Метро: Путь к спасению?

1. Начало. Утро Воскресенья. Межконтинентальная баллистическая ракета с ядерной боеголовкой достигает цели примерно за 5-7 минут. То есть у нас всего несколько минут, чтобы успеть спуститься под землю. Если вы живете в 20 минутах от метро — надеяться на лучший исход глупо: вас расщепит на атомы ещё до того, как вы добежите до станции. Так что в этом случае лучше уж сразу возьмите что-нибудь спиртное и выпейте за своё и чужое здоровье. Ну, чего-то я отошел от темы. Итак, наше положение лучше — у нас под окнами станция метрополитена.… И 4 минуты на сборы. Сколько вы собираетесь по утрам?:) А теперь представьте, что вам нужно за считанные секунды решить, что взять с собой на следующие 10-20 лет проживания под землёй! Так что в первую очередь берем большой мешок или чемодан и выгребаем туда всё содержимое холодильника и прочего съестного: не смотря на то, что на станциях есть определённые запасы провизии, подозреваю, в такой экстренной ситуации людей будет много больше, чем рассчитывали до войны. Ага, еду взяли. Отлично. Давайте быстро думать, что с собой прихватить ещё. Я опущу разъяснения насчёт документов, т.к. думаю, все знают, зачем они нам понадобятся; паспорт уже лежит в сумке. Что же ещё взять? Телефон? Планшет? Скорее нет, чем да. Не смотря на то, что каждая платформа оснащена подстанцией, мощности её хватит лишь на освещение самой станции, но никак не на зарядку полутора тысячи гаджетов. Но на всякий пожарный можно и захватить. Уж точно возьмём все батарейки, которые сможем найти дома и фонарики. Неплохо было бы, если останется время и силы, снять аккумулятор со своей машины — он нам ещё понадобится. Идем дальше. Одежда. Одеваться некогда, так что просто закиньте в сумку простой набор из самого теплого, удобного и нужного. Ох, осталось всего 2 минуты… Давайте торопиться!!! Всё взяли? Слава богу, у нас нет животных… Тут я бессилен. В иной ситуации вы сами решать будете, брать своего любимца с собой, или же нет. Как по мне, дак я лучше умру вместе со своим питомцем, чем оставлю его одного на верную смерть. 2. На эвакуации. Итак, мы выходим из уже полупустого дома. И что видим? Да. Толпы людей у входов на станцию. Все толкаются, кричат, плачут, топчат друг-другу ноги… Пойти в толпу, либо найти альтернативу — также ваш выбор. У нас сейчас времени искать люки и шахты нет, так что будем прорываться с боем. Раз уж тут такая толкотня, ни о какой дисциплине и речи быть не может. Так что, забыв всяческие манеры этикета, беспринципно прорываемся сквозь толпу. Винить себя потом будете — сейчас главное спастись самим. Да, грубо. Но что поделаешь? Нет у нас такой дисциплины, как в Японии и никогда не будет, так что приспосабиваемся к поставленным нам условиям. 3. Вестибюль. Мы зашли. Почти спасены. Сзади военные уже начинают отдавать приказы заканчивать эвакуацию. Раздаются короткие выстрелы и крики людей — кто-то совсем вышел из-под контроля, чтож. Снова отчаянные крики и скрип засовов гермоворот. Вот и безопасность, подумали было мы. И тут резко вырубается свет. Представьте, под землёй, в толпе людей всё в кромешной тьме. Но вот четверть секунды и лампочки снова замигали белым, безжизненным светом. Впереди кассы. Пожалуй, сегодня жетоны мы покупать не будем… Нас людской волной относит всё ближе к эскалаторам. Люди, добравшиеся до станции немного успокоились, но движение не замедлили.… Глухой хлопок откуда-то издалека и резкий толчок. Снова безжизненный, но такой желанный свет решает нас оставить. Мы чувствуем, что всё ближе и ближе к выключенным эскалаторам. Вокруг то туда, то сюда шныряют лучи фонарей… Наша сумка! Где сумка?! Куда она делась?? Где все наши вещи?!.. Снова глухой взрыв и толчок, уже сильнее. И тут толпа начала резко обваливаться вниз… 4. Паника на платформе. Это проходы эскалаторов. Может к счастью, а может и нет, станция была очень глубокого заложения и эскалаторы уходили далеко вниз. Включилось аварийное красное освещение. Глаза окружающих засветились неестественным светом… А толпа всё давила и приближалась к спуску. Уже не было сил сопротивляться. Откуда-то издалека снова послышались два глухих хлопка. Ещё секунда и мы… Мы на эскалаторе. О, боже… Лишь бы не упасть, лишь бы не упасть… И вот уже виднеется платформа, пока почти пустая. Пока.… Вот уже почти; почти дошли!.. Раздаётся ужасный грохот. Снова толчок. Словно на батуте нас подбрасывает вверх… А через мгновение сзади становятся слышны душераздирающие вопли… Сзади, с самых высших ярусов на нас несётся волна человеческих тел, чемоданов, вещей!!! Остаётся одно — бежать! Бежать, как можно дальше от эскалатора!!! В красных лучах аварийных ламп почти ничего не видно… Вокруг только силуэты непонятных существ, толи людей, толи каких-то монстров… Всё плывёт перед глазами… Почти! Ещё чуть-чуть!!! Ещё немного и мы выбежим на безопасное расстояние! Глупо умирать, зайдя так далеко!!.. Впереди появляется шкафообразное черное пятно… Мы теряем сознание. 5. Белая скатерть. Нет, подождите. Это не скатерть. Это простыня. Точно, простыня. О… Как болит голова!!! Как же сильно болит голова! Но надо встать… Неужели спал?! Неужели это просто ужасный сон?? Нет. Мы лежим на тонком матрасе, укрытые простыней. Убийственно звенит в ушах… Мы в палатке. Зелёная палатка с красным крестом. Вокруг нас ещё человек 20: израненные, покалеченные. К нам подходит женщина и представляется врачом. Она предупреждает, что нужно быть осторожней и просит нас не снимать пока повязку с головы. Выходим на перрон. На секунду глаза ослепляет всё тот же безжизненный белый свет… И тут увиденное поражает: на станции кишит океан людей! От диссонанса звуков закипают мозги...! Плач, крик, боль… Вот кто-то зовёт маму… Это маленькая девочка, лет семи… Одна. Никто не обращает на неё внимания, все заняты своими делами. Кстати о делах. Что там, на другом конце?? О нет… Горы трупов. Их складывают уже один на другого и накрывают брезентом, простынями; тем, что под руку подвёрнётся… И только сейчас в воспоминаниях всплывают мелкие детали произошедшего. Взрыв. Толчок. Отчаянный крик… Силуэт. Это был человек. Точно. Как мы могли так сильно в него врезаться?? 6. Голос издалека. По всей станции раздаётся оглушающий голос в громкоговоритель, отражающийся эхом от сводов. «Провизия… Одежда… Сохр… Спок… Пожалуйста подойдит… нкту выдачи и расп...» — в нашей голове всё плывёт… Но, видя, как двинулась толпа, идем туда за ними. Рядом всё также лежит гора изувеченных тел, накрытая толстым зелёным брезентом. Стоят двое солдат. На правом краю платформы раздвинут раскладной стол. Снова оглушающий голос, уже отчётливей: «Не толпитесь!!! Встаньте в очередь. Все получат свою норму. Пожалуйста, сохраняйте дисциплину!» Немолодой мужчина в синей железнодорожной форме положил мегафон на стол и достал чуть помятую тетрадку. Люди встали в очередь. Провизия выдавалась долго. У каждого спрашивали абсолютно все его данные, что он помнит. Когда подошла наша очередь, мы с трудом вспоминаем даже свой адрес… В виде пайка нам дали намного хлеба, яблоко и бутылку минеральной воды без газа. Вода к тому же была теплой, и от этого становилось ещё неприятней. После такого своеобразного обеда (или может быть ужина, так как часы на запястье куда-то делись...) мы сразу засыпаем, подложив под голову выданную на пункте армейскую куртку. От большого количества людей на станции не было холодно; было душно. И звуки снова слились в один… 7. Вечер на станции. Нас будит шум обуви по кафелю. Открыв глаза, вокруг мы наблюдаем странное оживление. Снова зажигается аварийный свет и только в середине перрона остаётся гореть одна безжизненная лампа. Оттуда раздаётся тот самый пресловутый голос из громкоговорителя. Человек явно что-то зачитывает, но мы не отражаем его слов… И тут раздаётся другой голос. Голос грозный, твердый. «Мы не знаем, сколько дней будет продолжаться консервация. Может это займет несколько суток. Может недель, месяцев. К счастью, подстанция работает исправно, а на складах достаточно провизии. Настолько, что тут можно жить ещё 20 с лишним лет!» — на платформе послышались нервные смешки — «Пока ничего не известно о произошедшем на поверхности. На данный момент точного ответа власти не дают. Возможно, на других станциях тоже есть эвакуировавшиеся. Я, от имени всех работников метрополитена, очень сожалею о произошедшем и о людях, пострадавших и потерявших своих близких. И хочу вас всех уверить, что очень скоро все мы вернёмся в свои дома и заживем, пусть не по прежнему, но хотя бы попытаемся восстановить свою прежнюю жизнь. Очень скоро.»