Когда Ванитас замечает парня в темноте этого душного места, его глаза сверкают подобно паре драгоценных камней. Он, как зверь, поддается вперед поближе и глубоко втягивает воздух, будто пытаясь взять след. На лице мгновенно возникает улыбка. Ванитасу кажется, что она манящая, но судя по тому, как люди отшатываются от него, это совсем не так. Она пугает, но его это мало волнует. Важнее парень, которого он впервые видит здесь. Он отталкивается от стены и легким шагом направляется к сегодняшней жертве. Лавировать между людей до того просто, что он посмеивается, когда привлекает завороженный взгляд незнакомки, танцующей среди распаленных алкоголем тел. Видимо, она и сама неплохо набралась, раз ее удивляет нечто подобное. Ванитас продолжает ужом скользить между людей, глаз не сводя с парня.
Он подбирается к нему плавно, пытаясь не спугнуть сразу же. Мягко кладет ладонь на плечо и хлопает по нему, будто бы они давние приятели, что внезапно встретились. Когда этот жест привлекает внимание парня, Ванитас задыхается от восхищения. Взгляд, направленный на него, ярко малиновый; такой сочный и привлекательный, что он сотню раз благодарит себя, что решил не упускать именно этого человека. Этот взгляд стоит сотен попыток. Поэтому, недолго гадая, отошьет или нет, он улыбается парню.
— Нужна помощь? — и, поясняет до того, как тот успевает ответить. — Выглядишь растерянным.
И это правда.
Несмотря на то, что парень выглядит как аристократ — черты его лица правильные, а осанка подобна негнущемуся пруту — это не отменяет того, что сейчас он больше схож с потерявшимся ребенком. Его взгляд мечется с угла в угол, и он все норовит переступать с ноги на ногу. Поэтому Ванитас вылавливает его из толпы в подходящий момент. Он сделает все, чтобы не упустить его.
Парень мнется недолго. Быстро, будто боясь, осматривает толпу, а потом, склонившись ближе, — о боже, Ванитаса обдает таким запахом одеколона, что он уже готов упасть в его объятия, — доверительно сообщает:
— Не могу найти выход, не поможешь?.. — И выглядит искренне просящим. И Ванитас что, дурак, чтобы отказывать? Он просто говорит «конечно» и цепляет парня за локоть длинными пальцами, цепкими до того, что рвани со всей силы — не отпустит.
Ванитас ведет его сквозь толпу к выходу. А сам ненавязчиво поглядывает на него из-под ресниц. Красивый, прям взгляд привлекает к себе. А руки сильные, мускулистые, ах, если бы он его к стене припер и поднял… Ванитас на миг отдается фантазии, а потом берет себя в руки и ненароком спрашивает:
— Как же ты здесь оказался? Видно, что не горишь желанием здесь быть, — и оставляет паузу, где, по идеи, должно быть чужое имя.
Парень ведется легко.
— Ной, — бросает не думая. — Меня притащила сюда подруга, а потом сбежала танцевать, хотя я просил не бросать меня…
Ванитас жалеет его и говорит, что выход близко, хотя сам думает, как кто-то упустил свое счастье. Если она намеревалась распалить этого красавчика, то ей не стоило оставлять его ни на миг, потому что кто-кто, а Ванитас упускать такой шанс не намерен. Нечасто в этом месте попадаются такие правильные и прекрасные мальчики, чтобы просто отпускать их домой. Особенно, когда они сами так покорно идут в руки.
Ванитас выводит его на улицу через запасной выход, от и до давно изучив это место. Он на миг ближе жмется к подтянутому телу, а потом отступает как ни в чем не бывало. Склоняет голову, позволяя прядям очертить контур лица и упасть с плеч. А потом бесхитростно предлагает:
— Ты не против продолжить этот вечер в моей компании, дорогой Ной? — И улыбается так сладко, как только умеет.
Ной пару мгновений смотрит на него пустым ничего не выражающим взглядом, и Ванитас с сожалением думает, что тот откажет. Все же, видимо, такие красивые мальчики не для него или он не для них. А может, ошибся, и этот совсем не такой, как он, и еще попробует зарядить в нос. Но не происходит ни того, ни другого. Парень склоняет голову, о чем-то задумывается на мгновение, а потом кивает, но будто больше сам себе.
— Почему бы и нет, хотя ты не очень мне нравишься. Я покажу тебе своего кота.
От слов немного задевает самолюбие, которого у Ванитаса в избытке, но формулировка заставляет прыснуть. Покажет кота? Что-то новенькое. Обычно предлагали посмотреть сразу же кое-что поинтересней или попробовать что-то сладкое, а этот… Интересно, и кто же из них сегодня будет котиком?
Ванитас, не переживая, сажает к себе в машину совершенно незнакомого человека — ему не впервой, да и как-то не пришил еще никто, так чего переживать? Даже если Ной прирежет его дома, пускай лучше после их дел, так Ванитас хотя бы умрет полностью удовлетворенным. После такой ночи будет совсем не жалко.
Он уточняет адрес, иногда спрашивая, где именно нужно повернуть, и ведет неспешный разговор о том, как дошло до того, что Ной оказался в клубе со своей подругой — как оказалась позже — детства. В честь ее дня рождения они направились в клуб, в котором она быстро кинула его одного. Ной — который не очень знал такие места и предпочитал тишину дома, растерялся и пытался поскорее оттуда ускользнуть, пока упомянутая Доми не нашла его снова. Ванитас подоспел как раз вовремя, за что Ной горячо его благодарил. А как же Ванитасу хотелось поблагодарить его за то, что он согласился на времяпровождение вместе.
Хотя было в этом нечто странное. Ной не похож на человека, что заводит одноразовые интрижки — скорее, на того верного пса, который долго ищет подходящую кандидатуру, а потом остается верен ей. Он похож на того, кто за долгие отношения и семью, а не на искателя острых ощущений. Червячок сомнений закрадывается в мысли, но быстро оказывается изгнан оттуда с позором. Если уж выпал шанс, нечего его упускать. Может, под этой милой личиной скрывалось нечто большее, как знать. Не стоит судить книгу по обложке.
Далеко ехать не пришлось, и через пятнадцать минут они были на месте. Квартира Ноя располагалась в красивом пятиэтажном здании, которое будто бы сошло со страниц исторических книг. Такое же изящное и утонченное.
Уже на лестнице Ванитас предвкушал ночное безумие. На меньшее он не согласен. Закрывая за собой дверь, Ванитас готов наброситься на Ноя, прижать сходу к стене, двери, не важно, и впиться в него ртом. Ощутить каждый миллиметр кожи, каждую мышцу, исцеловать все это идеальное тело. Но все это развеивается, стоит Ною включить свет и, не оборачиваясь, скрыться в комнате, при этом предлагая чувствовать себя как дома.
Ванитас моргает. Что-то внутри с хрустом ломается от непонимания. Он разувается и шлепает босыми ногами по полу вслед за Ноем. И сталкивается с ним нос к носу, когда тот выходит из-за угла. Он улыбается восхищенно, и как-то по-детски, а потом поднимает нечто в руках и едва ли не тыкает это в лицо ошарашенного Ванитаса. Ванитас медленно переводит взгляд на «это». «Это», при ближайшем рассмотрении, оказывается белым пушистым котом.
— Это Мурр, — произносит Ной, понижая голос. Будто говорит о чем-то таинственном и прекрасном. Наверное, таковым своего кота он и считает, но Ванитас рассчитывает на кое-что иное…
Нет, кот, конечно, был красив. Похож на облако, лапы его притягивают взгляд — такие мягкие с виду, — но при этом взгляд у него уставший. С владельцем он ни капли не похож. Скорее, Мурр лучше понимает намерения Ванитаса и его разочарование. Поэтому он недовольно мяукает и, когда Ной отпускает его, окидывает парня презрительным взглядом, прежде чем гордо уйти.
— То есть, — не веря произносит Ванитас, — ты действительно решил показать мне своего кота.
Ной кивает с энтузиазмом. Но что-то закрадывается в его невинную улыбку, будто он начинает понимать, что что-то не так. Ной на взгляд Ванитаса слишком наивен, что ли. То, как он улыбается, и как показывает кота, и как ведет разговор, показывало, что он даже мысли не допускает о чем-то большем. Так зачем он согласился на что-то подобное? Нехорошие мысли начали закрадываться в голову. Ванитас осторожно спрашивает:
— Ной, ты всегда на предложение продлить вечер показываешь Мурра?
Ной, кажется, смущается и отводит взгляд.
— Нет, — произносит немного рвано и бросает взгляд из-под ресниц на Ванитаса, будто думая, стоит ли ему доверять. Ох, знал бы он, как этот взгляд бил в самое сердце. — Ты первый. Просто Доми сказала, если отвечать так, то ко мне не будут приставать плохие люди. И тогда я смогу завести новые знакомства.
А дальше Ванитас не слушает. Его обманули. Ох как же его провели! И это был даже не милый Ной, которому можно было многое простить за его вид, а какая-то неизвестная ему хитрая женщина, что даже не будучи рядом смогла обезопасить своего друга. Настрой сбился окончательно, и Ванитас просто потерянно стоит в дверях с Ноем, что от волнения кусает губы. Новые знакомства, значит? Господи, как только она оставила его одного? А вдруг бы это был не Ванитас, которому сбило весь настрой и который хотел только домой, чтобы в крепком кофе утопить свою печаль по несбыточному прекрасному вечеру, а настойчивая дамочка или бугай какой-то. Боже, Ной — это слишком для их мира.
Ванитас устало прислоняется к стене, глядя на Ноя как на чудо. И такие люди еще существуют? Удивительно.
И только чистое любопытство оставило Ванитаса в квартире Ноя. Хотя сбежать хотелось как никогда сильно. Он соглашается на чай, хотя так и подмывало спросить чего покрепче.
Он действительно разговаривал с Ноем о котах и что их взгляды иногда бывают чересчур пугающими как для животных. И только уходя Ванитас обронил:
— Я ведь пришел сюда совсем не за этим.
Ной недоуменно поднял брови. В нем читался немой вопрос, и Ванитас не смог отказать себе в маленьком удовольствии взамен испорченного — не так уж и сильно — вечера. Он подался вперед и накрыл губы Ноя своими. Целовал его легко и ненавязчиво, только прикосновение, невинное и оттого сладкое. Ной оцепенел, а щеки его заалели как маки. Ванитас усмехнулся и уходя сказал:
— Продлить вечер предлагают не ради разговор и котов, милый Ной, а ради таких вот дел. Будь осторожней впредь.
В груди было тепло от чувства удовлетворения.
***
Ванитас считал это забавным моментом своей жизни и не задумывался о том, что может встретить Ноя еще раз. Одного прокола вполне хватило, чтобы понять, что Ной не его уровень. Слишком уж благородный, что ли как для Ванитаса, что больше напоминал перекати-поле — куда ветер, туда и он.
Поэтому когда они сталкиваются в том же клубе еще раз, Ванитас усмехается удачной шутке судьбы. Лучше не бывает.
Ной также замечает его и с уверенностью танка прет к нему через толпу. Девушка, что была с ним — красивая, черноволосая — успевает только окликнуть его и тут же потерять в толпе. Ванитас не стоит на месте, ну не хочется ему встретить эту таинственную Доми и отбивать Ноя у нее. Лучше без нее. Неприятно колет ревность, хотя и ревновать особо некого. Ноя, с которым он один раз поговорил и который обломал ему вечер? Глупость какая-то. Поэтому Ванитас подальше забивает это чувство и продолжает манить Ноя за собой, подальше от прекрасной Доми. И Ной, как ни странно, идет послушно следом, будто его на цепи ведут.
Они таки пересекаются у стены, поближе к выходу и подальше от чужих глаз. Взгляды толпы направлены к бару и сцене, не выходу. Ной приветствует его немного смущенно, будто памятуя о том случае, а Ванитас усмехается.
— Дорогой Ной, все теми же судьбами? — Когда Ной кивает, в Ванитасе разливается какое-то ликование. Не по собственной воле и первым же делом увидев его, ушел за ним. Какой милый парень, однако. — Не против продолжить наше общение у меня? Покажу тебе свою библиотеку.
В нем больше берет верх желание подколоть, напомнить прошлую промашку Ноя, но когда тот — краснея! — согласно кивает, Ванитас едва ли не теряет улыбку. Она разбивается под осмысленностью Ноя. Но потом он склоняет голову, усмехается и просит Ноя проследовать за ним.
Всю дорогу они снова проводят в неспешной беседе, в этот раз направляясь к квартире Ванитаса. Какое разнообразие за всего две встречи. Иногда Ванитас поглядывает на смущенное выражение, которое никак не сходит с лица Ноя, на его алые щеки, и внутренне довольно потягивается как кот. Ах, милый Ной так прекрасен.
Он ведет его к квартире, пропускает вперед себя и говорит, что тапочки справа, пускай не стесняется. Рассказывает о том, как тяжко было найти подходящую квартиру и создать именно такую домашнюю библиотеку, как он желал. А потом ведет все больше краснеющего Ноя за собой, в это самую домашнюю библиотеку.
— Надеюсь, тебе нравится читать, Ной.
И с довольной усмешкой уходит заваривать крепкий кофе. Один — один. Он отомщен.
Теперь на лице Ноя досада, и Ванитас мысленно потешается над ним. До чего чудный парень. Ванитас показывает ему свои лучшие экземпляры, а утром на прощание тягуче целует, оставляя вкус кофе на губах.
— Ну, думаю, еще свидимся.
Ной кивает, и румянец украшает его щеки.
***
Когда Ванитас сталкивается с ним третий раз, впору смеяться. Ной выглядит сбитым с толку меньше, чем он сам, и тогда Ванитас как в первый раз лавирует между толпы и цепляет его за руку.
— Все дороги ведут в Рим, не так ли, милый Ной? — Он ведет его не к выходу, как в первые два раза, а в самый центр площадки. Кажется, именно это сбивает Ноя.
— Видимо, — соглашается он без должного энтузиазма, и вперяет в него растерянный взгляд. — Куда ты меня ведешь?
— Туда, куда и должен был в первый раз, — просто отвечает Ванитас. Он выпихивает Ноя перед собой в самую толпу и приникает к нему близко и тесно, не оставляя между ними никакого расстояния. Укладывает руки на бока и мягко подталкивает, хотя так и хочется взять его за бедра и начать вести. — Двигайся, милый Ной. Нам изначально не мешало бы потанцевать.
Что-то беззвучное вырывается из уст Ноя, Ванитас думает, что это что-то о том, что тот совсем не умеет танцевать, и это заметно по его скованным движениям. Ванитас ведет его. Пытается обволочь собой, всем своим телом, не щадит больше чужих нежных чувств и касается руками вальяжно, слегка грубо. И то, как вспыхивает красным Ной, распаляет лишь больше. Ванитаса ведет от избытка чувств, и он приникает губами к чужой шее, дышит горячо и быстро; языком проходится по манящей коже, чувствуя отклик. Ной не просто не против, Ной отзывается и подается навстречу. Ванитас радостно мурлычет ему в ухо, думая, что понадобилась лишь пара встреч и неудачный намек, чтобы подвести их к той черте, которую он изначально хотел пересечь.
Ной раскрывается. Его движения теряют скованность, приобретают ту притягательную плавность и страсть, которая манит Ванитаса как свет мотылька. Он касается разгоряченной кожи и смеется, лишь бы не обжечься, ведь Ной прямо пламя, танцующее на свече. Того гляди и воском польется к ногам.
Музыка ведет их, а они ведут друг друга, вернее заводят. Ванитас не стыдясь, проводит языком по чужим губам, прикусывая их, касаясь так, как не решился бы в их первую встречу коснуться Ноя наедине. Он губами глушит стон, вырвавшийся изо рта Ноя. И смеется, лаская того носом за ухом. Их тела движутся в унисон, и Ванитасу не хочется прерываться. Ной маняще горячий, прекрасно сладкий. Гибкий и податливый в его руках в этот миг. Он вдавливает Ванитаса в себя, ведет руками по спине и впивается губами в шею, будто вампир. Ванитас шипит ему в ухо, тянет за волосы и напоминает:
— Мы не одни.
И тогда в глазах Ноя проявляется некая осмысленность. Он мажет губами по губам, нашаривает руку и они метутся, иначе не скажешь, сквозь толпу. Ванитас раздумывает, успеют ли они добраться до чьего-то дома или все так и закончится в его машине. Долго думать не получается, руки шарят по его телу, и он только успевает сесть в машину, как они снова добираются до него. Вездесущие, горячие, желанные.
Они возятся на передних сиденьях, пока Ванитас не опускает сиденье Ноя, не наваливается на него всем телом, накрывая собой и не приникая для поцелуя. Руки Ноя бесстыдны, как и он сам в этот момент. Ванитас не думает, что их хватит на что-то полноценное, но это настолько того стоит, что пусть мир сейчас рухнет он не оторвется от Ноя ни на миг. Он целует шею, руки, грудь — все, что подвернется под губы. Попутно высвобождая Ноя из одежды. Он возится с ширинкой, приспускает чужие штаны и белье, и ощутив чужое горячее возбуждение пробирается мурашками до самых кончиков пальцев. Ванитас ласкает его, слыша всхлипывания-стоны над ухом и выбивая их еще больше для себя. Он позволяет оголить себя, приникнуть губами к животу и поцеловать так, что выбивает последний вдох из легких.
А потом ладонями совместно по возбуждению, настойчиво, сладко, до стонов. Оглаживая, лаская, надрачивая. Быстро, резко, желая скорейшей разрядки. Ванитас смежит веки, наблюдая за Ноем: растрепанным, с раскрытым ртом, что шепчет, умоляя еще. И Ванитас дает сполна.
— Ты прекрасен, — шепчет он, и мир взрывается миллионами красок.
Ладонь влажная и горячая, под ухом теплое дыхание, а чужая рука все еще трогает внизу. Ванитас ворчит и в отместку проводит по чужому достоинству, отмечая дрожь и резкий выдох.
— А ты казался таким невинным, — вздыхает будто бы тяжко. А сам приникает ближе, трется лицом о шею и глухо смеется.
— А ты более решительным.
Просто никак не решался совратить такую сладкую невинность как Ной. И зря. Невинность таки обернулась пламенем. Все же книгу по обложке не судят.
Ванитас целует влажный висок Ноя. Оно точно того стоило.
