Первая кирка - First pickaxe

Риф встаёт на рассвете и тихо собирается в путь: его домашние ещё спят, а ему нужно добыть немного камня и много - дерева. Камень - для нового верстака, а дерево, по большей части - для печки, а также чтобы заделать повреждения в крышах дома и сарайчика - следы недавнего урагана. Как глава семьи, он чувствует свою ответственность за близких - и сон бежит от него. Стараясь никого не разбудить, старвик тихонечко берёт свой рюкзак, кладет в него золотую кирку, немного ягод, на всякий случай – копьё(вдруг зверь нападёт), а затем неслышно крадётся к выходу. Но, увы, он уже давно рассекречен. - Папа, ты куда! Мозна мне с тобой? - раздается сзади тихий голосок. Риф, вздохнув, оборачивается: его маленький трехлетний сын стоит на пороге детской. - Мун, иди спать, ещё очень рано, - просит отец. - Я не могу, мне хоядна, - шепчет малыш. - Это потому, что печка почти остыла. Залезай под одеяло - а то замёрзнешь. А я пока схожу за дровами. - И я, и я хатю за длавами! - подскакивает Мун. - Чшшшш. Ты что, мама спит. - Да, тотьна, - вспоминает малыш и с тревогой смотрит на дверь родительской комнаты. Но там всё тихо. - Фуух, мама спит, она не замёлзнет в клаватке, да? - И ты не замёрзнешь, если сейчас же ляжешь в постель. - Но я узе замёлз, - дрожа, шепчет Мун. - Вот как? И сильно? - Си-и-ийно. Как леды-ы-ыска, - подтверждает кроха. Риф, не раздумывая, бросается к сундуку и, немного порывшись, достаёт маленькую тёплую шапочку, сшитую из меха песца. - Надевай, живо, - командует он. И, видя, что сын растерялся, сам натягивает на него шапчонку, берёт на руки и подсаживает поближе к ещё не остывшей печке. Он и сам с удовольствием греет об неё руки, раздумывая, как же быть с ребёнком. С одной стороны: приучать к труду надо с малых лет. С другой: работу нужно сделать быстро, а малыш будет только помехой. В конце концов - должен же сын слушаться отца. - Паап, - я узе наглелся. Мозет узе пойдём, а? - прерывает его мысли Мун. - Понимаешь, сын... - начинает Риф и замолкает на полуслове. Большие детские глаза внимательно смотрят на него сквозь прорезь в шапочке. В этих чёрных влажных бусинках столько надежды, смирения и безграничного доверия, что отец сдаётся. - Хорошо, Мун, хорошо. Но учти: это ненадолго. И чтобы не ныл и не отвлекал папу от работы. Ясно? - Ясна-ясна, всё будет пьекьясна, - улыбается сын. - Ну вот и прекрасно, пойдём, - берёт его за руку Риф. Отец и сын выходят в утренний прохладный туман. Живительная влага из воздуха проникает в их тело сквозь поры в коже. Риф ёжится от холода, сознавая, что тёплые вещи и ему бы пригодились . Но идти назад не хочется - и он ускоряет шаг. - Пап, я не могу так быстла! - кричит, спотыкаясь, Мун. - Эх ты, маленькие ножки... - вновь вздыхает отец и сажает малыша на рюкзак. Тот аж взвизгивает от восторга. А отец тем временем высматривает подходящее дерево. "Так, этот дубок я навещал позавчера, этот клён - три дня назад, елочку - вчера, а берёзку, кажется, в начале недели," - вспоминает он. Да, деревья на Старв.ио быстро восстанавливаются, но всё же Рифу не хотелось бы их слишком часто тревожить. Ему бы углубиться подальше в лес, но холод, срочность работы и ребёнок за спиной заставляют передумать. Отец выбирает группу из шести вязов, спускает малыша на землю и принимается за работу. Золотая кирка весело звучит в утренней тишине . Ударив раз двадцать, Риф переходит к другому дереву. - Пап, там зе есё много осталось, - тянет его назад сын. - Нет, малыш, дереву нужно восстановиться, - учит отец. - Возьмём слишком много - оно может погибнуть. - А лазве оно живое? - удивляется малыш. - Конечно, все деревья живые. - Всееее? - глазки Муна округляются. - Да-да, все-все. И не только деревья, но и кусты, и трава - всё живое. - И камни? - не унимается малыш. - И камни живые*, - кивает отец, переходя к следующему вязу. - Хотя, есть среди них и мёртвые - они больше не растут. Это бывает оттого, что их слишком истощили во время добычи, добрались до живой сердцевины. Камни ведь нарастают слоями, как и деревья... И так же могут погибнуть. - Оооо, - грустно вздыхает Мун. - А им не бойна, когда ты их бьёс? - Ну, учёные говорят, что нет. Но все равно мы наносим им урон, который не сразу восстанавливается. С природой нужно обращаться бережно, - и Риф переходит к четвертому вязу. - Да, беезна, - соглашается малыш. Ему нравится, что отец говорит с ним серьёзно, как со взрослым. А вместе с тем появляется и желание помочь папе. - Пап, мозна я тозе паплобую, - тянет он вверх ручонки. - Да ты её не удержишь, - Риф взвешивает в руках кирку. - Нет, уделзу, я сийный! - Что ж, лады! Но дай я закончу уже с этим деревом, а ты тогда поработай с последним. - Хаясё! - радуется кроха. Риф быстро отсчитывает оставшиеся десять ударов и, перейдя к шестому вязу, отдаёт кирку сыну. Малыш с трепетом берет инструмент и тут же сознаёт: "А ведь она и вправду тяжёлая!" Обхватив рукоять обеими ручками, он силится придать ей вертикальное положение, но тяжёлая золотая дуга все время тянет его вниз. - Мун, ты точно справишься? - волнуется Риф. - Да-да, канесна! - спешит заверить Мун и несколько раз царапает остриём кору. - Нет-нет, смотри как нужно, - Риф слегка отводит назад руку, - стоишь вот так, держишь вот так, а потом бьёшь вооот так, - отец резко выбрасывает вперёд руку с воображаемой киркой и несколько раз "ударяет" ей по коре. - Ага, поняй! - улыбается кроха и силится повторить отцовские движения. Но, увы - тяжёлая кирка тянет его назад и он шлёпается на спину! - Мун, ты как, не ушибся? - спрашивает Риф. Ему и жалко малыша и одновременно смешно. - Нееет, но она - тязеленная, - бурчит мальчик. - Эх, а я же говорил. Тебе ещё рано киркой работать. Но знаешь, есть инструмент, который всегда при тебе! Совсем не тяжёлый! - Какой это? - Твои руки, конечно! - смеётся Риф и со всего маху ударяет по стволу кулаком. Кусок дерева остается у него в когтях. - Видишь, как просто, - учит он, - наносишь удар и одновременно выпускаешь когти, захватываешь ими древесину и вырываешь! Попробуй сам! - А делеву тотьна не бойна, пап? - Не больно, не больно, успокойся. Мун нерешительно подносит ручку к стволу, его крохотные коготки слегка оцарапывают кору... -Нет-нет, надо сильнее, со всего маху, вот так! - показывает отец. - Са всево маху! - повторяет малыш и изо всех своих детских силёнок ударяет по дереву. Эх, если бы Риф мог знать, чем все кончится, если бы имел чуть больше опыта...он бы перехватил маленькую ручку прямо на лету. Но слишком поздно! С глухим стуком кулачок врезается в ствол дерева, раздаётся слабый хруст, а вслед за ним - громкий, нарастающий, безудержный детский вопль. - Мун, малыш, ты что?! Дай посмотрю, - просит ошарашенный отец. Только теперь он сознает свою глупость. Но маленький старвик не даётся и продолжает громко плакать. А ручка опухает прямо на глазах! - Так, срочно домой, домой! -взволнованно говорит Риф, беря сына на руки. Хорошо еще,что дом близко! Разбуженная плачем мама уже стоит на пороге. -Что, что у вас стряслось?! - в ужасе спрашивает она. - Прима! Лёд! Скорее лёд! Он, кажется, руку сломал! - кричит ей муж. Прима тут же кидается к "холодному " сундуку и достает несколько льдинок. Бережно, чтобы не усилить боль, она прикладывает лёд к распухшей ручке. Риф же в это время быстро растапливает печку. - Как же так вышло? - недоумевает Прима. - Эта деева, мама, - всхлипывает Мун. Я удайил его, а оно - меня… Так бойна! - Чшшш. Всё пройдет, - успокаивает мама и негодующе смотрит на мужа. - Я за бинтами , - спешно ретируется он к "аптечному " сундуку. - И пихтовое масло не забудь! - кричит ему вслед Прима, нежно поглаживая малыша. Она аккуратно раздвигает мех на маленькой ручке, пытаясь оценить тяжесть травмы. Но из-за сильного отёка косточки вообще не просматриваются, а щупать их сейчас нельзя - ребенок этого не вытерпит. Прима тяжело вздыхает: впервые за долгое время она сожалеет о том, что они с Рифом поселились в такой глуши, где на многие километры вокруг не живёт ни один старвик. Так, может, и безопасней, но зато, случись беда, рассчитывать можно только на себя. - Мам, - тихонько шепчет малыш, - как это она сьямаясь, она зе целая? - Ну, может папа и ошибся, может она и не сломалась. Просто сильно ушиблась. - А еси все-таки сьямалась, то сто? Тинить ее надо? - Да нет, она сама починиться, если правильно о ней заботиться. - Как сама? - удивление крохи заставляет его даже забыть о боли. - А так, наши тела удивительно устроены. Сами себя лечат, сами себя ремонтируют. Конечно, им порой нужна помощь... - И эту помощь мы сейчас окажем, - добавляет подошедший папа. В одной руке он держит бинты, в другой - бутылочку с пихтовым маслом. - И ножницы, пожалуйста, тоже принеси. Он обломал себе коготки... Минут через десять, когда коготки были обрезаны, а ручка обработана и забинтована, Мун, уставший от переживаний, тихо задремал на руках у мамы. -Отнести его в кровать?- прошептал Риф. - Не надо, пусть побудет со мной, - шепнула Прима и, вздохнув, добавила: - Эх Риф-Риф о чём же ты думал? Старвик опустил глаза. Действительно: о чем он думал? О том, чтобы поскорей закончить работу? Но ведь он не желал зла своему сыну! Он просто не ожидал...такого... - Прости, дорогая, он так хотел помочь мне, но кирка оказалась слишком тяжёлой - вот я и предложил ему добыть дерева руками... - И ты не подумал, что его ручки еще слишком нежны? Разве тебе в три года давали такую работу? - Я не помню себя в три года. Но, сдаётся, кирку я впервые взял, когда был старше. А когда стал добывать дерево руками тоже сейчас не вспомню. - Но ведь ты же был учителем в школе. Занимался с детьми, обучал их. - Всего пару месяцев, да и дети там уже были постарше. Руками добывать дерево уже все умели. - Луками не надо, луками бойна, - сквозь сон пробормотал малыш. -Чшшш, спи-спи, - покачала его мама. - Что ж, -повернулась она к мужу, - похоже, завтраком сегодня придётся заняться тебе самому. Риф совсем не против такого предложения и быстренько идёт к печке. Он готов делать что угодно - лишь бы избежать новых упреков. И пока он варит рыбный суп с чесноком и травами, в его голову приходит замечательная идея. И почему он сразу до этого не додумался? Маленькому старвику и кирка нужна по размеру! Ох, лишь бы его рука зажила... К счастью, рука заживала благополучно. Уже на следующий день боль полностью прошла, а ещё через сутки мама с трудом удерживала малыша от того, чтобы работать больной рукой. Столь быстрое выздоровление может показаться странным, но таковы уж старвики - уязвимые, но всё же очень живучие существа. Любые повреждения у них заживают невероятно быстро, а при должном уходе - просто молниеносно. У детей же это происходит ещё быстрее, чем у взрослых. И вот, на четвертые сутки, повязка не без трепета была снята. Какое же облегчение испытали все, увидев, что косточки правильно срослись и ручка полностью готова к работе. Родители на радостях устроили маленький семейный праздник со всякими вкусностями. Муну особенно понравился ягодный пирог с мёдом и хрустящее печенье . И вот, когда он дожёвал очередную печенюшку, отец встал из-за стола и торжественно произнес: -Сын, сегодня - особенный день! Четыре дня назад ты получил серьёзную травму, но ты стойко перенёс это испытание и теперь абсолютно здоров! Мун незаметно покраснел от таких слов: это он то, рыдавший как младенец, перенёс всё со стойкостью? - И теперь,- продолжал Риф, - чтобы этот день остался в твоей памяти и чтобы ты мог в дальнейшем трудиться без травм - вот! И он протянул сыну новенькую деревянную кирку. Она была совсем крохотная, но вполне функциональная - отличный инструмент для новичка! - Ого, пасиба, пап, - восторженно шепнул малыш. - Только учти: первое время я буду за тобой приглядывать. А то мало ли что ещё случится! "Ты уже приглядел один раз ", подумала Прима, но вслух ничего не сказала. - А у неё есть имя? - спросил Мун. - У кирки? Да нет, инструментам обычно не дают имён. Разве что особенным. - Но она зе особенная, она зе моя самая пелвая. -Справедливо! Хочешь дать ей имя? - Да, тойка я забый: как па-длугому килка называется? - Ну как-как: кайло или кайла. - Вот, я назову её Кайла, это будет килка-деватька, хаясё? - Хорошо, хорошо, - улыбнулся Риф. - Ну сто Кайла, паяботаем? - Как, прямо сейчас? - удивился отец. - Сначала поешь,- возразила мама. - Я узе наелся. А ты Кайла?- обратился он к кирке. - А я хатю поесть деева! - ответил он за неё. Родители прыснули со смеху. - Ну сто смесного? – серьёзно спросил малыш. - Кайла гаёдная, она зе килка, она не мозет есть пилазки, петеньки, лыбу как мы. - Да-да, конечно, - Риф подмигнул жене. - Мы прямо сейчас пойдём и испытаем твою Кайлу. А посуду потом помоем. Сегодня ведь у нас праздник, можно немножко и отступить от правил. -Ула! - крикнул Мун, выскакивая из-за стола. И вот они втроём стоят возле старой ивы на берегу лесного озера. Сколько лет этому дереву - никто не знает, но малышу стоящему под ней всего три года, и он явно смущен таким величием и мощью. - Смелее, кроха, дерево не обидится, ты ведь не возьмёшь больше, чем нужно. Давай, - подбадривает папа. - Ну стоз, Кайла, давай! - говорит Мун и замахивается киркой точно так же, как учил его отец. С глухим стуком остриё касается ствола. Вот он - первый удар киркой, удар, без которого немыслима жизнь любого старвика, удар, за которым последуют сотни и сотни других, сливаясь в удивительный ритм жизни... *Речь идёт именно о камнях из мира Старв.ио. Богатые ценными минералами глыбы на поверхности земли здесь представляют отдельный класс живых организмов. Спасибо за прочтение. Ссылка на иллюстрации ниже: