Побег от прошлого

- Вы ее знаете? – спрашивает детектив у нас, не обращаясь ни к кому конкретно, ибо не знает наверняка, кто может удовлетворить его любопытство. - Да, - кивает Эль, не сводя неподвижного пристального взгляда своих темных глаз с фотографии Наоми на экране. – Она частный детектив, расследующий дело об убийствах в Гарвардском университете. – А потом поворачивается к офицеру Миллеру. – Но почему ее отпечатки на коробке? Получается, это она принесла Ватари эти отравленные конфеты? Но зачем ей это понадобилось? - Любопытно-любопытно, - приговаривает детектив, выстукивая пальцами по столу какой-то мотивчик, а потом резко снимает телефонную трубку и быстро набирает номер. – Здравствуй, Сара, это Миллер, - говорит он через некоторое время. – Нет, у меня все хорошо, спасибо. Пожалуйста, соедини меня с Миками. Следующие несколько минут он обстоятельно объясняет Миками Теру случившееся, выслушивает какие-то инструкции и в результате получает распоряжение доставить Наоми в участок, дабы послушать ее версию происходящего и заодно послушать ее догадки по этому поводу. Разумеется, мы остаемся ждать, дабы самим взглянуть ей в глаза, и настраиваемся просидеть тут, как минимум, два часа. Но, вопреки обычаю, ожидание длится от силы минут пятнадцать или двадцать. Лайт с Элем продолжают перешептываться, становясь с каждым словом все мрачнее и мрачнее. Я отчаянно зеваю – бессонная ночь дает о себе знать, наводя на меня такую сонливость, что в какой-то момент Бейонду приходится слезть со стула и идти в коридор, чтобы купить мне кофе. Не сказать, что этот паршивый напиток так уж помогает мне проснуться, но какой-то эффект все же приносит – я начинаю клевать носом не каждую минуту, а, скажем так, каждые пять минут. Уже прогресс! Наконец, в кабинет стучится какой-то младший служащий и сообщает детективу, что Наоми доставлена и сейчас ожидает в комнате для допроса. Тот, как раз закончив распечатывать полученную информацию по дактилоскопии, кивком отпускает пришедшего, после чего складывает необходимые документы в папку и идет к выходу из кабинета, зовя нас идти за ним. - Мы хотим посмотреть допрос, - говорит ему Бейонд, когда мы выходим в коридор, и детектив явно собирается сказать, что сообщит нам все, что сможет выяснить. – Это можно устроить? Насколько я знаю из книг и детективных фильмов, обычно это не положено, и лицо офицера Миллера только подтверждает это – на нем ясно видна борьба сочувствия и долга. Ведь с одной стороны это нарушение служебной инструкции, а с другой он определенно сочувствует потере братьев и искренне хочет им помочь. И, в конце концов, после некоторых раздумий, побеждает все же сочувствие. - Ну хорошо, - наконец, кивает он, окинув нас четверых выразительным взглядом, явно означающим, что делает это, нарушая устав и рискуя своим значком, а посему наше присутствие при допросе не официально и не должно афишироваться. – Пойдемте. Как и ожидалось, детектив Миллер проводил нас в небольшую комнату, соседнюю с той, в которой проводится допрос. Так что детектива и Наоми от нас отделяет лишь перегородка, сделанная из прозрачного с нашей стороны стекла. Надо отдать должное Наоми, для человека, недавно совершившего попытку убийства, закончившуюся неудачей, она выглядит очень спокойной. Ни малейшего признака беспокойства или какой-то тревожности на лице – идеальный самоконтроль! - Итак, миссис Пенбер, - обращается к ней детектив, и ее внимательный взгляд перемещается с нас (вернее, со стеклянной перегородки – нас-то она видеть не может) на его лицо. – Вы ведь знаете, по какой причине вас вызвали сюда, не так ли? - Не имею ни малейшего представления, - невозмутимо отвечает она, ничуть не смутившись от испытующего взгляда дознавателя, наверняка потому, что сама может смотреть ничуть не менее испытующе и пронзительно. – И очень надеюсь, что это недоразумение разрешится как можно скорее. У меня очень много работы. - В таком случае позвольте ввести вас в курс дела, - с нажимом говорит офицер Миллер, тоном голоса пытаясь выбить из равновесия спокойную подозреваемую. – Вчера, приблизительно в шесть часов вечера было совершено покушение на жизнь мистера Квилиша Вамми. Кто-то принес ему шоколадные конфеты, отравленные синильной кислотой. - И вы считаете, что это я? – усмехается Наоми, всем своим видом пытаясь сказать «Что за бред?!» - Где вы были вчера с пяти до семи часов вечера? – проигнорировав ее вопрос, детектив задает свой. - До 17.30 я была в офисе, а на 18.00 у меня была назначена встреча со свидетелем, проходящим по моему расследованию, - отчетливо выговаривая каждое слово, произносит она. – В кафе «Золотые листья», если вас это интересует. - А этот свидетель, я полагаю, может подтвердить ваши слова? – интересуется тот. - Разумеется, - емко говорит Наоми, а потом бросает на офицера Миллера долгий и тяжелый взгляд и добавляет тоном дюже занятого человека, которого уже в десятый раз отвлекают всякими глупостями. – Я не понимаю, какое отношение я имею к какому-то там отравлению неизвестно кого. Я нутром чувствую, как меняется настроение Эля после этих ее слов. Немного повернув к нему голову, я вижу, как он, стиснув зубы, с трудом удерживается от желания немедленно пойти в ту комнату и сказать Наоми несколько крепких словечек. Спустя пару секунд, после некоторых раздумий, я осторожно беру его за руку. И, когда он поворачивается ко мне, взглядом пытаюсь сказать какую-нибудь успокоительную чушь и посоветовать не придавать значения словам Наоми. Кажется, мне это вполне удается. По крайней мере, Эль перестает излучать ауру убийцы, а вместо этого просто недовольным взглядом наблюдает за происходящим в соседней комнате, ни на секунду не отпуская, а только крепче сжимая мою руку. Так трогательно, и я не могу сдержать неуместной в данной ситуации улыбки идиота. К счастью, все настолько сосредоточены на допросе, что, кажется, это остается никем не замеченным. - Будьте добры, имя, фамилию и адрес вашего свидетеля, - требует детектив Миллер. - Мария Коллинз, - с видимой неохотой отвечает Наоми. – Она работает в кафе «Золотые листья». - Это ведь ее взяли на твое место, - шепотом поясняет мне Лайт, настолько хмурый, что я невольно перенимаю это его настроение и тоже недовольно сдвигаю брови. «Значит, это и есть ее информатор, - мысленно отмечаю я. – Этого и следовало ожидать. Я так и знала, что никто из девочек не мог стать стукачом. Интересно, Михаэль это понял?» А допрос, тем временем, продолжается. - Вы мне скажете, чего вы от меня хотите, или нет? – усталым голосом спрашивает Наоми, однако снижения уверенности в себе по тону ее голоса не ощущается. - Узнаете вот это? – офицер вынимает из папки лист с выдержкой из ее дела в ФБР. Наоми, взяв бумагу и без особого любопытства покрутив ее в руках, пожимает плечами и кладет обратно на стол. - Ну, узнаю, и что? – она вопросительно изгибает бровь. – Это раздел «Личные данные» из моего персонального дела, когда я состояла на службе в ФБР. - Очень хорошо, - удовлетворенно качая головой, говорит детектив, явно не сдерживая улыбку. – А теперь, будьте добры, взгляните вот на это. И вытаскивает из своей папки еще один лист, на котором изображены отпечатки пальцев, снятые с коробки из-под конфет, и аккуратно выкладывает рядом с предыдущим, чтобы было удобнее сравнивать отпечатки там и тут. - И что я должна здесь узнать? - холодно интересуется Наоми, внимательно разглядывая оба листа. - Это отпечатки пальцев, которые наши криминалисты сняли с той самой коробки из-под отравленных конфет, - любезно поясняет офицер Миллер елейным тоном. – И они почему-то совпадают с вашими, вот в чем загвоздка, миссис Пенбер. На несколько секунд от самоуверенной и спокойной Наоми не остается и следа, но она сразу же спохватывается и быстро берет себя в руки, тут же надев на лицо непроницаемое выражение. - Я так понимаю, это была плоская зеленая коробка, размерами примерно 50х30х3 сантиметра, а на крышке в правом верхнем углу изображение колибри? – спрашивает она. - Верно, - кивает следователь, не понимая, к чему она клонит. – Откуда вам это известно? - Потому что это я ее купила, - отвечает Наоми. – Три дня назад. Для себя и мужа, и после того, как мы съели все конфеты, коробка отправилась на помойку, где ее мог подобрать кто угодно, в том числе и тот, кто затаил зуб на мистера Вамми. - И я должен в это поверить? – скептически усмехается детектив этой детской версии. - Допросите моего мужа, - невозмутимо предлагает она. – Плюс я хочу посмотреть на фотографии найденных в доме мистера Вамми конфет и этой коробки. Вы можете оказать мне такую услугу, как один детектив другому детективу? Тот только как-то восхищенно усмехается, а потом вытаскивает из папки все прочие снимки. Несколько минут Наоми сосредоточенно просматривает одну фотографию за другой, периодически возвращаясь к уже просмотренным. А потом раскладывает их перед детективом Миллером несколько в другом порядке. - Посмотрите внимательно, детектив, - говорит она, указывая на один из снимков. – На дне коробки перечислены, какие конфеты входили в это ассорти, и среди них шесть с орехами, шесть с воздушным рисом, шесть с шоколадной начинкой и шесть с мягкой карамелью. В то время как найденные в доме мистера Вамми конфеты имели начинкой пралине, если судить по этой фотографии. Соответственно, конфеты не из этой коробки. Да и к тому же, неужели вы всерьез считаете, что детектив моего уровня, планируя преступление, может так грубо просчитаться с отпечатками пальцев? - Она права, - констатирует Лайт, и мы поворачиваемся к нему. – И все это время не солгала ни разу. - Согласен, - одновременно отвечают Эль и Бейонд, а потом Эль добавляет. – Она этого не делала. - Идем отсюда, - говорит Бейонд. – Все, что мы могли выяснить, мы уже выяснили.