Daigaku-kagami

Явление III Ответ Целый день на улице бушевал тайфун. Снег летел в окна и медленно погружал комнаты общежития в уютный полумрак. Он укутывал улицы, преграждал дорогу транспорту, прятал мелкие изъяны и наряжал город в снежные костюмы, превращая засохшие кусты в домики эльфов, а низенькие дома, которые давно покинули жители, в сказочные хижины, где хотелось вновь поселиться. Все движение встало: невозможно было не только попасть в город и выйти из него, но даже добраться до ближайшего магазинчика за кофе. Снега намело столько, что, едва выйдя за порог, хотелось немедленно вернуться — он был повсюду, лез в глаза, холодными каплями оседал на губах и забирался в самые укромные и теплые уголки под одеждой. Это была первая суббота в новом семестре, и Артур искренне радовался, что природа выбрала для своего безумства именно выходной день. Он проспал почти до обеда — намного дольше, чем привык обычно. Мэттью и Альфред уже проснулись: об этом говорило то, что никого из них не было в комнате. Артур потянулся, разминая затекшие от неудобного сна плечи, и выглянул в окно — но из-за бесконечной метели не смог разглядеть даже клумбы внизу. — С добрым утром, — Мэтти обнаружился на кухне. — Если бы, — хмыкнул Артур. — Джонс сбежал? — Конечно, — кивнул Мэтт. — После того, что он вчера устроил. Артур только вздохнул — не согласиться с Уильямсом он не мог. Обычно смелый до глупости и решительный до самонадеянности, Альфред предпочитал встречаться с трудностями лицом к лицу, но когда дело касалось его самого и его ошибок — вдруг превращался в неловкого мальчишку. Артур предполагал, что у этого есть простое объяснение: Альфред никогда раньше не состоял в отношениях. Он никогда не думал о чувствах, мыслил рационально и максимально прагматично, и просто боялся оступиться и сделать что-то не так там, где продвигался до этого буквально на ощупь — и зашел при этом так немыслимо далеко! В тот день они так и не поговорили — Джонс не пришел, не написал и не позвонил, а Артур не спешил напоминать о его пьяном обещании. Мэттью, судя по всему, тоже. На следующий день тайфун прекратился. Снег еще какое-то время лениво падал по инерции, но к утру совсем перестал. Снаружи все выглядело так, будто в Японии наконец наступила долгожданная зима — огромные шапки снега, большие кучи того, что убрали с утра с дорог, из которых кто-то уже умудрился соорудить горку или что-то очень на нее похожее, и люди, бесконечное множество людей, высыпавших на улицу, чтобы насладиться краткими мгновениями белого счастья. Керкленд заглянул к Альфреду и Мэтту сам утром в воскресенье. Он прикрывался тем, что хотел обсудить с Мэттью детали его нового статуса будущего президента драмкружка, но на самом деле просто пытался таким образом напомнить Альфреду о себе. После случившегося Артур никак не мог перестать думать о нем. «Я без тебя не смогу». Почему от таких простых слов сердце заходилось, словно сумасшедшее, а в груди нестерпимо сжималось? Артур знал ответ на этот вопрос, но прошедшие месяцы мешали ему признать это. — Не занят? — спросил Артур у Мэтта. Тот пожал плечами. — Я принес кое-какие документы, с которыми тебе нужно ознакомиться, прежде чем ты сможешь стать президентом, — он протянул Уильямсу папки с бумагами. — Вам обоим не мешало бы прочитать. Артур повысил голос и сверкнул ледяным взглядом на Альфреда. Джонс, вздрогнув, втянул голову в плечи, но все еще пытался делать вид, что его визит Артура не касается. — Кстати, у меня как раз есть к тебе парочка вопросов, Артур, — хитро улыбнувшись, протянул Мэтт. — Ты не против немного задержаться? — Керкленд пожал плечами. — Тогда я сделаю чай. Ал, ты будешь? Когда Альфред повернулся к ним, вынужденный все-таки посмотреть на Артура, в его взгляде читалось желание убивать, смешанное с благодарностью и щепоткой отчаяния. Окажись Артур на его месте — чего, конечно, никогда бы не случилось, потому что он не полный придурок, — он бы, наверное, просто сбежал, воспользовавшись первым удобным моментом. — Сделай мне тот мятный, помнишь? У нас вроде оставался, — натянуто улыбнулся Джонс. — Понял, — улыбнулся Мэттью. — Артур, располагайся пока, не стой на пороге. Подмигнув напоследок, он выскользнул из комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь. Артур не обратил внимания, но Мэтти был полностью одет, и когда спустя пару минут напряженного молчания в коридоре хлопнула дверь, они с Альфредом, непонимающе переглянувшись, оба выскочили из комнаты. На кухне Мэттью не было — зато на тумбочке в коридоре нашлась записка: «Удачи!» Кому из них она предназначалась, так и осталось загадкой. — Я лучше пойду, — неловко потоптавшись на пороге, кашлянул Артур. — Кажется, он меня не так понял. — Мэтти в последнее время сам не свой, — кивнул Альфред. — Я спрашивал у Ёнсу, где он пропадает, но даже он не в курсе. Артур в ответ только фыркнул: конечно, Ёнсу не в курсе, раз уж после всех признаний Мэтта они до сих пор не вместе. — Не устаю поражаться твоей бестактности, — хмыкнул Керкленд. — При чем тут это? — нахмурился Ал. — Я просто беспокоился о друге. — Если бы ты о нем беспокоился, ты бы знал, что Мэттью влюблен в Ёнсу, — скривился Артур и, не дав Альфреду ответить, продолжил: — Ты бы знал, что он признался, а Им отверг его. Ты бы не стал каждую свободную минуту напоминать Мэтту о нем! — Ты что-то путаешь, — не слишком уверенно отмахнулся Альфред. — Они всегда были близки, но только как друзья. — Так значит, ты не только бестактный, но еще и бесчувственный, — протянул Артур. — Хотя тут как раз нечему удивляться, — он поймал злой взгляд Ала. — Не веришь мне — твое дело, но в следующий раз постарайся хотя бы немного разобраться в ситуации, прежде чем лезть. Круто развернувшись, Артур уже распахнул дверь, когда почувствовал горячие пальцы на своем запястье. Каким-то неведомым образом Альфред за секунду оказался возле него и перехватил, не давая уйти. Артур не смог заставить себя развернуться. — Останься, — тихо попросил Альфред. — Есть кое-что, о чем мне стоило рассказать тебе давным-давно. Когда Артур посмотрел на него, в его взгляде было столько мольбы и отчаяния, что Керкленд только безвольно кивнул. Он так давно мечтал узнать, что же произошло летом в Америке, но именно в тот момент почувствовал, как сильно боится знать правду. Альфред повел его на кухню, сам приготовил чай, сел напротив, пряча взгляд на дне толстостенной кружки, и тяжело вздохнул. Он рассказал Артуру обо всем: про болезнь отца, про его решение сдаться и прекратить борьбу, про свои обиды и страхи, про трудности на работе, из-за которых у него даже не было времени на родных, про появление Стива, его ультиматум с женитьбой, беременность мамы и, наконец, про смерть отца. Альфред рассказывал долго, с подробностями и деталями, неуместными бытовыми историями и смешными ситуациями, после которых его глаза наполнялись слезами, и Артур не перебивал его. Он не задавал вопросов, не пытался уточнить некоторые моменты, которые Ал рассказал смазанно или совсем коротко. Он слушал, и с каждым словом Альфреда все больше понимал его поступок. Это было настолько в духе Джонса — взять на себя всю вину, боль и тяжесть, чтобы Артур смог ненавидеть его и жить дальше, ни о чем не жалея, — что Артур удивлялся, как не понял всего раньше. Но он не мог простить Альфреда. Да, он понимал его мотивы, понимал и в какой-то мере даже разделял его чувства. Артуру было безумно жаль Ала, он даже, наплевав на обиду и страх, положил свою руку поверх его руки, чтобы хоть немного облегчить боль, но он все равно не мог его простить. — Ты должен был сказать мне раньше, — вздохнул он. Альфред кивнул. — Мне так жаль, Артур, — прошептал Джонс. — Я так облажался! Я должен был сразу рассказать тебе обо всем. Должен был настоять на операции, достать любые деньги, но спасти его. Я должен был быть с мамой, когда его не стало. Я испортил все, что только можно было испортить! — Это точно, — вздохнул Артур. — Но у тебя все еще остались друзья, которые могут помочь. Если ты забыл, в «Кагами» учатся дети политиков и бизнесменов, да и просто состоятельных людей, а не обычные мальчишки. Если уж какой-то вопрос и не является для нас проблемой, так это устранение конкурента. — Ты это серьезно? Артур недобро усмехнулся. — Абсолютно. Конечно, это не вернет тебе отца, и тебе все еще придется взять на себя заботу о маме и сестре, но… Альфред перегнулся через стол и стиснул его в объятиях. — Спасибо, — всхлипнул он. — Спасибо-спасибо-спасибо! Спасибо, что понял. Спасибо, что не стал жалеть. Спасибо, что не отвернулся, что помог довериться и открыться. Спасибо, что остался рядом. Артур сглотнул тяжелый ком и прикрыл глаза. От Альфреда пахло потом и кофе, он был весь горячий, и его руки дрожали, а еще он рыдал у Артура на плече в совершенно неподходящей для этого позе, но почему-то именно сейчас Артуру больше всего на свете хотелось его поцеловать. Конечно, он этого не сделал. Артур неуверенно похлопал Альфреда по плечу, приговаривая что-то бессвязное и не слишком утешительное, тот отстранился и попытался улыбнуться — вышло не слишком хорошо. Потом Альфред снял очки, вытер мокрые глаза и отпил свой чай. Артур последовал его примеру и поморщился, сделав первый глоток, — чай давно остыл. Между ними повисла тишина — неловкая, как казалось Керкленду, и напряженная. — А Мэтти, — вдруг начал Ал, — он правда влюблен в Ёнсу? — Как будто ты не замечал этого раньше, — вздохнул Артур, но по смущенному взгляду в пол понял: Джонс и правда не замечал. — Даже после всех песен, которые он для него спел? — С чего ты взял, что он пел для Ёнсу? Это была моя идея, — возразил Альфред. Артур покачал головой и скептически посмотрел на него. — Когда у Ёнсу появилась девушка, Мэтти выглядел очень печальным, — Ал прищурился и облокотился на стол, отставив кружку. — Но я думал, он просто грустил, ведь они больше не проводят вместе столько же времени, что и раньше. Я еще тогда — помнишь? — постоянно оставался у тебя, чтобы дать им время побыть вдвоем. — О, так вот в чем была причина, — усмехнулся Артур, но, поймав возмущенный взгляд, поднял руки. — Просто издеваюсь. Как бы то ни было, я не знаю, что произошло между Ёнсу и Мэттью после Рождественского концерта. Но раз они не вместе, то… Он многозначительно замолчал и поджал губы. Альфред кивнул. — Получается, я провалился и как лучший друг тоже, — вздохнул он. — Даже не заметил, что они избегали друг друга. — У тебя были все основания, — невесело улыбнулся Артур. Альфред на это ничего не ответил. В тот раз они так и не обсудили то, о чем оба хотели поговорить на самом деле. Артур засобирался к себе, помыл обе кружки по привычке и чуть не поцеловал Джонса на прощание. Тот выглядел смущенным и слишком тихим, но в его глазах горел решительный огонек, и именно это обнадежило Артура больше всего. Альфред перестал бояться и бродить в темноте в одиночку. Теперь он знал, что Артур на его стороне.

***

За прошедшую неделю Альфред только сильнее убедился в правоте слов Артура. Ёнсу и Мэттью действительно больше не проводили время вместе, на переменах разбегались, кто куда, а для репетиций, очевидно, вообще составили график, потому что ни разу не пришли вместе. Ал хотел поговорить об этом с Мэттью, но тогда ему пришлось бы рассказать тому свою историю, а делать это снова он был пока не готов. Помимо этого, Мэтти и так не слишком часто появлялся в их блоке: иногда он уходил еще до того, как Альфред просыпался, а возвращался слишком поздно. С Артуром у него практически получилось наладить отношения: тот больше не язвил и не срывался, пускал к себе на чай и разговаривал на нейтральные темы, что было все-таки лучше, чем Альфред мог вообще надеяться. Иногда, забывшись, они прикасались друг к другу — словно случайно, неловко и робко, и от этих редких жестов сердце ухало куда-то в район живота, разливаясь теплом во всем теле. Ал знал, что не заслужил этого — не заслужил быть таким абсурдно счастливым рядом с Артуром, но в Керкленде он вдруг нашел поддержку, которой у него никогда раньше не было. Альфред привык действовать безрассудно, опираясь на минимум информации, но твердо уверенный в своей правоте. Он часто обжигался, получал за это по шапке и потом страдал, но никогда прежде не останавливался. Смерть отца как будто поставила его жизнь на паузу. Мир вокруг замер, погрузившись в снежное безмолвие, и у Альфреда появилось время, чтобы оглядеться вокруг. Мама запретила ему приезжать на похороны. Сказала: «Если ты приедешь, Стив не отпустит тебя обратно». Альфред и сам это понимал — теперь, когда отца не стало, управление фирмой полностью легло на его плечи, а значит, он стал нужен Стиву в Америке. Он, конечно, рассказал Лоре о предложении Артура, и она не слишком уверенно, но все-таки поддержала их идею, поэтому и пыталась дать Альфреду как можно больше времени. Он понимал это, но быть с ней в такой тяжелый момент казалось намного важнее всего, что может произойти дальше. Чтобы отвлечься Альфред и занял непривычную для себя наблюдательную позицию, но дни шли за днями, одна неделя сменяла другую — уже растаял снег, разлившись огромными лужами, по которым с трудом можно было пробраться, а январь почти подошел к концу, и ничего не происходило. Ёнсу и Мэттью упорно делали вид, что между ними ничего не произошло, когда встречались с Альфредом, но при этом без него практически не пересекались. Ни один из них не знал, чем занимается другой, когда пропускает репетиции, и они оба отвечали «все в порядке», если Ал пытался прямо спросить, что произошло. Джонс никогда не считал, что он хорош в допросе, но в этот раз ему пришлось признать свой полный провал. — Я все знаю, — поймав Ёнсу на перемене, он затащил его в их старый кабинет для обедов, где недавно снова стали проводить занятия, из-за чего им пришлось его покинуть. Им вздрогнул и отвернулся. — О чем ты? — О тебе и Мэтти, — отрезал Альфред. С тех пор как Ёнсу попросил его притвориться своим парнем, чтобы вернуть Кику, они никогда всерьез не разговаривали об отношениях и чувствах. Это оставалось неприкосновенной зоной каждого, и Ёнсу старался не вмешиваться во все, что касалось Артура, а Ал не интересовался его личной жизнью больше, чем Им готов был рассказать сам. Они всегда помогали друг другу, когда того требовала ситуация, и многое понимали без слов, но чтобы обсуждать так прямо, как сейчас — еще ни разу. Но ведь и дело теперь касалось не только их двоих — за Мэтти Альфред чувствовал личную ответственность. — У нас все в порядке, — справившись с собой, растянулся в улыбке Ёнсу. — Не понимаю, почему ты так беспокоишься об этом. — Он признался тебе! — Альфред хотел сказать это, как вопрос, но в последний момент передумал. — И ты не мог ответить на его чувства, поэтому решил разрушить вашу дружбу. Ёнсу выглядел таким растерянным, что Альфреду на секунду даже показалось, будто он ошибся. Но потом Им вздохнул, совсем тяжело и отчаянно, и опустил голову так, что челка закрыла глаза. — Это Мэтти тебе так сказал? — глухо спросил он. — Н-нет, — замявшись, признался Ал. — Я просто наблюдал за вами какое-то время и пришел к таким выводам. — Ух, боюсь представить, что думают о нас остальные, если даже ты догадался! — рассмеялся Ёнсу. — Все не так плохо, — улыбнувшись, добавил он. — Мэтти мне не признавался, а я его не отвергал. Он просто поцеловал меня, когда я только-только справился со своими чувствами к нему и начал жить нормальной жизнью, а потом предложил забыть об этом. Но ты же меня знаешь, я бы ни за что не смог такое забыть. А причинять ему боль каждый раз, когда мы оказывались бы вместе, я не хотел. Альфред помолчал, переваривая информацию. Об этом не мог догадаться даже Артур, хотя он всегда отличался проницательностью. Конечно, его версия была близка к истине, но в свете открывшихся фактов все выглядело совершенно иначе. — Но разве у вас тогда не должно было все наладиться? — растерянно спросил Альфред. — Он ведь нравится тебе, а ты — ему, и вы оба знаете о чувствах друг друга, и… Улыбка Ёнсу с каждым его словом становилась все менее естественной. Он тряхнул головой и перебил. — Он не знает, что нравился мне, — сказал Им. — А я не знаю, нравится ли он мне до сих пор. И я не хочу разрушать то, что у меня уже есть, ради того, чтобы проверить. — Ты так сильно любишь… свою девушку? — Ее зовут Сакура, — фыркнул Ёнсу. — И она — плод всех моих фантазий, воплотившийся в реальность. Почему-то сейчас он звучал совсем не так счастливо, как когда только встретил ее, но Альфред не стал говорить Ёнсу об этом. — Постарайтесь скорее снова стать друзьями, — попросил он вместо этого. — Я скучаю. Им поднял большой палец и оскалился: — Вас понял, агент! Альфред почувствовал, как от его уверенной улыбки становится немного легче. Ему и самому давно стоило поговорить с Мэтти и «снова стать друзьями». Делать вид, что все хорошо, когда на деле ты даже не знаешь, куда он уходит по утрам, совсем не так просто, как кажется. Ал беспокоился за него: Мэтт совсем не выглядел довольным, скорее, загруженным и усталым. Он хотел помочь ему — хотя бы просто поддержать, как это сделал для него Артур, а для этого сначала нужно было рассказать правду. Но теперь, обдумав все хорошенько и настроившись, Альфред был к этому готов.

***

Ёнсу и сам не понял, как оказался в комнате Яо после занятий. В последнее время он часто отсиживался у учителя Вана, и они подолгу разговаривали обо всем на свете. Иногда к ним присоединялся Ли — он делился последними новостями, и они с Ёнсу вспоминали забавные моменты из детства, а Яо готовил что-нибудь восхитительно вкусное на всех. Однажды Им спросил, почему Мэтту разрешают пропускать занятия, но Яо и Ли только пожали плечами: разрешение пришло лично от директора Кассия, и настоящих причин никто не знал. — Что-то случилось? — поставив на стол миску со сладостями и чашки чая, спросил Яо. — Давно случилось, — Ёнсу потянулся за печеньем, но получил по рукам. — Рассказывай, ару, — улыбнулся Ван. — Или хочешь дождаться Ли? После того как Кику пришел к нему, чтобы извиниться за свое поведение и отпустить прошлое, тот стал намного более активным и довольным жизнью. Он больше не терялся, когда ловил напряженный взгляд Хонды, стал увереннее в себе и, кажется, смог, наконец, расслабиться — впервые за много лет. — Не хочу, — признался Ёнсу. — Но это очень долгая история, и я не смогу рассказать, пока не поем! Яо спрятал улыбку и подтолкнул мисочку к нему. Им с удовольствием запихнул в себя три печенюшки, запил чаем и заполировал здоровенной шоколадной конфетой. Ван смотрел на него с внимательной улыбкой, медленно потягивая свой чай, и Ёнсу сдался под его взглядом. — Это про того друга, которого я ревновал, — вздохнул он. — Хм, — Яо на секунду задумался, вспоминая. — Из-за которого ты ворвался ко мне посреди ночи и пытался шантажировать? — Вы так жестоки, учитель, — рассмеявшись, Ёнсу кинул в Вана подушку. — Я же извинялся за тот случай уже миллион раз! — Яо поймал снаряд и прищурился. — Про него, да, — отведя взгляд, сказал Им. — Даже не знаю, с чего и начать… Но он все-таки начал: с того самого момента, как понял, что влюбился. И что ревновал Мэтти совсем не как друга, и злился на себя за эти глупые чувства, и пытался от них избавиться. Потом встретил Сакуру — про нее Яо уже был наслышан, потому что Ёнсу неустанно напоминал себе и всем окружающим, насколько его девушка идеальная, — забыл о Мэтти, радовался, как дурак, что может снова общаться с ним без риска случайно поцеловать или сказать что-нибудь неуместное. И про поцелуй тоже рассказал. Про песни, свое желание поддаться чувствам и такое же сильное нежелание это делать. Про сомнения, которые с тех пор не оставляли ни на минуту. Про мысли и разговор с Альфредом. — «Постарайтесь снова стать друзьями»… — Ёнсу растрепал себе волосы и устало откинулся на кровать. — Как будто это так легко! Яо помолчал недолго, отставил уже пустую чашку и серьезно посмотрел на Ёнсу. — Ты хочешь этого? — спросил он. — Снова стать друзьями, как раньше. Им закусил губу и попытался спрятаться, но единственную возможность для этого — подушку — он лично отправил в руки врага. — Не знаю, — пробубнил он, отвернувшись к стенке. — Как же я могу помочь тебе, ару, если ты сам не знаешь, чего хочешь добиться? — бросив в него подушку, поинтересовался Яо. — Не зна-а-аю! — снова простонал Ёнсу. — Вы же учитель, вам видней. — Ну, кое-что я могу тебе сказать, ару, — поднявшись из-за стола, вдруг строгим «учительским» тоном сказал Ван. — Для начала разберись в своих чувствах, Ёнсу. Хватит валить все на других. Если ты скучаешь по вашей дружбе, ару — верни ее. Если тебе нужно большее — реши, с кем именно. А потом, ару, приходи ко мне за советом, и я подумаю, как исправить все, что ты уже успел натворить. — Яо? — Ёнсу тут же сел ровно и с испугом посмотрел на Вана. — Учитель Ван, — хмуро осадил его тот. С того памятного разговора прошла почти неделя. Ёнсу не появлялся в комнате Яо и Ли, старательно обдумывал свои мысли и разбирался в чувствах, как и советовал Ван. Он смотрел на Мэтти в те редкие дни, когда тот все-таки приходил на занятия, проводил свободные вечера с Сакурой, но все больше молчал, и та даже забеспокоилась, не случилось ли у него чего страшного. Альфред, как заметил Ёнсу, снова начал близко общаться с Мэтти — они часто встречались на переменах и что-то обсуждали, склонив головы так близко друг к другу, что ему хотелось сесть между ними. Он пытался выяснить у Джонса, почему Мэтт уходит с занятий, но тот заявил, что это не его секрет, и отправил Има скорее мириться с Мэттью. Но Ёнсу не мог на это решиться. Возродить их дружбу значило бы похоронить все надежды на «большее». Помощь пришла оттуда, откуда он не ждал. В тот вечер они с Сакурой бродили по парку, на ней было прелестное пальто и милая шапка с помпоном, которая ей очень шла. Ёнсу привычно похвалил внешний вид Ямато, быстро поцеловал ее в щеку и, перехватив за руку, потащил за собой к памятнику в центре. Присев на бортик, он притянул ее к себе и лбом уткнулся в грудь. Через плотный слой одежды она почти не чувствовалась, но Сакура все равно оттолкнула Ёнсу и присела рядом. — Почему ты сюда так спешил? — спросила она. Им удивленно приподнял брови. — Не знаю, просто хотелось. Раньше мы тут… Да ладно, это скучная история, забудь! Хочешь, зайдем куда-нибудь? — Это снова про твоего друга? — Сакура наклонилась, чтобы заглянуть Ёнсу в лицо. — Раньше ты постоянно о нем рассказывал, а теперь меняешь тему. Вы поссорились? — Нет, что ты, — легкомысленно рассмеялся Ёнсу. — Но разве ты не будешь ревновать, если я начну постоянно говорить о ком-то другом? Ямато легко ударила его перчатками по голове и улыбнулась. — То, что ты рядом со мной постоянно думаешь о ком-то другом, заставляет меня ревновать намного сильнее, — ответила она. — Разве я?.. — Ты даже не заметил, что я в новом пальто, — перебила Сакура. — И не попытался согреть мои руки, как делал раньше, когда они мерзли. Еще и сюда бежал так быстро, что не замечал, иду я следом или нет. Думал, я не замечу? Ёнсу кивнул, и Сакура снова рассмеялась. Он еще успел подумать, какая же она замечательная девушка, когда Ямато вдруг неожиданно всхлипнула и уткнулась лицом в ладони. Ее плечи мелко дрожали, и она упорно не желала поддаваться на уговоры Ёнсу и убирать руки. — Ну же, не плачь, — попросил он. — Что случилось? Я здесь, рядом… Сакура покачала головой. — Помнишь, ты говорил, что я идеальная? — донесся до Ёнсу ее приглушенный голос. — Идеальная внешность, идеальный характер, — она всхлипнула еще раз и убрала руки от лица. — Тогда позволь задать тебе вопрос, — Сакура посмотрела прямо ему в глаза — даже заплаканная, с расплывшимся макияжем она все равно была прекрасна. — Если даже рядом со своим идеалом ты продолжаешь думать о ком-то другом, — она вытерла остатки слез с щек и через силу улыбнулась, — кто из них больше для тебя значит? Им не ответил. Да и что он мог ответить? Сама того не желая, Сакура подсказала ему ответ на вопрос, который мучил его уже очень давно. Он хотел сохранить их обоих — так жадно и эгоистично, что самому от себя становилось тошно. Он не хотел терять никого из них. Он хотел остаться друзьями — но не с Мэттом. С тех пор как Мэтти его поцеловал, Ёнсу думал только о нем, и теплые, светлые чувства переполняли его изнутри. Сосредоточившись на мыслях и тревогах, он только мешал себе их понять. Но сейчас, когда Сакура открыла ему глаза своими слезами и вопросами, Им понял: с тех пор он даже не вспоминал о Кику. Он не сравнивал Сакуру с ним, он смотрел на нее более трезво и видел девушку, которая ради него старалась быть идеальной. Ее хотелось рассмешить и приободрить, утешить, когда ей будет грустно, дать совет в трудной ситуации, с ней хотелось поделиться секретом, весело провести время или, неожиданно встретившись в городе, выпить вместе в ближайшем баре. А Мэтти… его хотелось стиснуть в объятиях — и никогда-никогда не отпускать. Рядом с ним Ёнсу никогда не нужно было притворяться и вести себя преувеличенно бодро, если хотелось просто молча сидеть рядом, прижавшись плечом к плечу. Он мог быть настоящим рядом с Мэттом. Без тайн, без груза прошлого и без тени прекрасного Кику в каждом взгляде. Да, Мэтти был совсем не таким, каким Ёнсу представлял себе своего парня. Но именно поэтому он и влюбился в него.

***

«Нужно поговорить». Не придумав ничего лучше за выходные, Ёнсу украдкой передал Мэтту записку, словно они учились в пятом классе, и преподаватель осадил их за громкие разговоры во время урока. «Хорошо». Лаконично ответил Мэтти. Остаток занятия Им провел на иголках — он так нервничал, что прослушал объяснение важного материала, и очнулся, только когда учитель предупредил, что это обязательно будет на экзамене. Он сидел впереди и не решался обернуться, чтобы посмотреть на Уильямса, но спиной чувствовал его внимательный взгляд. Долгожданный звонок застал его врасплох. Все заготовленные слова вмиг куда-то исчезли, а Мэтт вдруг возник прямо перед ним. — Пойдем? Ёнсу смог только резко кивнуть, растрепав челку, так что непослушная прядка залезла в глаза. Они с Мэттом дошли до входа на крышу и сели на теплые деревянные ступени, которые Гай так и не стал менять. На улице было слишком холодно, чтобы выходить на крышу, да и первая перемена длилась совсем немного. — Куда ты постоянно уходишь с занятий? — возможно, начать следовало не с этого, но Ёнсу никак не мог решиться. — Секрет, — Уильямс показал ему язык. — Нечестно! — возмутился Им. — Ты ведь рассказал Альфреду. — Альфред — особый случай, — тепло улыбнулся Мэтт. — У него и без меня слишком много поводов для беспокойства. — Но ведь я тоже беспокоюсь! — А спросил только месяц спустя, — пожал плечами Мэттью. — Я скажу тебе, но и ты пообещай мне кое-что рассказать потом, ладно? — Ёнсу согласно закивал. — Одна компания связалась со мной после выступления на Рождественском концерте. Они хотят, чтобы я записал для них песню и снялся в клипе. Я посоветовался с учителем Эдельштайном и решил согласиться. Он помог мне уладить все вопросы с директором Кассием, и я подписал контракт, так что в ближайший месяц буду занят именно этим. — Так ты, значит, решил стать айдолом? — восхищенно прошептал Ёнсу. — Типа того, — рассмеялся Мэтти. — У нас это называется «стать знаменитостью». Теперь твоя очередь отвечать, — Им кивнул. — О чем ты хотел поговорить на самом деле? Ёнсу вздрогнул и отвел взгляд. Некоторое время между ними висела тишина — долетали только обрывки фраз и гул множества голосов. — Я расстался с Сакурой, — избегая смотреть на Мэттью, ответил Ёнсу. — Она не сердится, и сказала, что я всегда могу рассчитывать на ее компанию, — предупреждая дальнейшие расспросы, добавил он. — Идеальная? — невесело улыбнулся Мэтт. — Точно. Просто… я давно уже думал о другом человеке, и не смог обманывать ее и дальше, — в глазах Мэттью читалось недоверие и затаенная где-то в глубине надежда. — Я думал о нем с тех самых пор, как он в одиночку вытащил драмкружок два года назад, мечтал однажды поцеловать и заснуть с ним в обнимку. Постоянно прикасался, потому что от этого чувствовал себя живым, и старался как можно чаще оставаться с ним вдвоем. Я понятия не имею, как не заметил, что все это время он чувствовал то же, что и я. И я точно не знаю, как вышло, что он тоже не обратил внимания на мои чувства. Но… я знаю, что хочу быть с ним. Я хочу быть с тобой, Мэтти. Ёнсу закончил совсем тихо и неуверенно, но в его глазах, когда он посмотрел на Мэтта, читалась решимость. Он наконец разобрался в своих чувствах, нашел гармонию с собой и ясно видел путь, которым хотел следовать, и человека, с которым хотел его пройти. А еще он знал, что его чувства взаимны — Уильямс накрыл его руку своей ладонью и уткнулся носом в плечо, пряча улыбку, и в этом жесте было больше слов, чем Мэтт когда-либо смог бы сказать.