Рокировка по длинному пути

Утро первого сентября выдалось на удивление солнечным и теплым. Вот только предчувствие надвигающейся беды не оставляло меня, и ехать в школу совершенно не хотелось.       С Луной мы списались в конце августа и пересеклись разок на Косой аллее, когда они с отцом пришли за покупками. После пары недель в Бостоне Ксено все же решил не отказываться от запланированной поездки и, хоть и с опозданием, но они отправились в Норвегию и вернулись только за три дня до отъезда в школу. Луна присылала мне подтверждение в «Нору», чтобы я к ним присоединился, но я к тому времени уже был в Румынии у Чарли.       Домовика они купили, и Луна, пока мы сидели в кафе, смеясь, рассказывала о нем много веселых историй.        Звали его Свен. Он ни слова не понимал по-английски, был хмур и недоволен, носил синий кожаный комбинезон, зеленые туфли с длинными носами и серебряными пряжками, полосатые желто-красные гетры и красный колпак. И шумно матерился на смеси исландского и датского, когда Ксено в очередной раз забывал выйти к обеду. Как по мне, так такой самобытный домовик подходил семейству Лавгуд как никто другой.       Зато он ловко гонял садовых гномов и землероек в саду, варил яблочный компот и солил рыбу. Короче, по словам Луны, это было абсолютно бесполезное в быту, но забавное и веселое приобретение, как раз, чтобы отец не скучал дома один, пока она в школе.       Родственница Луны оказалась той еще чудачкой. На самом деле она приходилась родной сестрой бабушке Луны со стороны матери. Характер имела боевой, замуж идти не пожелала и выбрала по тем временам скандальную для женщины специальность — магозоолога. Позже, в одной из экспедиций, познакомилась с будущим мужем. Учитывая, что он был магглокровкой и американцем, в Англию они предусмотрительно не вернулись и осели в Бостоне.       Внезапно, на сто восемьдесят восьмом году жизни, старушке занеможилось. Она тут же решила, что помирает, спешно собрала возле себя всех родственников и заодно выразила настойчивое желание познакомиться с внучкой своей некогда любимой и давно покойной сестры Аделаиды.       К приезду Лавгудов ей заметно полегчало, и деятельная шустрая старушка не давала гостям сидеть на месте. Перезнакомила со всеми многочисленными родственниками, развлекла бесконечными рассказами о своих приключениях, подарила книгу мемуаров и журнал исследований и наблюдений, наказав на прощание приезжать почаще. Так что Луне тоже не пришлось скучать на каникулах.       Встретил ее утром на платформе. Мы заняли купе и разговаривали больше часа, пили чай, поедая вкусняшки и рассказывая, кто как провел лето, пока постепенно вагоны наполнялись учениками. А увидев наших, я извинился и вышел их встретить, оставив Луну на пару с «Придирой».       Джинни, повисев у меня на шее и чмокнув в щеку, попрощавшись с родителями, убежала к подружкам. Потерпев оживленные объятия, причитания и торопливые поцелуи Молли, мы с Гарри и Гермионой тоже вернулись в купе. Позже к нам присоединился Невилл, а мы с Гермионой ушли в купе старост.       В отличие от меня, Малфой выглядел до отвращения счастливым — просто сиял, с многозначительной довольной ухмылкой напрягая хитрым взглядом. Он наверняка знал больше моего и забавлялся нашим неведением. Но, на первый взгляд, все было по-старому. Вот только вагоны, кроме нас, теперь раз в час патрулировал какой-то хромой мужик — аврор в отставке Бакер. Но это имя мне ни о чем не говорило, нас просто предупредили о новом правиле сопровождения, вот и все. Он нам не докучал и просто делал молча свою работу, не обращая на нас внимания.       Префектами в этом году стали слизеринка и парень с Рейвенкло. Я мало о них знал, только то, что они вроде бы оба из чистокровных семей. По крайней мере, вид у обоих спесивый, голос тягучий, как у Малфоя, который, к слову, общался с ними запросто. Короче, что бы ни случилось в школе, они нам, похоже, не помощники.       Мы с Гермионой, пытаясь не показать излишней озабоченности, вернулись в купе, и время до Хогвартса прошло вполне мирно, даже Малфой нас не побеспокоил ни разу.       Пока мы периодически патрулировали коридоры, Гарри успел накупить сладостей, сбегать в купе к Чжоу, притащить к нам Дина с Симусом, словить восторгов от его нового образа крутого весельчака и попить с нами чаю. Все весело делились летними впечатлениями, вспоминали Амбридж и прошлый год, высказывали предположения об учебе в этом. За окном тем временем потемнело, начал моросить противный мелкий дождь, а настроение у меня все больше мрачнело, и, судя по напряжению Гермионы, не у одного меня.        Безлошадные кареты в этом году оказались вполне себе лошадными, в смысле, под упряжью, вместо невидимых фестралов били копытами самые настоящие кони. Дождь не на шутку разошелся, все моментально промокли и поспешили быстрее от него укрыться. По свистку кучера на облучке первой кареты повозки организованно тронулись с места и покатили в сторону замка. А я подумал, что фестралов, похоже, тоже извели, когда лес от пауков зачищали. Или они сами улетели — их же Хагрид приручил, и других они не слушались.       Сам замок тоже претерпел изменения. Вход зачаровали, чтобы в школу не таскали грязь. Ощущение, когда проходишь через арку — как через проход на платформу — поток теплого воздуха. Стоило переступить порог, как волосы моментально высушивались, мантии разглаживались и чистились, а грязь на ботинках не распространялась дальше ковра при входе. Филч откровенно сиял от удовольствия, наглаживая свою облезлую кошку. А мы просто застыли, кучкуясь возле дверей, в обалдении от таких новшеств, наблюдая за другими входящими и их первой реакцией.       — Наконец-то кто-то додумался зачаровать вход, — порадовалась за старика Гермиона по дороге в Большой зал, — а то мистер Филч замучился все отмывать, он ведь колдовать не может.       — Да уж, — скептически буркнул я, все больше мрачнея, — теперь ему, похоже, освободили время для более интересной работы.       — Что? — не расслышала Гермиона и вопросительно обернулась ко мне.       — Ничего, — ответил я, — скоро сама узнаешь, если Перси не преувеличил.       Любопытной Гермионе хотелось меня расспросить, но мы уже пришли в нарядно украшенный зал и поторопились занять места.       — Что происходит? — недоуменно переглянулись Гарри с Симусом, оглядывая очищенное до блеска помещение. — Я видел этот зал таким сияющим только во время проведения турнира.       Дин весело фыркнул, и парни, подхватив, рассмеялись, плюхаясь на скамью.       — Может, в этом году Хогвартс тоже ждет иностранных гостей? — предположила Гермиона и задумчиво нахмурилась. — Странно, что нас, старост, не предупредили.       — Просто в школе теперь директор — баба, — легкомысленно отмахнулся Симус, выискивая глазами Падму за столом Рейвенкло, и помахал ей рукой. — А девчонкам только бы все драить и порядок наводить. Не удивлюсь, если Амбридж просто дала хорошего пинка домовикам, а то, похоже, у нас один завхоз тут вкалывал за всех. Прикиньте, мать выбросила этим летом мою коллекцию вкладышей от жвачек, когда в комнате убиралась — думала, что мусор, — с возмущением обернулся он к нам.       — Симус, ты просто мужлан и равнодушный субъект, — тут же гневно вспыхнула Гермиона. — Как ты можешь давать такую недостойную оценку женщинам? Обобщать их стремления? Равнять их всех под одно лекало и вешать ярлыки, которые вы сами, мужчины, и придумали? Ты совсем не ценишь чужой заботы, а ведь благодаря этим трудолюбивым существам — эльфам — у тебя… — Как она его распекала дальше, я уже не слышал — отвлекся на преподавательский стол, куда уже стали стекаться учителя.       Снейп привычно сохранял на лице маску бесстрастия; как и Флитвик, отыгрывал приветливость, но цепкий холодный взгляд не оставлял сомнений — он тоже был напряжен. От остальных учителей явно веяло тревогой и неуверенностью. А на месте учителя полетов сидела молодая улыбчивая женщина — похоже, Хуч все же уволили.       Наконец, появилась улыбающаяся директриса и, кивая присутствующим, взобралась на дамблдоровский трон, а скривившаяся на мгновение при виде такого святотатства Макгонагалл вынесла шляпу, и распределение началось…       — Кхе… кхе… Дорогие мои ученики. Как отрадно видеть ваши радостные лица в стенах школы, — слащаво пропела Амбридж, поднявшись с места и подойдя к трибуне, когда последний новичок убежал к столу Слизерина. — Всем вам наверняка известно, что весь прошлый год в школе проходила министерская проверка. К моему глубочайшему сожалению, она выявила множество недочетов. Существенно снизился уровень проживания и обучения. Хогвартс давно перестал соответствовать стандартам, применяемым к другим Академиям волшебства. И это весьма печально… Но Министерство каждодневно думает о своих гражданах, и я, как его официальный представитель в этих стенах знаний и новый директор школы, сделаю все возможное, чтобы вернуть Хогвартсу былую славу. А сейчас… Вы проделали долгий путь и наверняка проголодались — кушайте, мои дорогие, — ласково покивала она и стукнула палочкой по трибуне. На столах привычно появилась еда, а Амбридж вернулась обратно к столу преподавателей.       — Ух ты! — раздался со стороны восторженный голос Денниса, — глазам не верю — тут в кувшине апельсиновый сок.       — Где? — подорвался его брат, — плесни и мне тоже.       — А в этом — яблочный, — удивилась Лаванда, подтянув к себе кувшин, и недоуменно переглянулась с подругой. — О, а в этом молоко.       — А у меня снова тыквенный, — скривился Симус, отодвинув посудину. — Эй, малышня, плесните и мне тоже апельсинового.       — Эмм… Наверное, они теперь и школьное меню пересмотрели, — предположила Гермиона, на пробу отпивая глоток яблочного и довольно кивнув. — Уж по тыквенному соку я точно скучать не буду.       — А мне он нравится, — пожал плечами Гарри и налил себе молока. — Но все равно, когда разный, то лучше.       Восторги продлились ровно до появления десерта.       — Эээ… Я не понял, а где шоколадный торт? — удивился Дин при виде сладких фруктовых пирогов и желированных пудингов.       — К черту торт, — вторил ему возмущенный Симус, — где эклеры? Масляные слойки? Трюфели?..       — Наверное, они решили, что много сладкого не полезно для здоровья, — с уверенностью предположила Гермиона, кинув беглый взгляд на стол преподавателей и обозревая пирамиды сезонных фруктов. — Но все же, подобные сладости вредны для зубов, — добавила она, указывая на блюдца с грушами в сиропе и яблоками в карамели.       — Просто это дешевле, чем шоколад, — философски заметил Невилл и, пожав плечами, откусил от пирога.       — Кхе… кхе… Прошу минуту внимания, — отвлек нас звонкий девчачий голос директора, когда еда со стола исчезла и мы сыто отвалились от стола. — Прослушайте объявление. Завтра вас ждет свободный день, и уроков не будет, — с трибуны вещала Амбридж, и по залу пронесся удивленный гомон. — Сразу после завтрака я жду старост и деканов в своем кабинете для беседы и выдачи инструкций. А в час пополудни все учащиеся без исключения собираются в Большом зале на общее собрание. А теперь вы можете быть свободны, — кивнула она и развернулась, чтобы уйти.       — А как же гимн Хогвартса? — выкрикнул какой-то идиот с Хаффлпаффа, — это же школьная традиция.       — Да, мы всегда пели гимн при Дамблдоре, — вразнобой поддержали товарища барсуки.       — О, спасибо, что напомнили, мистер?..       — Паркер, — выкрикнул первый голос из зала.       — … Паркер, — просияв, кивнула Амбридж и записала что-то в маленьком розовом блокноте. — Министерство всецело одобряет традиции и ратует за их возвращение. И завтра вы непременно все об этом узнаете. А сейчас — гимн, — еще шире улыбнулась она и похлопала в ладоши.       Все поднялись с места и, ехидно переглядываясь, вяло затянули на все лады дурацкую песню. Но, в отличие от Дамблдора, Амбридж эта какофония не порадовала. Она перестала хлопать и иронично выгнула бровь, сохраняя на лице приветливую улыбку. Когда кто-то, дурачась, все же дотянул последнюю ноту, она снова подошла к трибуне.       — Дорогие мои, вы все постарались и замечательно спели, — неожиданно похвалила она под удивленные переглядывания учеников. Ведь было понятно, что студенты издеваются, желая ее позлить. — Но совершенству нет предела, и я верю, что вы можете лучше, если приложите больше усилий. В этой школе по наказу основателей юные маги получают знания и развивают свои способности и таланты. При взгляде на ваши одухотворенные лица мне пришла мысль — стоит возродить обязательный школьный хор. Будет преступной небрежностью со стороны руководства загубить такие яркие таланты. А пока каждый факультет будет радовать нас пением гимна после ужина. Пусть сегодня это будет Хаффлпафф. Все, кроме старост и первокурсников, останутся здесь до отбоя — на репетицию. Ответственным назначается мистер… Паркер. Через час я вернусь, чтобы услышать результат, и надеюсь, что он меня удовлетворит. Старосты — проводите первокурсников в гостиные, где их ждут деканы на приветственную речь. Все свободны. Приятного вечера.       Ученики, не предполагавшие такого итога, обалдело переглядываясь, молча ломанулись на выход, пока и их петь не заставили. Тут же образовался затор. Я вышел одним из последних, замыкая группу первоклашек, которых взволнованная Гермиона построила и организованно повела на выход.       — Долорес, как же так? — притормозила директора мадам Спраут в паре шагов от меня. — Может, возможно перенести репетицию на завтра? Дети устали.       — Дети? Дети, Помона, уже ждут вас в гостиной, — доброжелательно, почти ласково, возразила Амбридж, — а эти достойные молодые люди проявили такое похвальное рвение к пению и соблюдению традиций, что я просто не могла отказать и была вынуждена пойти им навстречу. Право слово, не ожидала, что на твоем факультете учится столько талантливых студентов. Впрочем, в этом целиком заслуга их декана, — добавила Амбридж и скрылась за дверью, оставив Спраут гневно раздувать ноздри и поджимать губы.       Перси не стал долго мучить ребятню, хоть речь его немного отдавала пафосом. Сказал, что Гриффиндор самый лучший и дружный факультет… что-то о взаимопомощи…       Короче, я под недавним впечатлением от речи Амбридж не очень вникал и пропустил все мимо ушей.       — Что думаете? — спросил Гарри, когда мы остались в гостиной одни. — Неужели она и правда заставит нас всех петь?       — Уже заставила, — ответил я. — И это только начало. Перси обмолвился летом, что в школу планируют вернуть телесные наказания и карцер.       — Не может быть! — ахнула Гермиона и тут же гневно зачастила: — Они не посмеют. Это нарушает права учеников. И почему ты молчал, Рон?!       — А что бы это изменило? — раздраженно ответил я. — И потом, я не знаю точно. Разрешение тогда еще было на рассмотрении, а после я с Перси не говорил.       — Ладно, пойдемте уже спать, — вмешался Гарри, отвлекая нас от зарождающейся ссоры. — Завтра все сами узнаем, вот тогда и посмотрим.       Мы вернулись в спальню и завалились спать. И хоть Симус и на этот раз привез бочонок эля, но ни говорить, ни пить никому не хотелось.       Утро не принесло облегчения. На столах теперь появились, кроме привычной каши, яичницы и сосисок — паштеты, овощные салаты и даже фруктовые йогурты, больше похожие на вчерашний пудинг. Но все были слишком взволнованы, чтобы оценить такую заботу.       — Вы слышали? — шептались по сторонам, нервно поглядывая на стол хмурых и молчаливых барсуков, — говорят, они репетировали вчера до самой ночи.       — Ужас! — испуганно вторили девчонки. — А если и нас заставят?       — Рон, Гермиона, — отвлек нас подошедший Перси, — отведите первокурсников обратно в гостиную и раздайте расписание завтрашних уроков.       — Хорошо, мистер Уизли, — тут же с энтузиазмом подорвалась Гермиона, перебирая стопку расписания. — Перси, ты можешь сказать, что происходит? — понизив голос до шепота, спросила она.       Я тоже хотел перемолвиться с Перси словечком, но он только отмахнулся от нас и торопливо ушел.       Наконец, под приветливым взглядом Амбридж старосты и деканы расселись кто куда в кабинете директора и приготовились слушать.       Амбридж махнула палочкой, и каждому в руки прилетело по тонкой брошюрке.       — Мои дорогие, — проникновенно начала речь директор. — Нас всех ждут непростые времена. Перемены всегда трудно даются и вызывают отторжение, даже если это хорошо забытое старое и проверенное временем…       Позже вся школа собралась в Большом зале, чтобы, как и мы недавно, онеметь от шока.       В Хогвартсе пересмотрели систему баллов и вернулись к схеме, что существовала в прошлом. Когда каждый зарабатывает и теряет свои баллы, хоть они и убывают или прибывают в общую копилку.       Вернули телесные наказания. Каждый, по чьей вине факультет потеряет пятьдесят баллов в неделю, будет подвергнут прилюдной порке в Большом зале в субботу после ужина. Того, кто заработает меньше двадцати баллов в неделю — ждет порка.       Старост, чей факультет в неделю потеряет больше двухсот баллов — ждет порка и сутки в карцере.       Еще двадцать пунктов сообщали о других наказаниях — запрет на поход в Хогсмид, отлучение от участия в команде по Квиддичу, назначение отработок, и в самых серьезных проступках — временное отчисление от учебы с отработкой.       — Эти меры, теперь кажущиеся вам чрезмерными, тем не менее успешно опробованы в прошлом на наших дедушках и бабушках. Они направлены на стимулирование желания учиться и снижение проказ и шалостей, — лила патоку Амбридж, не замечая злобных и отчаянных взглядов. — Вы в школе, чтобы обучаться магии. Следуйте правилам, и наказание вас минует.       Перечень запрещенных предметов занимал полстены возле Большого зала.       Под конец директриса немного сгладила негативное впечатление — объявила, что школа благодаря попечителям поменяла комплект метел для новичков и закупила для всех факультетских команд «Нимбусы», дабы привести весь инвентарь для полетов к единому стандарту.       Еще личные баллы можно будет потратить на льготы (список и цена прилагались).       Но самая главная новость — лучшим ученикам в виде поощрения и по рекомендации деканов выдадут допуск в запретную секцию.       — Всех вас волнует вопрос обучения по такому важному предмету, как ЗоТИ, — распиналась Амбридж. — В прошлом году вы показали себя достойно, и министерство решило пойти вам навстречу. Каждого, кто сдаст теорию по этому предмету на «выше ожидаемого» до Рождественских каникул, ждет практика с профессионалом — мистером Бакером. Также уроки полетов и квиддичные тренировки будут проходить под присмотром мисс Кроссман.       Школа гудела до самого вечера. Странно, но улучшения и перспективы в глазах учеников перевесили обещанные кары. Может, потому, что никто не воспринял их всерьез настолько, чтобы применить к себе. Я бы и сам удивился и искренне порадовался продуманности директорских решений. Но все это гладко только на бумаге, а вот на деле… Злоупотреблений не избежать, а значит — возникнут конфликты, накалится обстановка, и в школе начнется война…       — А теперь ребята продемонстрируют нам результат своих усилий, — отвлек меня от раздумий голос Амбридж.       Барсуки молча поднялись из-за стола и вышли на середину. Только первачки остались сидеть, боязливо поеживаясь под чужими взглядами, да старосты прятали злые глаза, пристально рассматривая стол.       Слова гимна послушно и четко прозвучали, и даже удостоились одобрительных кивков и хлопков директора.       — Очень… очень проникновенное выступление, — растроганно похвалила Амбридж. — Но мне кажется, что вы можете лучше — я верю в вас. Думаю, еще один вечер репетиции пойдет на пользу качеству исполнения. Итак, завтра мы услышим этот прекрасный гимн снова. Все могут быть свободны.       Спраут осталось только расстроенно прикрыть глаза.       Ученики, негромко переговариваясь и переглядываясь, не торопясь вышли из зала. Старосты, наоборот, торопливо вывели первачков, а посреди пустого зала так и остались стоять оглушенные обидой, возмущенные, злые и чуть не плачущие барсуки, к которым торопливо спешила их декан.