Рокировка по длинному пути

      На вокзал отправились на отцовской машине, в целях безопасности, типа, транспорт маггловский, хоть и зачарованный, и маги его ничем магическим отследить не смогут.       Стартовали прямо от дома и до вокзала добрались минут за восемь — отец активировал свой ускоритель, и теперь его Фордик не уступал в скорости «Ночному рыцарю», как впрочем, и по неудобству тоже. Благо какао не обольешься и с места на пол не слетишь — некуда. Молли, хоть и недовольно ворчала на мужа, но была явно рада, что мы так быстро и безопасно добрались. А на платформе Гарри, похоже, страховали двое под обороткой — уж слишком временами пристально и притом нарочито небрежно они разглядывали нашу группу.       Наконец, мы попрощались с родней и пошли искать купе. Я заранее договорился с Луной, и она была вовсе не против нашей компании. Правда, Невилл и Лаванда предпочли уединиться в отдельном купе после того, как вернулись с патрулирования.       — Джинни, ты с нами? — с надеждой спросил Гарри, видимо, опасаясь ехать с Луной наедине — та так пристально его рассматривала, что ему стало неловко. И я еле сдержал улыбку. Ничего — ему будет полезна доза рейвенкловского нестандартного мышления.       — Прости, Гарри, меня ждет Майкл. Но я присоединюсь к вам позже, — понимающе улыбнулась Джинни, бросив на меня короткий многозначительный взгляд, и упорхнула.       — Тебе не кажется, Рон, что Корнер — не тот человек, кому можно доверять? — ворчал Гарри, расталкивая по местам чемоданы, что я ему подавал. — Он мне совершенно не нравится.       — Корнер? — нарочито удивился я. — У тебя устаревшие сведения, Гарри. Джинни уже давно с ним рассталась. Теперь это Майкл Олсоп с Хаффлпафф. Ну, ты его видел — такой здоровяк — капитан команды в плюй-камни. А до него был Фрэнк — полукровка со Слизерина — не мог простить ей победы Гриффиндора в последнем матче, и она его послала. Ладно, не скучайте без меня, я скоро вернусь.       И перекинувшись с Луной парой слов, я ушел в купе старост.       Странно, в книге Малфой был вечным противником Поттера. Но у нас всё оказалось не так. Чем старше мы становились, тем все меньше Поттер обращал на него внимание. Да и Малфой теперь не особо к нему цеплялся — видимо, понял, что шансов обскакать Гарри у него нет, и решил не позориться. Гарри оказался очень продуманным парнем и бил врага его же оружием, а Малфою, кроме папы и должности инспектора, нечего было противопоставить герою Британии, лучшему ловцу и капитану команды по Квиддичу.       А вот мы, наоборот, раньше часто сцеплялись с Дракусей. Но с той памятной порки просто вяло обменивались гадостями. Так что, собрав старост и потом распустив всех по делам, сами минут двадцать согласовывали планы и тоже разошлись. Видок у Малфоя был не ахти, и ему явно было не до наших стычек. Неужели нас ждет хоть один спокойный год?       Вторым Префектом назначили Макмиллана с Хаффлпафф. Я знал его еще с прошлого года по Инспекционной дружине. Отвратный тип. Как бы у Гермионы проблем с ним не возникло. Впрочем, для этого есть я.       Дорога до школы превратилась в каторгу. Похоже, все девчонки школы, начиная с третьего курса и старше, наведались в наше купе. Сосредоточиться на разговорах оказалось нереально.       — Гарри, ты не хочешь пойти с нами, в наше купе? — настойчиво уговаривала парня Ромильда под раздражающее хихиканье подружек за спиной, полностью игнорируя Луну и Гермиону. — И ты тоже, Рон. У нас весело и есть просто замечательное печенье. Такое в магазине не купишь…       — Можно немного посидеть с вами? — робко, просительно улыбаясь и картинно заправляя локон за ушко, вещала очередная девчонка, возникшая на пороге. — Везде так раздражающе шумно… А у меня как раз с собой пирог с патокой…       — Мальчики, не хотите перекусить? — получасом позже настаивала какая-то бойкая симпатичная девчонка с нашивкой Хаффлпаффа. — Ромовые кексы — просто прелесть. Берите, у нас еще много. Таким классным парням не следует голодать, — добавила вторая, бросив на Гарри кокетливый взгляд и вскользь пройдясь пренебрежительным по Гермионе и Луне.       — Без рома они были бы намного полезней, — высказалась Луна, пристально вглядываясь в подношение. — Рон, думаю, тебе не стоит их пробовать. На них полно мозгошмыгов.       — Десять баллов с Хаффлпафф, — спокойно обронил я, накинув чары на корзинку. — Любовные зелья и их аналоги запрещены в школе. Еще одна такая выходка, и вас ждет взыскание. А теперь — кыш отсюда.       — Зачем так сурово, Рон? — раздраженно и с долей издевки поддела Гермиона, бросив недовольный взгляд на Луну. — Они всего лишь хотели привлечь внимание понравившихся парней. Мог бы просто выпроводить их вон.       — Посмотрим, что ты скажешь, Гермиона, если, шутки ради, будешь восторженно бегать за Малфоем и умолять его о поцелуе, — вяло огрызнулся я, потянувшись к термосу и наливая всем чай. — Кстати, чары определения любовных зелий все помнят? Не забывайте ими пользоваться.       — Это какой-то дурдом! — зло взлохматил волосы Гарри, подтягивая блюдо с пирожками Молли. — Все как с цепи сорвались.       — Найди себе кого-нибудь, и остальные отстанут, — проницательно обронила Гермиона, прежде чем скрыться за газетой.       — Привет всем, — впорхнула в купе Джинни и с порога на меня накинулась. — Рон, зачем ты довел до слез Хельгу? Они с Лидией рыдали, когда попались мне навстречу.       Я только раздраженно отмахнулся и вернулся к разговору с Луной, и попытался отвлечь от чтения Гермиону, пододвинув к ней поближе ее любимые эклеры, пока Гарри все Джинни объяснял.       Остаток дороги прошел спокойно. Слухи быстро распространились, и нас почти никто не беспокоил, а если и заглядывал, то тут же захлопывал дверь под многообещающим взглядом Джинни — ее летучемышиный сглаз вошел в историю Хогвартса.       Луна, развлекаясь, загадывала Гарри привычные загадки ее Дома, все пытались ему помочь разгадать, потешаясь над очередной версией. Даже Гермиона невольно втянулась в игру и, что интересно, даже смогла отгадать несколько. Недаром шляпа ей Рейвенкло предлагала. Потом Гарри обсуждал с Джинни предстоящие игры и стратегии, Гермиона вернулась к очередной книге, а мы с Луной негромко болтали, переплетя под столом пальцы, если нас не отвлекали зашедшие поздороваться приятели.       Леди Шафик оказалась высокой статной женщиной с пронзительным взглядом и живо напомнила мне Августу Лонгботтом. Хоть Шафик было под девяносто, но назвать ее пожилой женщиной язык не поворачивался.       Несмотря на светлые глаза и волосы, в ней неуловимо чувствовались восточные корни. Был у меня когда-то приятель — голубоглазый светлокожий блондин, вылитый славянин, а по национальности — крымский татарин. Помню, мы все очень удивились, когда узнали. Просто мы всегда полагали, что татары все как один темноволосые и темноглазые. Хотя мне, в принципе, всё равно, просто я, слушая ее лаконичную и четкую приветственную речь, в который раз задумался, как мало знаю о магическом мире. Почему, например, род с подобной фамилией в магическом мире считается чистокровным, когда для англичан любой пришлый всегда ниже домашнего питомца? Тот же Кингсли, к примеру? Может, его предки до сих пор в Африке коз пасут, а тут он чистокровный. Или всё зависит от того, сколько поколений на территории магической Британии прожил?       Пожалуй, этот год оказался самым спокойным. Особенно для меня. Времени личного много появилось, и не доставал никто — мы же семикурсники теперь — выше нас только небо. Так что все технические вопросы отпадали еще на уровне Грейнджер и Макмиллана, а я только редкие проблемы решал, типа дуэлей и стычек старшекурсников в коридорах, разборок старост друг с другом и споров насчет снятых баллов. И, конечно, перед начальством отчитывался раз в неделю. А за факультетом теперь наша сладкая парочка бдила. Лаванда нашего добряка Невилла подпинывала при случае. Этим летом они обручились и теперь настойчиво таскали мне гостинцы каждый раз, как им присылали посылки из дома, а Невилл, смущенно переминаясь с ноги на ногу, попросил стать у него шафером на свадьбе следующей осенью. Я удивился, но согласился.       Малфой, озабоченный своими делами, после нашего последнего разговора от меня шарахался. Хотя я как лучше хотел.       Заметил, что парень в этом году непривычно притих. Не то чтобы мне недоставало наших разборок, но вид у него был усталый, хмурый и нервный. Видать, летом с Лордом своим познакомился, а меня до сих пор стопорило, когда я его потустороннюю рожу вспоминал. Пожалел пацана.       — Эм… Малфой. Мы, конечно, с тобой не друзья, но если что понадобится, ты обращайся, — как-то после обсуждения деловых вопросов решился я. — Ты знаешь, я не трепло и всегда помогу чем смогу.       — Какое благородство, — с издевкой протянул Драко и удивленно выгнул бровь, продолжая, после некоторой заминки, складывать свитки. — С чего ты решил, Уизел, что мне это будет интересно? Мне не нужна помощь, особенно от предателя крови. И вообще не нужна, понял, — презрительно выплюнул он.       — Как знаешь, — пожал плечами я. — Просто, ну… ты же пытался помочь Гарри, — осторожно ввернул я, а Драко поднял на меня растерянный взгляд и замер. — Ну тогда, на втором курсе — Добби. Вот я и подумал…       — Заткнись! — перебил меня Малфой и вскочил, тяжело дыша, — не неси чушь, Уизли. Я не знаю никакого Добби!       — Да что ты? — обозлился я и тоже вскочил, угрожающе прищурившись. — Я проверил, Малфой. Это точно был твой личный домовик. В ином случае его бы защита не пропустила на территорию замка.       Остатки красок с лица Малфоя исчезли. Он пошатнулся и рухнул обратно в кресло, стиснув подлокотники до белых костяшек. Это меня отрезвило.       — Да ладно, ладно. Не знаешь, и не надо. Обещаю, что твой папочка ничего не узнает, — не сдержался и с издевкой добавил я. — Могу обет дать, если сомневаешься.       И, не дождавшись его ответа, вышел. Всю дорогу матерясь про себя. Вот ведь придурок — зачем полез…       Вот после этого самого разговора Малфой от меня и шарахался. А я, наоборот, выкинул его из головы: не хочет — не надо. И сосредоточился на себе.       В этом году мы с Луной открыли для себя Выручай-комнату. Теперь она принимала для нас вид поляны, пруда и леса. Причем, в отличие от поляны, поразительной в своей реалистичности каждой травинкой под ногами, лес и пруд были словно искусственными. Вернее, пруд походил на зеркало, только с полной иллюзией шума и движения воды. А лес состоял из пяти деревьев, отраженных зеркалом до терявшегося вдали лесного массива. Но нам всё нравилось, особенно осенью и зимой, когда в реале не хватало тепла и света. А солнце и день по желанию могли смениться луной и ночью, и ветерок был. А вот дождь заказать не получалось, только самому — погодными чарами.       Мы проводили там всё свободное время. Делали уроки, отрабатывали чары, просто валялись на траве, болтая и смеясь, дремали. А на выходных ходили в Хогсмид — у меня поблажка осталась.       Пожалуй, самую большую проблему представляли девчонки и их ухищрения. Не проходило и дня, чтобы еще одна кандидатка на роль подруги Поттера не подлила ему очередную гадость. От зелья приязни до аналогов амортенции. Помню, мы намучились, отлавливая его, когда он бегал за Алисией с Рейвенкло, просто потому, что поднял и отдал обратно оброненный ею платок. Тот был так надушен зельем приязни, что я сам чуть не бросился за ней на пару с другом. Хорошо Гермиона приложила нас оглушающим. И такие случаи были отнюдь не единичными.       Я тоже неожиданно оказался под прицелом. Правда, мне ничего не подливали. Но были и дурехи, выскакивающие из-за угла с неожиданными поцелуями, чьи губы были щедро измазаны Манящим блеском, и мантии у некоторых вовремя задирались, демонстрируя кружевные чулки с подвязками — куда там Монро. С таких я нещадно снимал баллы и назначал взыскания. Но в основном, ко мне просто подходили и вручали валентинки с предложением сходить в Хогсмид или с признанием. Таким я вежливо отказывал. Смешно, но я теперь хорошо понял Снейпа. Будь он посимпатичней и полюбезней, навязчивых малолеток от себя лопатой бы пришлось отгонять.       Пожалуй, вызов к Снейпу стал единственной неожиданностью в моей упорядоченной жизни. Хотя я думал, что он призовет меня к ответу сразу же, как только сможет — всё же я его подставил. Но он был довольно любезен, по крайней мере, меня ждала чашка с чаем. Значит, разговор обещал быть серьезным.       — Что-то давненько вы мне не надоедали, Уизли, — пригубив из чашки, невозмутимо обронил он, не сводя с меня внимательного взгляда из-под полуприкрытых век.       — Ждете извинений, сэр? — прямо заметил я и спрятал улыбку в своей чашке.       — Зная вашу наглость, Уизли, надеяться на это было бы глупостью, — парировал он. — Но, полагаю, вы осознаете, что подставили меня?       — И не открыл вам ничего нового, профессор, — посерьезнел я и отставил чашку. — Вы знали, что я пойду на всё, чтобы спасти родных, и всё равно одобрили план Дамблдора. Значит, это ваша вина, и не стоит теперь перекладывать ее на меня.       — В таком случае, вы тоже отлично знали, что решения Дамблдор обычно принимает сам, и я бы не смог найти достойные аргументы против участия ваших родных в операции. К слову, я полагал, что вы выкрутитесь, когда узнал и о вашем участии тоже. Ваша вызывающая бесцеремонность и отрицание любых авторитетов, кроме вашего собственного эго, не оставили Дамблдору ни единого шанса. И всё же вы могли бы послать мне весточку и предупредить.       — Как и вы, сэр, — парировал я, начиная злиться. — Но вы не поторопились этого сделать. Я просто принял правила вашей игры.       — Признаю, — внезапно перевел тему Снейп, — мы оба хороши. Я позвал вас не просто так.       — Да ладно! — нервно хохотнул я. — Только не говорите, что соскучились. Я этого не переживу.       — Запомню на будущее, — хмыкнул он, и тут же снова посерьезнел и подался вперед через стол, склонившись в мою сторону, словно хотел поведать мне страшную тайну. — Мне нужно посмотреть вашу память. Я пришел к мысли, что вы могли пропустить нечто незначительное для вас, но важное для меня. Вы дадите мне разрешение на легилименцию?       — Не вижу смысла, сэр, — подумав, ответил я, пока он напряженно ждал ответа. Снейп досадливо отпрянул. — Я рассказал вам всё, что видел.       — Неужели вы боитесь, Уизли, что я увижу в вашем разуме что-то запретное, что вы особо скрываете? Спешу вас уверить, меня не интересует ничего, кроме ваших видений. Ваши секреты останутся при вас. Обещаю, — он расслабленно осел в кресле и попытался подколоть, добавив в голос пренебрежительной издевки.       — Не нужно брать меня на слабо, сэр, — откровенно усмехнулся я и тоже расслабленно откинулся на спинку кресла. — В моей памяти нет ничего запретного, кроме влажных фантазий подростка. И уверяю вас, я их не стыжусь — не я первый, и уж тем более не последний, а тысячи до меня уже опробовали подобное в реальной жизни. Но я не настолько вам доверяю, и есть нечто… сокровенное, что я храню от чужих загребущих ручонок, как, вероятно, и вы тоже. Вы готовы показать мне свою душу? Обменять ваши воспоминания на мои? Нет? Тогда не просите этого у меня.       — Я вовсе не настаиваю, Уизли, — взмахнув мантией, резко поднялся Снейп и заходил по комнате, недовольно поглядывая в мою сторону. — Но мне казалось, что вы мне доверяете.       — Доверяю, — не стал врать я. — Но вынужденно. Мое доверие к вам чисто субъективно, потому имеет определенные рамки.       — Субъективно? — удивленно прищурился Снейп и вернулся в кресло, перестав мельтешить. — Объяснитесь.       — Я вам верю, потому что знаю, что будь я на вашем месте, то действовал бы куда подлее и циничней, чем вы, — подумав, ответил я. — И выходит, что вы куда лучше меня. А так как я не считаю себя такой уж отъявленной сволочью, то, значит, могу относительно вам верить. И потом, в своих видениях я вижу только результат ваших действий, но не мотивы.       — Как интересно, — прищурился Снейп и изогнул краешки губ в подобии улыбки. — Вам точно место на Слизерине, Уизли. Что вы имеете в виду? Поясните.       — Вы знаете, я иногда думаю, что мы проводим распределение слишком рано, — процитировал я директора, не сводя с мужчины пристального взгляда, и с удовольствием увидел, как он вздрогнул. — Я видел, что вы убили Дамблдора, пусть и по его просьбе. Но кто знает, может, вы и сами всегда этого хотели, но вас сдерживали клятвы? Откуда мне знать, почему вы на самом деле пришли к нему после падения лорда? Почему служите, а не пошлете к черту? Знаете, я тут подумал. Вы, на самом деле, — ключевая фигура на доске. Лорд был самонадеянным глупцом, когда вас недооценил. Не перейди он вам дорогу, давно уже одержал бы победу.       — Вы не устаете меня удивлять, Уизли, — спокойно ответил Снейп и снова потянулся к чашке. — Даже мне далеко до вашего циничного эгоизма.       — Я бы так не сказал. Впрочем, где сказано, сэр, что я не имею права быть эгоистом, если пожелаю? — равнодушно возразил я, тоже взяв свою. — Это моя жизнь и мой выбор.       — Ладно, вас всё равно невозможно переубедить, — раздраженно передернулся Снейп. — Еще один вопрос, Уизли — где вы с мисс Лавгуд проводите время?       — Вы следите за нами? — поперхнулся я.       — В целях безопасности я приглядываю за всеми, — не смутился он, как ни в чем не бывало попивая чай, но не отводя серьезного взгляда. — Если в Хогвартсе есть места, скрытые для карты, значит, есть и тайные проходы в замок, и я должен о них знать. И спешу заметить, что мисс Лавгуд несовершеннолетняя. Я должен быть уверен, что защита Хогвартса распространяется на то место, где вы проводите много времени наедине. И что девушка находится там добровольно.       — Не волнуйтесь, профессор, Луна не против моего общества, и уж тем более со мной ей ничего не грозит, — стараясь сдержать закипающее раздражение, ответил я. Но он уже нашел во мне слабину и тонко улыбнулся.       — Я заметил, что вы испытываете к этой девушке нежную привязанность, и не могу доверять вам на слово.       — Желаете свечку подержать? — зло выпалил я, со звоном отставляя чашку на блюдце.       — Уизли… — с угрозой прорычал Снейп.       — Я вам клянусь, сэр, — сбавил обороты я. — Мы просто делаем уроки и проводим время за разговорами.       — Любовь, Уизли, — непредсказуемое чувство, — упрямо возразил он. — Она в любой момент может завести куда не следует. И привести к ненужным последствиям.       — Любовь? — рассмеялся я. — Любовь, сэр, — это последнее, что я согласен с вами обсуждать. И она не сводится к банальной похоти, на которую вы мне так откровенно намекаете. Не примите за оскорбление, но вы не настолько в ней разбираетесь, чтобы почувствовать разницу.       — Значит, я ошибся, и вы не любите мисс Лавгуд? — не сдавался он, иронично скривившись. Пока я думал, какого черта он до меня докопался?       — Вы любите свою ногу, сэр? — все еще улыбаясь, но уже начиная раздражаться, спросил я.       — Простите? — удивленно приподнял бровь Снейп.       — Я спрашиваю вас, сэр, можете ли вы однозначно сказать, что любите свою ногу? Руку? Глаз? Нет? Но вы же заботитесь о них. Сознаете, что они — неотъемлемая часть вас, и без них вы проживёте, конечно, и даже останетесь собой, но навсегда превратитесь в калеку — станете неполноценным, инвалидом.       — Уизли!..       — Если у поэта отнять его вдохновение — его Музу, он не перестанет быть мужчиной и талантливым грамотным человеком, но перестанет быть поэтом. Луна… как вы могли подумать, что я могу причинить ей боль? Она — часть меня самого, я забочусь о ней и никогда не причиню ей вреда. Ее счастье и радость — мои радость и счастье. Ее страдание — моя боль.       — Вы одержимы, Уизли, — шокированно отмер Снейп. — Поверьте, это может плохо для вас закончиться. Не всё в мире подчиняется нашим чувствам.       — О, нет, — перебил я и улыбнулся еще шире, — я вовсе не похож на вас, сэр. И не собираюсь уступать свое счастье кому-либо. Мы все за него отчаянно боремся — чем я хуже? Кто позаботится о части меня лучше меня самого? Кому я смогу ее доверить? А теперь, если сеанс психоанализа закончен, я планирую вернуться к делам. Если вы не против. Спасибо за чай.       — Сидеть, — резко приказал Снейп, и я плюхнулся обратно. — Теперь я тревожусь за мисс Лавгуд еще больше. Вы должны прекратить встречаться с ней наедине в том месте. Я вас предупреждаю, что в ином случае приму меры.       — Послушайте, профессор, — устало ответил я. — Я ценю вашу заботу о моей девушке и будущей жене, но можете быть спокойны. То, чего вы так боитесь, в ближайшие несколько лет мне не светит. Луне было девять, когда она потеряла маму. Я не специалист, но мне кажется, она не хочет взрослеть, как Алиса из книги. Она придумала себе безопасный мир, где всегда сказочно и спокойно. В него не вписываются желания плоти, замужество, дети, потери и смерть. И я живу в ее мире, и играю в ее игры, пока она не будет готова вернуться со мной в реальность и попробовать что-то новое. И я вовсе не собираюсь ее подгонять — она должна мне верить. Ее счастье выше моих желаний.       — И когда это…       — И когда, наконец, это случится, я научу ее играть по-моему, — перебил я. — А теперь я могу идти?       — Идите, — помедлив, ответил Снейп, провожая меня долгим странным взглядом. Этот разговор вымотал меня почище легилименции. Уж лучше бы я добровольно дал вытрахать себе мозги с самого начала.