Неизбежность следует за ним.

В годы расцвета империи Дракона тронный зал был предметом гордости каждого. Творцы искусства, политические деятели в свое время прибывали из-за самого Бушующего океана, только чтобы своими глазами увидеть корону, что по поверьям сделана была самой Луной и благословлена Солнцем. И, казалось, Солнечный дракон не боялся ничего — он смело выставил корону на обозрение каждому и носил ее в крайних случаях. Минхо на своем веку помнил только один такой случай. Ему тогда только-только стукнуло двенадцать лет, и способности его рода только начали в нем пробуждаться. Это были не самые приятные воспоминания, и всеми силами Минхо пытался забыть, скольких трудов стоило ему тогда сдерживать бушующую натуру йотуна, жажда крови и разрушений которой порой брали верх. Настройки домашних, а после императорских целителей давали недолгий эффект: на пару дней Минхо приходил в себя, а после снова приходилось бороться с чудовищем внутри себя. А с каждой новой луной йотун внутри крепчал, пока однажды не завладел еще неокрепшим разумом мальчишки и не разнес половину летней резиденции семейства Ли. Даровав хилому тельцу небывалую физическую силу, йотун разносил все просто до камушка, а слуг и стражей, которые пытались с ним совладать, на раз-два вывел из строя. То полнолуние стало черным днем семейства Ли. Однако с рассветом в уже разгромленную резиденцию пришел сам Солнечный дракон. Минхо, где-то на периферии своего разума, словно со стороны наблюдал, как император в сиянии солнечных лучей вошел через дыру в стене. На стройном стане его не было доспеха, в руках его не было меча, но запомнил Минхо одно: корона сидела на его голове в ореоле темных кудрявых волос будто так, словно ее место там и было. Одним движением чужой руки солнечные лучи устремились в тело Минхо, и он со стороны видел боль, которую испытывал монстр в нем: тощее тело сжалось и, казалось, стало меньше; руки выкрутились в неестественное положение, а ноги подкосились; Минхо слышал звуки ломающихся костей, но не понимал, что это ломаются его кости. Агония его тела закончилась так же быстро, как и началась. Минхо видел ненавистную ярость в своих глазах, а потом наступила темнота. Глаза он уже открыл в императорском лазарете, где две красивые эльфийки, проигнорировав все вопросы, просканировали его магией и удалились. В лазарете было светло и очень уютно, да и пробыл он был не так уж и много: неделя на восстановление тела, и потом еще пару дней главный целитель Ёнбок провел с ним наедине в развалинах Суцшенского храма для восстановления разума. Ёнбок был белокурым эльфом и служил Солнечному дракону уже второе столетие, однако лет ему было гораздо больше. На каждый вопрос Минхо о его возрасте он легко улыбался и говорил, что видел многое, однако недостаточно, чтобы бы называться мудрым. Ёнбок любил лежать в тени деревьев и сквозь листву ловить солнечные лучи. Минхо же, предоставленный самому себе, погрузился в исследование развалин: он бродил по пустым залам и ходам; любовался древними фресками и вчитывался в редкие свитки. После, вечерами они с Ёнбоком долго беседовали, о чем — Минхо не помнит; вспоминая те дни, ему казалось, что не по своей воле он забыл их беседы. Возвращались в дворец они вместе. Минхо не успел шагнуть в сторону, как хрупкая рука эльфа потянула его куда-то по коридорам. И вот тот тронный зал Минхо не забудет никогда: высокие своды, казалось, выше небес тогда были; потолки украшали работы известнейших художников тех времен. Это был огромнейший по размерам зал, где со стен на тебя смотрели властители давних времен. Прямо по центру, напротив двери стоял императорский трон, а позади него было большое окно со стеклом из слезы русалок. Минхо до сих пор помнит, насколько прекрасным в тот момент было солнце! Корона, которую он видел только на картинках в книжках, стояла чуть поодаль от трона, окруженная парой стражей. — Бан Чан? — голос эльфа звучал хрусталем, пока белокурая голова оглядывалась по сторонам. — Я привел его! Из-за трона тут же вышел кто-то, и его силуэт в обрамлении солнечных лучей было самым прекрасным, что только видел Минхо. Во все глаза он уставился на юношу, который быстрым шагом подошел к ним. Юноша была красив: белоснежная кожа, добрые глаза и уже знакомые темные кудри забавно дергались при каждом шаге. — А вот и ты, — с улыбкой сказал он, — сильнейший из своего рода! Можешь идти, Ёнбок, но не забудь про вечер, — озорная улыбка украсила чужое лицо, почему-то щеки эльфа порозовели. — И медового эля захвати побольше, Чанбину это точно понравится. Ёнбок, покраснев, пнул чужую ногу, легко кивнул головой и удалился. Минхо недоуменно смотрел ему в след. — Ты не обращай внимания на него, — раздался тихий голос над ухом. Минхо, дернувшись, повернулся. — Он вечно смущается, когда речь о Чанбине идет. Ох уж эти эльфы! Казалось, знают все, а что делать, когда влюблен, малейшего понятия не имеют. — О-о, — только и смог протянуть Минхо, осмысливая произошедшее, как внезапно он осознал, кто перед ним. — Ваше Высочество! — Ой, не надо тут кланяться! — император смущенно замахал руками и потянул Минхо куда-то за трон. — Смотри, как тут красиво! Все как на ладони. Минхо залюбовался картиной перед ним: через кристально прозрачное стекло было видно каждое деревце, каждого жителя города; был виден даже снег на склонах Столетних гор! — Но позвал я тебя сюда не любоваться, — сказал Бан Чан, привлекая внимание Минхо. — Зачем тогда? — А вот, — Бан Чан улыбнулся, сложив руки за спиной. — После буйства силы твоей крови здесь ты больше оставаться не сможешь. Минхо замер, словно оглушенный. — Это значит, — он нервно сглотнул, — что меня изгоняют? — Что? Нет, конечно же, — Чан успокаивающе похлопал Минхо по плечу. — Хотя, сказать честно, на собрании были желающие этого, однако большинством мнений мы пришли к единому справедливому выходу. — Мне уже страшно его услышать, — нервно облизнул губы Минхо. — И зря переживаешь, потому что решение было обсуждено с прапра клана Ли и одобрено Советом и Магистериумом. Завтра с Чанбином ты отбудешь в Столетние горы на обучение. Минхо застыл, в изумлении уставившись на императора. Не этого он ожидал. — Но почему? — не сдержавшись, спросил он. Чан вновь обернулся в окну и всмотрелся в даль. От былой улыбки на лице ничего не было, вид его стал крайне серьезным, и Минхо понял, что решение это однозначное и неизменное. — Носитель такой силы, как ты, должен овладеть ею, ибо я, — тяжелым взглядом он посмотрел в лицо побледневшему Минхо, — не имею права допустить повторения недавних событий. Твоя прапра уже связалась с твоим будущим учителем. Минхо не знал, что ему сейчас сказать; внутри будто бы образовалась пустота, когда он снова поднял глаза на высокие горы. — Ли Минхо, — снова сказал Чан, — сейчас я буду говорить, как император, и надеюсь, что ты меня услышишь: как сильнейший носитель силы йотунов ты не имеешь права не овладеть своей силой. С данного момента твоей единственной целью жизни становить лишь одно — овладев йотуном внутри себя, вернуться домой по окончании обучения, дабы однажды сослужить империи в тяжелый час. — Я… — во рту было сухо, и Минхо никак не мог подобрать слов. — Я… услышал вас, Ваше Высочество. Я… могу хотя попрощаться с родными? На момент повисла давящая тишина, будто бы император никак не мог решить, но спустя пару мгновений он тяжело выдохнул и встряхнул головой. Вновь на лице его появилась теплая улыбка; он повернулся к Минхо и в порыве обнял его. — Конечно, ты можешь, — объятия были жаркими. — Минхо, надеюсь, ты не затаишь на меня обиду. Решение было принято ради тебя же. Бан Чан резко разорвал объятия и ярко улыбнулся Минхо: — Давай, беги. Завтра на рассвете вы выдвинетесь в путь. Минхо кивнул, поклонился и пошел в двери. Ощущения были странные: в одно мгновение, не по его желанию жизнь резко изменила свое русло. Руки похолодели и мелко дрожали, колени сгибались под тяжестью тела. Уже возле двери Бан Чан окликнул Минхо. — Минхо! — Да? — одревесневшее тело медленно повернулось назад. — Знаешь, — в карих глазах заиграли озорные огоньки, — а не получится завтра на рассвете: ох уж эта любовь. Будь готов к обеду, хорошо? Минхо вновь кивнул. На следующий день в компании Чанбина, что оказался гномом, они отбыли из дворца. Ёнбок вслед им совсем не по-эльфски кричал что-то на своем языке. Минхо краем глаза наблюдал, как щеки Чанбина краснеют сильнее, пока гном не крутанулся в седле и на ломаном эльфийском что-то не ответил. Ёнбок вспыхнул алым и вжался в плечо Бан Чана. Тот залился смехом и помахал вслед Минхо и Чанбина. — Удачи! — услышали они. В весеннем воздухе пропели птицы.

***

Искрящийся солнцем давней весны воспоминаний Минхо, сейчас тронный зал пугал своей пустотой и давящей темнотой. Минхо с мечом в руке вошел первым. Затхлый воздух быстро пробрался в самые легкие. Позади, прикрывшись рукавом, глухо чихнул Сынмин. Минхо улыбнулся, всматриваясь в темноту: — А чихаешь ты по-прежнему: прямо как щеночек. — Эй! — возмутился Сынмин, легко стукая по чужому плечу. Он не чувствовал никакой угрозы в зале, потому уже успел расслабиться. — Этот щеночек тебя сейчас запросто на лопатки может уложить! — Да в этой темноте меня может уложить любой камень под ногами, — съязвил Минхо, убирая меч: было безопасно. — Пф, тоже мне проблема, — фыркнул Сынмин, потирая ладони. — Сейчас увидишь настоящую магию. — Погоди ты, дай в этой темноте очки натяну, а то не увижу, — Минхо со своей же остроты хохотнул, пока яркий луч света не засветил ему прямо в глаза. — Черт возьми! Не свети на меня! Сынмин победно улыбался; из кончиков его пальцев струился мягкий свет, освещая весь зал. Минхо потирал глаза и бормотал себе под нос про зазнавшихся магов, пока Сынмин осматривал зал. Подумаешь, он немного слукавил: сразу же по своему прибытию он осмотрел дверь и понял, что наложенные на нее чары спадут ровно в то время, когда будет надо, а остатки императорского сада с травами стали прекрасным вариантом убить время. Сумка набилась быстро, он даже успел немного подремать под сенью дуба, который когда-то сам и посадил, пока кое-кто не потревожил магию места. Тронный зал хорошо сохранился, благодаря чьим-то чарам. Запах, правда, стоял невозможный. — Сынмин, давай наколдуй сюда уже немного свежего воздуха, — Минхо с красными глазами теперь потирал покрасневший нос. — Пятки Джинена, сколько же здесь пыли! — Покарают тебя когда-нибудь небеса за упоминание таких частей первого императора! — посмеялся Сынмин. — И я тебе что, стихийник что ли? Мне даже обидно стало, знаешь ли. — Ой-ой, — покряхтел Минхо, гундося в нос. — Чему вас тогда столько лет в академии учили, раз просто ветерка наколдовать не можешь, пижон. Очередной луч света, уже посильнее, вписался в глаза Минхо, и тот громко проругался. — Да сколько можно?! — Я тебе не какой-то там стихийник, Ли Минхо, — отчеканил Сынмин. — Управлять ветром, землей и остальным — самое простое. Этому и дурак может научиться! А ты попробуй овладей самим светом, умник, или попробуй совладай с временем… Поток света, исходивший из его ладоней, несколько раз ощутимо моргнул, но Сынмин не обратил внимания на это, смотря на Минхо. Тот с опухшими глазами и уже текущим носом хотел уже было что-то ответить, но тут резкая вспышка отвлекла их обоих. За огромным окном позади трона показалась круглая луна. Она была в самом пике. Лунные лучи стройным потоком спадали вниз, аккурат к трону. Минхо прищурился: в этих лучах он пока неотчетливо видел силуэт девушки. — Сынмин, — шепотом сказал он, — а это… — Тихо! — отрезал так же шепотом Сынмин, сжимая ладонь; свет потух, но в комнате было по-прежнему светло. В лунных лучах уже четко вырисовывалась девушка. Минхо анализировал ситуацию: от девушки не исходило никакой опасности, но он ощутимо чувствовал ту магическую силу, что была в ней. Лунная проекция стала ярко видимой, и девушка в лунных лучах тряхнула длинными волосами. Она была красива: белая кожа, добрые темные глаза, длинные волосы цвета эля волнами лежали на ее плечах. Тело ее было сокрыто в лунных лучах. Внезапно девушка посмотрела Минхо прямо в глаза, и того обдало холодом. Мурашки пробежали по коже, руки мелко задрожали. Инстинкты начали было вопить об опасности, рука сама потянулась к мечу, но девушка, словно изучающе, оглядела его и всмотрелась в Сынмина. Тот пытался скрыть дрожь своих рук, посильнее сжимая кулаки, но так же твердо смотрел девушке в глаза. Та улыбнулась, рукой приглашая их подойти поближе. Минхо первым ступил в ее сторону, Сынмин пошел за ним. Они подошли к окну. Девушка эфемерно была скрыта в лунных лучах. Через лучи эти Минхо увидел те же самые картины, что и в день своей беседы с императором. Сынмин стоял рядом, впервые глядя на виды перед ним: от некогда большого города остались одни развалины домов да побитые дороги; остатки стен, увитые плющом и дикими травами; вдали чернели склоны гор; когда-то видимые вершины гор, были скрыты сейчас тяжелыми тучами. — Случилась беда, — девушка говорила еле слышно, Минхо с Сынмином пришлось напрячься, чтобы услышать, что она говорит. — Лунный дракон просит вашей помощи в поисках своего брата — Солнечного дракона.