***
Проще. Да ни черта не было Дибале проще. Нет, выражать эмоции, не боясь получить по лицу, это — да, проще, он не боялся показаться идиотом, вообще со стороны казался человеком без комплексов. Не сказать, что это неправда правда, но и проблема была не в этом. Как там, есть два стула… Так вот, есть два человека в жизни Пауло, которых он хотел бы. А нет, здесь не будет продолжения, которое он действительно хочет. В самом прямом из переносных смыслов. И уж терпения хватит добиться их обоих, вот только… Манджукич был привычен, как привычны старые «любимые» кроссовки или рюкзак. Сравнение так себе, но Пауло не поэт, никогда не хотел им стать. На Марио Дибала сразу подзалип: татуировки, поджарое тело, немного угловатые черты лица и глаза маньяка, способного сломать шею мизинцем. Пауло даже успел сделать несколько намеков, настолько прямых, что не заметить их было как минимум тупо. Но то ли Марио был тугодумом, то ли просто решался не принимать каких-то радикальных действий, но ничего дальше двусмысленности не зашло. Дибала уж хотел, согласно своей позиции, перейти в нападение, как вдруг появился он. Кумир всех девочек до двадцати лет, рекламное лицо всего, что только можно рекламировать, — непревзойдённый Криштиану Роналду. Где-то здесь должны быть фейерверки, но этот человек своим переходом сломал жизнь и веру в верность клубу стольким людям, что не очень их и достоин. Тут уже появлялся другой интерес — спортивный. И вот желание Марио пропало, словно и не бывало. Чувствовал ли Пауло себя предателем? Не очень. Однако слова Пьянича немного зацепили. Совсем чуть-чуть. Разминка была достаточно трудоёмкая, следующая игра с Наполи не обещала быть лёгкой, хоть и проходила дома. Да, конечно, всегда можно было сказать, что у «Старой сеньоры» все соперники, как орешки. Отчасти, так и было, но всё-таки. Заменяющий Сарри помощник главного тренера гонял команду, не вынимая сигареты из угла рта. После кросса и силовых тренировок последовали парные упражнения. Не было понятно, с каким расчётом тренер поставил его с Марио. Раньше это здорово обрадовало бы аргентинца, сейчас же он то и дело поглядывал на занимающегося с Алексом Роналду. Пауло не стеснялся, в упор пялился на загоревшие ноги бывшего игрока Мадрида, который, обзаведясь там этой нелепой привычкой, и здесь оголял их по самое «не могу». Удобнее ему так было или что ещё, но зрелище было прямо-таки завораживающее. Дибала невольно прикусил губу. — Эй? Пауло кивнул собственным мыслям о том, что у Криша красивое тело. Даже очень. Слишком. От накаченных ног и рельефного пресса и до кончиков залакированных волос. Он даже к каждой тренировке готовился так, словно сразу после неё пойдёт сниматься в рекламе какого-нибудь дезодоранта. Оно и понятно, имидж нужно поддерживать, но тут у неподготовленных аргентинцев ноги подкашиваются, эй! — Паулита! Дибала облизнул губы. Подойти сейчас или после тренировки?.. — Пауло Дибала, мать твою! — кто-то дёрнул увлёкшегося парня за руку. Нападающий дёрнулся и посмотрел на человека, который посмел его отвлечь от сладких мыслей. Марио выглядел раздражённым, из-за оцепенения Пауло они толком не занимались, Дибала даже умудрился пропустить мимо ушей наставления главного тренера о завтрашней игре. И, похоже, его завтра ещё и выпустят. — Извини, — без тени осознания вины улыбнулся Пауло, трусцой возвращаясь в раздевалку. Криш же ещё не ушёл, верно? Он и не ушёл. Стоял с голым торсом и футболкой в руках, оживлённо болтал о чём-то с Де Лигтом. Неожиданно он повернулся к Пауло и весело ему подмигнул. Дибала чуть сглотнул. — Палишься, брат, — сзади раздался другой знакомый голос. Теперь уже Миралем хотел подъебнуть друга. Что ж, заслуженная ничья.***
А вот матч едва ли не закончился ничьёй незаслуженной. Неаполитанцы до последнего отбивались и едва ли не отобрали у «Старой сеньоры» очки, если бы не глупейший автогол центрального защитника, командам пришлось бы разойтись с миром, хотя так это и трудно назвать. В раздевалку все вернулись в приподнятом настроении. Разобрали все косяки, коих было немало, обсудили положительные и отрицательные стороны, а после ухода главного тренера в раздевалке остались лишь негромкие разговоры — все же усталость давала о себе знать. Пьянич одним из первых рванул в душ, ему хотелось поскорее уже уехать домой. Весь матч он пахал, как проклятый, как и обычно, в общем-то, но именно сегодня почему-то устал больше всего. Банально даже переодеваться было лень, он после душа сел на скамейку и накрылся с головой полотенцем. Сверху нависла чья-то тень, к Миралему подошёл просидевший весь матч на скамейке Бернадески: — Слушай… Пьянич отнял от мокрых волос и лица полотенце, удивлённо посмотрев на нападающего. — Что такое? — Да ничего, хотел сказать, что ты хорошо сыграл сегодня. Да и всегда… — Оу, ну, спасибо. Ну, не могу сказать тебе то же самое… Миралем, памятуя о разговоре с Пауло, невольно начал искать друга взглядом. Тот сидел не на своём месте и смотрел вообще в другую сторону, но его лицо и уши чуть покрылись румянцем. Подслушивает, что ли, зараза? — Я, это, что хотел. А, — и снова расплылся в улыбке, — ты не подкинешь меня до дома? Я… ну, в общем, ключи от машины забыл, дурак и это не лечится. Как точно-то! — Наглость — второе счастье, — Федерико кивнул. — Ладно, отвезу. С тебя… кофе. — Договорились.***
Пауло совсем не подслушивал. Делать ему больше нечего, конечно. В голове маленького нападающего Ювентуса скрывался большой и серьёзный план: Дано: Криштиану Роналду и душ, куда тот обычно ходит последним. Цель: хм-м, поговорить с ним по душам. Решение: ну, а вот именно сейчас будет проводиться. — Ты домой собираешься? — Бонуччи на правах капитана, видимо, решил быть ответственным и в раздевалке. — Да, конечно, — кивнул Пауло и, схватив полотенце, проскользнул в общую душевую. Вопреки ожиданиям, здесь было достаточно жарко, обычно после сложных игр в душе можно было дуба дать. Дибала включил воду и встал под прохладные струи, желая, видимо, хоть как-то привести в порядок в первую очередь свои разгорячённые мысли. Рон ещё не был в душе, но и все, кто хотел, уже должны были его посетить. Может, он домой поедет сразу? Да ну, бред, он слишком любит себя, чтобы позволить телу и волосам быть хоть немного грязными. — Что-то ты поздно сегодня, — подметил стоящий у дальнего угла душевой Щенсны. — Да, нет., — невпопад ответил Пауло. Голкипер хмыкнул, закончил свои дела, попрощался и вышел из душа. Пауло даже не услышал, старательно изучая состав геля для душа и думая о чем-то своем. Уж полночь близится… — О, Паулита, — со смешком поприветствовал вздрогнувшего от неожиданности аргентинца Криштиану. — Давно не виделись, — так же весело буркнул «Паулита», привыкший к таким модификациям своего имени. Его так все называли, от родной матери до… Марио. Звёздный нападающий вальяжно прошёл к соседней лейке и включил воду. Горячую. Душевую сразу заволокло паром. Дибала окинул долгим взглядом нападающего, снова подмечая абсолютно идеальное тело, и поспешно отвернулся. — И долго мы будем в гляделки играть? — М-м?! — Паулита, твоих намёков не понял бы разве что слепой, — снова насмешка, ещё один плюс в сторону Криша, он не такой серьёзный, как Марио. Дибала облизнул губы. Наверное, и слепой бы понял. А если Роналду его до сих пор не прогнал, значит… — Долго думаешь. Криш приблизился первым. Горячие от воды и долгого напряжения руки вжали тело аргентинца в прохладный запотевший кафель. Дибала нисколько не сопротивлялся, наоборот, показывал еще большее рвение, подаваясь вперёд, свои руки укладывая на плечи португальца, с наслаждением трогая недоступные ранее такие манящие мускулы. — Никто не зайдёт? — на автомате спросил Пауло, встав на носочки за поцелуем. — Войцех ушёл последним, больше никого не должно быть, — Роналду сократил это расстояние, властно накрывая губы аргентинца, вжал в стену до боли в лопатках, кусая до крови. Пауло впервые чувствовал себя приятно беспомощным, позволяя целовать себя так, как хотелось Роналду, отвечал до потери дыхания, постанывая в поцелуй от одних только сильных и грубых прикосновений. Руки почти что безвольно провисают, он пытается цепляться за сильную спину. Внезапно Криш резко прерывает поцелуй, смотря на ошалевшего и заведённого донельзя Пауло. — У тебя есть последний шанс уйти, Паулита. — Моих намёков не поймёт только слепой, верно? — усмехнулся Дибала, буквально закидывая ногу на бедро звезды мирового футбола, целуя и самовольно подчиняясь любым его капризам.***
Обычно всегда говорится, когда дорога проходит в полной тишине, что слышно, как вне машины на другой стороне улицы сверчки матерятся, и всё такое. Но не сейчас. Бернадески самозабвенно болтал, едва умолкал на пару секунд, чтобы попить воды из бутылки, а потом резко вспоминал что-то и, булькая и захлёбываясь, пытался это рассказать. Не то, чтобы это было совсем напряжно, но Миралем после матча едва ли воспринимал предлоги и союзы, а тут целая речь, сбивчивая. Федерико перескакивал с темы на тему, то о сегодняшнем матче, то о каких-то житейских вещах. — А потом, короче… Ой, смотри, смотри, — Бернадески едва ли не перед рулём размахивал телефоном, — у тебя одна из лучших оценок за матч среди наших! Выше только у Косты… — А ты поменьше на оценки смотри, и в основу чаще ставить будут, — сосредоточенно смотря на дорогу, Пьянич резко оборвал поток мыслей Федерико. Итальянец притих и даже молчал до конца поездки. Правда, и до приезда осталось всего минут пять. Дом, который Бернардески так тщательно скрывал от репортеров, был двухэтажным, симпатичный и достаточно большой, с широкими окнами, где на втором этаже горел приглушенный легкими занавесками свет. Миралем съехал на обочину, приглушая двигатель автомобиля. — Ты не зайдёшь? — предложил Феде. Пьянич на секунду задумался. Они до этого не так близко общались, а тут неожиданно, за один вечер, нападающий решил резко сократить расстояние. Почему именно сейчас? — Боюсь, нет. Тебя же девушка, наверное, ждёт? — сказал и сам понадеялся, что предположение окажется неправдой. Может, свет потому, что там сейчас занималась домработница. Но нет. — А, да, — кажется, он сам расстроился. Почему? — Просто… — Ты что-то ещё хотел? Спросил, как мог, мягко, потому что сам нервничал. Рядом с ним сидит человек, который ему нравится, почему-то зовёт к себе. Мнётся. Да и сам Пьянич тоже мнется. Где-то в горле затрепетала надежда, а что, если это оно?. Сам бы он никогда не сделал первый шаг. Из-за мироубеждения, из-за какой-то странной боязни быть непонятым. Нет, не со стороны общественности, как раз на неё было максимально всё равно, а со стороны Феде и самого себя в частности. Потерять нормальные взаимоотношения с товарищем по клубу абсолютно не хотелось. Федерико смотрел не на него, а на дорогу, где поздним вечером было не так уж много машин, они слепили яркими фарами и уезжали дальше. Куда? Зачем? У всех были свои цели, кого-то дома ждали родные, кого-то, возможно, друзья, домашние любимцы. А кого-то одиночество. Может, одиночество — из-за того, что они однажды не рискнули? — У нас же сейчас перерыв на сборные будет? — после молчания спросил Феде. Пьянич чуть вздрогнул, сжав руль одной рукой. — Ну да. Только мы же не встретимся в сборных, вроде. — Да… И снова молчание. — Так что ты хотел? Феде дёрнулся, отстёгивая ремень безопасности. — Ничего. Наверное, удачи пожелать, — парень весело улыбнулся и со смешком добавил: — Ну и, конечно же, сказать, чтобы ты не травмировался там. И что буду скучать. Миралем, у которого самый серьёзные травмы не отнимали больше двух недель в карьере, усмехнулся от такой заботливости. — Ну, я пойду. Спасибо, что подвёз, и… Пока, — Бернадески дёрнул ручку двери, запуская в салон прохладный воздух вечернего Турина. — Погоди, — Пьянич успел перехватить запястье нападающего, тот обернулся и удивлённо посмотрел на боснийца. — Я тоже буду по тебе скучать. Бернадески расплылся в улыбке и подался назад в машину. Пьянич неожиданно для себя осознал, что у нападающего тёплые руки. И губы. «Вот придурок», — думал про себя босниец, одной рукой всё так же вцепляясь в руль, а вторую переместил с запястья на шею нападающего. Вот только «придурок» оказался гораздо смелее Миралема, и именно ему полузащитник сейчас так долго, трепетно и нежно отвечал на поцелуй. — Ты колючий, — весело подметил Бернадески, отстраняясь от чужих губ. Пальцы сжимали щетинистый подбородок боснийца. — А ты балбес. — Ага, я помню. У нас завтра ещё тренировка перед сборными. Так что, пока, — Феде выскочил из машины. Пьянич упал лбом на руль, едва не зацепив кнопку гудка, и счастливо улыбаясь, чувствуя себя единственным настоящим придурком и балбесом во всём Турине.***
Тренировки на следующий день были лёгкие, особенно для тех, кто играл весь матч или был выпущен на замену. Сегодня вечером большинство игроков уедут в расположение сборных. Пауло тоже придётся, он был вызван на товарищеский матч за Аргентину, а поэтому сегодня хотел оторваться за все две недели отсутствия. После всех пробежек, наставлений и пожеланий удачи товарищам в сборных Пауло пошёл искать Криша. Он знал, что тот не уедет сразу, обычно нападающий ещё долго был в тренажёрном зале, доводя своё и без того совершенное тело до недостижимых высот. Так оказалось и сейчас — Роналду с упорством поднимал вес в пустом зале. Заметив аргентинца, он сел на тренажёр и блистательно улыбнулся. — О, Паулита! — Доброго дня, — Дибала подошёл и, сразу нагло усевшись на колени к нападающему, обвил его шею руками. Поцелуй — такой же, как и вчера, долгий, страстный. И так пухлые после вчерашнего вечера губы отозвались тупой, но ещё более распаляющей болью — заводило ничуть не меньше, чем грубые прикосновения. От того, как Криш сжал его бёдра, Пауло едва не застонал в голос. — Только не смей оставлять какие-то следы или укусы, — потребовал португалец. — Потом слишком многое придётся объяснять. Дибала немного расстроился, но кивнул. Как раз наоборот, это чудесное тело хотелось исцарапать как угодно, чтобы все знали, что он принадлежит именно ему. Но было не до размышлений… Грубые, жесткие прикосновения, поцелуи. Сначала в сторону улетела одежда, а потом на вершине блаженства и сам Дибала. От чужих рук его выгибало так, что все ребра начинали болеть, а в отличие от самого Криштиану, на загорелой коже аргентинца следов осталось просто невероятное количество — от засосов до синяков и кровоподтеков от укусов… — А вообще, что-то ты зачастил, — усмехнулся Криш, поднимая с пола свою, стянутую в порыве, футболку. — В смысле? — Дибала едва соображал, что нужно делать и как понимать слова. Его сердце всё ещё дико стучало, он лениво смотрел на висящее на ручке полотенце. — В прямом. Если так понравилось, можем трахаться каждый раз после игр и тренировок. А потом разбегаться, как в море… Аргентинец ошалело посмотрел на нападающего и резко сел на тренажёре, невзирая на боль в пояснице. — Просто трахаться? — А ты думал, что-то другое? Прости, Паулита, но твои действия говорят только об этом. Разве ты не этого хотел? Пауло сглотнул. Да нет, вроде, именно этого. Можно сказать, только на это и нарывался. Только вот… что не так? Криш улыбался. Блистательно и самодовольно. У него красивые ноги, руки, обалденное тело. Вот только нужно ли Дибале именно это? Выходит, что нет, раз к горлу сейчас подступает необъяснимая обида. Вскочив, Пауло начал быстро одеваться. Теперь поясница и пятая точка болели острее, но ещё острее его глодало чувство странной обиды. Не столько на Криштиану, сколько на себя самого. Впервые в жизни Пауло так сильно презирал сам себя за собственное блядство. — Эй, Паулита… — Иди нахуй! — громко, в сердцах крикнул Дибала и пулей выскочил из тренажёрного зала. Ногти нервно впивались в собственные ладони, потому что он не знал, как еще причинить себе боль, аргентинец не жалел себя, бормоча под нос последние ругательства. Он чувствовал себя использованным, последней шлюхой, которая повелась на красивую обложку. Только вот шлюхи, скорее всего, были бы довольны собой после двух «ночей» с величайшим футболистом, а Дибала больше себя ненавидел. — Кретин. Идиот, — шипел сам на себя Пауло, несколько раз даже с силой ударив себя по щеке, — Просто блять, шлюха! Ноги сами принесли его в раздевалку, он бросился к своему шкафчику и принялся выгребать из него всю одежду, громко и эмоционально ругаясь. Сбежать отсюда, а в первую очередь — от себя, чтобы никто не видел его таким… таким. — Эй, Пауло! — знакомый голос, вот только это был не Криштиану. Марио стоял на пороге раздевалки и с непониманием и, кажется, испугом смотрел на него. Разве может этот человек вообще чего-то бояться? И как много он видел? — Отвали, — голос звучал резко, нервно, Дибала даже сам закашлялся. Ужасно. Он его видел. Даже если и не слышал всех слов, то точно что-то. Отвратительно. Схватив сумку, закинул в неё вещи, не складывая, и дёрнул к выходу. Но Манджукич не позволил ему выйти, преградив путь. Возможно, он бы принял, если бы его увидел кого угодно другой, но только не Манджукич. — Что случилось? — Ничего! — когда ничего не случилось, так не орут. Дибала попытался подавить в себе истерику и криво улыбнулся. — Ничего, видишь? А теперь пусти, у меня самолёт скоро. — Врёшь, — Марио, как всегда, непоколебим. — Нет. Пусти! — Дибала попытался оттолкнуть хорвата, но тот резко притянул его к себе и прижал к груди. Он намерился было вырваться, но силы внезапно покинули его, а истерика накатила с новой силой. Лицом он упал на грудь Марио. Аргентинец не плакал, но его плечи ходили ходуном, а рука буквально отпустила сумку, и та громко упала на пол. Марио не был конфетным красавчиком, он вряд ли мог бы выразить много эмоций и нежности. Но в трудную минуту почему-то Пауло обнимал именно он. — Успокоился, Паулита? — Манджукич спрашивал без издёвки, но прозвище резануло по ушам. Дибала скривился. — Да. Только не называй меня так. Никогда. Марио хмыкнул, ничего не ответив. Наверное, думал, какой Пауло всё-таки глупый, запутавшийся, хоть и переросший все этапы взросления ребёнок. Да, ребёнок, неопытный и нуждающийся в поддержке и эмоциональной встряске. Но Паулитой больше никогда не называл.***
Перерыв на сборные закончился быстро, гораздо быстрее, чем изначально казавшаяся вечность, заключённая в рамки двух недель. Следующая игра не означала ничего, кроме суровых рабочих будней. Да, конечно, они сильно отличались от будней работников офисов, заключённых в четырёх стенах, но это и не делало их выходными. — Ну так вот, а дальше… Мир, ты не слушаешь? — лицо Федерико обиженно вытянулось. — А? Нет, не слушаю. И вообще, убери локоть, моя спина не казённая! — честно ответил и тут же возмутился Пьянич, когда Бернадески снова воткнул свой локоть ему в позвоночник. — Вот пока не выслушаешь, не уберу! Так вот… Пьянич мысленно простонал и оглядел раздевалку. Всё было на своих местах, Бонуччи о чём-то болтал по видеосвязи с до сих пор не вернувшимся капитаном. Джан лениво переодевался, Дибала, нагло уложив свои бутсы сверху на бутсы Марио, перевязывал на них шнурки другого цвета. Встретившись взглядами с полузащитником, Дибала хмыкнул и показал два пальца. Пьянич вторил товарищу, кивнув на начинающего злиться Манджукича, тоже сделал «V» пальцами. Что ж, ничья. И на трёх придурков больше. Потому что Федерико заочно придурок.