Искорка.

      Холодный и пронзительный ветер заставил тебя прижаться ко мне. Кто бы знал, что это объятие станет для тебя большой ошибкой. ***       Это произошло ровно год назад, когда наш привычный мир перевернулся с ног на голову, когда Гармадон завоевал Ниндзяго и мечтал избавиться от меня, когда мы остались совсем одни.       Корабль был разрушен руками моего собственного отца, управлявшим колоссом, друзья, наша семья, как мы думали, погибли и кроме нас было некому спасти этот мир.       Разрушенные здания, а вместе с ними и разрушенные мы. Внутри нас бушевало чувство мести, перемешанное с нашими слезами и кровью, что сочилась из наших открытых душевных ран.       Я помню все твои переживания и каждую твою слезинку, что текла из твоих карих глаз. Раньше я никогда не видел такого. Казалось, что крепкая стена, под натиском всех эмоций, сломалась, а вместе с ней сломалась и ты. Как же я хотел не видеть этого, как же я хотел помочь тебе, но вместо этого я мог лишь смотреть на тебя понимающим взглядом и переживать эти эмоции с тобой.       А чем тебе мог помочь я? Я был слаб, слишком бессилен для этого. Ты сама видела, как опускались мои руки, а с каждым днём пропадала маленькая частичка надежды внутри меня. Я плакал вместе с тобой.       Та ночь выдалась слишком холодной. Нас согревал лишь слабый огонь. Я думал о маме, о том, как она сидит в ещё уцелевшем здании и переживает за меня, думал о друзьях, представляя, как их тела обмывает проливной дождь, думал обо всем, не замечая твоих слез. Ты в очередной раз плакала, старалась, чтобы я этого не заметил, вытирая каждую новую слезинку рукавом. Грустные моменты не смогли не задеть тебя. Они беспощадны, правда? Твои глаза были красными, а губы дрожали то ли от холода, то ли от всплывших воспоминаний.       Мы никогда не смели говорить про день, когда пало Ниндзяго и погибли ребята, переживали все внутри себя, и только показывали друг другу наши горькие слезы, которые мы просто не могли скрыть.       Я прижался к тебе в попытке успокоить. Ты положила голову на мое плечо и обняла меня.       Пронзительный ветер задул в разбитое окно, погасив единственное, что нас согревало. Мы остались сидеть в полной темноте, и единственное, что давало нам знать о том, что мы все ещё живы, был звук дождя.       Я слышал каждый твой тяжёлый вздох, я слышал каждый удар твоего сердца. Я взял тебя за руку и почувствовал холод. Ты совсем замёрзла, а я все ещё не мог произнести ни слова. Я лишь снял с себя куртку и бережно укутал тебя.       Ты посмотрела на меня и я посмотрел на тебя. Даже в темноте я смог увидеть твои глаза. Я представлял в них искорку счастья, которую раньше всегда видел в них, представлял, что ты и вовсе не грустишь, а улыбается своей красивой улыбкой.       Между нами пробежала искра, которая вновь зажгла огонь, только теперь он был внутри нас. Эта искорка согрела нас, осветила темноту и прекратила дождь, одарила чувствами, про которые мы никогда не знали.       Я не смогу забыть твои губы и нежные прикосновения, тёплые объятия и тепло между нами. ***       Прошло много времени. Вернулись друзья, Гармадон был повержен, в Ниндзяго вновь вернулся мир. Только вот теперь ты запрещаешь вспоминать эту ночь. Ты сожалеешь о ней и говоришь, что это был лишь порыв, а я не понимаю, как можно называть это порывом. Ты говоришь о другом, твердишь мне, что не хочет, чтобы он узнал об этом, ведь ты его так сильно любишь. А я лишь молча соглашаюсь и вспоминаю ту самую холодную ночь и искорку, спасшую нас от холода.