сентябрьские лужи

сидя на укрытом тёплым клетчатым пледом подоконнике, держа в мёрзлых ладонях контрастно горячую полную ароматного зеленого чая чашку с милым рисунком черного котёнка на ней, всё сильнее кутаясь в огромную худи, что если не защищала от холода, то хотя бы от внешнего мира, парень провожал поздний закат, цепляясь взглядом за последние лучи уходящего солнца, смутно напоминащего собой спелый апельсин, которого жадно поглощал кораловый закат, такой нежный на первый взгляд, трусливо прячась за пушистыми тучами, желая целиком скрыться за небесными подушками, отправиться в невиданное для него царство морфея, но от взгляда шоколадних глаз ему никогда ещё не удавалось сбежать. за окном уже не гулял буйный ветер, наконец успокоившись под вечер, позволяя насладиться уютной, такой нужной сейчас и по-особенному прекрасной, тишиной, в отличии от осенней прохлады, что отступит только когда на её место придёт суровая зима и снежно-белая метель, и тогда форточку придется закрыть. - джено, ты с ума сошел? или не тогда. глупо что-то предполагать, ведь в один неподходящий момент, в один миг всё может разрушиться: все мысли, планы, надежды. прямо как сейчас. парень лишь тепло улыбается, смотря на вошедшего, что уже замерзал от холода, гуляющего по небольшой кухне, и был явно раздражен, но никогда не зол. слишком уж он сладкий. тихий смех заполняет комнату, приятным мёдом разливаясь по всему телу, сразу прогоняя сентябрьский мороз и накопившуюся за день липкую тоску с усталостью. на улыбку отвечают такой же, но до жути сладкой, по мнению джено, даже какой-то приторной, прямо как сахарная вата, напоминающая о далеком и счастливом детстве. улыбки не гаснут никогда. даже после легких, таких же сладких, как сам парень, поцелуев в бледные щечки, что понемногу наливались пунцовым румянцем, наконец став более похожими на здоровые, непременно радуя глаз. даже после плотно закрытой, не смотря на тихие ворчания о пользе свежего уличного воздуха, пускай и холодного, и шепота "я ни капли не замёрз", форточки. и даже после нагло отобранной любимой чашки с недопитым, еще горячим чаем, оправдываясь тем, что джено хотели укрыть еще одним пледом, чтобы тот уж наверняка не заболел, и обещанием того, что её обязательно вернут чуть позже. это никак не помогло парню не обижаться, хоть и наиграно, надув милые, уже порозовевшие, щечки, тем самым вызывая море умиления. - ты еще такой малыш, джено. обижаться присуще не только детям. зато только дети заплетают свои еще короткие волосы розовыми резиночками с цветочками в маленькие хвостики на макушке, заправляя за торчащие ушки непослушные, "сбежавшие" прядки. только дети выбирают одежду по принципу "хочу самое яркое и выделяющееся", чтобы потом гордо, будто по красной дорожке, ходить по дому в забавных мягких тапочках с милейшим цыплёнком, такой же солнечно-желтой футболке на размер больше, ведь нужного не было, а вещь хотелось очень, с английской фразой на груди и тусклых застиранных шортах, что раньше сияли снежной белизной - попробуй посмотри чуть дольше минуты, точно ослепнешь. только дети нежно целуют в щечки, каждый раз вставая на носочки лишь бы достать, и сами так же сильно, до горящих счастьем глазах любят получать такие же поцелуи, родные и трепетные, но уже в лоб и пухлые губки. только дети доверяют старшим как самому себе, а может и того больше, всегда слушаясь, будучи уверенными, что так и только так правильно. и только дети любят по-настоящему. такой же и джемин. по-детскому невинный, что любит всех на свете, каждого человека, каждого цветочка, каждого зайчишку и такого глупого джено. джено, что любит только чай и своих трёх котиков, что живет в осеннем уюте, даже во времена танущего снега и пляжной жары, что по вечерам провожает закат в его долгие ночные путешествия, чтобы с утра превратиться в новый лимонно-терракотовый восход, что любуется серым ледяным дождём днями напролет, слушая его, слушая каждый стук капель о стекло, каждый порыв ветра, каждый устрашающий раскат грома, и видит в этом свою красоту, что устраивает целые "убежища" из тучи подушек и одеял на кровати или подоконнике, что забывает заботиться о себе, о своем здоровье, слушая своё сердце, а не мозг, учась у книг, а не людей. джено, что любит искренне, глупо и без слов. - еще и без носочков, точно вздумал заболеть. джемин в который раз тяжело вздыхает, на несколько мгновений пропадая из вида парня и кухни, кажется, на целую вечность, одну из бесконечного числа тех, что он пообещал быть рядом. хоть эта вечность и была утрачена, джено совсем не расстраивается, прекрасно зная, что это лишь малая часть времени, их времени, а все остальные дни, часы, минуты и секунды они обязательно будут вместе. да и у джемина есть весомое оправдание. он возвращается с парой милых носков носочков, и никак иначе, зимних с мордочками разных котенков. они - любимые джено. и джемин прекрасно это знает. поэтому аккуратно надевает их, лишний раз подушечками пальцев оглаживая холодные ступни и голени, тут же пряча их за штанами и мягкими пледами, дабы согреть побыстрее. а сам садится рядом, заметив немое приглашение в виде отодвинутого одеяла и солнечной улыбки на губах. его тут же заключают в медвежьи объятья, укутывая теплом, уютом и нежностью, чем полон джено, что всегда готов отдавать джемину безвозмездно. а тот в свою очередь дарит всю свою заботу, радость и детство, что хранит глубоко в душе и только для него. и приносит джено счастье. дарит его много, чтобы всегда хватало, упаковывая в солнечную бумагу, украсив сверкающими звёздочками, добавив частичку открытого космоса и своей нескончаемой души. - я люблю тебя, джено. а за ними, словами искренней любви, мягкий поцелуй в щечку и счастливая улыбка, любимые глаза-полумесяцы и тихое мурлыканье в плечо. ничего лишнего. только родной уют. - и я тебя.