берегу

      Арсений не считал себя идеальным.       Многие кругом лишь твердили о том, что он идеален, самоуверен, красив и, возможно, прекрасно шутит. Только сам Попов этого не признавал и полностью отрицал. Ему казалось, что из всей их четвёрки он — самый несмешной. Сомневался, заслуживает ли он этого внимания к себе и своей жизни. Терялся, задыхался в этой неуверенности, словно в вакууме под куполом: совсем один, наедине со своими страхами и колебаниями. Все его опасения притупляли положительные эмоции, и с каждым днём Арсений становился молчаливее.       На лице всё реже появлялась заразительная улыбка, некогда сиявшие голубые глаза потемнели, и теперь в них тонуть было смертельно для каждого. Мужчина загонял себя в рамки, надевал маску и играл своё собственное представление в мрачном зале. Совершенно один. Получал бурные овации за своё актёрское мастерство. Только они тоже были лживыми. Арсений пытался отделаться от этого противного чувства, которое распространилось по телу, как яд в крови. Провал неминуем. Ещё один удар — и мир полетит к чертям, раскрошится на кусочки, которые после нельзя будет собрать воедино. Всё потеряет свой цвет, и привычные вещи станут чёрно-белыми. Он упадёт в грёбанную бездну без выхода и надежды на спасение.       Порой ему кажется, что он лишний среди ребят. Его жизнь до «Импровизации» не была связана с юмором, и этим выделялся среди остальных. Считал, что шутит намного хуже Серёги, Поза.       И в особенности Антона.       Для него Антон был самым талантливым в их четвёрке. Арсений не знал, что сидит внутри него: его тянуло к высокому задорному парню, как корабль к освещающему путь маяку. С ним всегда было тепло, даже когда холод хотел пробиться к самому сердцу. Только вот Шастун с Ирой и, кажется, он счастлив. Поэтому Попов не лез. Поэтому притворялся и старался быть таким же радостным, светящимся, хотя на душе была тоска и боль. По его мнению, лучше сдержать все эмоции в себе, чтобы в порыве не ранить, не причинить боль тем, кто дорог ему.       Не убить неосознанно, нечаянно.       Известные личности должны уметь держаться — чьё-то глупое правило, которому следовал Арсений.       Но каждый актёр имеет свои чувства. Попов не признаётся, что ему нужна помощь, чьи-то тёплые руки, которые смогут защитить. Он даже не думал о том, что его ценят таким, какой он есть сейчас. Не понимает.       Что давно отчаянно влюблён.       После первого съёмочного дня ребята были очень уставшими, но зрителям нравилось. Их улыбки и смех стоят этих трудов и всех сил. Ради таких моментов, когда ты можешь кого-то развеселить и осчастливить, стоит жить. В кабинете Арсений иногда переговаривался с Серёжей или Димой, но какое-то неприятно чувство терзало его под самым сердцем и не давало покоя. Взглядом он косил на Антона — парень выглядел невероятно вымотанным, ведь всегда на моторах выкладывался на полную, но, несмотря на измученный вид, он продолжал светить. Персональное солнце, которое освещало его путь, делало его мир цветным.       Художник, который раскрасил его серый мир.       И Арсению было неизвестно, как Антон всегда угадывал его состояние, руша барьер, который Попов воздвиг вокруг себя. Попадал прямо в цель — в сердце, — и оставлял в замешательстве. Так и сейчас, подойдя к нему, парень спросил:       — Арс, всё нормально?       За порой напыщенным счастьем замечал грусть в небесных глазах, натянутой улыбке и дрожащих руках. Шастун заглядывал прямо в душу и вселял туда что-то, что грело, помогало не сбиться с пути, не сойти с ума.       Арсений слабо кивнул, чуть приулыбнулся. В ответ на это Антон только прищурился, склонив голову, и стал медленно складывать вещи в рюкзак: он собирался уходить. Конечно, дома его ждёт Ира, и этот факт цеплял Попова за живое. Он тоже не стал медлить и, схватив сумку, быстро попрощался со всеми и вышел под внимательным взглядом зелёных глаз.       Выйдя на улицу, Арсений вдохнул прохладный воздух — внутри было нечем дышать, — и поднял лицо к небу. Не было никакого давящего чувства, которое утягивало его в свой капкан страхов и разочарований, сдавливало все органы внутри.       Не утонуть бы.       Позади послышались мягкие тихие шаги. Арсению не нужно было оборачиваться чтобы понять, кто идёт к нему. Поэтому он остался на месте и глядел на потемневшую вышину, где стали зажигаться первые звёзды, словно лампочки.       — Сегодня был уматывающий день, — сказал Антон и поравнялся с мужчиной, вытаскивая полупустую пачку сигарет из кармана куртки, которая висела на нём. Он повернул голову к Арсу, всматриваясь в его тёмное лицо, освещённое дальними огнями уличных фонарей. — С тобой точно всё в порядке?       — Да.       Снова ложь.       Но он не хотел привлекать внимания к себе, не желал раскрываться и всё портить — как обычно, — своими грёбанными эмоциями. Оставалось только находиться в тишине и нервно, до крови, прикусывать губу.       Но больнее молчать, лучше голос сорвать.       к р и ч а т ь.       Антон вытащил зажигалку и поджёг сигарету, выдыхая серый дым в звёздное небо. Стряхивал пепел на асфальт: всё то, что, казалось Арсению, осталось от них. Попов закрыл глаза и ушёл куда-то в свои мысли, только бы не думать о реальности. Так было проще. Но это неправильно.       — Почему ты не идёшь к... Ирке? — спросил он, посмотрев в какую-то размытую точку вдалеке. Голос был спокоен, ведь привык, смирился, научился играть свою роль правдиво. Но внутри всё ещё бушевал шторм без намёка на штиль. — Уже поздно, она наверняка ждёт тебя? — попытался приулыбнуться Арс.       Однако, в ответ на его вопрос, мужчина заметил, как с лица Антона пропадает полуулыбка и оно становится серьёзным. Спустя несколько мгновений в темноте повисло тихое:       — Нет.       — Чего? — не понял Попов. Он ещё не до конца очнулся от своих воспоминаний, поэтому ему даже показалось, что ответ Антона лишь его собственный глюк.       — Не ждёт, — Антон снова повернулся к Арсению и столкнулся с его голубыми глазами под длинными ресницами.       н е т о н у т ь.       Поздно.       Попов пытался не думать о зелёном блеске перед ним, о чуть подрагивающих губах, между которыми зажата сигарета, о чуть взлохмаченных ветром светлых волосах, но все мысли только об этом. Он не до конца понимал Антона: совсем недавно Арс видел его с Ирой и всё выглядело хорошо. Антон улыбался.       Глядя на него.       Спустя несколько минут парень докурил сигарету и потушил её, бросив на землю и закутался в своей куртке. Посмотрев на Арсения, он выдал:       — Пошли ко мне.       Арсений немного удивился такому предложению, но согласился и пошёл по тротуару вместе с Антоном. Тот был сегодня слишком серьёзен вне видимости камер, и это сильно настораживало мужчину. Было непривычно не видеть на лице Шаста ту робкую, но ослепляющую улыбку, которая могла посоревноваться с солнечным светом. Арсений хотел прочесть парня и его мысли в этот момент, но не мог ни за что ухватиться.       Они довольно быстро добрались до дома и вскоре вошли вовнутрь, поднимаясь по лестнице подъезда с едва обшарпанными стенами. Антон молча вытащил ключ из кармана джинс и после нескольких неудачных попыток вставить его в замочную скважину — руки сильно дрожали, — дверь открылась. Протянув руку, парень взял пальто Арса и повесил его в шкаф вместе со своей курткой. Мужчина прошёл в помещение и осознал, что многое изменилось с его последнего прихода сюда весной: гостиная не пестрела яркими красками, кучи милого декора, купленного Ирой, не попадались на глаза. Словно Ирины здесь никогда и не было, не существовало в их жизнях. В голове Арсения кусочки мозаики стали складываться воедино, составляя полную картину.       Значит...       — Я расстался с Ирой, — продолжил мысль Попова Антон.       Уже минуту он внимательно всматривался в его задумчивое лицо и родинки на щёках, из которых можно было бы составить созвездия. Шаст лишь слегка приулыбнулся уголками губ и сразу же развернулся, уходя на кухню заваривать чай.       Некоторое время Арсений в одиночестве раздумывал над словами Антона. Они действительно больше не вместе? Но причина ему неизвестна: у них всё было прекрасно и, вроде как, они любили друг друга. Постоянно маячили перед глазами в обнимку. Видимо, ничего не бывает, как в сказке: влюблённых до гроба пар и счастливых концов. А у него с Антоном эта история даже не начиналась. Коллеги, друзья, которые вместе работают в юмористическом шоу. Только прошло уже несколько лет, как эти отношения переросли для Арсения во что-то совершенно другое. Стал всё больше смотреть на парня, обращая внимания на мелочи, сыпаться со всех, даже не очень смешных шуток. И каждый день ему приходилось жить с мыслью о том, что Антон никогда не будет его.       Эти чувства, эмоции ещё больше загоняли его в свой собственный крохотный мир — единственное место, где всё было спокойно. Ему не нужно было притворяться, играть совершенно другого человека и думать, что он совершенно никому не нужен. Только приносит проблем, создаёт хаос вокруг себя, портит жизни остальным. Арс часто винил себя во всём даже тогда, когда не был причастен. По этой причине, глядя на Антона рядом с Ириной, осознавал, что может принести ему боль. А он её не заслуживает.       Арсений его не заслуживает.       Антон добавил в одну из чашек ложку сахара, зная, что Арс не любит слишком сладкий чай. Парень вернулся в гостиную и протянул одну кружку Попову. Тот взял её и сделал глоток, ощущая разливающееся по телу тепло. Глаза закрылись, и Попов попытался задать вопрос как можно более ненавязчиво:       — Что произошло? Почему ты и Ира...       — Хреновое расставание из-за ссоры, — перебил Шаст, подойдя к окну. — В итоге: её слова, что я никогда не любил её так, как люблю другого человека, — послышался нервный смешок, но Антон не двигался, когда Арсений сделал к нему шаг. — И оказалась права. Я не любил её. Никогда.       За окном в домах загорался свет, по вечерним дорогам неслись машины и спешащие домой прохожие. На небе уже были мириады звёзд, до которых можно было дотронуться кончиками пальцев: почувствовать их холод и на миг забыть о реальности. Ира оставила Антона с тем выбором, которое сделало его сердце, а не голова, решившее, что будет лучше надеть маску, чем признаться не сколько человеку, которого он любит, сколько самому себе. Его судьба должна была решиться прямо сейчас: либо у него будет ничего, либо всё. Практически проигрышный вариант, на который Антон не делал ставки. Однако попытать свою удачу можно попробовать.       Лучше рискнуть, чем никогда не попытаться.       — Но вы выглядели... счастливыми?       — Видимо, не ты один прекрасный актёр, — и через секунду Антон развернулся и встретился лицом к лицу с Арсением. Менее метра страхов и секретов было между ними.       Слишком мало.       Слишком тесно.       — За несколько лет я понял: как бы прекрасно ты не скрывал свои эмоции, от чувств не деться никуда, — начал он, не прерывая зрительного контакта. — Играя в эти чёртовы прятки счастливее не станешь. Лучше сказать человеку, которого ты любишь, стоящего передо мной, чем молчать.       И продолжал смотреть, смотреть до учащённого стука сердец обоих, до дрожи и едва заметной улыбки в полутьме на губах Шастуна.       Которые через секунду Попов накрыл своими. Разрушая барьеры, построенные ими, освобождаясь от тяжёлой ноши, выпуская все свои страхи наружу. В этот момент, когда Антон целовал его, касался пальцами колючей щеки, он наконец обрёл в себе чувство, которое давно искал: чувство важности, что он кому-то нужен. Арс запоминал каждое мгновение, каждое прикосновение Антона к его коже и тихий шёпот в перерывах. Он мял его губы, целовал, цеплялся пальцами за тонкие плечи Шастуна, цеплялся за реальность.       Судьба смилостивилась над ним и впервые дала ему ценный дар.       Счастье.       В тёмной квартире, сидя в объятиях парня, которого он любит, в голове вились воспоминания, один за другим. Мужчина вспоминал, как был в клетке своих собственных страхов и разочарований в себе, заперт там изнутри и, казалось, никакого выхода оттуда не существовало. Считал, что неидеален, пестрящий недостатками, называл себя лишним. Но теперь, прижимаясь ближе к тонкому телу, от которого исходило тепло, пришёл к выводу, что зря эти годы думал и переживал об этом.       

Ведь найдётся человек, который будет ценить всё, что в тебе есть.