summer summer

Джуён заводит руки назад и опирается о скользящую поверхность крыши — ему думается, крайне глупо и небезопасно класть такой материал в такое место; в дождь всё стекает быстро и аккуратно, но вероятность падения на задницу равна двумстам процентам из ста. Поэтому Джуён лезет тогда, когда на улице солнце; ленивое; прячется за тучами время от времени, чем радует Ли ещё больше. У него выходной, пока у всех остальных — рабочий день; пока у малышни — каникулы. У самого Джуёна новый день проходит под белым флагом усталости и опущения рук. С высоты девятиэтажки хорошо виден скейт-парк неподалёку; Джуён щурится на слепящий луч солнца, но всё равно настойчиво рассматривает катающихся вдалеке парней и девушек. Не то чтобы у него было стопроцентное зрение, но силуэтов и цветных макушек вполне достаточно, чтобы понять, что к чему — там всегда собираются одни неформалы. Джуён хмыкает и позволяет себе улечься на спину. Закрывая глаза, он расслабляется; усталость была настолько сильной в последнее время, хотя рабочие смены давались с лёгкостью — Джуён даже разговаривал с чужими людьми, хотя обычно этого не делает. Обычно — молчаливо билеты в руку; стаканчики колы и попкорна на прилавок; слабая улыбка какой-то парочке и желаю хорошо провести время. Желает, как же. — Сейчас ты нагреешься и получишь солнечный удар, придурок. Ёнджэ плюхается рядом и бросает свой скейт как попало; Джуён лениво поворачивает голову в сторону младшего и рассматривает его одним прищуренным глазом. Августовское солнце в действительности не приносит ничего хорошего, кроме раздражения; Ли Джуён — зимний человек, и ему не до простых человеческих радостей из-за летнего времени года. — Принц скейтбордистского городка снизошёл до внимания к моей обычной персоне? Как непривычно. Ёнджэ хмыкает; в этом, правда, нет ничего наигранного или негативного; он вытаскивает из рюкзака банку ванильной колы — саммер эдишн, между прочим — и кидает в Джуёна. Старшему приходится словить и сесть. У Ёнджэ чёрная майка без рукавов демонстрирует немного подкачанные руки; светлый в волосах смывается и указывает на безалаберность по отношению к своему внешнему виду; драные джинсы со сбитыми коленками под, но Джуён никогда не скажет, по какой именно причине, их ведь целый вагон может быть. Делает вид, что так всё и надо. Они молча сидят на крыше и смотрят на город, расстилающийся под ними; Ёнджэ сгибает ногу в колене и опирается подбородком, пока Джуён приваливается виском к его плечу. Так происходит несколько раз в неделю, пока лето; Джуёну, вообще-то, нравится, когда Ёнджэ появляется так внезапно. Ведь разговаривать с младшим о каких-то серьёзных проблемах вовсе не обязательно — можно просто помолчать и пообниматься. До тех пор, пока Ёнджэ сам настойчиво не лезет; пока Ёнджэ сам не тянет Джуёна к себе за подбородок и легко целует чужие губы — ребячески так. Джуён морщится и облизывается; впихивает банку с колой обратно в чужие руки и усаживается так, как сидел до. — Наверное, из тебя вышел бы такой же крутой скейтбордист, как и из меня, хён. — Я не умею держать равновесие. Ёнджэ жмёт плечами и с улыбкой смотрит Джуёну куда-то в плечо; потом роется в карманах своих джинсов и цепляет на шлёвку джуёновских милый брелочек с бананом. Цветной такой и очень-очень детский. — Всему можно научиться. Как будто Джуён собирается это делать. Через день, правда, он сидит на скамейке в парке и ищет взглядом светлую макушку; на глаза попадается Чанмин и Джуёну приходится отсалютовать пальцами в ответ на звонкое давно не виделись. Не то чтобы социофобия Джуёна принимала невероятно серьёзные обороты, но чувство дискомфорта становится сильнее с каждым чужим взглядом — на скамейке не сидит никого, кроме него одного. Джуён прикрывает глаза и шумно вдыхает; полной грудью — глубоко; позволяет себе успокоиться и отпустить немного ситуацию. Ему льстит, когда проявляют много внимания, но. Только один конкретный человек. Тычок в спину выводит из равновесия; неприятная холодная волна пробегается по всему телу, прежде чем Ли теряет равновесие и слетает со скамейки на нагретый асфальт. На часах около четырёх дня, а за спиной светящийся и довольный Сон Ёнджэ в бессменной чёрной майке без рукавов, заправленной сегодня в шорты. — Ты всё же пришёл. — Ты забыл свой дурацкий брелок у меня позавчера. Ёнджэ тянет руку и ухмыляется в своей привычной манере; негоже так со старшими общаться, но это не вызывает у Джуёна каких-то противоречивых чувств. Он хватается за протянутую руку и садится обратно на скамейку, пока Ёнджэ привычно плюхается рядом. Скейт под ногой катается вперёд-назад, потому что Ёнджэ — повелитель чёртовой доски. Джуён оглядывает младшего с головы до ног насколько получается, и примечает две вещи. Чужие коленки почти зажили. Сон Ёнджэ очень идёт бандана в светлых волосах. — Я его не забыл, это во-первых, — Ёнджэ бестактно лезет пальцами под край чужой футболки, отцепляя брелок от шлёвки серых джинсов Джуёна. — Я сам тебе его нацепил сюда, а ты, кажется, даже не потрудился его отцепить. Это дань моему вниманию или как? Джуён бормочет едва различимое ой, всё, отвали, а потом хватает чужую руку за запястье, когда пальцы будто невинно проходятся по ширинке джинсов. Встреча взглядов для Джуёна никогда не была чем-то новым, но сейчас почему-то напрягает. У Ёнджэ всё запястье в мелких царапинах и это ощущается под большим пальцем; Джуёну не хочется думать, откуда они. — А во-вторых, — Ёнджэ выдёргивает руку из чужой хватки; продолжает говорить, как будто не ощущает на себе чужого тяжелого взгляда. — Он не дурацкий, это ты дурацкий. Чанмин проезжает вблизи скамейки и кричит своим звонким голосом пидорки, а следом врезается в движущегося к соседней горке Чанхи; оба слетают со скейтов; валятся на асфальт почти в обнимку и Джуёну прекрасно слышно, как кряхтит под Чанмином старший. Скейт Чанхи грустно уезжает вперёд без хозяина и съезжает по горке самостоятельно. Ёнджэ смеётся и показывает Чанмину средний палец. — Иди нахуй, сам ты пидорок. Джуён усмехается и качает головой; опускает взгляд, разглядывая зажившие коленки младшего и отмечая про себя ещё одну деталь — привычные драные джинсы сменились короткими шортами. Ёнджэ ловит чужой взгляд. — Да, я мажусь той мазью, что ты мне купил, да, хён. Джуён хмурится и внаглую гладит Ёнджэ по коленке; Ёнджэ смешно и щекотно, он пытается отбиваться и снова сталкивает Джуёна на прогретый асфальт; неуклюжий. — Ты дурак, Ёнджэ. Джуёну кажется, он заболевает — нос заложен и голос становится ещё чуть ниже; вовсе не издержки пубертата, конечно; а Ёнджэ внезапно начинает раздражать ещё больше, когда маячит в рабочий день перед глазами и демонстрирует всю мощь этого мира в лице маленького себя. Он облокачивается на прозрачный прилавок и тыкает в несколько конфетных пачек, марая идеально натёртое Джуёном стекло. — Вот это, это и это. Хёны оплатят. Когда Джуён поднимает голову, отрывая взгляд от юрких пальцев, то кашляет многозначительно: Джехён под ручку с Ёнхуном и скучающий Джунён за ними — явно новое зрелище в жизни Ли Джуёна. Ему, правда, не остаётся ничего, кроме как пробить выбранные товары и достать их прямо с витрины; Ёнхун просит ещё стаканчик попкорна, а Джехён возникает, что половина должна быть сладкой, и половина солёной, потому что противоположности притягиваются. Джунён тихонько топчется за спинами младших и осматривает интерьер помещения — Джуёну, если честно, тоже так хотелось бы, но до конца рабочего дня ещё хренова туча времени. Ёнджэ прячет свой билет в задний карман потёртых шорт и задерживается нарочно, кидая вслед старшим, что он скоро подойдёт; возможно, опоздает на начало фильма, но это ничего. Джунён тормозит чуть дольше нужного, но потом жмёт плечами и идёт за Ёнхуном и Джехёном в зал — не лезть в чужие дела есть один из плюсов существования Бэ Джунёна в их скейтерско_не_скейтерской компании. — Хён, а в подсобку можно? Джуён смотрит внимательно в чужие глаза и хмурится немного; усталость даёт о себе знать чуть больше положенного, что отражается тормознутостью. Джуён моргает, прежде чем полностью осознает, что делает. Он берёт Ёнджэ за руку, позволяя зайти за прилавок, и тянет за собой за плотную бордовую занавеску; не оглядываясь; но зато когда не находится никого поблизости, Джуён вжимает Ёнджэ в стену между больших смятых коробок и целует настойчиво. Последнее, что он видит перед закрытыми глазами — чужая ухмылка. Потом чужая рука на талии и проворные пальцы под форменной рубашкой и жилеткой — Ёнджэ позволяет себе абсолютно всё и ему даже не стыдно за это. Сам Джуён думает, что это не проёб, но они и не вместе толком — наверное — а потом Ёнджэ забирается в чужие брюки рукой и Джуёну окончательно становится ничего не понятно. Он позволяет Ёнджэ сделать то, что ему хочется и не останавливает; низкие стоны Джуёна теряются в оглушающих звуках какого-то боевика за соседней стеной. Ёнджэ улыбается так, будто он получил то, чего так давно хотел; Джуён думает о чужих подкачанных руках, которые ему надрачивают, и утыкается лицом в шею младшего, когда кончает. Ёнджэ облизывает губы и явно доволен. Джуён думает, что он всё же где-то проебался, если разрешил это всё. Ёнджэ вытаскивает руку и оглядывается в поисках чего-нибудь, чтобы вытереть; Джуён кивает в сторону маленькой каморки без двери, где виднеется раковина, а сам приваливается взмокшим лбом к стене и закрывает глаза; сбитое дыхание; тихие шаги и объятия Ёнджэ со спины точно не входили в планы на рабочий день. Мягкий поцелуй в шею — тоже. Джуён думает, что не всё так уж и плохо и все проблемы решены на некоторое время; даже нос отложило и горло не першит; единственная проблема, которая докучает — даже не Ёнджэ — а испачканное бельё до конца смены без возможности переодеться. Домой Джуён идёт без белья под джинсами, стыдливо комкая и пряча его в потайной карман рюкзака. Ему, правда, не думается, что в десять вечера он встретит Ёнджэ, проходя мимо скейт-парка. Младший сидит на скамейке под фонарём и ковыряет свою коленку — уже разбитую — и даже не реагирует на чужое присутствие. Фильм, возможно, ему не понравился, потому что из кинотеатра он исчез крайне быстро, даже первее своих хёнов. — Я думал, комендантский час никто не отменял. Ёнджэ тупит взгляд в заезженный асфальт и шмыгает носом — ну и кто из нас двоих тут ещё приболел. Джуён обнимает за плечи и ловит за руку, переплетая пальцы. Сон дёргается. — Не думай, что если я тебе подрочил, то мы вместе. Джуён поджимает губы — это именно то, что он и подумал — но молчит и чуть качает головой. Ёнджэ всё ещё ребёнок, со своими, кажется, серьёзными проблемами, о которых надо разговаривать, и не то чтобы Джуён хоть когда-то кому-то навязывался, но здесь жаждет помочь. Он сжимает Ёнджэ в объятиях и намечает поцелуй в шею; почти невесомый; ответка; скейт под скамейкой грустно скрипит, когда Ёнджэ задевает его ногой в попытке отстраниться. — Я суицидален, хён. Тебе зачем это? У тебя работа и нормальная жизнь, а я. Джуёну и вправду нужно не это; совсем не то, что может ему предложить младший, но на улице последний день августа и конец рабочей недели, а в его руках уставший от жизни и не готовый к новому учебному году Сон Ёнджэ. Явно просящий о помощи и с большим побитым сердцем, которое Джуёну очень хочется склеить. Ёнджэ ведь наверняка тоже хочется Джуёна подлечить — и не только от обычной простуды. — Всему можно научиться, верно? Предлагаю тебе научиться не бегать от меня, а я научусь помогать тебе. Ёнджэ виновато поджимает губы, чтобы скрыть довольную улыбку, и пинает Джуёна коленкой. Джуёна такой расклад очень даже устраивает. Он знает, что поможет Ёнджэ продержаться ещё немного; ещё хотя бы до — следующего лета.