Рокировка по длинному пути

Только на следующее утро я как следует осознал, что все закончилось, и Поттер не попал в турнир. Конечно, угроза возрождения лорда никуда не делась. Я уверен, что он рано или поздно возродится. Но теперь это время отодвинулось на неопределенный срок, давая мне передышку для решения остальных проблем и время на личную жизнь. Да и не нужно теперь волноваться за Гарри и спасать Седрика — уже хорошо. Короче, утро воскресенья мне показалось невероятно замечательным, несмотря на привычные серые дождевые тучи за окном.       По дороге на завтрак предчувствие спокойного и веселого года усилилось. Травля Поттера и меня, если бы я от него не отвернулся и поддержал, отменялась. И мы так же азартно, как и другие ученики, обсуждали предстоящий турнир и радовались за Диггори, а после завтрака близнецы принесли нам подробности о первом туре. Однако кроме даты проведения, и что задание будет на сообразительность, подробностей не случилось. Но всем и этого хватило, чтобы запустить новый виток споров и догадок.       День прошел замечательно. Я навестил Перси, потусовался с друзьями. Потом они пошли к Хагриду — помочь устроить загоны для прогулок его подросших подопечных. Хагрид обмолвился, что планирует их выгуливать на уроках с помощью учеников, вот мы и подсуетились, вовремя подкинув ему идею поинтересней. А я тем временем побежал к Луне — мы сегодня первый раз вместе собрались в Хогсмид. Мне все же удалось уговорить ее на платье.       — Красивое… Правда, я хотела золотое платье, как солнце, а то погода последнее время слишком пасмурная, но это даже больше подходит. В нем я буду Снежинкой, — мечтательно сказала она, прикрыв глаза и покачиваясь в такт неслышной мелодии. И я ясно себе представил, как она кружится в сумерках на открытой террасе под приглушенно доносящуюся из зала музыку, а с неба ей на волосы неторопливо падает пушистый снег. Короче, Луна одобрила мой выбор платья, но не разрешила мне его оплатить, вернув деньги.       Потом показал ей все интересное в Хогсмиде, мы посидели в кафе, выпили молочный коктейль, попробовали мороженое и основательно закупились сладким. Я выиграл семь золотых на ставках — угадал чемпионов, и с удовольствием потратил их на вкусняшки для Луны, Джинни и наших. Заодно запомнил, что Луне нравится из сладкого, чтобы потом ее баловать.       На следующий день начались уроки…       Если я рассчитывал на спокойный год, то зря. Малфой опять доставил нам проблем — подрался с Гарри, а мы с парнями загремели на отработки.       Самой дуэли не застал — забыл в кабинете Чар учебник, и пока за ним возвращался, Гарри успел сцепиться с Малфоем возле кабинета зелий. Теперь Гойл выглядел как побег бубонтюбера — весь в нарывах и слизи, а у Гермионы с ужасающей быстротой росли верхние зубы. Когда прибежал, они уже отросли ниже подбородка, и я торопливо сдал ее на руки Лаванде, чтобы отвела Грейнджер в больничное крыло, пока Снейп девчонке подростковых комплексов не добавил и не унизил при всех. А то Гермиона с появлением француженок и так вечно не в духе, все в библиотеке пропадает.       Гойл, подвывая от боли, неуверенно помялся и, сообразив, что всем не до него, тоже убежал следом. А Малфой с Гарри уже побросали палочки и дрались на кулаках, валяя друг друга по полу с переменным успехом. Наши не встревали, пока к боссу на помощь не присоединился Крэбб. Тогда уже Симус и все наши кинулись на подоспевших слизеринцев, и началась общая свара. Впрочем, долго она не продлилась. Неожиданно раздался громкий и противный скрежещущий звук, и все со стонами схватились за уши, оставив драку.       — Так-так… гриффиндорцы, я смотрю, опять устроили безобразный мордобой, — констатировал холодный голос, полный угрозы. Декан Слизерина выглядел взбешенным, отточенным движением убирая в ножны палочку. — Отвратительное недопустимое поведение. Да еще когда в замке иностранные гости. Пятьдесят баллов с Гриффиндора, об отработках узнаете позднее. А теперь живо все в класс, иначе сниму еще сто баллов за срыв урока.       — Но это несправедливо, сэр, — тут же яростно возразил Поттер. — Вы даже не спросили, что случилось. Ведь это Малфой назвал Гермиону грязнокровкой, а потом первым бросился в драку. А вы снова наказали нас.       — С представителем моего факультета я сам разберусь, — припечатал Снейп, бросив на Малфоя пронзительный тяжелый взгляд, и тот понуро уставился в пол. — А вам, мистер Поттер, следует научиться держать себя в руках и не давать воли своей необузданной природе всякий раз, как вам что-то не понравится. А теперь все быстро в класс, если не хотите потерять еще сотню-другую баллов за пререкания с учителем.        Он стремительно развернулся и серой тенью проскользнул в подземелье, и мы, пылая гневом, поперлись за ним.       — Не переживай, Гарри, — шепнул я. — Мы подловим Малфоя и выбьем из него все дерьмо. Обещаю. Уж если отдуваться за два факультета на отработках, так хоть за дело.       Одна хорошая новость от этой драки — Гермиона уменьшила себе зубы до нормальных и стала больше улыбаться.       Неделя отработок лично у Снейпа показалась нам каторгой, и мы позавидовали парням, полирующим кубки в Зале наград под приглядом Филча. Гарри счищал слизь с флоббер-червей, а я извлекал из голов крыс мозги и замачивал их в соляном растворе — и так семь вечеров подряд. Это обстоятельство только усилило нашу ненависть к белобрысому гаду, а попранная гордость взывала к отмщению.       Малфоя мы все же подловили. Подкрались к нему в мантии Гарри и, вырубив отточенным Петрификусом Крэбба с Гойлом, набросили на блондина чары слепоты. Потом скормили ему сначала горсть крысиных мозгов, спертых мною с отработки, чтобы поумнел, раз своих недостает, а следом конфету близнецов. Его трепливый язык вырос до пояса, когда парень, издавая невнятные стоны и слепо ощупывая стены, ковылял в Больничное крыло.       — Это тебе за длинный язык, Малфой, — прошептал я ему в ухо, прежде чем придать ускорения его царственной заднице.       Виновных не нашли, и Малфой притих. Но ненадолго. Пришлось ловить его еще пару раз. Мантия-невидимка Поттера — это круто. Может, ее и видно на карте и волшебным глазом Моуди, но она не реагирует на чары обнаружения, и в ней можно подобраться очень близко к противнику. Снейп хоть и подозрительно щурился, бросая на нашу парочку убийственные взгляды, но не пойман, как говорится — не вор, а карта — не доказательство. Этому нас тоже научили слизеринцы — пакости, но так, чтобы не поймали и не обвинили.       — В следующий раз, Дракуся, тебя будет ждать обещанная петарда в задницу, — с откровенной угрозой прошептал я, чувствительно дергая его за пряди розовых волос, пока он, мыча, снова давился языком. Слава богам, на этот раз до него, наконец, доперло, и больше он нас не задевал.       Тем временем первый тур приближался. Чарли написал мне в письме, что мы скоро увидимся, и я с ним встретился в Хогсмиде. Правда, долго нам поговорить не удалось, так, на пару порадовались, что Гарри не попал в Турнир, да привет и гостинцы от родителей передал. Сказал еще, что Билл в наш банк перевелся и теперь в «Норе» живет. Не скажу, что это меня обрадовало: я точно решил летом свалить из дома, все равно куда, лишь бы подальше от родственников.       А как-то вечерком, перед первым туром, разговорил нашего великана — Гермиона все не могла поверить, что на турнир драконов притащили.       — Хагрид, ходят слухи, что первым испытанием будут драконы. Это правда? — невинно поинтересовался я за чашкой чая. А Гарри и Гермиона взволнованно переглянулись. Я им рассказал, что мне Чарли при встрече на драконов намекнул. И теперь оба с нетерпением и ужасом ждали ответа.       — А то, — охотно откликнулся Хагрид, даже не удивившись, откуда нам это известно, и не замечая нервных взглядов гостей, — в четверг привезли. Какие красавицы — вы бы видели… Только вы это… молчите покуда. Это секрет. А то неинтересно потом будет.       — А как у тебя с мадам Максим? — судорожно вздохнув, перевела тему Гермиона, попытавшись криво улыбнуться.       — С Олимпией? — вскинулся Хагрид и довольно крякнул. — Так все хорошо. В воскресенье я ее в Три метлы водил. А позавчерась вечером драконов смотреть ходили. Она зверушек прямо как я любит… — Мы посидели из вежливости еще часок и двинули на выход — слышать романтические бредни влюбленного Хагрида — то еще удовольствие.       — Считаю, нужно рассказать Диггори и Краму о драконах, — хмуро подытожил Гарри, когда мы возвращались в замок.       — Но это против правил, — неуверенно возразила Гермиона и переглянулась со мной.       — Максим все равно расскажет о них своему чемпиону, — уверенно парировал Гарри. — Выходит, только Крам и Диггори ничего не будут знать. Это несправедливо.       — Крам, похоже, уже знает, — задумчиво ответила Гермиона и, вскинув взгляд, пояснила: — Он постоянно в библиотеке ошивается. А вчера я заметила у него на столе подборку книг об английских драконах.       — Значит, точно нужно предупредить Седрика. Я надену мантию и записку ему подкину, — решил Гарри и побежал искать Диггори, стоило нам зайти в замок.       День первого испытания выпал на понедельник. С утра мы успели сходить на первые две пары. А после обеда дружной группой, оживленно переговариваясь, отправились на стадион — там отделили загон для драконов и соорудили трибуны.       Драконы впечатляли. Хоть и был пару раз в заповеднике, но так близко их еще не видел, тем более, таких здоровенных. Те семи-восьмиметровые подростки казались теперь, на фоне этих пятнадцатиметровых махин, безобидными червяками-переростками.       Трибуны, к моему удивлению, ничем не защитили. Правда, они располагались далековато от самого дракона, но ощущения не очень комфортные — метнет дракониха пламя или сорвется с цепи — и всем привет. Потому, кстати, турнир и свернули — из-за возросшего количества жертв. В Америке что-то не рассчитали, хвосторога сорвалась с цепи и на трибуну болельщиков огнем дохнула. В турнире, как я узнал, разные школы каждые пять лет участвуют, их жребием выбирают, просто школ-участников всегда три, и наша со времен войны с Гриндевальдом не участвовала.       Первым на поле вышел Седрик. Ему попался шведский тупорылый. Их противостояние вышло совсем не зрелищным, почти скучным, хотя более эмоционально-напряженным — все зрители сильно переживали, что дракон в итоге его сожрет. Может, потому, что парень вышел первым, и до него никто представить себе не мог, что можно справиться с такой огромной махиной.       Диггори заколдовал ближайшие камни в собак, они шустро разбежались по загону, громко лая и успешно отвлекая внимание самки дракона, пока сам Седрик ползком пробирался за грудой валунов в сторону гнезда. Наседка, к его разочарованию, не сразу среагировала на подначку, и это несколько затруднило положение нашего чемпиона. Дракониха предпочитала изредка фыркать огнем в сторону раздражителя, но так, вяленько, для острастки, и покидать гнездо не собиралась.       Тогда Диггори заколдовал одну из собак на нападение. Та стала кружить очень близко к дракону, нападая, вынуждая ее разозлиться и тоже напасть. Атаки продолжались, зрители обливались потом от страха за Диггори, а время тянулось, как резиновое.       Дракон в итоге, к нашему облегчению, все же вышел из себя и с оглушающим рыком азартно передавил и поджарил всех собачек, насколько цепи хватило, пока Диггори спер под шумок яйцо и пополз обратно. И вот, когда он уже почти перешел защитную черту, дракониха расправилась с последним наколдованным бедолагой. Она победно взревела и, оглянувшись и заметив еще одну цель, опалила Седрика огнем. Тот успел в последнюю секунду откатиться за большой валун, на который и пришлось основное пламя, а остатками рассеянного огня парню зацепило сапоги. Хорошо еще, как потом выяснилось, они были сшиты из драконьей кожи и не горели, а то остался бы парень без ступней. Так что Диггори отделался испугом, как, впрочем, и все зрители. Поединок занял около пятнадцати минут.       Следующей из палатки вышла Флер. Прежнего дракона с арены не уводили — просто накинули на него цепенящие чары и закрыли зачарованной заслонкой прежний загон, открыв новый.       Ее поджидал валлийский зеленый — тоже та еще коварная гадина. Но девчонка неожиданно справилась быстрее и успешнее остальных чемпионов. Не прошло и трех минут, как она получила яйцо и, счастливо улыбаясь, скрылась в мед. палатке.       Сначала она просто встала напротив драконихи на безопасном расстоянии, а потом затянула какой-то длинный нудный и монотонный напев, от которого все зрители на трибунах расслабились и стали активно зевать. А дракошка впала в транс, а потом и вовсе крепко уснула. Деваха бесстрашно подошла к гнезду и взяла яйцо. И спокойно пошла обратно, получив в спину столп искр, когда дракониха мирно всхрапнула во сне. Благо от искр несводимых ожогов не остается, да и пострадала, похоже, только юбка, дав зрителям полюбоваться точеным бедром и куском кружевного белья. Когда дракониху запирали, та все еще мирно спала. Может, Флер и выглядела легкомысленной особой, но явно оказалась сильной ведьмой. Обычно, чтобы зачаровать дракона, нужны трое неслабых магов разом.       Третьим на поле вышел Крам. Вот он устроил знатное зрелище — самое то, чтобы перебить наколдованную сонливость после выступления Флер. Ему достался китайский огненный шар. Серьезный дракон — прицельно плевался шаром огня на довольно большое расстояние. Но Крам не дал ему пасти открыть — прямо с порога засветил в него заклятьем и ослепил. Дракониха заревела от боли так, что у нас кровь в жилах застыла, и стала метаться по тесному вольеру в желании обнаружить на ощупь обидчика и прибить наглеца. Все это время, что она пускала огонь в разные стороны, хаотично металась и метала камни из-под мощных задних лап и хвоста, Крам терминатором целенаправленно пер к гнезду, мастерски маневрируя между опасностью, уклоняясь, перекатываясь и закрываясь щитом. С заданием он справился на минуту дольше по времени, чем Флер.       В итоге, Флер заняла первое место. Крам второе — ему снизили два балла — дракониха передавила несколько настоящих яиц, а Диггори третье. Разговоров об увиденном нам хватило до самого Рождества. А мне подумалось, что я бы не удивился, если бы администрация договорилась заранее, и всех участников перед туром напоили зельем удачи — уж на диво все гладко вышло.                                                                                                 ***        Больше ничего особо не случалось. Разве что мы с Луной нашли заброшенный кабинет и стали учиться вальсу. В коробке нашлось десять парных браслетов на ноги и пять мерцающих светом камней. Их раскладывали на полу в определенных точках. Вокруг них образовывался светящийся круг, и все круги соединялись светящимися линиями в законченную схему.       Потом мы встали в один из кругов, предварительно нацепив браслеты, и я приобнял Луну за талию, взяв ее руку в свою, как было показано на картинке. Еще из одной фиговины раздалась музыка, но не живая, а как в механической шкатулке. И мои ноги сами собой переставили положение, скользнув по полу. Ощущение было, как когда впервые встал на коньки.       Но музыка текла замедленно, и мы неторопливо передвигались по линиям, пару раз врезаясь в другие круги, что вращались вместе с нами. Причем при столкновении чувствовался удар, как от реальной материальной преграды. В пояснениях к инструкции было сказано, что это специальное поле, чтобы научить не только танцевать, но и ориентироваться в пространстве и не мешать впоследствии двигаться другим танцорам.       Когда у нас стало хорошо получаться, я заметил, что музыка с каждым разом ускоряется. За два с половиной месяца мы научились танцевать этот танец идеально. Мне так понравилось легко кружиться с Луной, дурачиться и смеяться, что было жаль заканчивать наши уроки. Я бы с удовольствием освоил что-нибудь еще под ее чутким руководством.       Увы, хоть на коробке и был перечень других танцев, в основном, старинных, но Луна сказала, что зачарованные камни, бывшие на самом деле сложными артефактами, для других танцев куда-то делись, и в коробке остался только один вальс.       Позже к нашим урокам неожиданно присоединились Гарри с Гермионой и все наши парни.       Гарри все же рискнул пригласить на бал Чжоу после пары месяцев душевных метаний и капитального выноса мне мозга своими сомнениями и предположениями. И девчонка, на мое удивление, согласилась, хотя я считал, что теперь, когда Диггори чемпион, она выберет его. Но, видимо, мальчик-который-выжил - лучшая добыча, да еще богат и сирота. Может, конечно, она была искренна в своем выборе, но я после истории с Луной относился к ней предвзято и считал первоклассной стервой. И симпатия Гарри не смогла меня переубедить. Впрочем, я держал свои мысли при себе, не мешая другу сходить с ума от первой влюбленности.       Парень сам не верил в свою удачу, когда у него получилось, и в панике, боясь опозорить Чжоу на балу, прибежал к нам, чтобы мы и его научили вальсу — ни для кого из наших секрета не было, что я сбегаю вечерами к Луне и учусь танцевать.        А потом к нам и парни подтянулись, когда Маккошка за месяц до бала в обязательном порядке устроила уроки танцев для тех, кто не умеет. Посчитали, что лучше позориться в узком знакомом кругу, чем при всех, да еще вести в вальсе декана.       Симус и Дин, глядя на Гарри, и воодушевившись его отвагой, пригласили Парвати и Лаванду, а Невилл… Джинни. Причем он приперся и, заикаясь, попросил у меня позволения, словно жениться собрался, а я ее строгий папочка. И я, конечно, позволил, с самым серьезным выражением лица.       Короче, теперь в нашей компании учились танцевать Симус с Парвати, Дин с Лавандой, Гарри с Гермионой, которая, к слову, танцевала замечательно и приходила исключительно только чтобы помочь Гарри. Гермиону уже пригласили на бал, хоть она, краснея, так и не призналась, кто. Так что обиженной и обделенной среди нас она себя не чувствовала. Потом к нам еще и Невилл с Джинни добавились, и уроки получались шумными и веселыми. А вот мы с Луной после пары общих тренировок незаметно от всех отдалились, предпочитая танцевать вдвоем, под раз-два-три, в пустом классе, одни.       За неделю до бала возникла еще одна проблема. Меня вечером в гостиной подкараулила Джинни. Вид у нее был хмурый, и я испугался, что что-то случилось.       — Рон, у меня взыскание от декана, и в Хогсмид в это воскресение меня не пустят, — непривычно робея, начала она. — Не мог бы ты купить мне ленту на пояс и три ярда недорогих кружев? Я напишу, каких.       — Без проблем, — ответил я. — А зачем тебе?       — Хочу немного переделать платье для бала, — скуксилась сестра и торопливо добавила: — А то оно слишком скучное. Только ты не бери шелковые, они дорогие, только на хлопковые хватит. И белые не покупай, а лучше цвета пепельной розы, так поярче получится. Но если выйдет дорого, то пусть будут белые, я их кофе покрашу. А то у меня только три галлеона, боюсь, не хватит.       — Чего? — нахмурился я, обалдев от такого потока непонятной информации, — какой розы, Джинни? Я не понял. Как она хоть выглядит, твоя роза?       — Ладно, — с отчаянием в глазах обронила Джинни. — Я тебе само платье дам. Только ты его не забудь где-нибудь, Рон. — И не дождавшись моего ответа, рванула наверх. А через минуту примчалась обратно, неся в руках горстку ткани.       Что сказать… Платье было новым, и это было единственным его достоинством. Цвет странный — слишком телесный, словно выгоревшие на солнце серо-розовые шторы из дешевой ткани. Смотрелось оно, соответственно, простенько, не как бальный наряд, а как нарядное домашнее платье для обычных воскресных посиделок с родней. Да еще покупалось явно на вырост и не держало чар изменения и подгонки — короче, самая простецкая недорогая шмотка с полоской тонких кружев по подолу. Я-то, дурак, думал, что мне одному так с вещами не везет, а тут такое убожество для девчонки, да еще для ее первого бала… Мать права — из того, что подешевле, выбор невелик, и такой блеклый цвет делал яркую и красивую Джинни бледной и невзрачной.       Правда, сама сестренка была полна привычного энтузиазма и, не замечая моей унылой реакции, разложив тряпку на диване, показывала мне, что она в нем изменит. Где пришьет, где подколет и где подрежет.       — Ладно, — перебил я, сгребая платье и деньги в охапку и под ее протестующие вопли толкая в бумажный пакет, — я понял. Все сделаю как надо. Не переживай, Джинни. — И с поганым настроением ушел к себе, проклиная грандиозные планы отца и нашу бедность.       В Хогсмиде первым делом зашел в магазин к мистеру Аддинктону и попросил его подобрать платье Джинни.       — Прошу прощения, — грустно улыбнулся он, — но, как я уже упоминал, сейчас я совершенно не могу принять новые заказы — все занято до конца декабря. В министерстве в феврале ожидают ежегодные благотворительные зимние балы. Простите, мистер Уизли, ничем не могу помочь…       — Но ведь вы сохранили тот образец платья, что я купил, — осенило меня. — Можно же изменить цвет и убрать что-нибудь или прибавить, чтобы вышло по-другому?       — Конечно, технически это возможно, — нахмурился он. — Но такое в нашем салоне не принято. Мы не привыкли халтурить и всегда честно работаем… Впрочем, — добавил он, видя мое отчаяние, — почему бы и нет, раз сам заказчик не против… Пройдемте, я должен видеть вашу сестру, чтобы понять, что ей пойдет.       Мы снова прошли в ту комнату с магическим зеркалом, и я представил себе Джинни.       — Этой молодой яркой леди подойдет более насыщенный цвет…       Через час я вышел из магазина с красивым и совсем не похожим на образец платьем. Мастер убрал кружева и заменил его золотой сеткой, а само платье стало непонятным — разных оттенков кофе или шоколада, но переливчатым, как хамелеон. Я бы хотел для сестры поярче, но мастер сказал — так самое оно. Надеюсь, Джинни понравится.        Денег с меня взяли только десять галлеонов за само платье и пять за новую отделку. И еще за два золотых я купил сестре чешки для бала. Надолго их не хватит — это не туфельки, зато они могут один раз поменять цвет, а я сам затруднялся в лавке, какой выбрать, чтобы к такому платью подошел. Я бы и нормальные туфли единственной сестре купил, но не захотел светить деньгами — для отмазки больше пятидесяти золотых на ставках я все равно выиграть не смогу.