Хэнк поднял голову.
Между ней и затянутым небом серо-белым полотном из туч застыли на высоте чайки. Впервые за долгое время крики птиц не казались чем-то ужасным. Они не просили о чём-то. Они просто были где-то рядом, над ним со своими острыми крыльями, и всё это казалось правильным. Непривычно правильным. Тёплый солёный ветер, белый пасмурный горизонт, шелест кончиков пальмовых листьев по сухой крыше, ненавязчивый тихий прибой...
Хэнк вздохнул полной грудью, но как-то не... Одновременно тягостно, горьковато и с непонятным удовлетворением. Им немного не повезло. Обещали циклоны. Ему всегда казалось, что на море обязательно солнце, ужасное пекло, больно ходить по пляжу и всё время хочется пить. Перелёт из Детройта сюда ему не казался теперь чем-то ужасным (и не думалось больше, что им не повезло). Но у него под ногами белый песок, а перед глазами белый затянутый горизонт. И сам он тоже весь белый, в рубашке. Седой. Небо кажется далёким, но если смотреть не вдаль, а прямо над собой, то ужасно близко, до головокружения.
Он поправил растрепленные порывами ветра волосы, глубоко зарывшись в них пальцами, застыл.
— Не спится?
Рядом в одну линию с ним встал Гэвин.
Здесь никогда не думалось о времени с того момента, как они приехали. Здесь
дышалось. Свободно, солёно и спокойно.
— Есть такое, — хрипло и так же тихо ответил Хэнк.
Они молча стояли, глядя каждый о своём перед собой, на волны, где кончался риф.
Гэвин обернулся.
Прислонившись о косяк, на пороге раздвижных стеклянных дверей маленького гостевого домика стоял Коннор. Босой и в рубашке поменьше. Интересно, сколько?.. Наверное, пытался проникнуться тем же странным необъяснимым чувством, когда смотришь на бесконечное пенистое море сквозь далёкие крики чаек. И кажется, Гэвину всё-таки не удалось уйти бесшумно, хотя он пытался не скрипеть, вставая с кровати, и по полу. У него сбилась на лбу чёлка. Он вовремя передумал о том, чтобы извиниться.
Андроиды не спят.
Он пошёл обратно, оставляя за собой тропинку тяжёлых следов. Коннор тоже двинулся вглубь. Из открытой двери подуло чем-то горячим, жареным.
Тосты, не сразу понял Хэнк.
Сидя в минималистичной, не излишне осовремененной обстановке, Коннор смазывал зажаристый хлеб маслом и джемом. Абрикосовый. Глядя на него, Хэнк улыбнулся.
— Спасибо.
Гэвин уже хрустел своим, держа его в левой руке, а сигарету в правой над планшетом. Снова откусил. Нет, не утренние новости и даже не почта. Договорённость об отключении от мира всё ещё в силе. Даже Коннор настоятельно игнорировал выход в Сеть, хотя никто не мог знать, так ли это. Он тот ещё хитрец. Впрочем, винить его за это почти нельзя. Как нельзя винить людей за то, что едят и спят. Практически естественно, как дышать. Коннору нужно чем-то себя занимать.
Но пока он занимался завтраком. Никаких сосисок, жирного гриля, пива, яичницы... Всё-таки андроиды удивительные. Гэвин ел овсянку - и ему нравилось. Конечно, не без фруктов. Но всё-таки и такое упрямство можно умеючи уговорить.
Хэнк на это усмехнулся в бороду. Гэвин повёл бровью, не глядя, но услыша.
Сквозь прозрачный тюль по ногам поддувало с берега. Запах настоящего, органического, терпкого кофе оказался почти везде. За спинами, перед лицом, между рук. Смешался с морской солью, абрикосами, белым хлебом и прозрачно окутал их, как раздутый парусом тюль, почти затеняя дешёвый табак.
Коннор сел вместе со всеми посередине за стол, вытянул под ним ноги между ног лейтенанта Андерсона и детектива Рида. Они потеснились, но остались почти так же стоять, едва задевая несвойственно гладкие ноги андроида. Он почти взял за правило заказывать в общественных местах для себя стакан воды или наливать себе из кулера. Но сейчас он смотрел чуть выше пола, а пустые ладони лежали на коленях. Его не стали трогать. Пусть читает. Гэвин только краем уха слышал, что это связано с португальской мифологией. Видимо, как и людей, его притягивало нечто мистическое, необъяснимое, что не могло обосновать логичное любопытное создание. Хотя и оно казалось чем-то за гранью реального.
До сих пор.
Впрочем, Коннора заинтересовывало всё, в чём он не разбирался или был откровенно плох. Всегда в результате выходило либо похвально, либо комично. Изредка с убытками. Однако вечером того же дня на ежегодном кубинском фестивале, куда они стойко планировали сходить с самого начала поездки, получилось абсолютно иначе. По-новому. И неожиданно ошеломляюще.
— Хэнк! Хэнк! Давайте, это же весело! Вы сами сказали!
Когда официальная шествия закончилась, когда слабые картонные карросы перестали содрогаться от бешеных, нечеловеческих на них криков и танцев разодетых в огненно-красные, слепяще-жёлтые цвета смуглых уличных танцовщиц и танцоров в шляпах с широкими полями, ведущих за собой толпу из тысячи мексиканцев и афрокубинцев, когда пропитанный ромом и волной танцевального экстаза народ трясся в жару, едва успевая на ходу перекусывать чем-то, что не теряться силы ещё всю ночь, Коннора оттолкнули от уличного бара в эту толпу. Хэнк и Гэвин скептично с усмешками смотрели на него, и для этого не пришлось сговариваться. Что может знать о танцах Коннор? Что он может в них понимать? У него нет собственного природного чувства ритма. Андроиды не танцуют.
(Во всяком случае без подготовки.)
Гэвин присосался к трубочке с коктейлем.
Да, это обещает быть весёлым.
Ay va yame, ese ritmo tropical
Слышались возбуждённые, с языком визги танцовщиц и поющих артистов. Коннор оглянулся, его диод замигал красным.
Анализ. Анализ. Ещё. Ещё. Ещё... Запомнить. Моделирование.
Не слишком заинтересованный Хэнк потягивал тростниковой соломинкой из тяжёлой толстой кружки пиво, глядя с поверхностным интересом на потерявшегося андроида. Он стоял, пихаемый чужими локтями, плечами, бёдрами.
Ay va yame, ese ritmo tropical
Коннор повёл тазом. На пробу. Подогнул руки в локтях. Диод перестал биться в сигналах.
La otra noche en una juerga
Он переступил с ноги на ногу, попадая в ритм. Повторил. И снова.
Yo vi que baila una negra
Плечи заводились то одно, то другое назад, прорисовывая под майкой лопатки.
Esa negra me baliaba
Быстрее. Не так скованно. Выгнуться.
Ese ritmo tropical
Поднять руки над головой. Раскачивать бёдрами. Ритмичнее.
Ay va yame, ese ritmo tropical
Запрокинуть голову. Закрыть глаза. Энергичнее.
Ven tu mami, contigo
Встряхнуть волосами, протискиваясь между душных потных тел.
Ay va yame, ese ritmo tropical
Разворот.
Hay, ven, ven, ven
У Гэвина поджался и задрожал не только кадык. Пальцы стиснули придерживаемую трубочку. Глаза в в свете огоньком гирлянд казались темнее обычного.
Ay va yame, ese ritmo tropical
Пальцы зарылись в сухие волосы. Губы приоткрылись, будто бы от тяжёлого дыхания. Растянулись в игриво-опьянённой улыбке.
Ay mi cubana
Удушливые ромовые клубы стояли тяжёлым дурманом в голове и глотке вместе с недопитым пивом. Брови Хэнка от напряжённого сосредоточения застыли немного сдвинутыми к переносице.
Ay como la quiero
Коннор приоткрыл глаза, глядя куда-то вниз. Повёл волной тело. Переступал ногами. Немного хаотичнее, разнообразнее, но не выпадая из ритма фламенко.
Cubana, cubana, cubana
Пластичнее. Грудь вперёд. Снова двигать плечами. Стать частью толпы, но не слиться.
Ay que eres mi vida
Резче. Сделать круговое движение тазом. Резвее. Из-под задравшейся майки видно сползшую резинку шорт.
Ay va yame, ese ritmo tropical
Повторять губами за криками толпы. Улыбнуться шире, понемногу пропитываясь не только жаром, выпивкой, но и всеобъемлющей сумасшедшей фиестой. Афро-кубинской нескончаемой музыкой. Весельем. Азартом.
Hay vente tu conmigo
Сквозь бороду не видно, как проступили на скулах у Хэнка желваки и застряла капля пота. Сквозь оглушающую музыку не слышно его натужного дыхания.
Ay va yame, ese ritmo tropical
В тени карниза на ночной улице не так выделяется не моргающий исподлобья взгляд Гэвина, сдавившего большим пальцем сгиб трубочки.
Hay, ven, ven, ven
Забиться телом в тряске пёстрой толпы. Двигаться в одном темпе. Шире расставить ноги. Раскачивать тазом.
Ay va yame, ese ritmo tropical
Вперёд-назад. Встречаться взглядами, обмениваться улыбками с темнокожими мексиканцами. Вперёд-назад.
Ole, ole, asi se toca !vamonos!
Вперёд-назад. Руки в стороны. Разворот вокруг себя в шоркающих сланцах.
!Azucar!
Казалось, что эти слова никогда не закончатся. Они стояли в голове, заглушая всё остальное. Никто из них не знал, что они значат. И это совсем не важно. Хэнк сдавил тростинку, потирая её между пальцев.
Amonos cubana, eh
Сильнее вытянуть наверх руки.
Ay va yame, ese ritmo tropical
Вверх-вниз. Призывнее. Сильнее.
Ay va yame, ese ritmo tropical
Вверх-вниз.
!Ay, ay, ay, cubana!, !Yo quiero ir contigo!
Дрожащие белые пальцы окончательно раздавили с громким хрустом соломинки. Не сразу понимая, откуда звук, Хэнк и Гэвин резко обернулись друг на друга. И тут же отвернулись, поспешно пряча глаза друг от друга. Только у Гэвина из-за кроткой стрижки видно, как жгутся кончики ушей, а у Хэнка — нет.
— Ну как? У меня хорошо вышло? — ничуть не запыхавшийся, повеселевший Коннор вернулся к барной стойке, где стояла непонятная напряжённая тишина, а сникшие лица лейтенанта Андерсона и детектива Рида уткнулись в стаканы.
Песня уже сменилась.
— Иди ещё пробуй. Хреново вышло, на троечку, — буркнул Гэвин, возя сломанной трубочкой в недопитом бокале. На него неверующе, скептично посмотрели. Вряд ли Коннора могла подвести собственная система. Он копировал за людьми, не за одним десятком, собрал возможные вариации движений и смоделировал наилучший вариант, не используя сетевую информацию. Но вышло «хреново»?.. На это только пожать плечами осталось и уйти в толпу из людей и огней фиесты.
Как мнение о том, что андроиды не танцуют.
