Горячий день

      — Долбанная жарища! — Дин громко выругался, разгибаясь и потирая ноющие плечи. Стер тыльной стороной ладони со лба крупные капли пота, зачесал пятерней назад мокрую, длинную — надо было давно подстричься, да все некогда — светлую челку. Сделал глубокий жадный вдох — и тут же закашлялся: вместо воздуха в легкие будто бы адское пламя проникло.       Надо же, еще и десяти нет, а температура уже поднялась до восьмидесяти. Солнце с самого утра не просто светит, а словно стремится выжечь все живое. И ни ветерка, ни облачка, что хоть как-то могли облегчить эту пытку жарой. Конечно, это Техас, и тут такое в норме… Но как же невыносимо! И еще ведь только начало июня, что же будет в июле — самом жарком месяце?..       — Да к черту! — Дин решительно отбросил лопату — он делал уборку в леваде — в сторону и направился к деннику. На улице закончит позже. Иначе он просто умрет на этом солнцепеке.       Прихватив бутылку с водой, стоявшую под навесом у входа, он прошел за здание, туда, где сейчас была тень, и, присев на корточки и прижавшись разгоряченной мокрой спиной к прохладной пока еще деревянной стене, сделал несколько жадных глотков из бутылки. Вода, хоть и стояла не на солнце, была не просто теплой, а почти горячей и никого облегчения и удовольствия высохшему рту и саднящему от пыли и сухого воздуха горлу не принесла. Дин вновь выругался.       Сейчас бы ледяного пива! И поспать в прохладном доме пару часов. Но ему это не светит: надо пахать с утра и до ночи, несмотря на погоду, чтобы заплатили. Не то чтобы он очень протестовал, но... Его работодатели , владельцы ранчо «Ангельские угодья», могли бы и дать некоторые послабления, пожалуй. Дерьмо! Впрочем, он же имеет право хотя бы на десять минут отдыха? Определенно имеет. Так что посидит тут немного, и все наладится...       Духота, почти бессонная из-за жары предыдущая ночь, сонная тишина поместья… И Дин почти мгновенно задремал. Чужие шаги, внезапные будто гром среди ясного неба, заставили его подскочить. И застонать: все затекло. Наскоро пригладив встрепанные волосы и потерев явно сонные глаза, хромая, на негнущихся ногах Дин доковылял до загородки, отделявшей территорию конюшни от остального поместья и осмотрелся. Кто там? Не его ли идут проверять? Управляющий Дик Роман, мерзкая морда, невзлюбил нового конюха с первого взгляда и теперь постоянно искал повод его оштрафовать. Но слава великому богу AC DC, это был не Роман.       По пыльной дороге со стороны фруктового сада шел молодой, судя по фигуре и походке, мужчина. В светло-песочных, похоже, льняных, мятых штанах, свободной белой рубахе с длинными рукавами, легком жилете и огромной шляпе, закрывающей большую часть лица. Немного нелепых и вовсе несовременных, но — Дин подумал с некоторой завистью — больше подходящих погоде и местности, чем его собственные уже ставшая насквозь мокрой от пота и совсем не защищающая плечи и руки от палящего солнца майка и джинсы, прилипавшие к ногам. Не хозяин — Михаила Милтона Дин тоже знал — и не управляющий. Похоже, такой же работник.       — Хей!.. — Дин лишь недавно устроился на ранчо и был бы рад познакомиться и поболтать с кем-то, кто не его начальство или злющая как черт экономка, что его постоянно шпыняла следом за Романом, потому окликнул незнакомца, когда тот поравнялся с конюшней.       — Это ты мне? — мужчина остановился, сдвинул назад свою нелепую шляпу и сощурился, поворачиваясь к Дину. Его глубокий, грудной, чуть хрипловатый голос, похожий на мурлыканье большого кота, такой шикарный и такой не вязавшийся с нелепым внешним обликом — ну правда, нелепым! — поразил Дина, и он замялся, растеряв все свое обычное красноречие, чего с ним не бывало лет так с двенадцати точно.       — Эм... ну... если ты кого-то еще тут видишь, то... Вообще-то тебе. Привет! Я Дин. А ты? — ловко перемахнув через ограду загона, он в пару шагов достиг оказавшегося более-менее ровесником — на вид он едва ли был старше двадцатилетнего Дина — парня и протянул ему руку для приветствия, широко улыбаясь.       Тот смешно, будто любопытствующая птица, наклонил голову набок, и осторожно, словно боялся сделать это крепче, пожал протянутую руку. Немного помедлил, точно вспоминал, как его зовут, и вновь «заурчал»:       — Джеймс… — он потер нос, смешно сморщив его. — Ты новенький? Я не видел тебя раньше… Лошадьми занимаешься? — Какой глупый вопрос: Джеймс же видел, откуда вышел Дин.       — Да. И… да. А ты?       — Я?.. — Джеймс вновь немного помедлил, прежде чем ответить: — Я работаю в саду. — Взмах куда-то за спину, туда, где виднелось буйство зелени. — И как тебе тут? Нравится?       — Неплохо, — Дин улыбнулся довольно, ничуть не кривя душой в своем ответе. — Мягкая постель, вкусная еда, хорошая зарплата. Хватит и мне, и на учебу брату... Приятные люди. Не все, но некоторые. А лошади — вообще огонь!       — Брату? — Джеймс вновь наклонил голову набок. Странная, но жутко милая привычка, подумалось Дину.       — Да, у меня он младший. Умник. Собирается поступать в колледж на юриста… Ради него тут и торчу в этом адовом пекле. А у тебя есть братья?       — А у меня старший. И сестра еще... Только они ничем особо не заняты... А твой — молодец! — Джеймс быстро облизал свои розовые, немного потрескавшиеся, но однозначно мягкие — в этом Дин был уверен! — губы, и Дин подумал, что если раньше ему было просто жарко, то теперь стало так горячо, будто его жарили на адской сковородке. И если он срочно не охладится, то... взорвется, как фейерверк на четвертое июля, случайно оставленный на солнцепеке. Он кинул взгляд на загон, после — на далекий хозяйский дом, потом — на идеально чистое небо и возвратился им к Джеймсу:       — Эмм… Слушай… Ты не хочешь искупаться? Я возьму коней, и мы до речки… М? Там и поболтаем, я никого почти не знаю еще и… — Конечно, работникам запрещено покидать ферму в рабочее время. И Дин это знал. И рисковал и сам, и подбивал рискнуть работой и Джеймса. Но, во-первых, ему нужно охладиться! И все тут. Иначе он просто погибнет на жаре. Во-вторых, ему ужасно понравился этот нелепый садовник, и с ним хотелось побыть подольше и не на пыльной дороге, а у речной прохлады. И в-третьих, Дину подумалось, что двоих, может, меньше накажут, чем одного. А если что, можно отбрехаться тем, что хотел искупать животных, а Джеймса попросил помочь. — Мы быстро! — Он заметил, что Джеймс колеблется, потому состроил самую свою умилительную мордашку, что всегда раньше безотказно действовала и на девушек, и на парней, и, не дожидаясь ответа, прихватил парня за рукав и потащил к конюшне. Стоять на пыльной горячей дороге больше не было сил. — Ты говоришь «да»!       — Ладно. Только туда и обратно. У меня еще полно дел в саду. И я… Не очень-то верхом, потому… Только одного коня. Так же можно?       — Какие дела в такую жару? Переделаешь их вечером, сейчас все равно нельзя работать с растениями, насколько я знаю, — фыркнул Дин. — И да, конечно можно. Тут прекрасные животные, что могут и трех всадников пронести, так что с двумя явно справятся... — Такому повороту событий он был еще более рад: сидеть с этим чертовски горячим парнем на одном коне, обнимать его… Или ощущать его руки на своем теле... А жизнь, кажется, налаживается!

***

      Через несколько минут они уже мчали на неоседланном белом молодом жеребце в сторону реки. Джеймс крепко обнимал Дина за талию, чтобы не свалиться, и прижимался к его мокрой спине… И Дин чуть ли не стонал от того, как это возбуждало: это было еще горячее, чем он предполагал. И он сейчас вовсе не про температуру воздуха или тел.       Вскоре показалась голубая полоска воды. Появился и ветерок, что принес запахи полевых трав и цветов. И свободы. Свежий, прохладный воздух заполнил легкие, и так было определенно намного лучше. Дин становил коня почти у самой воды, легко спешился, помог слезть и Джеймсу и, отпустив животное свободно пастись на поляне, начал быстро раздеваться.       — Если я сейчас не окунусь — умру! — он сорвал с себя майку, следом кое-как стянул, извиваясь, прилипшие к бедрам джинсы, скинул мокасины и полностью обнаженным побежал к реке, высоко подбрасывая ноги и что-то крича. Это опасно — окунаться сразу при такой жаре, потому Дин притормозил у самой кромки воды и, зайдя в нее, остановился там, где она была лишь по колено. Прохлада приятно поднималась снизу, готовя к заплыву, разливалась новыми силами по телу… Ничуть не стесняясь своей наготы, Дин обернулся, шумно и свободно выдохнул и замахал стоявшему на берегу еще одетым Джеймсу.       — Давай ко мне быстрее! Тут потрясающе!       Джеймс медлил — не понятно, почему — и лишь на третий призыв Дина, когда тот сказал, что если его новый знакомый не разденется и не зайдет в воду, Дин искупает его прямо в одежде, фыркнул и принялся неспешно раздеваться. В отличие от Дина, разбросавшего свои вещи по поляне, он был сама аккуратность. Снял и бережно сложил рубаху, потом — штаны, рядом поставил свои сандалии и пристроил шляпу, и лишь убедившись, что ничего не улетит, направился к воде какой-то танцующей легкой походкой.       Дин не в силах был отвести от него глаз. Подтянутое, не такое накачанное как у него самого, но все же красивое тело, стройные ноги. Светлая, будто фарфоровая кожа. Волосы, до того скрытые шляпой, оказались темными и встрепанными, будто в них кто-то запустил пальцы и изрядно там поблуждал, и добавляли еще больше «жара». Джеймс остался в белье — длинном, из тонкой светлой ткани, больше похожем на шорты, но пожалуй, такой его пуританский вид был в сто раз сексуальнее, чем вид полностью обнаженного Дина. По мнению самого Дина, конечно же. А эта грация, с которой Джеймс двигался… Под ним, похоже, даже трава не приминалась, будто он летел. Вот же!..       Джеймс тоже вошел в воду по колено и остановился, чтобы как и Дин привыкнуть к ней. А Дин сглотнул, чувствуя, как растет его «заинтересованность» в нем. Черт! Этот парень, показавшийся сначала совершеннейшим чудаком и полной нелепостью, оказался чертовски горячим! Даже больше. И Дин не представлял, что теперь делать с этим. Он мог бы попробовать подкатить, но — черт возьми! — как? Почему-то он сейчас растерял всю свою уверенность, смелость и умение флиртовать, при помощи которых раньше легко срывал быстрые победы.       — Я… Давай догоняй! Мне надоело тебя ждать!— в попытке скрыть смущение и растущее возбуждение за резким тоном он развернулся резко, сделал несколько шагов вперед и поплыл, делая мощные гребки. Черт, черт, черт! Что ему делать? Вот так просто подплыть и… Или… отвесить комплимент и пригласить на свидание? Или... поцеловать невзначай?.. Черт! Это, наверное, первый раз, когда он не знал, как поступить в отношении понравившегося ему человека. И это просто перевернуло все сознание с ног на голову.

***

      Дин проторчал в воде не меньше двадцати минут, прежде чем понял, что уже не в силах больше плавать: он замерз и устал грести. На спине в столь быстром течении дрейфовать было опасно, и ему надо было бы выйти из воды, чтобы не схватить судорогу и не утонуть. Только вот сделать это и оказаться там, с Джеймсом, что так манил… Это было выше его сил! Попытавшись побороть себя еще немного и поняв, что он уже точно серьезно рискует, Дин все же взял себя в руки и решительно погреб к берегу. Правда, долго отряхивался на мелководье, прыгал на одной ноге, чтобы вылить воду из уха… Все для того, чтобы как можно дольше не подходить к Джеймсу.       К Джеймсу, что сидел на траве, обхватив острые коленки руками, подставив спину, покрытую капельками воды, солнцу и пристально разглядывая шмеля, что упорно пытался собрать пыльцу с уже пожухлой ромашки. Он не обернулся, когда Дин все же приблизился, но заговорил с ним:       — Любопытно… Он наверняка знает, что не преуспеет. Но все еще упорствует. Как думаешь: это глупость или так и нужно — бороться до конца, даже если финал предсказуемо неудачен?       Дин потерялся, не зная, что и сказать: философия не была его коньком. Да и фраза эта была странной. Не намек ли на то, что ему стоит бороться? Или не бороться… Как ему ответить? Выглядеть идиотом не хотелось, и он промямлил, что все зависит от ситуации. И подумал, что этот Джеймс еще более странный, чем ему показалось поначалу. И еще более притягательный. И дело не только в его теле или глазах, а в чем-то большем.       — Я тоже так считаю: все по ситуации, — кивнув Дину — похоже, ответ его удовлетворил, — Джеймс улегся на живот на траву и замер, подставляясь солнцу уже целиком. А Дину вновь стало адски жарко, хотя он только что чуть ли не клацал зубами, пересидев в воде.       Тело Джеймса сводило с ума. Эти проступающие позвонки на спине — похоже, он худее, чем на первый взгляд, — ямочки над ягодицами, такие манящие, что Дин едва удерживался, чтобы не коснуться их кончиками пальцев. И сами ягодицы. Подтянутые, четко выделявшиеся благодаря мокрой тонкой ткани белья. Крепкие ноги, покрытые длинными темными волосками, изящные ступни и розовые пятки…       Дин сглотнул. Напряжение в паху вновь стало почти болезненным. Что же ему делать? Как поступить? Даже будь он уверен, что Джеймс тоже би или гей, что он не против будет замутить, вот так вот сразу набрасываться на парня… Это просто чудовищно! Но и упустить момент было страшно. Свернувшись в немыслимую позу, чтобы скрыть от Джеймса, если тот повернется, «улики», Дин пытался успокоить себя. Черт возьми!.. Как же хочется просто коснуться. Пусть только коснуться… Молчание между ними становилось немного неловким, но что сказать, Дин тоже не знал.       — Твое сексуальное напряжение уже на последней стадии. Ты сейчас просто взорвешься, по-моему, — Джеймс подал голос, даже не поднимая головы, и Дина просто залило волной смущения и жара.       — Что?.. — едва выдавил он из себя, обалдев от той простоты, с которой Джеймс сказал об Этом. И… дерьмо! Он что, спиной почувствовал, что там происходит с Дином? Или заметил его член? Твою ж!..       — Я говорю, что если тебе бы хотелось… снять его, то… я не против. Ты красивый. И… нравишься мне.       Нет, он правда ненормальный! О таких вещах не говорят вот так вот… спокойно. Это… безумие просто! Дин облизал мгновенно пересохшие губы, потер загудевший висок и шумно сглотнул:       — Ты... ты серьезно сейчас? — это вышло как-то полузадушенно, но его можно было понять, наверное: никто еще не был ни разу с ним так откровенен. Да черт побери! Даже в порно редко кто был так прямолинеен!       — Вполне, — спокойный, как и раньше, ничуть не насмешливый — нельзя списать его слова на розыгрыш — мурчащий голос Джеймса. И тут же Дин почувствовал руку на своем бедре. Она была горячей, чуть влажной еще, немного шершавой — все же Джеймс работал в саду, — но в то же время очень мягкой. У Дина перехватило дыхание.       — Я... Я… Черт! — слова не шли, и он лишь накрыл ее своей. Чуть сжал пальцы, отметил, какие они тонкие, длинные, а сама кисть узкая и изящная… Будто это рука аристократа, а не садовника. Видение, как эти пальцы пройдутся по паху, сожмут член, промелькнувшее в сознании, заставило непроизвольно застонать и растерять последние слова.       — Молчи… — Джеймс перешел на шепот, перевернулся на бок и подвинулся ближе к Дину. — Лучше поцелуй меня… — Его рука скользнула выше по бедру Дина, достигла паха, прошлась кончиками пальцев по члену, выбивая очередной стон, и тут же вернулась обратно на бедро. Дин разочарованно зарычал. Кажется, он окончательно потерял голову.       Он упал на траву рядом с Джеймсом, обхватил его рукой за шею, притянул к себе ближе и жарким, жадным поцелуем впился в его губы. Боже! Это оказались самые вкусные губы на свете. Чуть солоноватые, немного обветренные, но такие мягкие, такие нежные… Дин провел языком по верхней, потом — по нижней, потом по обеим, заставляя Джеймса разомкнуть их, впустить внутрь его язык...       С каждой секундой поцелуй становился еще более страстным, даже немного злым, а Дин еще более возбужденным, хотя, казалось бы, куда уж больше. Он ласкал чужой язык своим, проходил по кромке зубов, щекотал небо, вызывая недовольное, а может, наоборот, довольное урчание у Джеймса. Кусал его губы, тянул за них…       — Джеймс!— имя любовника сорвалось с губ требовательным рыком, когда терпеть, казалось, больше стало невозможно. Дин крепче обхватил его за шею, прижался к нему всем телом, забросил ногу на бедро, прижался членом к паху. Давай же, ну же!       — Дин… — и опять голос Джеймса прозвучал так скучающе и обыденно, что Дину даже стало не по себе. Ну как, как можно вот так вот… Что за черт — этот парень?! Он точно… будто с неба рухнул!..       И все мысли исчезли мгновенно, когда эта сумасшедшая мягкая рука вновь прошлась по бедру Дина, пощекотала низ живота, сжала мошонку, огладила головку члена и уже окончательно устроилась на стволе, уверенно сжимая его. Дыхание Дина стало рваным, он зажмурился, и перед глазами замелькали белые «мушки», то ли от того, что он долго смотрел на солнце, то ли от того, что происходило сейчас.       Рука Джеймса вытворяла что-то просто невероятное, поглаживая, нежно сжимая, щекоча и даже пощипывая. Его губы скользили по щекам, скулам, шее Дина, ловили его шумные рваные выдохи и глухие стоны, прижимаясь к губам. Дину казалось, что он летит куда-то. Он толкался в руку любовника, старался притереться еще ближе, вплотную, царапал его спину и плечо… Он даже забыл, что надо бы сделать ласки обоюдными…       Финал наступил быстро, да и кто бы выдержал такое! Сперма крупными каплями выплескивалась на руку и живот Джеймса, а Дин, прикусив его нижнюю губу, тихо скулил. Такого наслаждения от простых ласк он давно не получал.       — Это просто… охеренно! — единственное, что смог он выдавить, да и то не меньше, чем через пару минут, когда окончательно пришел в себя.       Но только получать, не отдавая, было не в правилах Дина, потому рывком перевернувшись, он подмял Джеймса под себя и принялся ласкать его в ответ. Это тело так манило, что простой дрочкой Дин не собирался обходиться. Он осыпал любовника мелкими, похожими на укусы, жадными поцелуями, оставляя розовые следы. Ласкал бока ладонями, чуть сжимая ребра. Терся пахом о пах. Вдыхал терпкий запах, шептал что-то вроде «мой»…       Джеймс издавал тихие выдохи, лишь иногда вздрагивая под особо жестким поцелуем, и в другой раз Дин бы напрягся, что он не вызывает бурной реакции своими ласками. Но сейчас — он был уверен — он делал все правильно. И эти тихие выдохи звучали слаще самых громких криков. Он опускался все ниже и ниже, пока губами уже не коснулся кромки белья. Потянул осторожно трусы вниз, освобождая роскошный член Джеймса. Этот прямой ствол с розовой головкой и капелькой смазки в самом центре… Это было самым роскошным зрелищем, пожалуй, из всех, что видел Дин, и рот сам наполнился слюной, настолько «вкусно» это выглядело. Губы Дина, как шутили многие его любовники, словно созданные для минета, не тратя времени, обхватили член Джеймса, что и на вкус оказался таким же шикарным, как и на вид, и в этот же момент Дин услышал долгожданный хриплый стон любовника, отозвавшийся напряжением в его собственном паху и вызвавший ответный стон.       Дин ласкал Джеймса так, как никогда и никого ранее. Вкладывая все свое умение, свое желание, свои… чувства. Да, чувства. Это не будет разовой акцией — Дин решил определенно, — потому что он хотел с Джеймсом большего. Если не всего. И Джеймс тоже отвечал так, как никто и никогда. Он стонал, сжимал руками траву, отчего плыл запах свежей зелени, прогибался в пояснице. Шептал имя Дина своим хриплым голосом… Наконец он зарычал и, положив руку на голову Дина и сжав его волосы, заставил его взять член еще глубже в рот и тут же задрожал от нахлынувшего оргазма.       Дин, всегда отстранявшийся от любовников в этот момент, и не подумал сделать так сейчас. Он с наслаждением принял всю сперму Джеймса — она оказалась чуть сладковатой, будто парень меда переел, — подождал, пока все будет окончено, и лишь потом выпустил уже обмякший член изо рта, проведя напоследок языком по всему стволу.       — Ты чертовски вкусный, знаешь? — Дин поцеловал любовника в бедро, стесняясь поднять на него взгляд. Сейчас нужно будет что-то… говорить... Обсуждать. Смущаться. Это самый идиотский момент всегда.       Но Джеймс, видимо, решил не давать Дину все испортить дурацкими речами, потому что притянул его на себя за плечи. И поцеловал. Жадно, впуская язык в рот, слизывая остатки собственной спермы с губ Дина, кусая и тут же зализывая укусы.       — Теперь знаю… И заткнись… — сказал и вновь лишил Дина дара речи, закрыв ему рот очередным поцелуем.       Прошло минут десять, и губы уже начали гореть, но останавливаться совершенно не хотелось. И Дин бы продолжил, только вот пришлось. Он нехотя разорвал поцелуй:       — Нам пора… Но я не хочу тебя отпускать. Ты… пойдешь на свидание со мной? — Зеленые глаза Дина смотрели в небесно-голубые глаза Джеймса. И тонули в них…       Минута, две… Джеймс все медлил с ответом, лишь молча глядя на Дина. Сердце ухнуло куда-то в желудок, ладони стали липкими. Похоже, ответ был отрицательным, и… Как же это оказалось больно! Дин отвел взгляд, неловко сполз с любовника, потянулся за одеждой торопливо… Вот и все. Ничего не вышло. Но в тоже самый момент ощутил касание горячей руки.       — Пойду, — раздалось из-за спины.

***

      На ранчо они вернулись как раз к обеду, и их, похоже, даже никто не искал, так что у этого дня, оказавшегося неожиданно таким чудесным, прибавилось очков. Шагая плечом к плечу с Джеймсом и задевая его при каждом шаге, Дин едва удерживался от того, чтобы не взять его ладонь и не выпускать его руку из своей. Никогда больше. Только одно не давало ему это сделать: он не знал пока точно, какая может быть реакция у Джеймса на это. И, если честно, немного боялся ее. Как и того, что когда-то все равно придется проверить, чтобы узнать.       — Куда отправимся? Тут рядом есть городишко... Можно сходить в кино. Или… хочешь, у меня есть машина, покатаемся просто, возьмем пива или что ты любишь… — они не обсудили свое первое свидание, и сейчас было самое время сделать это, чтобы все прошло на высшем уровне, как хотелось Дину. Он рассчитывал произвести на Джеймса особое впечатление.       — Покатаемся. И кино потом. И большое ведро попкорна. И… Дин… — они почти дошли до особняка хозяев, в саду у которого накрывали столы для работников, когда Джеймс остановился у поворота к парадной аллее и замялся. Дин моментально напрягся.       — Что? — У него что, кто-то есть или… Он не хочет, чтобы другие работники знали? Или хозяева не терпят гей-пары? В чем дело? Все эти вопросы, наверное, не надо было задавать: они и так почти ярко светились на нахмуренном лбу Дина. Только вот отвечать Джеймс на них был явно не намерен.       — Нет, я так… Потом, — он улыбнулся робко, тряхнул волосами и сделал шаг дальше, тем самым заканчивая разговор на эту тему. Только вот Дину было не до улыбок, и он не собирался оставаться без ответов.       — Ты говори сразу, если что-то… Я пойму. Ты… что? У тебя есть кто-то? Или что?.. — он нахмурился еще больше. — Тут что, таких не жалуют? Так это нарушение прав и все такое! И с этим надо бороться… — Договорить пламенную речь не вышло: к ним от дома направлялась экономка, и все внимание Дин тут переключил на нее. Должна же на стол накрывать вместе с остальными! Просекла, что они не работали? Вот черт! Ну ничего, он отбрехается и спасет и Джеймса… А потом выяснит, что он так мнется. — Миссис Морис, мы… — Дин едва удержался от того, чтобы не закрыть Джеймса спиной, и начал свою речь, держа в уме уже десяток версий в свою защиту, но экономка прервала его властным жестом, подходя. Дин скрипнул зубами. Нет, какого хрена! Он должен сказать! С какой стати она его затыкает?! Но едва открыв рот, он тут же его захлопнул. Потому что поклон и слова экономки, обращенные к Джеймсу, моментально выбили его из колеи и лишили дара речи в принципе.       — Мастер Кастиэль… Ваш брат вас искал. Просил передать вам, как только вы объявитесь, чтобы вы зашли к нему.       Дин в шоке посмотрел сначала на экономку, а потом перевел взгляд на «Джеймса». Кастиэль? Кастиэль?! Это что же, он не… Джеймс? Это какая-то дурная шутка. И... «мастер». Господин. Хозяин… «У меня старший брат и сестра» — вспомнилось Дину. И его осенило тут же. Брат Майкла. Кастиэль Милтон. Твою ж мать! Вот что этот говнюк скрыл от него! И о чем побоялся сказать сейчас.       Хозяин… Теперь Дина точно уволят. Нет, он сам уйдет после такого! Черт! Его с головой затопила обида от столь умелого и абсолютно беспричинного обмана. И горечь от разрушенной надежды на что-то большее. Теперь уж явно ничего не будет. Но зачем этот… Кастиэль ему солгал?! Для чего? Посмеяться? Мог бы сразу просто… показать Дину его место. Зачем было это все?.. И так горячо и… по-честному, когда они ласкали друг друга.       Дин непроизвольно сделал пару шагов в сторону от Джеймса и экономки, склоняя голову и сжимая кулаки. Как строптивый конь, он ковырял носком мокасина землю дорожки, едва сдерживаясь от рычания, в ожидании, пока экономка уйдет. Хотя, зачем? Вряд ли кто-то ему что-то соизволит объяснить. Да и нужны ли ему самому эти объяснения?..       — Да, благодарю, — Кастиэль аристократично кивнул женщине — та поспешила обратно — и повернулся к Дину. — Дин, я… Хотел сказать сразу же, но… как-то... Прости, пожалуйста, я… Просто… черт!       Дин злобно посмотрел на парня.       — Мастер Кастиэль, — он будто выплюнул это имя язвительно выделив «мастер»: — не трудитесь, я все понял. И я сейчас пойду собирать свои вещи... Спасибо за… что снизошли... — Вот и все. Недолго же он тут поработал. Черт! Ведь знал же, что нельзя заводить интрижки на работе, знал! И так попался. Да еще с кем? С братом хозяина!       — Дин! — Кастиэль поймал руку Дина, потянул к себе, и тот не смог не повиноваться. Не отбиваться же от хозяина посреди двора. Но и не повернулся, а все так же стоял, разглядывая носки своей обуви и глухо сопя. — Послушай, я… Прости, что соврал. Да я даже не соврал. Мое второе имя Джеймс. Я… Кастиэль Джеймс Милтон. И да, я должен был тебе сказать сразу, но… Дин! И вообще: что бы изменилось, если бы я сказал сразу же? — он так тряхнул руку Дина, что тот даже чуть зарычал.       — Больно! — все же стоило наверное посмотреть в эти лживые глаза. Дин обернулся, поймал взгляд Джеймса, нет, Кастиэля. И поняв, что за этот взгляд простит ему, что угодно, уже тише, без особого яда добавил: — Что изменилось бы? Ну… я бы не посмел бы… подкатить к тебе!       — Почему? — удивление в голосе Кастиэля было ненаигранным. — Я так строг? Или что? Что меняет мой статус? Тем более, я тут и правда просто садовничаю. И… не вижу никакой разницы между тобой и мной. Мы просто люди. Две руки, две ноги, голова. Так что поменялось бы? И что меняется от того, что ты знаешь? Или ты считаешь, что если я брат владельца ранчо, то со мной и дела иметь нельзя? — В его голосе тоже была обида.       — Нет, я не это имел в виду. Просто, я бы… черт! Ну… я бы наверное… немного иначе бы начал наше общение. Со свидания, а не с… минета! И… Не знаю я! — Дин смущенно опустил взгляд вновь, потер нервно шею. Черт! Как-то все по-дурацки вышло.       — Ну вот мы и начнем. Со свидания, — Кастиэль перехватил руку Дина, и начал перебирать нежно его пальцы. — Сегодня в семь. Жду тебя и твою машину у ворот. Как тебе такой план?       Дин медлил, и Кастиэль применил запрещенный прием: он приблизился к Дину и на глазах у работников, что шумной толпой шли от поля к дому, коснулся губами уголка его губ. И тут Дин уже конечно не мог отказать.       — Отличный план. Но я все еще зол. Потому… фильм выбираю я. И ты будешь должен мне… поцелуй на заднем сиденье в машине. И… — он бы долго еще придумывал и высказывал, чем заставит Кастиэля компенсировать пережитый стресс, но Кастиэль уже по-настоящему, жадно и жестко впился в губы Дина поцелуем, и в голове исчезли все мысли, кроме одной: день и правда очень горячий. Во всех смыслах!