Месть

Жизнь на Санктуарии шла своим чередом. Танос продолжал налаживать контакты со всякого рода сомнительными личностями. Их репутация для него не играла роли, пока они приносили хоть какую-то пользу в осуществлении его Плана. Танос вплотную занимался сбором информации о Камнях Бесконечности, которые должны были стать решением его многовековой задачи, и зачищал, но уже не с такой интенсивностью, как прежде, погибающие миры, чтобы те могли жить и развиваться. Но всё чаще на миссии его Дети — Чёрный Орден — отправлялись без своего Отца под чутким руководством Эбони Мо. Танос же проводил дни в лаборатории или занимался с девочками. Он старался научить дочерей всему, что хоть как-то могло помочь им выжить в этом суровом мире. Эта пара десятков лет обещала стать периодом затишья и отдыха для всей Вселенной. И Танос мог позволить себе медлить. – Цивилизации не погибают по щелчку пальцев, – иногда вечерами рассуждал он вслух, – по естественным причинам, конечно же. А уберегать их от самих себя Танос не мог да и не считал необходимым: «Каждый сам делает свой выбор». Девочки росли, и всё чаще Танос замечал, как между ними кипят настолько сильная ненависть, насколько и прочная сестринская любовь. У него и самого когда-то был брат... «Хотя почему был, и сейчас есть. Наверное. Если за вечные выходки его не прихлопнул какой-нибудь взбешённый муж очередной окрученной профурсетки». Танос был старшим и потому прекрасно понимал Гамору, когда та, доведённая постоянными приставаниями Небулы, с кулаками яростно бросалась на сестру. Титан в потасовки дочерей почти никогда не вмешивался. Он считал, что дети должны уметь сами разбираться между собой. Небула же, хоть и была почти на пять лет младше, не уступала Гаморе. Она была рослой и крепкой, и если не знать, можно подумать, что девочки — одногодки. Обучать дочерей Танос начал одновременно. Науки лучше давались Небуле, а в работе с техникой ей не было равных: девочка словно чувствовала устройства. Вероятно, в этом ей помогало то, что и сама она уже более чем наполовину являлась механизмом. Но в бою Гамора всё равно оставалась вне конкуренции. Несмотря на то, что бо́льшую часть времени девочкам приходилось соперничать, это нисколько не мешало им проводить вместе досуг. Вот и сейчас Гаморе пришла в голову просто великолепная, как ей казалось, идея мести.

***

– Гамора, ты точно уверена, что отцу это понравится? Не похоже, чтобы в его культуре у мужчин было принято украшать себя. – Небула сидела на спинке кресла, в котором без задних ног сейчас спал Танос, и аккуратно сажала на клей на бритую отцовскую голову маленькие разноцветные цветочки, ранее заботливо ей же и вырезанные. – Танос будет в полном «восторге», сестра. Не сомневайся, – в голосе малолетней зен-хоберийки зазвучали дьявольские нотки. Она уже предвкушала реакцию отца на это безобразие, однако о последствиях не думала. Небула же была ещё совсем ребёнком, наивным и не озлобленным. По подсчётам Таноса, ей только недавно исполнилось семь. Она уважала и по-своему любила приёмного отца и потому всей душой хотела его порадовать. – Тогда надо будет ещё блёстками сверху посы... – начала весело мурчать себе под нос Небула, как её нога внезапно соскользнула и весьма ощутимо ударила титана по плечу. Девочки замерли. Танос всхрапнул, но не проснулся. – До чего же крепко спит... – на грани слышимости проговорила, аккуратно убирая ногу, Небула. – Ещё бы ему не спать – тройная доза транквилизатора. И ради богов, убери уже оттуда свою лапу! – так же шёпотом ответила ей Гамора. Небулу слова сестры сильно возмутили, и она разозлённо зашипела: – Ты подсунула отцу снотворное?! Он убьёт нас, когда проснётся! Если проснётся... Тройная доза... Левиафана усыпить можно! Ты с ума сошла, Гамора! И куда, по-твоему, я должна убр... Гамора испугалась, что своей тирадой Небула разбудит Таноса, и сама не заметила, как заговорила громче: – Замолчи! Ничего ему не будет. Ещё и спасибо скажет — трое суток не вставая просидеть над расчётами — хоть отоспится. Странно, что он вообще не заметил подвоха в том чае... – Три дня работать — и не такое не заметишь. – Слова сестры убедили Небулу, и она продолжила своё занятие. Клея девочка не жалела. – Вот он обрадуется, когда проснётся отдохнувший и такой красивый! Красивый же? Скажи, Гамора? Гамора ничего не ответила, только что-то невнятно пробурчала, сосредоточенно проводя кисточкой с вырвиглазным лаком по очередному ногтю титана. – Краси-иво... – Небула не могла налюбоваться на свою работу. – Гамора, только ты обязательно скажи па... отцу, что мы вместе делали, не забудь. Скажешь? – Вот сама ему и скажешь, – ехидно улыбнулась старшая дочка титана, что осталось не замеченным её младшей сестрой. – Ты закончила? – Ага, – кивнула Небула, стараясь разлепить уже успевшие склеиться пальцы. – Тогда валим отсюда...

***

«Гамор-р-р-а! Не-ебула! Живо ко мне!» – Спустя почти сутки Санктуарий огласился рёвом счастливого родителя, проспавшего по милости своих дочерей важную встречу с представителем Кри и уже час безрезультатно пытающегося соскрести с себя всю ту так заботливо нанесенную на него девичьими руками красоту. Сёстры постарались на славу. Лак, качественно сгенерированный самой Гаморой в лаборатории, ещё несколько дней сверкал на руках делающего вид, что так и надо, титана. Наказание было суровым. Убить на этот раз Танос никого не убил, хотя и грозился, но чуть менее чем через неделю все окна на Санктуарии блестели, чего нельзя было сказать о девчонках, денно и нощно их отмывающих. После этого случая Танос стал запираться не только по ночам.