(Не)любовь к Чуе Накахаре

      Собаки… Дазай Осаму терпеть не мог собак.       Собака — это шумный, раздражающий и ничем, по мнению самого Дазая Осаму, не радующий (особенно по утрам) пушистый комок проблем, и в доказательство этому у детектива имеется масса весомых аргументов.       Во-первых, собака — это, в первую очередь, очаг различных заболеваний! Дерматомикоз, он же стригущий лишай; черви, к примеру, круглые или же нематоды; бешенство (как же без него?!); токсоплазмоз и ещё уйма всего прочего, что можно запросто подхватить даже от самых маленьких и, казалось бы, безобидных щеночков.       Во-вторых, шерсть! Везде одна шерсть! На полу шерсть, в кровати шерсть, на одежде шерсть, в еде и даже во рту! И сколько бы её не засасывал этот чёртов пылесос, ты всё равно не сможешь от неё избавиться, ведь она везде!       В-третьих, чрезмерная активность. Особенно в самые неподходящие для проявления этого бесценного, со слов Ацуши-куна, качества моменты. В то время, когда ты чертовски сильно устал от не увенчавшихся успехом попыток самоубийства и бесконечных криков Куникиды-куна, и ноги тебя попросту не держат, эти маленькие дьяволята умудряются вытаскивать тебя в снег на улицу. И всё бы ничего, — Дазай Осаму — человек терпеливый и вполне выносливый — если бы эти четвероногие «шутники» внезапным образом не исчезали из виду, тем самым заставляя искать их всю оставшуюся половину ночи, после которой, сонным и обессиленным, он вновь полз на работу.       Но даже у столь безнадёжных созданий есть свои плюсы.       Собаки — существа верные и ни за что не оставят хозяина одного в особенно трудную для него минуту. Они вполне способны поддержать лишь потеревшись об руку своим мокрым носом, ну или же просто лечь рядом и погреть своей горячей тушкой, изредка поднимая сочувствующий взгляд и тяжело вздыхая, словом, разделяя с кормильцем его тяжёлую учесть.       Отсюда, к слову, вытекает следующий плюс: они не позволят скучать! В меру частые развлечения с этими игривыми питомцами в свободное от работы время — лучший способ не сойти с ума от одиночества!       У собачников также улучшается эмоциональный фон и, как следствие, они становятся более жизнерадостными, бодрыми и весёлыми. Ну, а если у них ещё и дети есть, то собаки — это лучший способ занять, а заодно и понянчить неугомонных спиногрызов. И чем дольше Дазай Осаму размышлял над этой темой, тем больше плюсов он находил: начиная банальным избавлением от скуки и заканчивая значительным увеличением продолжительности жизни у хозяев. И всё же было нечто, что бесило и раздражало Дазая Осаму гораздо сильнее каких-то там вшивых собак.       Несомненно, Дазай Осаму уже на протяжении многих лет, можно сказать, ещё со времён Портовой мафии, страдал очень, очень злокачественной опухолью. Она уже успела дать метастазы по всему его телу, начиная с внутренних желёз и заканчивая одним из главенствующих органов в целом организме — сердцем. Да, эта дрянь убивает его медленно и неимоверно мучительно, фактически принуждая детектива каждую ночь искать спасения своими холодными тонкими пальцами. И имя этой опухоли — Накахара Чуя.       За всю свою жизнь Дазай Осаму успел сильно невзлюбить всех представителей собачьего мира, а вместе с ними и Чую Накахару.       Но в отличии от собак, у Накахары Чуи не было плюсов, не было достоинств, ну или же просто приятных изюминок, нет. Дазай Осаму не любит ни одну черту Накахары Чуи. Он не любит едкий запах сигаретного дыма, что успел насквозь пропитать чёрную кожу перчаток рыжего. Он не любит стягивать их зубами, не любит обнажать фарфоровую кожу, что непроглядно скрывается под ними, не любит посасывать острые костяшки, вылизывать ладонь, целовать выступающие на тонком запястье вены.       Не любит стягивать с хрупких плеч рубашку, кусать изгиб шеи, оставлять на нежной коже ярко-багровые, крупные засосы, после которых мафиози тихо ругался, едва ощутимо ударяя своего бывшего напарника по взъерошенной макушке.       Не любит эти мягкие, рыжие, словно языки алого пламени, волосы, раскинутые сейчас по деревянному полу. Не любит и эти большие небесно-голубые глаза, скрывающиеся за пышными рыжими ресницами. Не любит видеть в них своё отражение, слёзы, туман. Не любит проводить по ним языком, целовать веки и кусать скулы чуть ниже самих глаз. Два осколка безоблачного неба… Нет, Дазай их определённо не любил. И не полюбит. Он не любит эти хриплые, туманящие разум, стоны, что срывались с бледных тонких губ всякий раз, когда шатен касался кончиком мокрого языка затвердевшего соска, когда обводил его языком и, смыкая на верхушке зубы, оттягивал в свою сторону, после вновь с жадностью посасывая покрасневший бугорок.       Не любит покрывать мокрыми поцелуями впалый живот, опускаясь ими ниже к паху, одновременно с этим, подцепив краешек тугой резинки кончиками пальцев, медленно стягивая с узких бёдер влажное от смазки бельё и тем самым высвобождая донельзя напряжённую плоть. Не любит утыкаться носом в рыжие волосы на лобке, вдыхать их запах и лишь больше возбуждаться от него.       Не любит тереться щекой о перепачканный смазкой стержень, собирать её языком, пачкая собственные губы. Не любит с пошлым причмокиванием обсасывать покрасневшую головку, не любит водить языком по набухшей у основания венке, целовать и слегка покусывать крупные яички.       Не любит всухую, одним резким рывком проникать в жаркое тело рыжего, слышать срывающиеся на крик громкие стоны, видеть выступившие на кукольном личике мелкие капельки холодного пота.       Не любит, когда его бёдра сковывают длинные стройные ноги, а шею обвивают дрожащие от ноющей боли руки, когда выкрикивают его, Дазая, имя тонким, почти женским голосом, сводя тем самым с ума и буквально вынуждая детектива ускорить темп, после чего он с ещё большей остервенелостью вдалбливался в узкую дырочку твёрдым как камень членом.       Не любит это до безумия приятное чувство после того, как они оба достигли разрядки, и шатен, в последний раз грубо толкнувшись в до сих пор дрожащее от столь яркого оргазма тело, обильно излился в нутро рыжего, заполняя его своим горячим семенем.       Да, Дазай Осаму не любил ничего из ранее перечисленного. Всё это он просто обожал.       И опухоль, та, что давит на органы детектива изнутри, рано или поздно убила бы его, если бы он уже не был давным-давно мёртв.