Признайся

— Какого хуя ты делаешь? Дай мне пройти! — кричу я на улыбающегося Коннора, который заблокировал мне выход из спальни. Я смотрю в сторону, но точно знаю, что этот засранец улыбается. — Зачем? Нам и тут неплохо. Мне кажется, ты хочешь со мной о чём-то поговорить, — издевается он, и я прожигаю его взглядом. С тех пор, как я впервые его увидел, я порой сдерживался изо всех сил, чтобы не показать, как сильно я мечтаю его нагнуть над любым ближайшим объектом. Мне это кажется настолько очевидным, будто даже если я сделаю вид, что мой интерес к нему сугубо платонический — это не будет правдоподобно. В глубине души я даже хотел, чтобы Коннор раскусил мою тайну, но он лишь дразнил меня, словно это какая-то игра… Что за ребячество! — Ты вообще себя слышишь?! Сейчас не время для этого, нас люди ждут! — Если я тебе нравлюсь, это нормально, лейтенант. Меня сделали привлекательным. Сначала я думал, что тебе просто интересны андроиды... Но я потом понял — тебе нужен я. С этими словами Коннор вдруг тянет руку и просовывает мне под рубашку. Я чувствую его пальцы, скользящие по моей коже. Я мгновенно отпрянываю назад и слышу хихиканье этого сукиного сына. Я никогда раньше его не слышал, и, как ни странно, это звучит мило. Я невольно задерживаю на нём взгляд, когда он поднимает руку и убирает со лба мешающую прядь. — Даже сейчас ты смотришь на меня с таким желанием. Я всего лишь хочу, чтобы ты рассказал о своих чувствах ко мне. Мне очень интересно. Я скалюсь, пытаясь обойти его и добраться до двери, но он делает шаг вбок, снова перегораживая мне путь. Моё раздражение растёт. Я шумно набираю воздуха в грудь. — Если не отойдёшь, мне придётся прибегнуть к насилию, — предупреждаю я. Коннор не двигается с места. — Ну хорошо, пусть будет по-твоему. Я хватаю его за пиджак и швыряю в комод слева от нас. Он сильно ударяется спиной, но я не даю ему прийти в себя — подсекаю ногой под колени, заставив потерять равновесие. Он падает, и я собираюсь наподдать ему ещё. Но — чёрт бы побрал его компьютерный мозг — он легко уворачивается от очередного удара и в следующее мгновение вновь оказывается перед дверью. Мне остаётся лишь раздражённо взрыкнуть. Он бросает на меня горящий взгляд карих глаз, и — я клянусь — в нём есть что-то развратное. Но, возможно, мне просто кажется. — Я никуда тебя не отпущу. По крайней мере, пока не получу то, что хочу, — твёрдо говорит он, пожирая меня взглядом. …Не кажется. — Ты пытаешься сказать, что не выпустишь меня из чёртовой комнаты, за которую я заплатил, пока я не скажу… что? Что у меня на тебя стоит? Он кивает, и я устало накрываю лицо ладонью. Он не понимает, насколько это неправильно? Разве андроиды не столь логичны, как мы все думали? Ради Бога, почему он хочет, чтобы я говорил такие вещи?! Конечно, я смотрю на него, но, как он сам сказал… он привлекательный. Возможно, потребовалось некоторое время, чтобы осознать это — но, блядь, я такой не один, зачем приставать с этим именно ко мне?! Почему не к Гэвину, с которым у него «броманс»? Мне просто приятно на него смотреть в скучные моменты. Например, когда он наклоняется, чтобы что-нибудь взять, когда мы изучаем место преступления. Или когда он подносит два пальца ко рту, чтобы сделать химический анализ. Это не влечение — это просто… борьба со скукой. Моя память предательски запускает все воспоминания о том, как Коннор брал образцы ДНК своим языком, и я снова не могу смотреть ему в глаза. Каждый раз, когда я думаю о том, чтоб он делал это со мной, мне становится немного тесно в своих джинсах. Эти изящные губы, кончик языка, высовывающийся, чтобы лизнуть мою кровь и… — Блядь. — Что такое, лейтенант? Кажется, ты возбудился, — говорит Коннор, явно довольный собой. Хуже быть уже просто не может. — Заткнись! Я не собираюсь играть в твои игры, сойди с дороги и дай мне выйти, ёб твою мать! Мы должны были встретиться с парнями внизу, в вестибюле отеля. Но теперь опаздывали из-за того, что Коннор решил устроить мне допрос с пристрастием. Я уже отправил смс Бену. Теперь у меня точно не будет настроения тусоваться с коллегами во время нашего отпуска здесь. Коннор улыбается. — Или я могу остаться и… помочь тебе. Он проводит языком по нижней губе, глядя прямо на растущую оттянутость в моих джинсах. Я только кривлюсь на такое предложение. Возможно, у меня и были развратные мысли и фантазии о нём, но мне никогда не приходило в голову воплощать их в реальность. Мысль простая и совершенно безумная. — Коннор... что... ты несёшь? Он улыбается. — Я всю неделю пытался привлечь твоё внимание. Когда парни договаривались о совместном отпуске, я даже позаботился о том, чтобы мы спали вместе. Так вот почему нам дали только одну кровать! Я-то думал, это была чья-то ошибка! Какой же коварный засранец! Коннор подаётся вперёд, немного потупив взгляд. — Признайся, что ты хочешь меня, и мы, наконец, поебёмся. Я едва не давлюсь слюной, внезапно чувствуя подступающий жар. Боже, это слово за все мои пятьдесят с чем-то лет никогда не звучало так же развратно, как когда он произнёс это. И моё тело полностью с этим согласно. Я шарахаюсь от медленно приближающегося Коннора. — Ты очень упрям, но мне всегда нравилось взламывать твои защиты. Моя миссия — добиться своего, лейтенант, и, как ты знаешь... я всегда выполняю свою миссию. — Какого чё-о-о-орта... Стон вырывается из меня, когда Коннор втискивается в моё личное пространство, скользя рукой по моему животу до ремня джинсов. Господи, нет. Он смотрит на меня снизу вверх, его глаза цвета корицы просто умоляют меня сдаться, а сам он вцепляется в мой ремень. — Почему ты не можешь просто сказать это, Хэнк? Сказать, что хочешь меня. Разве... это не так? Господи, да. Моё тело содрогается от вожделения. Я хватаю его за руки и крепко сжимаю в попытках образумить хотя бы одного из нас. — Это... это не так просто, парень. Мы не можем... — Мы можем, — мягко шепчет он, и его смертоносная рука скользит ниже и накрывает мой член под тканью. Блядь... блядь, блядь, блядь. Как я допустил эту ситуацию?! Какого чёрта происходит?! — Я буду молчать, если тебя это беспокоит. Никто ничего не узнает. Это будет нашим маленьким секретом, — заявляет он, расстёгивая пряжку моего ремня. Я хватаю его за запястье. — Коннор, нет. Эти наглые глаза смотрят на меня с мольбой, и он прижимается своим пахом ближе к моему, не оставляя больше места недопониманию. Мои глаза расширяются, когда я понимаю, что у него стоит так же крепко, как у меня. От самого факта, что у него вообще может стоять. Я никогда не видел его без одежды, поэтому не мог знать, полностью ли он... укомплектован ниже пояса. — Пожалуйста, Хэнк. Ошибки быть не может. Коннор совершенно точно укомплектован по полной и собирается мне это продемонстрировать. Делая ещё одну из последних попыток, я отталкиваю его от себя на безопасное расстояние. — Я сказал «нет», Коннор! Оставь меня в покое и... Не успеваю я договорить, как он он снова наскакивает на меня, на этот раз целуя с таким напором, что едва не сбивает с ног. — Кон... стой. Блядь... успокойся! Мне снова удаётся схватить его за руки и удерживать подальше от себя, пока я перевожу дух. Мои глаза широко раскрыты, и сердце бьётся как бешеное. Тело горит. Чёрт... и это с одного поцелуя?! — Ты что... вирусов нахватался? Откуда? Вместо ответа он берёт мою руку и прижимает её ладонью к выпуклости на своих тёмных джинсах. Дыхание перехватывает, когда он шепчет мне в ухо, медленно проведя по нему языком: — Отсюда. Его язык такой же влажный и тёплый, как человеческий — и это всё, что мне нужно, чтоб купиться. Я отпускаю его руки и обхватываю за талию. Как по команде, он запрыгивает на меня и обнимает ногами. Я двигаюсь вместе с ним к кровати, сжимая ладонями эту упругую задницу, о которой так долго мечтал. — Потом не жалуйся. Он стонет. Самый сладкий стон ожидания, который я когда-либо слышал. Он обнимает меня за плечи и зарывается пальцами в мои седые волосы. И я ловлю его губы в поцелуй. Я никогда не целовал никого с такой страстью, даже мать Коула. И должен был задуматься на секунду, чем же я занимался всё это время. Мы падаем на кровать, не отрываясь друг от друга. Мне не хватает воздуха, но необходимо продолжать чувствовать вкус его рта. Он неожиданно похож на мяту. Я представляю, как Коннор набрызгивает себе в рот чего-то со вкусом мяты — специально для меня. В любом случае, это заставляет меня желать анализировать его так же, как он анализирует образцы крови. Я хочу изучить его, исследовать его и овладеть им. Неожиданно он переворачивает меня так, чтоб я оказался снизу. — Какого... хрена? — выдыхаю я. Маленький засранец чертовски силён! Он усмехается, легко касаясь пальцами моих губ. — Не хочу, чтобы ты задохнулся до того, как мы дойдём до самого интересного. — Да похуй. Поцелуй меня так ещё, и смерть будет последним, что меня будет волновать, — выдаю я, и он томно прикрывает глаза, пока я облапываю его за ляжки и задницу. Вдруг Коннор сильно кусает меня за губу и приподнимается, начиная стягивать с себя пиджак. Я помогаю его снять и отбрасываю куда подальше. Это точно не то, что я планировал на этот отпуск, но если мне выпал шанс оказаться под телом, которое я хотел с первого дня встречи — мне не на что жаловаться. — Блядские пуговицы... почему ты везде носишь эту дурацкую форму? — ворчу я, возясь с его рубашкой. — Она удобная и пра... — К чёрту, — я перебиваю его и дёргаю в стороны полочки рубашки. Пуговицы стучат по полу, и Коннор смотрит на меня слегка обиженно. Но мне плевать — он сам на это напросился. Прямо сейчас на мне сидит такой сексуальный андроид, и ничто, кроме смерти, не остановит меня от того, чтобы содрать с него эти шмотки. В конце концов, у меня уже годы не было никакого секса. В моём возрасте не побегаешь по свиданиям, если не хочешь прослыть старым извращенцем. Я хватаю его и снова опрокидываю на спину, не переставая целовать. Он постанывает мне в губы и тянется к моей рубашке. То, как дрожат его руки, заставляет меня остановиться. — С тобой всё хорошо? Он кивает. — Я ждал этого момента с тех пор, как ты ударил меня о ширму в участке. Как интересно. Значит, у него тоже были свои секреты? — Только не говори, что тебе нравится, когда тебя бьют. — Только когда это делаешь ты, — он говорит это как само собой разумеющееся. Господи, охуенно! Я облизываюсь и снова целую его. Отстраняюсь, любуясь тем, как он смотрит на меня — с голодными глазами и влажными от моей слюны губами. Я расстёгиваю на нём джинсы, стягиваю их — и вижу, насколько человекоподобными делает «‎Киберлайф» своих андроидов. У него красивый член, хорошие шесть дюймов. Он идеально ему подходит — и это нравится мне больше всего. Я борюсь с желанием его весь облизать — от реалистичных яичек до головки — но снова смотрю ему в лицо. Он глядит в сторону, красиво задрав голову. — У меня есть для тебя кое-что, — я втягиваюсь в игру. Он медленно переводит взгляд на меня. Выглядит таким невинным, но я-то знаю, какой он на самом деле. Однако я ловлюсь, наклоняясь и пробуя на вкус его шею, заставляя испустить судорожный вздох. — Твоей мигалке будет что обработать. Я хватаю Коннора за шею и тяну на себя, грубо целуя. Он не против, но крепко вцепляется, повисая на мне. Потом я толкаю его в плечо, заставляя лечь на живот. — Я сниму штаны, ты поднимешь свою очаровательную попку повыше, а потом... Я замолкаю, чтоб подразнить его, и наблюдаю, как он делает, что сказано. Одним движением выдёргиваю ремень из своих брюк. А в постели он более послушен, чем на работе. Хрен поймёшь его. Я запускаю ладонь между его подтянутых бёдер, поглаживая их внутренние стороны. Когда мои пальцы касаются выставленных передо мной ягодиц, он прогибает спину, образуя красивую дугу от копчика до плеч. — Я накажу тебя за то, что ты такой плохой мальчик, Коннор. Я заношу над ним ремень и оглаживаю им линию металлического позвоночника. Он мнет простыню в предвкушении. — За каждый раз, когда я отдавал тебе приказ, а ты не повиновался... Я замахиваюсь из-за плеча и с громким щелчком обрушиваю ремень поперёк его спины. На бледной коже сразу расплывается синяя отметина, и я наклоняюсь, рассматривая андроидский синяк. Мне казалось, что у них не может быть синяков. Каждый раз, когда я видел, как он получал удар, в этом месте только расползался скин, обнажая белый пластик. Интересно... очень интересно. — За все твои остроумные комментарии в мой адрес... Ещё шлепок одной кожи об другую — и Коннор крепче сжимает в кулаках простыню. Он приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но я припечатываю его следующим ударом, и он лишь болезненно морщит брови. Полоска света на его виске совершает оборот, потом ещё один — и возвращается к стабильному голубому. — Есть много причин, чтобы наказать тебя, парень, но сейчас только одна имеет значение, — с улыбкой говорю я, склоняясь над избитым телом и приближаясь губами к его уху. — Я просто хочу сделать тебе больно, Коннор. О, я почти теряю контроль над собой, когда мой маленький непослушный андроид подаётся задом назад. Мне требуются все силы, чтобы не дать ему то, что он хочет. — Я сделаю тебе так больно, чтобы ты никогда этого не забыл. Не забыл, что это сделал я. — Я добавляю ему ещё порцию ремня, и Коннор, наконец, взвывает. Девиантность никогда не выглядела так чертовски хорошо! С этой мыслью я делаю небольшую передышку, чтобы отдышаться. Я более чем готов втрахать его в этот матрас, но заставляю себя быть терпеливым. — Я помечу тебя, сделаю тебя моим. На всякий случай, если ты забыл, кому принадлежишь. Ещё один тяжёлый шлепок, на этот раз по пояснице. — А-а-а! — визжит он, подтягивая к себе ближе подушку и вцепляясь в неё зубами. Как же эта сучка любит брать всё в рот. — Да, Коннор. Может быть, ты и свободный девиант, но ты принадлежишь мне, — говорю я злодейским тоном, которого не слышал от себя уже давно. Я закрепляю это утверждение, пребольно стегая ремнём по этим маленьким ягодицам — ещё и ещё. — Ах, блядь! — ругается он, и я успеваю заметить улыбку на его лице, прежде чем он снова утыкается в подушку. Он ещё сильнее дрожит, раздвигая ноги и призывно двигая задницей. Я отбрасываю ремень в сторону. Блядь... это так чертовски сексуально. Я уже не могу думать ни о чём другом, когда расстёгиваю свои джинсы, приспускаю их, чтобы освободить рвущийся в бой стояк. Мне трудно дышать, а я ведь даже ещё не вошёл в него. Что он такое? Что он делает со мной? Я хватаю его за бёдра и подтягиваю ближе к краю кровати. Ощущаю, какие они не по-человечески твёрдые. Я стал таким чувствительным, но борюсь с желанием просто вставить свой хер в его дыру и кончить после нескольких рывков. Его ноги вздрагивают от моих прикосновений, и я понимаю, что он на пределе — так же, как и я. Я должен во что бы то ни стало заставить его кончить первым. — Хэнк... пожалуйста... я больше не могу... — просит он. Я кусаю себе губы. — Да... да, конечно. Нам нужна смазка. И тут я замечаю прозрачную субстанцию, вытекающую из искусственного ануса Коннора. Если бы я узнал раньше, что он так может, я бы задался вопросом, зачем это нужно, возможно, испытал бы отвращение — но прямо сейчас я точно знаю, что с этим делать. — Чудеса технологий. Хороший мальчик, — одобряю я. Размазываю смазку пальцем и легко вталкиваю его в тесное нутро. — А-а-а, — выдыхает он, но я не собираюсь давать ему долго наслаждаться этим. Ведь я обещал ему боль, и это именно то, что я собираюсь сделать. Я медленно достаю палец, и он выходит с влажным звуком. — Помни, что ты сам этого хотел. Я пристраиваюсь к нему сзади и вхожу — одним резким движением, до упора. Я не знаю, насколько применимо к андроидам понятие девственности, и требуется ли им растяжка перед первым разом, но Коннор вскрикивает так, словно ему действительно больно. Он приподнимается на руках, пока я вдалбливаюсь в него — грубо и пока ещё не быстро. — Блядь, да! Вот так! — восклицает он, и его хриплый голос ласкает мой слух. Я не могу отвести от него глаз. Коннор весь вибрирует и сжимает меня внутри так тесно и горячо. Это было то, чего я ещё никогда не видел и не чувствовал, и я должен был понять, чего себя лишал. Я ощущаю, как сокращаются и расслабляются искусственные мышцы под его корпусом — он подставляет задницу словно грёбаная порнозвезда. Оглядывается на меня через плечо, и по тому, как он приоткрывает рот и хмурит брови, я понимаю, что ему и больно, и хорошо одновременно. Я никогда ещё не видел у него таких выражений лица. Он охуенен. Слишком хорош для этого сраного мира. Я тоже приоткрываю рот, тяжело дыша от жара в теле, от того, как хорошо было входить в него снова и снова. На лбу выступила испарина. Я уже не в лучшей форме, когда дело касается кардионагрузок, но это не мешает мне трахать его всё яростнее. Я приподнимаю его и придаю вертикальное положение, усаживая на свои колени, спиной к груди. Ублюдок поворачивается половиной тела и властно целует, впившись пальцами в мои волосы на затылке. Это больно, но эта боль стимулирует меня, и я быстрей двигаю бёдрами, нанизывая его на свой хер. Он прыгает на нём, выкрикивая моё имя в каждом втором стоне. Я не могу вспомнить ни одного настолько же захватывающего секса в своей жизни, и, поскольку я всё это время хотел, наконец, увидеть его таким — отчаянно выкрикивающим моё имя, с моим членом внутри — это приближает меня опасно близко к финалу. — Блядь... Чёрт возьми, Коннор... Я открываю глаза, вижу его затуманенный взгляд и понимаю — он так же близок, как и я. Я хочу увидеть это во всех подробностях — поэтому я сталкиваю его, срываю с себя рубашку и рывком переворачиваю его на спину. Я не теряю времени зря и возвращаюсь в тот скользкий горячий рай, находящийся внутри него, бормочу ругательства, чувствуя, как он выгибается и прижимается грудью к моей груди. — Хэнк! Так... хорошо! Не останавливайся! — кричит он. Если в коридоре кто-то есть, он точно понял, что здесь происходит. — С чего бы мне останавливаться? — отвечаю с усмешкой, продолжая нещадно затрахивать его. Он содрогается подо мной и снова притягивает мою голову ближе к себе, чтобы впиться в губы очередным жарким поцелуем. Наши бёдра трутся друг о друга так сильно, что я осознаю — завтра мои будут покрыты синяками. Я нервно моргаю и тянусь рукой к шее Коннора. — ХЭ-Э-ЭНК! — вскрикивает он. В момент, когда я крепко зажимаю его рот, он давится распутным стоном. Закатывает глаза и закрывает. Его ноги судорожно подёргиваются, диод мигает жёлтым три раза, два — красным и остаётся таким, пока его всего трясёт как в лихорадке. Я пугаюсь на мгновение, но потом ощущаю что-то тёплое между нашими животами. Он только что кончил. Звуки, которые всё ещё падают с его губ, тёплая слизь между нами и блаженство на его лице — всё заставляет меня последовать за ним. Я вжимаюсь лицом в его шею, ощущая дрожь в ногах. Каждый мускул в моём теле напрягается, я сдвигаю ноги и делаю ещё два рывка, прежде чем замереть на месте. — О-ох... Коннор... чёрт возьми! Я смутно ощущаю, как он лижет мою шею и хватает зубами за плечо, пока я забываюсь в долгожданной разрядке. Мне требуется некоторое время, чтобы вынырнуть из белого света, затопившего моё зрение, и он — первое, что я вижу. Его язык высунут, а рот и зубы вымазаны чем-то красным. Я удовлетворённо вздыхаю. Наконец, передо мной предстало его истинное лицо — грязное и бесстыжее. Его раздвинутые ноги тяжело падают на матрас, и диод возвращается к голубому, когда я обессиленно падаю на бок. Я лежу так, пытаясь восстановить дыхание, одним глазом наблюдая, как он тянется рукой к своей раздолбанной заднице, засовывает туда пальцы и достаёт — покрытые моим семенем. Он смешивает его с имитацией на своём животе и тянет пальцы в свой рот, вымазанный моей кровью. — Ты отвратителен, Коннор... но мне это нравится. Его диод желтеет, когда он начинает со стоном посасывать свои два пальца и медленно двигать ими вперёд-назад в своём рту. — Блядь... ты хочешь довести старика до сердечного приступа или как? Смотря на меня с прищуром, он переворачивается на бок и тянется рукой к моим опустевшим яйцам, берёт их в свою ладонь. Я хватаю его за запястье, всё ещё не в силах унять дрожь в своём теле. Ублюдок улыбается и придвигается достаточно близко, чтоб лизнуть свежий след от укуса на моём плече. — Это ты. Твой вкус... он сводит мои сенсоры с ума. Хочу ещё. Я скалюсь. — Не так быстро. Я человек, и старый пердун к тому же. Дай мне отдышаться, и мы займёмся твоими сенсорами. Он кивает. Переворачивается обратно на спину, только чтоб вздрогнуть и снова повернуться на бок. Он смотрит на меня своими карими глазами, и всё, что я могу сделать — это усмехаться над ним. Он играючи, но сильно толкает меня ладонью в грудь перед тем, как лечь на живот. Я вижу тёмно-синие рубцы, оставленные на его спине моим ремнём. Прекрасное зрелище. — Отлично выглядишь сзади. — Мне всё ещё больно, вообще-то, — говорит он, и я могу только представить обиженную гримасу на его лице. — Заслужил. Может, теперь будешь бесить меня пореже. Он фыркает. — Если это значит, что я могу быть наказан в спальне... Готовься к повышению уровня моей дерзости. — О, прекрасно.