Лимит гуманности

      Он лениво выдыхает дым, так же лениво вышагивая по коридорам. У него новый костюм, только от портного, грех сидеть дома.       Тони широко улыбается, трётся кончиком носа о шею Пэппер. Шепчет о том, что даёт её фантазии полный полёт, если им захотят помешать. Помощница привычно моргает в согласии, а глаза на краткий миг сверкают чёрным.       А так не хотела менять свою старую броню на новейшего нано-симбиота. Даже у него хуже. Старк же не совсем ублюдок, он не может позволить своей любимой помощнице ходить в старьё.       В кабинете непривычно тихо и темно. Тони слабо хмурится, с ленивым интересом смотря в сторону окна, принюхиваясь.       Вино Асгарда он узнает всегда. Ягоды. Такая сладость, будто только что эти плоды раздавили в пальцах.       Хруст.       Жаль стол Роджерса. Хотя скоро праздники, подарит новый.       — Локи снова пытался перенести их брачные игры в наш мир?       Тихо.       Старк моргает, поднимая глаза к Капитану Гидре.       Стив брезгливо тряс рукой в перчатке, скидывая со стола капли и куски стекла, делая глоток прям из бутылки, поднимая измученный взгляд к экрану.       Синяки жуткие, как и выражение лица в целом.       Судя по звукам, ролик стоял на повторе.       Раз за разом.       Тихо.       Совсем тихо.       Тони привычно удерживает руку в кармане, оставляя окурок в пепельнице.       Они же лучшие друзья, в кабинете некурящего Роджерса всегда есть пепельница для него.       Он тушит гнетущую тишину каждым шагом. Плавно, элегантно, пританцовывая, ловко перемещая свой вес с мыска на пятку и обратно. Опуская ладонь на пострадавший стол, поглаживая гладкую поверхность.       Мягко, не торопясь, пальцами по столу, перепрыгивая на кресло, где восседал властитель нынешнего мира. Узурпатор. Император. Власть в людском её обличии. Капитан. Так ему было угодно. Привычней. По родному.       Роджерс был слишком сентиментален и склонен к ностальгии. Глупое и нелепое чувство, по мнению Тони.       Пальцы сжимают спинку кресла, гладят обивку, Старк прокручивается на мысе ботинка, склоняя голову, устремив и свой скучающий взгляд на монитор.       — Ты знал?       Стив с тяжёлым сердцем воспринял воскресье своего дружка из прошлого.       Барнс с промытыми мозгами был угрозой устоя, мог подобраться ближе и закончить, по мнению многих, страдание этого мира.       Роджерс снова прикладывается к бутылке, Тони не смог даже предположить, сколько раз тот видит, как Барнс убивает Говарда Старка.       — Предполагал, — это было ужасно скучно, — Что это мог быть он.       Стив и Говард были любовниками.       Стив признался сам, когда спутал его с отцом при пробуждении и весьма неоднозначно вжал в стену, пока не увидел реактор в груди.       Его бывший лучший дружок убил любовь всей его жизни. Драма, как она есть.       Старк давно прекратил обращать на такие мелочи внимания. Он даже не дёргает глазом, когда видит, что металлическая рука ломает горло Марии. Все в жизни бывает, смысл из-за этого убиваться. Это удел простых смертных, а они не такие. Слишком не такие. Слишком далёкие от понятия нормальности.       Тони выдыхает, поднимая внимательный взгляд к Капитану. Пьян. В стельку. Чёртово питье Асгарда. В голубых глазах грусть, на идеальном лице мировое страдание.       Тони слабо усмехается, поворачивая кресло.       Разумно, рука уже окружена симбиотом, своих сил ему, чтобы повернуть кресло с Роджерсом не хватит, но на то он и гений, чтобы получать все благодаря своим мозгам.       — Старк! — рычит, злится, бесится.       Капитан дикий, мифический зверь, вырвавшийся из старого сундука со сказками и легендами. Слишком идеальный, чтобы быть настоящим. Слишком прямолинейно, чтобы быть живым. Слишком хорош, чтобы не пользоваться его слабостью. Доверяет. Боится, но на свой страх и риск доверяет, ведь Тони так похож на человека, который сжимает его руку на фотографии на столе, где рядом, раз за разом его избивают и лишают жизни.       Гуманно.       Гуманно было бы выключить и поговорить. Но свой лимит гуманности Старк потратил в прошлом месяце.       Его костюм стоит дороже коммунального обслуживания целого жилого дома. А может быть квартала. Он укладывал свои волосы около получаса. Тони даже не хочет думать о том, что сперма перебьёт его парфюм. Слишком Роджерс был хорош.       Стонет, сжимая его волосы, больно. Хочет оттолкнуть, упираясь тяжёлыми сапогами в пол, отворачиваясь, смотря на экран, но толкается бедрами навстречу горячему языку.       — Старк.       Шипит. Знает, что Тони ненавидит, когда тот зовёт его по фамилии, когда они наедине. Царапает зубами, кусает, заставляет сильнее желать и вбиваться в его блядский рот, от которого забываешь обо всем на свете. Зарывается пальцами обеих рук в тёмные волны, упираясь головкой в чужое горло, держит, смотрит, как тот терпит. Глупый, наглый, надменный, мальчишка и плевать, что Тони его старше. Упрям, как черт, если не хуже. Даже в таком положении не перестает работать пальцами у основания, согревая яички и двигать языком.       — Ты мразь, Тони.       Резко отстраняет его от себя, продолжая сжимать чужие волосы в кулаке. Заведённо смотрит на эту наглую ухмылку и глаза, горящие голубым. Старк и не думает деактивировать симбиота.       Весь этот флирт, практически невинный, как для Тони, легко может превратиться в очередное побоище. Старк как будто и хочет этого. Пососал чужой член, можно и по роже треснуть, чем не потрясающее начало трудовых будней.       — Мразь? — с осуждением цокает, намеренно медленно облизывается, столь же медленно опуская глаза к члену Роджерса, — Не стыдно? Папочка бы этого не одобрил.       Стив рычит снова, подхватывая миллиардера. Чужой спиной скидывая монитор со стола. Рвет брюки. Не в силах не улыбаться этому, Тони сразу ворчит, что тот купит ему новые, приспуская собственные, смотря на то, как брюнет крайне выразительно облизывает свои припухшие губы.       — Этого бы Говард тоже не одобрил.       Ничего святого у этого человека нет.       На нём рвут одежду, кожа наполовину скрывается под серебряной броней, глаза светятся голубым ещё ярче, под стать реактору к которому склоняется Роджерс.       Он все ещё пытает тех, кто удерживал Старка в плену. Чтобы все знали. Боялись. Чтобы осознавали в полной мере, что ему не хочется больше терять Старков в своём окружении.       Тони стонет громко и бесстыдно, подмахивая задом, теряя терпение первым как всегда, поддаваясь вперёд, усаживая Роджерса обратно на кресло, устраиваясь сверху. Шутит, пытаясь вспомнить, трахались они уже на этом кресле если да, и оно выдержало хотя бы несколько раз, таких приватных бесед, то надо заранее заказать ещё парочку. Тони двигается эгоистично, извиваясь и скользя, но не позволяет Стиву хоть на секунду прийти в себя. Кусает, тут же целует, шепчет какие-то глупости о том, что глаза капитана прекрасны, как цветущие ледники в глубинах Меркурия. Сам укладывает руки капитана на своё тело и плоть, показывая, как нужно. Заставляет принимать ласки и откликаться на них. Заставляет, как и всегда, принуждает, чтобы все было только по его. Чтобы Стив смотрел только на него и забыл обо всем на свете.       Как всегда успешно. Роджерс и в самом деле верит, что сейчас никого кроме них нет.       Это всегда гонка, кто кончит первым. Просто, потому что они не могут не соперничать. Просто, внутри Тони так тепло, просто Тони позволяет себя гладить так, что сталь тут же перемещается на другую часть тела, обнажая кожу для рук Стива.       Просто, потому что Тони рядом.       — Спасибо.       Капитан хрипло дышит, утыкаясь лбом в чужое плечо, любезно обнаженное для него Старком, который ленно гладит его по волосам, массируя у корней, чуть сжимая.       Просто, потому что может и хочет дарить сейчас эту ласку. Ровно так же, как обнажает свое тело для капитана, так же и позволяет им эту обоюдную слабость. Чуть можно, совсем немного, они могут вспомнить, что тоже, все-таки люди. А не боги, какими себя возомнили в мире, который сами и создали.