Daigaku-kagami

Явление VII Возводя мосты Из сумки раздалась знакомая мелодия, уведомляющая владельца смартфона о новом сообщении. Халлдор чуть покраснел, поймав на себе удивленный взгляд Андресса, и поспешно потянулся за ним, чувствуя себя ужасно неловко: не выключить звук в такой-то ситуации! Прочитав сообщение, он тут же удалил его, снова кинул телефон в сумку, захлопнул ноутбук и, вернув его на стол, встал с кровати. На зимние каникулы они с братом остались в «Кагами». Иногда они выбирались куда-нибудь на прогулку, но Андресс предпочитал проводить дома дни напролет, погрузившись в какую-нибудь заумную книжку, а Халлдору не оставалось ничего, кроме увлекательнейших путешествий по интернету. В основном они ограничивались новостным порталом, парой форумов, социальной сетью и сериалами, и можно легко догадаться, что не из-за сериалов ему на телефон сейчас пришло такое компрометирующее сообщение. Не обращая внимания на пронзительный взгляд, прожигавший ему спину, Халлдор, прикрывшись дверцей шкафа, переоделся из домашней одежды в более подходящую ситуации: майка, теплый мягкий свитер сверху и уютные джинсы. Андресс все еще пытался сдержать свое любопытство и молчал, но Халлдор чувствовал, что тот продолжает следить за ним, прикрывшись своей книгой. Он был даже рад немного, что брат по-прежнему не слишком многословен, иначе ему было бы не отвертеться от расспросов. Когда он, подхватив сумку, взялся за дверную ручку, чтобы выйти из комнаты, Андресс не выдержал: — Ты куда? — Вик позвал прогуляться, — ответил Халлдор, не оборачиваясь: эту легенду он успел придумать, пока Андресс молчал. — Вик? — тот отложил книгу и вышел из-за стола, чтобы оказаться прямо за спиной Халлдора. — Разве вы общаетесь? — Иногда, — он пожал плечами и почувствовал нехорошую ауру у себя за спиной. — Мы же все-таки были соседями, — аргумент прозвучал весьма неубедительно, особенно в свете того, кто был соседом Андресса. — Он играет в ту же игру, что и я, — это не было ложью, они с Виктором и правда часто играли вместе. — Так что мы общаемся. — Раньше ты никогда с ним не гулял, — в голосе Андресса все еще слышалось подозрение, но зловещая аура отступила за неимением доказательств. — Надо же когда-то начинать, — Халлдор через плечо улыбнулся брату и выскользнул из комнаты, пользуясь его секундным замешательством. Ботинки, пальто — и прочь из блока, пока Андресс не придумал еще больше вопросов, на которые он уже не сможет ответить. Халлдор остановился, чтобы отдышаться, только когда за его спиной закрылась дверь общежития. Он чувствовал, как горят его щеки, и это создавало очень яркий контраст с вечерней морозной прохладой. Эрлендсон приложил ладони к щекам и глубоко вдохнул, пытаясь успокоить бушующее волнение. Он боялся предстоящей встречи, но только сейчас понял, как сильно она его пугает. Случившееся год назад оживало в памяти, как будто было вчера, но место ненависти заняла жалость, а тревогу сменило обычное беспокойство. Снова был поздний вечер, снова холод очистил все мысли, снова Андресс ничего не знал. А Халлдор снова шел к Хенрику, чтобы поговорить. И как он до такого докатился? Халлдор вздохнул, пряча голову в плечи от ветра, и спустился с крыльца. Он видел темный силуэт за воротами, и, хоть и боялся, понимал, что тот ждет его. Ждет не просто так, а с надеждой на помощь. Почти за две недели до Рождества, как Халлдор потом понял — в тот самый день, ему пришло сообщение в социальной сети. Всего два слова, простой вопрос: «Как он?» Едва увидев, от кого оно, Эрлендсон поместил отправителя в черный список, а сообщение удалил. Но одно дело — стереть все упоминания о случившемся, и совсем другое — забыть. Халлдор помнил все, с того самого момента, как Андресс впервые пожаловался ему на докучливого соседа. Помнил, как он медленно и постепенно начинал доверять ему, как перестал сбегать, как терпел и помогал. Помнил, как впервые сам встретился с Хенриком и увидел в его глазах ту самую любовь, о которой часто писал ему брат. И помнил, как Андресс пришел к нему, израненный и сломленный, после того, что сделал с ним Хенрик. Он тогда не знал, что послужило причиной, и почему его Андресс — сильный и гордый — не вырвался и не ушел. Халлдор помнил свой последний разговор с Хенриком, свои и его слезы, непонимание, боль и иррациональную жалость. А потом была Австралия и разговор с Андрессом, который расставил оставшиеся точки над «и». Халлдор помнил все до последнего слова. Андресс рассказал ему про поцелуй, про то, как привязался и как сильно его это пугало. Рассказал о том, что не смог ответить Хенрику взаимностью из-за него, наверное, потому что боялся, что он, Халлдор, не поймет и не примет. Что беспокоился за Хенрика, когда тот перестал быть таким, каким он привык его видеть, вот только выразить свои чувства не мог — не привык. И как позволил сделать с собой все то, что было сделано. «Позволил» до сих пор глухо отдавалось в голове Халлдора, когда он вспоминал этот разговор. А еще он помнил это чертово «как он» спустя год, как будто и вовсе не удалял сообщение со своей страницы. И в Рождество, когда Андресс уже заснул, под покровом ночи Халлдор удалил Хенрика из черного списка и написал короткий ответ: «В порядке». Это не было совсем уж наглой ложью. Андресс и правда был в порядке: он снова разговаривал, по крайней мере, с ним, уже реже просыпался по ночам в слезах и начал обращать внимание на мир вокруг, выходя из своего кокона, которым он отгородился от всех окружающих. Но это был лишь первый шаг, а путь предстоял долгий, и Халлдор понимал, что вечно обходить Хенрика стороной они не смогут. «Ты ответил!» Ответ пришел почти мгновенно, с счастливым смайликом в конце, и Халлдор нахмурился, усомнившись, так ли уж Хенрик волновался за состояние его брата. Он хотел написать что-то колкое в ответ, но заметил значок, уведомляющий, что Хансен еще не закончил свой ответ. «Ты, наверное, мне не поверишь, но я действительно рад знать, что с ним все хорошо». Халлдор хотел написать что-нибудь нейтральное и забыть об этом разговоре, как о страшном сне, но вместо этого его руки, не слушаясь сигналов мозга, сами набрали: «Ничего с ним не хорошо», — и отправили это Хенрику. Тот молчал, и в это время Халлдор успел проклясть себя всеми известными способами, а потом начал набирать ответ. Эрлендсон успел придумать миллион колкостей, которые можно было бы отправить Хенрику, чтобы потом снова вернуть его в черный список и попытаться забыть, но не смог набрать ни одну из них, прочитав ответ. Тогда они переписывались до утра и каждую ночь после. Халлдор не мог смотреть в глаза Андрессу, зная, что за его спиной спокойно общается с человеком, который сломал ему жизнь, но и прекратить это общение тоже не мог. Хенрик был совсем плох, если можно так сказать про морально сломленного человека, который сам растоптал свой смысл жизни, и Халлдору было его искренне жаль. Хоть он и любил своего брата, но мог, отстранившись от своих чувств, понять, что они оба хороши. Один — несдержанный идиот, слишком порывистый, чтобы заметить, как изменилось отношение Андресса, а другой — ледяной болван, не умеющий даже толком проявить симпатию. Они определенно стоили друг друга, и Халлдор решил сделать все, что будет в его силах, чтобы ни один из них не страдал так, как сейчас. Поэтому он и согласился на встречу, когда Хенрик сказал, что прилетит ненадолго по делам. И ужасно волновался из-за этого, приближаясь к воротам. Хансен ждал его там, но он смотрел на горизонт, туда, где свет большого города заслонял звезды, и не видел, что Халлдор уже подошел. Он выглядел ужасно повзрослевшим с момента их последней встречи. Строгое пальто, какой-то наверняка дорогущий шарф, ботинки, портфель — весь его вид буквально кричал, что он только что вернулся с какой-то деловой встречи. — Привет, — не приближаясь слишком близко, подал голос Халлдор. — Привет, — Хенрик обернулся, и на его лице тут же растянулась глупая улыбка. — Ты и правда пришел. — Не думай, что я сделал это ради тебя, — Халлдор отвел взгляд и едва заметно покраснел. Он пришел на эту встречу, только чтобы помочь своему брату. И то, что это, в результате, могло помочь и Хенрику тоже, его ничуть не заботило. Не заботило же? — Конечно, — беспечно кивнул Хансен. — Хочешь зайти куда-нибудь? Халлдор пожал плечами. Он не собирался устраивать Хенрику экскурсию по городу и водить его во все свои любимые места, как будто они были друзьями. Ему просто нужно было тихое место, желательно подальше от «Кагами», где они могли бы поговорить так, чтобы никто не услышал. Судя по всему, у Хансена были другие планы. — Отлично! — он буквально просиял. — Я знаю тут неподалеку замечательное местечко, ты не против зайти? — Надеюсь, ты не про бар, — нахмурился Халлдор, а Хенрик только рассмеялся в ответ. Но они действительно прошли мимо дороги, ведущий к бару, прямо. Хенрик молчал, и Халлдор чувствовал себя неловко, следуя за ним. Если бы кто-то сказал ему год назад, что он пойдет на прогулку с Хенриком Хансеном, скрывая это от своего брата, он бы рассмеялся наглецу в лицо, но сейчас это действительно происходило на самом деле. И это было настолько неправильно, что даже почти смешно. Халлдор снова посмотрел на Хенрика, и удивился, заметив на его губах прежнюю улыбку. Звездный свет окрасил ее грустью, а голубые глаза казались совсем синими в вечернем полумраке, но он все равно улыбался, словно бы случилось что-то хорошее, и эта улыбка смущала Халлдора. Плохие люди так не улыбались, но Хенрик был именно плохим, ужасным человеком, посмевшим осквернить святое, и не имел права быть таким, каким он был сейчас. Каким — Халлдор не знал. Хансен не был ни веселым, ни грустным, ни отвратительным, ни привлекательным. Он просто был, и этого оказалось достаточно, чтобы Халлдор растерялся. Не доходя до остановки, Хенрик свернул на дорогу, ведущую к парку. Сейчас там было довольно тихо и немноголюдно, а все дорожки были ярко освещены, так что Халлдор подумал было, что Хенрик ведет его именно туда, но тот прошел мимо. Оставалось единственное место, куда он мог его вести — торгово-развлекательный центр, тот самый, с кинотеатром, в который они пару раз ходили вместе с Андрессом. Когда они приблизились, Хенрик остановился и обернулся к Халлдору с улыбкой: — Что насчет этого? — он указал рукой на большую площадку перед центром, по которой двигались несколько человек. Но стоило приглядеться получше, и Халлдор понял, что Хенрик имел в виду. Перед торговым центром залили небольшой каток под открытым небом. Температуры хоть и были, в основном, плюсовые, все равно оставались близки к нулю, и холодильные установки могли справиться с поддержанием льда в твердом состоянии. — Я… — он хотел уже согласиться, но осадил себя, — не думаю, что это хорошая идея. — Что? Почему? — Хенрик посмотрел на него обиженно и удивленно, и Халлдор подумал, что зря принял его за взрослого. — Не хочу терять с тобой время, — отрезал он и пошел вперед, чтобы Хансен не увидел его покрасневших щек. Мысленно Халлдор решил, что обязательно сходит потом на каток, только не с Хенриком, а с Андрессом, и они точно замечательно проведут время вдвоем. Андресс наверняка будет счастлив, и это еще немного приблизит их к избавлению от Хенрика. Эти мысли взбодрили его, и Халлдор ненадолго забыл о своем отказе — до тех пор, пока не оказался совсем рядом с катком. Белое покрытие сверкало в свете фонарей, немногочисленные посетители катались по кругу, крича друг другу что-то веселое, а музыка, доносившаяся откуда-то сверху, создавала атмосферу зимней сказки. Не хватало только снега, чтобы Халлдор действительно в нее поверил, и он сам не заметил, как остановился, засмотревшись на чужое веселье. Хенрик положил руку ему на плечо и заглянул прямо в глаза. — Ты же хочешь, — он даже не спрашивал, а глупая улыбка на его лице стала только шире, когда Халлдор по инерции кивнул. Когда Хенрик потянул его к входу, он наконец смог взять себя в руки и смириться с неизбежным. Он действительно был впечатлен и хотел попробовать прокатиться, тем более, что раньше никогда не был на катке. Если уж он оказался здесь именно с Хансеном, то почему бы не провести это время с пользой? Расплатившись, они получили свои коньки и направились к скамейке, чтобы переобуться. Хенрик в своем деловом костюме выглядел весьма нелепо, но Халлдор не сомневался, что единственным, кто будет выглядеть глупо, через пять минут окажется он сам. Проигнорировав протянутую руку, он добрался до выхода на лед и даже смог постоять там какое-то время, пока Хенрик развлекался в одиночестве. — А ты чего не катаешься? — Хансен эффектно проехал мимо и круто развернулся к нему, так что из-под его коньков посыпалась ледяная крошка. Халлдор промолчал, глядя куда-то в сторону и считая секунды до конца своей спокойной жизни. До нуля он дойти не успел — почувствовал, как его ладонь обхватили теплые пальцы, и тело само двинулось в том направлении, куда его тянули. Хенрик ехал медленно и постоянно оборачивался, но Халлдор был слишком смущен, чтобы что-то предпринимать. — Ну же, — он взглянул на Хансена, только когда тот остановился и помог ему затормозить своим телом, оказавшись непозволительно близко. — Попробуй двигать ногами вот так, — Хенрик отстранился, чтобы показать движения. — Доверься своему телу и просто катись. Это легко! — он снова оказался рядом, и Халлдор почувствовал облегчение, когда он снова взял его руку: стоять посреди льда с разъезжающимися в разные стороны ногами было куда хуже, чем ощущать чужую поддержку, пусть даже это и был Хенрик. Опираясь на Хансена, он попробовал повторить его движения и неожиданно почувствовал, как быстро лед ускользает из-под ног. Некоторое время ему удавалось поддерживать хрупкий баланс и катиться по инерции, а потом Хенрик подхватил его, не давая упасть, и встал спереди. Взяв Халлдора за вторую руку, он поехал спиной вперед, иногда оборачиваясь, чтобы ни в кого не врезаться. Так катиться получалось намного лучше, по крайней мере, вероятность упасть и разбить нос стремительно падала, но зато смущало такое положение куда сильнее. — А ты не хотел, — увидев улыбку Хенрика, Халлдор мгновенно вернул своему лицу прежнее спокойное выражение. — Разве это не весело? — Я не собирался развлекаться с тобой, — ответил он. — Ты изнасиловал моего брата, если забыл. Улыбка мгновенно погасла, и Хенрик разжал руки, чтобы отвернуться от него. Халлдор уже успел пожалеть о своих словах, не только из-за того, что остался один на льду, но и потому что действительно не хотел поднимать в их разговоре эту болезненную тему. Он знал, что если бы Андресс не позволил этому случиться по каким-то своим причинам, ничего бы не было, но сам Хенрик об этом не знал, и Халлдор буквально физически ощущал, как ему больно. Жалость к Хансену снова поднялась у него в груди, прямо как в тот раз, когда он решил помочь ему и Андрессу, и Халлдор, неловко оттолкнувшись, врезался в его спину. Хенрик вздрогнул, ощутив удар, но ничего не сказал, и Халлдор смог безнаказанно обнять его в знак своей поддержки. Он мог бы стоять так хоть целую вечность, но Хенрик обернулся к нему с прежней улыбкой: — Пойдем? — Халлдор мотнул головой. — Я бы хотел научиться, — избегая смотреть на Хенрика, сказал он, — кататься на коньках. Он не смотрел на Хансена, и потому не видел, как неуловимо изменилось что-то в его улыбке, и, конечно, поэтому и не смог заметить, каким счастливым его сделали эти слова. Хенрик снова взял его за руку и поехал вперед, и Халлдор попытался помочь ему, неуверенно двигая ногами. Он толком не понял, в какой момент это произошло, но спустя некоторое время уже ехал сам, без поддержки, медленно и шатко. Хенрик ехал рядом, то ускоряясь, то снижая скорость, чтобы дождаться Халлдора, и его присутствие не позволяло тому сдаться и остановиться, как бы ни было страшно. Но с каждым кругом катиться становилось все легче и легче, и Халлдор скоро совсем забыл о своих страхах, растворившись в восторге. Каток оказался просто потрясающей идеей для совместного отдыха — не приходилось искать темы для разговоров, не нужно было прятать лицо и делать вид, что все в порядке. Они с Хенриком практически не общались, только ездили наперегонки или вместе смеялись над чем-то. С ним было легко, намного легче, чем с Андрессом, но Халлдор был слишком поглощен новым для себя видом отдыха, чтобы сокрушаться по этому поводу. Время, на которое они взяли коньки в прокат, незаметно подошло к концу, а обсудить то, ради чего, собственно, Халлдор и согласился на встречу с Хансеном, так и не получилось. Эрлендсон переобулся в свои ботинки и подошел к ожидающему его Хенрику весь раскрасневшийся, еще не до конца остывший после катка, но с весьма растерянным выражением лица. Он пытался вернуть себе самообладание, но в его голове никак не желали укладываться те противоречивые чувства, которые он испытывал. — Ты, кажется, хотел поговорить, — заметив его смятение, сказал Хенрик. — В торговом центре есть несколько кафе, и, если ты не против, мы могли бы все обсудить в одном из них. — Думаю, это будет удобно, — кивнул Халлдор, с трудом вернув себе прежнее хладнокровие. Хенрик все еще оставался человеком, который изнасиловал его брата. Относиться к нему лучше, только потому что с ним весело и легко, было бы глупо и наивно. Отложив эмоции и здраво все рассудив, Халлдор понимал, что Хенрик не заслуживает его хорошего отношения, и максимум, на что ему следовало бы рассчитывать, — это жалость. И давать ему что-то большее Халлдор не собирался. Кафе, в которое его привел Хенрик, оказалось совсем не таким, каким он его себе представлял. Зная Хансена можно было ожидать чего-то грубого, воинственного или пиратского, а то и вовсе — слишком романтичного, но местечко оказалось светлым, уютным и просторным. Внутри было немноголюдно, что, учитывая время, в которое они пришли, не было такой уж неожиданностью, но все равно приятно удивило Халлдора. Самое то, чтобы поговорить обо всем без каких-либо препятствий. Милая девушка-администратор на входе осведомилась, какой столик они хотели бы занять, и Хенрик попросил место возле окна. Она проводила их в дальний край кафе, где совсем не было посетителей, и отошла, а ее место тут же заняла приветливая официантка с меню. Меню в кафе было стандартным, но Халлдор все равно не знал, что заказать. Спрашивать совета у Хенрика он не стал и, когда подошло время делать заказ, просто указал в несколько пунктов меню наугад, надеясь только, что порции не будут слишком большими — есть ему практически не хотелось. — Итак? — дожидаясь, пока их заказ будет готов, Хенрик оперся подбородком на скрещенные руки и с улыбкой посмотрел на Халлдора. Как бы он ни готовился к этому разговору, начать говорить было достаточно тяжело. Все-таки он собирался выдавать чувства и секреты своего любимого брата человеку, который превратил его жизнь в сущий кошмар, а такие вещи просто не могут даваться так уж легко. — Это об Андрессе, — кашлянув, сказал Халлдор. — А как же, — Хансен усмехнулся, но он успел заметить болезненную гримасу, исказившую его лицо. — После того, что случилось, — Эрлендсон посмотрел в окно, чтобы не видеть лица Хенрика на этих словах, — он стал другим человеком. Окончательно замкнулся в себе, перестал разговаривать — вообще, совсем, — отвечая на удивленный взгляд пояснил он. — Я сделал все, что было в моих силах, чтобы помочь ему, но этого оказалось мало. Халлдор замолчал, не зная, как высказать остальные свои мысли, и Хенрик воспринял это как окончание его монолога. Он помрачнел и тоже отвернулся к окну. — Если ты пришел, только чтобы сказать мне это, — его голос дрогнул. — Нет! — они одновременно посмотрели друг на друга, когда Халлдор не смог сдержать возмущенный вскрик, и Хансен не смог отвести взгляд от его покрасневших щек. — Я пришел не поэтому, — с трудом вернув голосу прежнее хладнокровие, продолжил он. — Дело в том, что ты ему нравился тогда, — это был закономерный вывод из всего того потока мыслей и чувств, которые вывалил на него Андресс. — Но он не такой открытый, как ты, и не мог признаться в чем-то подобном даже самому себе. Я думаю… Нет, не так, — Халлдор покачал головой. — Я знаю это, потому что он сам сказал мне: он позволил тебе сделать это с ним. И я думаю, что это был его способ показать тебе свои чувства и одновременно избавиться от них. — Быть не может, — покачал головой Хенрик. — Я сделал это, я заставил его. Он не мог не «позволить» мне, — его голос дрожал, и Халлдор боялся представить себе, каких усилий ему стоило сказать это. — Он сам сказал мне все это, — официантка принесла заказ, и им пришлось на некоторое время замолчать. — Андресс не винит тебя в случившемся, — заметив, что Хансен собрался возражать, Халлдор продолжил. — То есть, конечно, он винит, ты, все-таки, воспользовался его доверием и его телом. Но он так же осознает и свою собственную вину. Ты ведь жил с ним все это время, должен понимать, что он не сдался бы так легко, если бы дело было только в тебе. Ни один из них не притронулся к еде. Халлдор внимательно наблюдал за Хенриком, а тот, в свою очередь, не сводил с него глаз. В его глазах было столько эмоций, и они читались так легко, что Эрлендсон чувствовал, будто тонет в них с головой. Он понимал, как трудно должно быть поверить во все, что он сказал, но это было правдой, и Хансену предстояло смириться с этим. — Если так, — Халлдор с трудом заставил себя отвлечься от чужих чувств, так явно отражавшихся на лице, — то что мне делать? — Хороший вопрос, — спагетти с морепродуктами были как нельзя кстати, чтобы не смотреть больше на Хенрика. — Об этом я и хотел поговорить с тобой. У меня есть одна мысль… Халлдор рассказал Хансену о своем плане, и тот, без лишних сомнений, согласился. Его не беспокоила собственная судьба, и он готов был на все, чтобы помочь Андрессу больше не просыпаться по ночам от кошмаров, главным героем которых был он сам. Его решимость и непреклонный взгляд, такой, словно бы он только что увидел свет в конце долгого и бесконечно-темного тоннеля, заставили Халлдора смутиться и покраснеть. Кажется, несмотря ни на что, Хенрик до сих пор что-то испытывал к Андрессу, и это что-то никак нельзя было назвать чувством вины. Они покинули кафе одними из последних, практически перед закрытием. Халлдор старался не смотреть на Хенрика, потому что все его доводы о том, насколько ужасен и отвратителен человек перед ним, меркли, стоило только вспомнить сегодняшний день. Он просто не мог сделать того, что сделал. — Не хочешь сходить? — он настолько погрузился в себя, что совсем перестал обращать внимание на окружающий мир, и голос Хансена вывел его из этого состояния. Хенрик стоял возле постера, рекламирующего какой-то новый голливудский блокбастер. Что-то претенциозное и масштабное, как раз в духе Америки вообще и империи грез в частности, и совершенно не представляющее никакого интереса для Халлдора. Но он пожал плечами, и Хансен воспринял этот жест как согласие. Они купили билеты, и только взглянув на время начала сеанса, указанное на них, Эрлендсон понял, насколько сейчас поздно. Он боялся даже подумать, что сделает с ним Андресс, когда он вернется, но, с другой стороны, — а что он вообще мог сделать? Обязанности старшего брата, которые он благополучно свалил на Халлдора, больше не могли оправдать его постоянную опеку. Так что он просто поймал улыбку Хенрика, ставшую чуть более искренней с их памятного разговора, и зашел в зрительный зал. Кроме них внутри практически никого не было, и раньше Халлдор обязательно задумался бы о своей безопасности, прежде чем идти на ночной сеанс с Хансеном, но после того, что тот сказал ему, был уверен, что с ним все будет в полном порядке. Лента, скучная поначалу, постепенно набирала обороты, и к середине фильма Халлдор уже полностью погрузился в предложенный мир, искренне сопереживая героям и беспокоясь за их дальнейшую судьбу. Сюжетные повороты вызывали неоднозначную реакцию, и он действительно хотел потом обсудить этот фильм с кем-нибудь, а не оставлять все впечатления внутри, как это происходило обычно. Трогательная и непредсказуемая развязка так сильно впечатлила Халлдора, что он даже повернулся к Хенрику, не сдержав желание сказать хоть что-то, и заметил у того в глазах слезы. Такая реакция от вроде бы взрослого человека заставила его тихонько рассмеяться, и комок в горле, появившийся после последней сцены, куда-то исчез. — Э-это не то, что ты подумал, — обнаружив, что за ним наблюдают, Хенрик тут же принялся вытирать слезы, но красные глаза и нос выдавали его с головой. Это только сильнее рассмешило Халлдора, и он на какое-то время даже забыл, что смеяться вот так в присутствии чужого человека недопустимо для той модели поведения, которую он всегда выстраивал, глядя на своего брата. А Хансен обиделся, и даже не разговаривал с ним целых три минуты, пока они шли из кинотеатра к выходу из торгового центра. Халлдор уже думал извиниться за неподобающее поведение, но перед самым выходом Хенрик как ни в чем не бывало сказал, что забыл кое-что и попросил его подождать. Он появился буквально через пять минут, а в руках у него был пакет из круглосуточного супермаркета, расположенного на цокольном этаже торгового центра. Халлдор подумал, что это, должно быть, пиво, которое, по словам Андресса, заменяло Хенрику воду. — Будешь? — когда они проходили мимо уже закрытого катка, Хансен достал из пакета фруктовый лед в яркой упаковке. Это было то самое мороженое, которое Халлдор часто видел в рекламе и фильмах, но никогда не пробовал вживую: голубой фруктовый лед на двух палочках, чтобы можно было разломить его на двоих. Он кивнул, даже не успев подумать, насколько неправильно соглашаться на такое, и Хенрик разломил лакомство. На улице было довольно холодно, и мороженое только усиливало это впечатление, но Халлдор все равно чувствовал себя на удивление счастливым. Он знал, что будет делать дальше, человек, совершивший непростительный поступок, оказался очень приятным собеседником, а звезды на небе были такими яркими, что даже свет фонарей не мог затмить их сияния. И чем ближе они подходили к «Кагами», тем больше Халлдор чувствовал, что не хочет, чтобы этот вечер заканчивался. Хенрик сделал для него то, чего никто не делал уже давно. Он снова позволил Халлдору почувствовать себя младшим братом – тем, кого любят, о ком заботятся и на кого не взваливают все свои проблемы разом. С ним было очень уютно, просто и тепло, несмотря на окружающий холод. Халлдор не боялся улыбаться рядом с ним, хотя поначалу это и смущало его. Украдкой глядя на него, отмечая про себя выразительные черты лица и своеобразную привлекательность, Халлдор подумал, что мог бы влюбиться в этого человека. Но Хенрик совершил ужасный поступок, и как бы сильно ни был виноват Андресс, Хансен все равно никогда не смог бы искупить свою вину в глазах Халлдора. — Спасибо за сегодняшний вечер, — сказал тот, почувствовав, что слишком долго разглядывает Хенрика. — И тебе, — тепло улыбнулся он. Халлдор видел, что Хансен хочет сказать что-то еще, у него и самого сердце буквально из груди выскакивало от непонятных чувств и желаний, но они оба молчали. — Кажется, я понимаю, почему Андресс так сильно в тебя влюблен, — Хенрик первым отвел взгляд и закинул руку за голову. Почти сорвавшееся с губ «и я» замерло, так и не произнесенное вслух. Халлдору показалось, будто ему на голову только что вылили ведро ледяной воды. Он все никак не хотел понять, что имел в виду Хансен, но сказанные им слова вовсе не были двусмысленными. — Влюблен? — переспросил он, надеясь, что ему показалось. — Конечно, — но стоило только Хенрику взглянуть на Халлдора, как он понял, что именно только что сказал. — Подожди, он что тебе не?.. Ты не?.. — глаза, в которых еще минуту назад, кажется, отражалось все небо, сейчас выглядели настолько опустошенными, что Хансен испугался. – Ох, это не совсем то, что я имел в виду. Конечно, он тебя любит, ты же его брат. И его любовь… как к брату, и только… Халлдор уже его не слушал. Все вставало на свои места: причиной, по которой Андресс не мог принять свои чувства к Хенрику и позволил ему сделать с собой все те ужасные вещи, был он — Халлдор. Только Андресса заботило вовсе не его отношение к однополым связям. Андресс испытывал к нему то же, что и к Хенрику. — Так значит, все из-за меня? — он посмотрел на Хансена с таким отчаянием во взгляде, что тот сглотнул и быстро, порывисто прижал его к себе. — Нет, — он почувствовал, как тот отрицательно качает головой. — Это не твоя вина. Просто я — мы с ним оба, вообще-то, — такие эгоисты… — его хватка стала еще крепче, и Халлдор понял, что он пытается сдержаться. — Прости, — слово сорвалось с губ, а следом за ним Хенрика задушили рыдания. Он отстранился буквально через несколько минут, вернув самообладание, и улыбнулся, как будто ничего не случилось. Халлдор тоже постарался выглядеть спокойным, но то, что случилось между ними только что, было слишком интимным, чтобы он мог сохранять хладнокровие. — Уже поздно, — заметил он. — Мне нужно идти. — Конечно, — кивнул Хансен. — Доброй ночи. — Счастливого пути. Когда он прошел через ворота, Хенрик позвал его. Он стоял, прижавшись к резной ограде, и в его глазах отражался свет фонарей. — Можно будет написать тебе еще раз? — крикнул он, когда Халлдор обернулся. Странный вопрос, — подумал про себя тот. Для человека, который написал брату того, кого изнасиловал, спустя год, после того как это произошло, он был на удивление неуверенным в себе. Такая неуверенность не появляется сама по себе, как и желание продолжать общение, когда все вопросы, вроде бы, решены. Халлдор улыбнулся и кивнул, заметив, как просиял Хенрик. Внутри было очень тепло, и ему нравилось это чувство. Что-то похожее он испытывал, когда Виктор хвалил его за хорошую игру, а еще раньше — когда Андресс заботился о нем. Не опекал, словно он и шагу ступить без него не может, а именно проявлял особое внимание, будь то кружка какао или снятый с себя шарф. Он прошел в комнату, даже не потрудившись сделать свое лицо менее открытым и довольным, и это была вторая большая ошибка. О том, что она не первая, Халлдор начал подозревать, едва столкнулся с Андрессом взглядами. Настолько тяжелой и мрачной ауры вокруг своего брата он раньше никогда не видел. — Я дома, — немного растерявшись, пробормотал он. — Что-то случилось? — Заходил Вик, — холодно процедил Андресс, а Халлдор вмиг забыл обо всем, что хотел сказать ему, пока шел домой. — Ты не отвечал на его сообщения и звонки, вот он и решил проверить, все ли в порядке. Кажется, — в голосе мелькнула злая ирония, — вы с ним неплохо прогулялись, да, братик?