову Гэвина со своего плеча. — Чё, бл... — невнятно пробормотал тот, не открывая глаз. Он, вероятно, успел уснуть, пока Коннор просматривал и упорядочивал новые кусочки мозаики своей прошлой личности. Покачав головой, Коннор подобрал оптимальный состав химикатов и прижался губами к приоткрытому рту Гэвина. Тот неразборчиво замычал, попытался оттолкнуть, но Коннор держал крепко, пока не почувствовал, как Гэвин сглотнул абсорбент. — Какого хрена ты творишь?! — наконец придя в сознание, рявкнул Гэвин. — Я всё вспомнил, — вновь повторил Коннор. — Про нашу совместную работу, наши... Отношения — всё, через что мы прошли. Я помню, Гэвин. — Пиздишь, — помотав головой, отозвался тот и, выпутавшись из рук Коннора, отвернулся. — Ты передумал везти меня в Майами?.. Гэвин замер, поднял голову, и столько в его взгляде было отчаянной надежды, что у Коннора тириум в трубках едва не закипел. — Коннор? — Это я, Гэвин. Коннор взял его за руку и притянул к себе — Гэвин не сопротивлялся. Прижался крепче и обнял так, что будь Коннор человеком, наверняка кости бы захрустели. — Ты пиздец, — срывающимся голосом выдохнул Гэвин. — Я думал... — Прости. Но и ты не лучше. Гэвин то ли усмехнулся, то ли всхлипнул. — Воняет от меня, поди. — Есть такое. Нужно привести тебя в порядок, иначе капитан Фаулер тебя уволит, — заметил Коннор, гладя Гэвина по спине. — Нихуя он не сделает, у нас и так работать некому, — ответил Гэвин, но всё же нехотя отпустил Коннора и поднялся на нетвёрдые ноги. — Мне нужно в душ. — Я помогу, — тут же заявил Коннор, начиная раздеваться. — Что? Ты можешь поскользнуться и разбить голову о кафель, а я обещал привести тебя завтра на работу. — Ну типа ладно, поверю в твой мотив, — ухмыльнулся Гэвин. Уже стоя под душем и смывая с волос пену, он вдруг спросил: — Что, и целоваться больше не полезешь? — Это был не поцелуй, я просто сгенерировал абсорбент, чтобы привести тебя в чувства. — Тогда повтори процедуру, потому что я всё ещё пьяный. — Повторная доза может быть опасна для здоровья... — Блядь, ну Коннор! — Но я знаю ещё одно действенное и безопасное средство, — продолжил он, прижимая Гэвина к влажной кафельной стене. — Секс? — с надеждой спросил тот. — Именно, — подтвердил Коннор. — Поможет восстановить гормональный фон. — Охуеть ты романтичный, — рассмеялся Гэвин и поскользнулся, но Коннор удержал его, снова вжав в стену. Пульс и уровень стресса подскочили, зрачки расширились, и губы у Гэвина покраснели. С мокрых ресниц срывались капли воды, а Коннор смотрел и жадно запоминал этот образ, пополняя библиотеку запароленной папки, где хранилась важнейшая часть его жизни.