Open space

      В общей палатке холодно. Как и везде, впрочем: из-за экономии топят только в главном шатре, потому что там гости, и в вагончиках, потому что больные артисты никому не нужны. Но сейчас холод доставляет еще и неудобства - у Лэнса так сильно трясутся пальцы, что он даже не может нормально загримироваться. Он протяжно стонет и роняет руку с кистью. - Лура, - обращается он к своей уже готовой напарнице, которая сидит на сундуке с инвентарем, кутаясь в одеяло. - У меня уже пальцы не шевелятся, сил нет! Может, ненакрашенным пойти? Кто меня видит вообще, на верхотуре? - Хозяин увидит - хлопот не оберешься, - пожимает плечами девушка. - Можешь пойти к фаерщикам попроситься, у них должно быть горячо. - Ха-ха-ха, очень смешно! - саркастично бурчит Лэнс, пока девушка заливается смехом, но на "горячих ребят" косятся оба. Они все, собравшись в круг, о чем-то переговариваются, но гимнастам, как обычно красящимся последними, и дела нет: Аллура МакКлейн думает, как бы не отморозить ноги, пока собираются гости, а ее младший брат Лэнс - как наложить почти замороженный грим на ледяную кожу дрожащими онемевшими пальцами.       На самом деле, не так уж и холодно снаружи, всего каких-то минус пять. Но разогревшиеся артисты в тонких трико без возможности нормально подвигаться чувствуют все пятнадцать, а то и двадцать отрицательных цельсия. Одна надежда - если сегодня все пройдет хорошо, хозяин разрешит им ставить в центре палатки буржуйку. - Через две минуты ровно - на первый поклон! - кричат от входа, и палатка приходит в движение: те, кому нужно выйти на "представление", бегут к главному шатру, на ходу поправляя сбившиеся шляпы и перевязывая галстуки; те, кто должен пока остаться в тайне, как МакКлейны, идут к шатру не спеша, но тоже готовятся. Морально. Потому что перед выходом на арену у Лэнса каждый раз подкашиваются колени, а у Аллуры мерзко потеют ладони. - Первыми клоуны, потом дрессировщики, потом фаерщики, потом гимнасты!       У МакКлейнов один на двоих ком в горле. Потому что сегодня они показывают новый номер, впервые исполняемый без учебной страховки. Его даже коллеги-циркачи еще не видели, только техники и хозяин. Лэнс сжимает руку сестры и неловко переступает с ноги на ногу, потому что страшно. Лура рядом бледнеет, это видно даже сквозь слой грима. Вдох-выдох. - МакКлейны! - рявкают впереди, и Лэнс срывается с места, колесом вылетает на арену, замирает ровно в центре, рвано выдыхая сквозь натянутую улыбку. Сестра взлетает на его плечи грациозной кошкой, делает сальто вперед и приземляется на шпагат. Зал рукоплещет.       Лэнс любит аплодисменты. Он получает искреннее удовольствие, когда им - и его сестренкой, конечно - восхищаются. Поэтому он едва заметно кивает малышке Пидж, которая сидит за звуковым пультом, и включается их музыка, а из-под купола спускаются полотна.       Их дуэт зовется "Дети космоса", поэтому серебристо-стальное трико Аллуры изображает скафандр, а лэнсово сине-черное - глубокий космос. И "космос" подхватывает "космонавта" на руки, вертит им во все стороны, проносит его невесомостью прямо над зрителями снова и снова... Таков глубинный смысл номера, его замысел, который, увы, доступен не всем. Зато все видят как красиво Аллура переворачивается прямо в воздухе и зацепившись коленями за свободную руку Лэнса - вторая привязана к полотну - повисает головой вниз, раскидывая руки в стороны.       Они снова опускаются на пол, давая Лэнсу время на вдох - он всегда боится дышать наверху, особенно когда сестра рискует свалиться в любую секунду. Теперь Аллура сама привязывается к полотну, зеркально повторяет позу брата, и они, держась за руки, бегут по кругу. Их проносит над всеми зрителями снова. - Готова? - одними губами спрашивает Лэнс, и Аллура кивает. Парень гулко сглатывает.       Когда они приземляются, наступает самое сложное. Лэнс осторожно разворачивает полотно, подает его девушке, и она, пропустив его за спиной и подмышками, поднимается одна, до последнего придерживаемая братом за ноги. Там, в вышине, она разворачивается и, раскинув ноги в стороны, повисает головой вниз. Незаметно для всех, сверху спускается уже третье полотно, и Лэнс внутренне содрогаясь, разбегается.       Аллура хватает его за запястья, он сжимает ее предплечья в ответ и летит вперед. Разгона не хватает, это понимают оба, поэтому девушка, напрягшись до предела, помогает брату раскачиваться. Счет идет на секунды, ведь до самого главного момента в музыке осталось всего...       Композиция обрывается в верхней точке, и Лэнс, посланный вперед мощным рывком, буквально летит. Он зависает в воздухе на доли секунды, но этого хватает, чтобы в зале повисла напряженная тишина: все, затаив дыхание, ждут.       Край полотна покачивается впереди и чуть внизу, его видит только Лэнс и вытягивается, всем своим существом тянется к единственному спасению. Упадет - будет больно, будет стыдно, уволят, а если еще и сломается чего-нибудь особо важное, так еще и не возьмут никуда. У Лэнса снова сводит руки, только не от холода на этот раз, а от страха.       Пальцы смыкаются на полотне, и Лэнс, выпрямляя руки, продолжает движение. Последний переворот в воздухе, и по стопам больно бьет полом. Лэнс раскидывает руки в стороны, а прямо ему на плечо медленно опускается Аллура. Зал рукоплещет и не замечает за своим восторгом, как по вискам и шеям артистов течет пот, и как тяжело дышит сотню раз попрощавшийся с жизнью и тысячу - с работой Лэнс.       Парень придерживает сестру за бедра, и они синхронно кивают головами, после чего Лэнс уносит Аллуру за сцену под нестихающие аплодисменты.       Совсем немного не добравшись до общей палатки, Лэнс ссаживает сестру и медленно оседает прямо на землю, учась дышать заново. Аллура, понимающая брата лучше чем кто бы то ни было, куда-то исчезает. Лэнс лежит прямо на дороге между шатром и палаткой и смотрит в небеса. Руки и ноги ноют, плечи сводит от напряжения, а голова все еще немного кружится от осознания того, что промахнись он на сантиметр... - Эй, приятель, подъем, - тихо говорит кто-то, и Лэнса сначала буквально вздергивают на ноги, а потом под обе руки подныривают парни, от которых тянет теплом. Это фаерщики, понимает Лэнс, и становится неловко. - Я... могу с-сам идти... - он пытается звучать убедительно, но голос предательски дрожит. Фаерщики заливаются смехом. - Мы видели этот прыжок, Лэнс, - вдруг говорит один из них, Широ. Гимнаст затаивает дыхание, потому что Широ крутой и признанный мастер в своем деле. - Все видели. Впечатляет. - Ага, - коротко бросает с другой стороны Кит, который вообще жутко нелюдимый и ни с кем, кроме своих, не общается.       Такое признание выбивает землю из-под ног, и Лэнс снова чувствует себя, как будто летит. Сумасшествие.       Лура снова сидит в своем одеяле, но, увидев необычную процессию, вскакивает с насиженного места. - Не разбрасывайтесь реквизитом, - старательно копируя голос хозяина, отчитывает девушку Широ, помогая Лэнсу сесть - вернее, стечь - на сундук. Аллура смущенно опускает глаза, и фаерщик смягчается. - А если серьезно, почему он посреди дороги валялся? - Потому что рожденный ползать вдруг полетел, - серьезно отвечает Лэнс, вцепляясь пальцами в края сундука. - И никак отойти не может. - Ты как? - наклоняется над ним сестра, и МакКлейн отмахивается. - Если не сдохну, то на поклон пойду сам, - хмыкает он, выдавливая улыбку. Девушка закатывает глаза и мягко шлепает братца по затылку. Огневики смеются и уходят, а вместо них подкатывается Сендак. Он силач: жонглирует гирями, тягает штанги и помогает таскать реквизит к вагончикам, а еще добродушно шутит, громогласно смеется и вообще за любой кипеш, кроме голодухи. - Хозяин просил передать вам, что после поклона хочет с вами поговорить, - улыбается он, а потом, встряхнув ребят за плечи, доверительно сообщает. - Вы двое - герои дня.       Герои. Лэнс прокручивает это слово в голове, прикидывает и так и этак, и, в конце-концов, приходит к выводу, что ему это нравится. Даже больше, чем нравится. (Хозяин, кстати, объявляет им благодарность и обещает премию, что не может не радовать, а зрители скандируют "космос, космос", все то время, пока гимнасты стоят на арене.) ***       Когда все заканчивается, все собираются в общей палатке. Обсуждают завтрашний день, решают, кто и когда репетирует, делятся впечатлениями, жалуются, клянчат у хозяина денег на новый реквизит взамен испорченного... Лэнс никогда не может сдержать улыбки, наблюдая за этим действом. Иногда ему даже думается, что эта "изнанка арены" едва ли не веселее, чем представление.       Наконец довольные артисты расползаются по трейлерам и принимаются за свои дела: смывают грим, стягивают костюмы, расплетают сложные прически... Кто-то ест и кормит своих подопечных, кто-то принимается за уборку, кто-то согревается в трейлерах печками, горячим чаем и одеялами. Лэнс предпочитает водолазку и потрепанную, но жутко любимую куртку, Лура - свитер и шарф, а еще у трейлера фаерщиков, стоящего на отшибе, горит костер. К нему стекаются те, кому хочется живого тепла и гитары, и гимнасты идут тоже, прихватив с собой пол-пачки маршмеллоу.       Рядом с огневиками сидят Пидж, греющая ладони об кружку с кофе, Ханк, один из младших техников, и даже Коран, конферансье. И все приветствуют ребят восторженными криками. МакКлейны, счастливые до безобразия, падают на свободные ящики, получают себе в кружки какао и по шоколадному печенью. Их номер становится самым обсуждаемым событием, и это греет тоже.       Веселая компания начинает разбредаться около полуночи, когда становится совсем холодно. Первыми уходят Пидж и Ханк, им в одну сторону, а девушка очень плохо видит в темноте, поэтому техник провожает ее. Коран подрывается следом, извиняясь на французском. Кролия и Коливан, старшие фаерщики, позевывая, тоже покидают круг, оставляя Широ и Кита за старших. Аллура, фактически самая взрослая, насмешливо морщится, заставляя брата сдавленно захихикать.       Они остаются вчетвером, пересаживатюся поближе к огню, чтобы было теплее, а потом Широ собственническим жестом обнимает Луру за плечи. Она вспыхивает, как маки летом, но ничего не говорит, только плотнее придвигается к новому источнику тепла. Кит и Лэнс, переглянувшись, безмолвно договариваются молчать об этом. - Кстати, Лэнс, - вдруг нарушает уютную тишину Широ. - Я все спросить хотел. Неужели тебе там, наверху, не страшно? - С чего ты взял? - гимнаст склоняет голову на плечо, состраивая удивленную гримасу. - Мне там так страшно, что я дышать не могу. - В смысле? - подает голос Кит, и Лэнс вздыхает. - Каждый раз, когда я поднимаюсь в воздух, я могу только молиться, чтобы не уронить Луру, не выпустить полотно, не соскользнуть, не промахнуться... - вспоминает он, снова чувствуя дрожь в пальцах. Руки, усердно отогреваемые весь вечер, моментально замерзают. - Сегодня за три секунды свободного полета я успел испугаться, что не дотянусь до полотна, упаду и умру от голода, потому что потеряю работу. Мысль о том, что можно сломать спину и умереть от падения, догнала меня только там, где вы меня подобрали... - Мы похожи, - вдруг улыбается Кит. - Я, вообще-то, жутко огня боюсь, потому что в детстве подошел слишком близко к маме, когда она веер крутила. В ожоговом центре пролежал несколько недель, потом решил, что хочу сам. Чтобы преодолеть страх.       Под удивленными взглядами Аллуры и Широ Кит пересаживается к Лэнсу и берет его за руку. - У тебя постоянно ладони холодные, это видно, пальцы плохо гнутся, - объясняет он, пока Лэнс чувствует, что краснеет почище сестры. Но трясущиеся пальцы согреваются, и это прекрасно. ***       В общей палатке холодно. Буржуйка в центре почти не греет. Лэнс, как обычно красящийся самым последним, как обычно жалуется сестре на холодные пальцы и отслаивающийся промерзший грим, а Лура, как обычно, ехидно предлагает ему сходить до "горячих парней" и погреться там. Вот только Лэнс не отмахивается, а встает и действительно шагает к кучкующимся фаерщикам. Сегодня у них сказка про огненный цветок, поэтому костюмы у ребят очень красивые, чем-то даже похожие на трико МакКлейнов. А уж как красиво выглядит загримированный Кит... У Лэнса даже колени подрагивают от предвкушения. - Эм, Кит, можно тебя на минутку? - неуверенно зовет Лэнс, старательно игнорируя удивленные взгляды остальных. Ему кажется, что все затихают и пялятся на него, и он настойчиво гонит от себя эти мысли. - Что такое? - фаерщик поднимается и подходит ближе, заставляя Лэнса слегка покраснеть. - У меня руки замерзли, - быстро, чтобы не передумать, говорит гимнаст, и Кит с усмешкой берет его ладони в свои. Сзади кто-то ахает и перешептывается, а фаерщик вдруг подносит сложенные лодочкой ладони к своему лицу и принимается согревать чужие заледеневшие ладони дыханием. Кролия не удерживается от смешка, Широ ловит счастливый взгляд Аллуры и мягко улыбается ей. - Две минуты - первый поклон! - кричат от входа, и все начинается заново: общая палатка ходит ходуном, артисты спешат к шатру, чтобы, прячась за кулисами, посмотреть на зрительный зал. Кит и Лэнс расцепляют руки, и гимнаст, повинуясь секундному порыву, неловко клюет губами чужую щеку. - Спасибо, - коротко шепчет он, позволяя сестре увести его вслед за всеми. Зависший Кит отупело хлопает глазами. - Вам предстоит поговорить после представления, - смеется Кролия, нагоняя гимнастов. Лэнс улыбается и, впервые в жизни трясущиеся перед выходом колени доставляют не дискомфорт, а какое-то странное удовольствие. - МакКлейны! - кричат от входа, и Лэнс бежит, делает колесо, замирает ровно в центре арены, вот только улыбка теперь настоящая. Сестра кажется легче обычного, аплодисменты - громче, а Пидж из своей рубки показывает "Детям космоса" оттопыренные большие пальцы прежде чем включить их композицию.       Аплодисменты гимнастам не умолкают. Лэнс любит этот звук. А еще он любит сестру, свою работу и, кажется, угрюмого фаерщика с кошмарной прической, но ужасно теплыми руками.