Побег от прошлого

Следующие пять дней пролетают в таком бешеном темпе, что я просто не успеваю опомниться, как уже наступает вечер. Даже смены на работе протекают на удивление быстро, что вообще можно считать чудом. Такада в кои-то веки забрасывает дела организаторские и вовсю расхаживает на свидания да трещит по телефону. И неужели у следователей столько свободного времени, чтобы тратить его на бесконечные разговоры с девушками? А 20 февраля по всему Университету опять начинается страшная суматоха. Это предпоследний день конкурса, и завтра как раз после объявления итогов намечается отпадная вечеринка. Мелло, в отличие от Такады, которой было не до того, воспринимает это с небывалым энтузиазмом и, мигом поставив на уши весь Гарвард, берется за организацию предстоящего мероприятия. Я, никогда не любившая такие вот шумные праздники и торжества, быстренько соображаю, как бы мне уклониться от пребывания в актовом зале, и с радостью соглашаюсь подменить Кэти, которая хнычет по поводу того, что в такой день она вынуждена париться за стойкой в кафе, где все равно не будет посетителей. - Ну Кристен, - ноет Такада, когда я рассказываю ей о своих планах на завтрашний день. Мы как раз сидим в столовой на обеденном перерыве. – Как можно быть такой занудой? Она очень не любит, когда кто-то из нашей компании по той или иной причине отсутствует на вечеринках. Видите ли, так у нее возникает какое-то странное чувство дискомфорта. Я не успеваю ничего ответить, потому что в этот момент с другого конца столовой раздается истеричный женский крик, и мы одновременно сразу переключаем свое внимание туда. Такада, будучи по совместительству еще и представителем дисциплинарного комитета, нахмурившись, идет к орущей девушке, чтобы сделать ей замечание за нарушение правил поведения в столовой. Но увидев, что там происходит, останавливается, так и не дойдя до конца. Видать, передумала. Там с невозмутимым лицом в своей привычной позе за столом сидит Эль и ест пончики, посыпанные сахарной пудрой. А возле его стола стоит невысокая красивая девушка с пышной копной каштановых волос. Длинная челка практически закрывает глаза, но ее яростный и возмущенный взгляд сложно не заметить. - Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – требует она повышенным тоном, размахивая руками, ходя туда-сюда, словно тигрица в клетке и, кажется, собирается в любой момент вцепиться в его шевелюру. Он медленно, почти лениво поднимает на нее глаза и адресует ей вопросительный и одновременно снисходительный взгляд, именно такой, каким обычно смотрел на меня. Кажется, ее вопли ему до одного места, и он выглядит расстроенным скорее потому, что его отвлекли от пончиков. - Я тебя очень внимательно слушаю, Киоко, - ровно говорит он. Ни намека на эмоцию в голосе. - Я уже все сказала! – рявкает девушка. – И прошу тебя ответить на один простой вопрос: почему?! Зачем ты меня унижаешь? Что я тебе сделала?! Почему ты меня презираешь?! - Вообще-то ты задала целых четыре вопроса, - спокойно замечает он и бросает на нее такой взгляд, после которого я обычно начинаю чувствовать себя идиоткой. – А вообще с чего ты все это взяла? Унижаю? Я? - Почему ты меня игнорируешь?! – кажется, истерика у нее прогрессирует полным ходом, только что до битья посуды и пощечин не дошло еще. – Почему ты никогда не обращаешь на меня внимания?! - А я должен? «Да, по ходу, он не только со мной разговаривает по принципу “Вопрос-вопрос”…» - отмечаю я задней мыслью и почему-то усмехаюсь, не то злорадно, не то удовлетворенно, что не мне одной приходится терпеть эти мучения. Гул в столовой стихает, и все постепенно собираются вокруг их стола и смотрят, словно тут разыгрывается спектакль, как в драмтеатре. И никто не решается вмешаться и попытаться успокоить расстроенную девушку. - Почему я должен обращать на тебя внимание? – интересуется Эль все тем же ровным тоном. – Если ты за мной бегаешь всюду, где бы я ни был, то это твои проблемы. С чего ты взяла, что мне есть до этого дело? - Как ты можешь быть таким бесчувственным?! – рыдает Киоко и в какой-то момент кажется, что собирается ударить его, но не делает этого. – Неужели ты не видел, что ты уже давным-давно мне нравишься?! Я ведь влюбилась в тебя еще на первом курсе! Будь на его месте кто-нибудь другой, он скорее всего поменялся бы в лице. Наверняка, эти слова бы тронули этого человека… Но только не его. Только не Эля. Отвернувшись от Киоко, он возвращается к чаю и пончикам и только пожимает плечами. - Влюбилась? Нравлюсь? Не смеши меня. Как ты можешь меня любить, если мы за все время обучения и дюжиной слов не обмолвились? – с убийственным равнодушием спрашивает он. – А теперь, если ты закончила, будь так любезна, поутихни и оставь меня в покое. А то крики над ухом не способствуют нормальному процессу пищеварения. Киоко, кажется, собирается что-то ответить, но передумывает и, судорожно вздохнув и растолкав других студентов, выбегает из столовой, давясь рыданиями. За ней тут же устремляются несколько молодых людей и девушек, видимо, близкие друзья. И стоит им всем покинуть столовую, как гул и разговоры тут же возобновляются. - Ну ты и придурок, - заявляет Элю какой-то здоровенный детина ростом под два метра, нависнув над ним, когда он все с тем же невозмутимым лицом попивает чаек, издавая громкое «Сюп!». Эль и ухом не ведет, продолжая обед, словно ничего и не случилось. В любой другой момент я бы, скорее всего, была на стороне этого парня, который, поймав пристальный взгляд Такады, сейчас уходит восвояси. Я очень не люблю, когда человека унижают на глазах у других. Очень. Но сейчас я, к своему же удивлению, не чувствую ничего, кроме какого-то спокойствия и удовлетворения. - Ну, и из-за чего весь сыр-бор? – спрашивает Такада у Эля, когда толпа зрителей, наконец, рассасывается, и мы подсаживаемся к нему за стол. Он от ответа не уходит и, похоже, не испытывает ни капли раскаяния или сожаления о случившемся, ровно как и сочувствия к расстроенной Киоко. - Киоко хотела, чтобы я пошел с ней на завтрашний праздник. - А почему же ты отказался? – продолжает наседать на него Такада, и ее лицо похоже на лицо мамочки, спрашивающей у сына, почему тот получил «двойку». – Тебя что, уже пригласили? - Нет, - пожимает плечами он. – Просто я никогда не хожу на все эти торжества и вечеринки. У меня и без того есть, чем заняться. И если она так уж влюблена, как утверждает, то должна была это знать. - Ты прямо как Кристен, - хмыкает она, хитро прищуриваясь и чуть заметно кивая в мою сторону. - Ага, я тоже не иду, я работаю, - поддакиваю я, смотря на него и улыбаясь до ушей. – Так что, если будет свободное время, можешь зайти в «Золотые листья». Завтра там будет очень пусто. Такада приглушенно усмехается в кружку с чаем, конфискованную у Эля, и даже не морщится, отпивая из нее сахарную массу. И она явно собирается вставить какой-нибудь ехидный комментарий, но тут раздается звонок на лекцию, и она чуть ли не за шиворот утаскивает меня из столовой. - Я смотрю, ты на него всерьез запала, Кристен, - как бы между прочим, замечает Такада, пока мы идем по коридору в аудиторию. Я только буркаю в ответ что-то нечленораздельное и смериваю ее недовольным взглядом. Но какая-то часть меня, кажется, целиком и полностью с ней согласна. - Ладно тебе, - примирительно улыбается она. – Могу клятвенно пообещать, что от меня это никто не узнает. Особенно Миса. «Свежо предание, а верится с трудом…» На следующий день вчерашняя суматоха начинает казаться мне вполне приемлемой. По сравнению с тем, что происходит сегодня, вчера было все относительно спокойно. На занятиях студенты словно витают в облаках, отвечают невпопад, сидят кое-как и, кажется, больше всего на свете желают оказаться подальше от преподавателей. А время, как и положено по всем существующим законам подлости, тянется до невозможности медленно. И хотя я присутствую только на двух первых лекциях, потому что в 12 часов мне уже надо быть на работе, сидение за партой кажется мне сущим адом. Преподавателя слушаю в пол-уха и рисую в тетради затылок сидящей передо мной девушки. Получается так себе, по крайней мере, моей случайной натурщице лучше этого не видеть… - Кристен, ты бяка! – безапелляционно заявляет Саю, когда я сразу после обеда отправляюсь в «Золотые листья». - Бе! – показываю я ей язык и, распрощавшись с остальными и пожелав им как следует повеселиться, ухожу, взяв курс на клуб. Как и ожидалось, там практически пусто – раньше часа тут обычно довольно тоскливо. Проходя по залу, непроизвольно бросаю взгляд на столики у окна, где обычно сидели наши завсегдатаи, и вздыхаю. Поприветствовав Анжелу, которая уже стоит за стойкой, не выглядя, правда, при этом самым счастливым человеком на свете, я быстро иду в гардероб, надеваю фартук и козырек и опять выхожу в зал. - Ну, как ты? – спрашиваю я у Анжелы, памятуя, что не так давно она попадала в больницу с отравлением. – Поправилась? - Да вроде бы, - улыбаясь, кивает она. – Спасибо, что выручила тогда. У тебя, наверное, были свои планы, а тут я со своими просьбами. - Не переживай, - качаю головой я и, легонько похлопав ее по плечу, усаживаюсь на табурет возле кассы. Делать нечего, так что я вытаскиваю телефон и захожу в ICQ. В сети только Лайт, что само по себе довольно удивительно. Обычно наш отличник не позволяет себе на лекциях отвлекаться на разговоры по «аське», да видать, сегодняшняя суматоха доконала даже его. Christen: «Неужели лекция настолько скучная? ^^» Light: «Какая там лекция? У нас проверочная работа, а я уже все сделал)» Christen: «Чего ж еще от тебя ждать)) Трудные задания-то?» Light: «Ерунда полнейшая. Хотя остальные еще сидят пишут. Кроме Майла. Он, кажись, и не брался за ручку даже». Christen: «OMG… Что, по-прежнему подавлен из-за Такады?» Light: «А ты как думаешь? Хотя Таки тоже хороша… Во всеуслышание объявила, что они с этим красавчиком Миками придут на вечеринку вместе…» Christen: «Вот ему делать нечего, ага >.< Хотя может, он это использует для своего расследования… От этих полицейских всего можно ожидать». Light: «И не говори… Можешь не рассказывать, на что способны полицейские, уж я-то знаю не понаслышке. Ладно, Крис, Миса тут просит ей помочь, так что я, пожалуй, офф. Не скучай))». Christen: «И ты тоже))) И Майла там все же попробуйте расшевелить…» Оставшись без собеседника, убираю телефон в карман фартука и опять вздыхаю, глядя в бокал с ванильным коктейлем. На душе появляется какой-то груз, стоит только вспомнить грустное лицо Мэтта, и еще более неприятное ощущение собственной беспомощности из-за невозможности как-то ему помочь. И ведь не сказать, что мне так уж его жалко… В конце концов, он и сам виноват в своем нынешнем состоянии. Шутливые заигрывания с представительницами прекрасного пола, как и предполагалось, сами сыграли с ним злую шутку. Долгое время он не стремился разобраться в собственных чувствах, а когда, наконец, спохватился, было уже слишком поздно. Все мы видели его интерес к Такаде, и она сама, разумеется, тоже. Но все его ухаживания за ней выглядели скорее как шутка или забава, так что со временем она уже не могла воспринимать его иначе, чем друга с хорошим чувством юмора… Дабы отвлечься от печальных мыслей, опять иду в гардероб и возвращаюсь с «Гарри Поттером и Дарами Смерти» подмышкой. Анжела тоже сидит за стойкой и разглядывает «Cosmopolitan», то и дело поправляя съезжающие с носа очки. Народу как не было, так и нет, и, кажется, пока не предвидится. Так что я тоже со спокойной душой углубляюсь в чтение, надеясь, что, пока я буду путешествовать по волшебному миру, время в этом будет течь быстрее. Размечталась… Вопреки ожиданиям, чтение меня ничуть не увлекает. Время по-прежнему ползет как улитка. А при взгляде на книжку у меня не то что не возникает мысли читать ее снова, но и вообще дурно становится от подобной перспективы. Не зная, что делать, я беру тряпку и протираю столики, и без того начищенные до блеска. Когда не остается вообще никакой работы, которую можно было бы сделать, я начинаю медленно сходить с ума от скуки, безделья и ожидания. Я сижу и каждые пять минут смотрю то на часы, то на дверь. И жду, жду, жду… Жду, когда над дверью зазвенит колокольчик… Жду Эля… Когда, наконец, звенит колокольчик, на часах уже третий час. Однако, к моему сожалению, пришедшим оказывается вовсе не Эль. Нет. Вместо него в кафе заходит Киоко. Истерика у нее уже прошла, уступив место подавленности. «Господи, - качаю головой. – Что хоть у всех за любовная лихорадка? Вперемешку с отверженностью… Сначала Майл, теперь вот она… Сговорились все что ли?» Анжела так поглощена разглядыванием снимков моделей и чтением статей, что, кажется, вообще не заметила посетительницу. Так что к Киоко подхожу я с дежурной улыбочкой на лице. - Здравствуйте, что будете заказывать? Моя жизнерадостность и бодрость, пусть и наигранная, явно действует ей на нервы, но хамить что-либо в ответ она не спешит, а только бросает на меня недовольный взгляд и говорит: - Несите десерты. Любые. «Оп-па!» – я вместо того, чтобы сочувствовать ей, веселюсь от души, а уж ее заказ и вовсе вызывает у меня приступы хохота. Титаническими усилиями я все же удерживаю их внутри и лишь продолжаю улыбаться. - Сию минуту. Повара постарались на славу, так что ассортимент десертов сегодня о-го-го, словно предчувствовали. Так что я со спокойной душой ставлю на подносы около дюжины тарелок и с невозмутимым лицом тащу посетительнице. - Прошу вас, - говорю я, составляя тарелочки на стол и про себя хохоча над тем, как Киоко меняется в лице. - Вы что, издеваетесь?! – кричит она. – Мне никогда в жизни столько не съесть. Немедленно унесите все назад. - Приношу свои глубочайшие извинения, - наиграно учтиво отвечаю я, и видом, и интонацией изображая Себастьяна из «Темного дворецкого», разве что не кланяюсь. – Просто вы не уточнили, сколько именно вам требуется, поэтому я принесла все, что у нас есть. И хотя в лице я не меняюсь – сама услужливость, - глаза явно выдают мои эмоции, и я ничего не могу с этим поделать. Да и не хочу. Понятия не имею, почему мне вдруг стало смешно и почему мне так нравилось вести себя столь безобразно. Доводить человека, который и так на грани истерики, вообще-то никогда не было моим любимым занятием. Собственно, обычно я стараюсь никогда не ранить чьи бы то ни было чувства, а тут меня словно подменили. - Оставьте это, - указывает она на мандариновое пирожное, - и еще вот это, - пододвигает к себе тарелочку с клубничным суфле, покрытым клубничным же желе. – А остальное унесите, пожалуйста. - Всего два оставить? – переспрашиваю я, и она удивленно на меня смотрит, мол, что тебе еще надо. – Некрасивое число. Возьмите еще одно. Например, вот это с банановой прослойкой, - от души предлагаю я пирожное, которое вызывает у меня наибольшее отвращение. – Или это, - подношу к ней огромный кусок ананасово-малинового торта. - Спасибо, не надо, - сдержано отвечает Киоко. - Возьмите тирамису, - продолжаю наседать на нее я. – Оно наше фирменное, по специальной улучшенной рецептуре. - Слушай, да катись ты со своими пирожными! – она вновь повышает на меня голос. Полагаю, моя улыбочка из дежурной превращается в ехидную и издевательскую, и она это видит… Вообще-то, за подобное отношение к посетителям мне вполне могут сделать выговор, лишить премии и еще бог весть что сделать, вплоть до увольнения, но сейчас мне совершенно все равно. - Ладно, как скажете, - приторно отвечаю я, составляя тарелочки обратно на поднос и горя от желания сказать что-нибудь едкое, а затем все же не удерживаюсь и на полпути к стойке оборачиваюсь. – Хотя если вы хотите нравиться молодым людям, я бы советовала вам вовсе отказаться от сладкого. Киоко замирает, так и не донеся ложку до рта, и бросает на меня такой обиженный и гневный взгляд, что в любой другой момент я бы, пожалуй, ее даже испугалась. Ну или хотя бы забеспокоилась. Но сейчас мне смешно, черт побери! Мне так смешно, как не было уже давно. Смешно до боли в боках. И только титаническими усилиями я сдерживаю этот смех в себе, а не ржу в голос. Это было бы уже чересчур. Даже на мой вкус. Анжела смотрит на меня так удивленно, словно у меня только что выросли на голове руки, и, кажется, осуждает, а ее взгляд так и спрашивает: «Кристен, ты в порядке?» А мне плевать. Игнорирую. Не то у меня сейчас настроение, чтобы позволять себе переживать из-за чьего-то укоризненного взгляда. Так что я составляю остальные пирожные обратно в холодильник и, сделав себе очередной ванильный коктейль, снова усаживаюсь на табурет, не сводя пристального взгляда с посетительницы. Уверена, она чувствует его затылком, и от этого ей кусок в горло не лезет. Анжела же, махнув на меня рукой, опять утыкается носом в свой журнал. Похоже, что у нее тоже не то настроение, чтобы спорить, и слава богу. Не знаю, сколько проходит времени, полагаю, что около получаса. Полчаса в кафе стоит практически гробовая тишина, нарушаемая лишь редким постукиванием ложки об тарелку. Полагаю, у Киоко сегодня не самый лучший день в жизни, и моего яда на ее голову явно было недостаточно, потому что в какой-то момент снова звенит дверной колокольчик, и в зал заходит Эль собственной персоной. «Не прошло и полгода!» - удовлетворенно киваю я, беря поднос и вновь составляя на него все виды десертов, которые сейчас имеются в наличии. - Что, только с лекции? – интересуюсь я, расставив все на столике и устроившись напротив. - С лекции? – переспрашивает он, принимаясь за расхваленное мной тирамису. – Нет, я сегодня не был на лекциях. Ватари что-то не здоровится, так что я сидел дома. - А что случилось-то? – хмурюсь я, прогнав прочь неуместную улыбку. - Да отравился, кажется, - беззаботно машет рукой он. – Не переживай, ничего серьезного. Больше волновался. «Ну и ну, - думаю я, косясь краем глаза на Анжелу. – Что-то часто люди травиться стали…» - Ясно, - улыбочка вновь возвращается на мое лицо. – Что будешь делать вечером? - Не знаю, - пожимает плечами Эль. – А что, хочешь пригласить меня на вашу очередную вечеринку? - А ты откажешься? – хитро улыбаюсь я. - А у меня есть причины отказаться? – весело парирует он, приступая к поеданию торта с ананасами и малиной. - Не ты ли говорил, что не ходишь на вечеринки? – напоминаю я. - Ну, как я могу обидеть друзей отказом? В этот момент раздается хлопок двери, да такой силы, что я только удивляюсь, как стекла на ней остались целы, а не вылетели от удара. Кинув быстрый взгляд на тот столик, где сидела Киоко, обнаруживаю, что он пуст. «Мразь, - про себя отмечаю я с усмешкой. – Нет, ну какая же я мразь…» И плевать, что за заказ Киоко, который она не потрудилась оплатить, придется выкладывать денежки из собственного кармана. Дело того стоило! - Что-то случилось? – Эль тоже удивленно смотрит на пустой столик, на котором стоит нетронутый клубничный десерт и расковырянный мандариновый – Киоко так и не съела ничего. - Нет, все в порядке, - снова поворачиваюсь я к нему, словно ничего и не произошло. Судя по его реакции, он даже и не видел, что за тем столиком сидела Киоко. – Так ты придешь? - Если настаиваешь. - Отлично! – моя улыбка вновь не помещается на лице. «Боже, я превращаюсь в Такаду!» – внезапно промелькивает паническая мысль, и я, собрав остатки самообладания, беру себя в руки. По крайней мере, решительно запрещаю себе таять под его взглядом и сгоняю с лица улыбку идиота, оставляя там лишь выражение легкой заинтересованности. Анжела, закончив чтение журнала, сейчас сидит за стойкой и сверлит взглядом мой затылок, совсем как Кэти недавно. И что им не нравится? Да, официантке не положено трещать с посетителями, но ведь в кафе все равно никого нет, так какая разница?