Семья

      Огромный и просторный зал, в котором устраивались мероприятия от прекрасных вечеров с мужчинами во фраках и с дамами в удивительных по красоте нарядах до собраний, посвященных самым серьезным проблемам, был полностью заполнен людьми. Лица этих людей выражали разные эмоции: кто-то грустил о своих старых потерях, кто-то думал о том, что однажды всех ждет отправка в иной мир, а кто-то убивался горем. Они были одеты в полностью белые наряды, а на коже красовались замысловатые татуировки. Так бы сказали простые люди, иными словами примитивные. Но в действительности здесь никто не был человеком полностью. Это были нефилимы, дети ангела и борцы за мир и свободу тех, кто даже о них не знал. А каждая эта татуировка была руной, помогавшей в вечной борьбе против демонов, но не способными помочь одному из них.        Рафаэль Саньтьяго Лайтвуд-Бейн. Он погиб на миссии в тридцать шесть лет и все «люди» здесь в его честь. У него не было детей, а любимая жена погибла за год до этой катастрофы. Это прощание с прекрасным охотником, который был примером подражания для многих. Каждый кто стоит здесь уважал или любил его. Можно услышать как кто-то тихо плачет или вспоминает все лучшее, что было с этим охотником.       Только двое ничего не говорят и ведут себя так, будто это их не интересует. Они стоят подальше от толпы, но именно они больше всего выделяются из общей картины. У одного из молодых людей синяя кожа и маленькие рожки, что торчали из темных кудрявых волос. Густые ресницы обрамляют яркие голубые глаза, такие же, которые когда-то были у его приемного отца и которые всегда лучились озорством, но не в этот день. А второй был высоким и значительно более худым. Он азиатской внешности с раскосыми глазами. А на его лице не было ни грамма макияжа, хотя раньше трудно было представить этого человека без своей яркой маски, но в этот день он хотел быть настоящим, а не прятаться за привычным образом эпатажного Верховного мага. В этот день он хоронил второго самого дорого человека в своей долгой жизни. И она была долгой, порой казалось даже слишком. Одет вечный юноша во все чёрное, как и его спутник. Это еще одна причина по которой они выделяться из толпы, ведь именно белый у нефилимов был цветом траура, но для магов, а именно ими и были эти двое. Магам, как известно, закон не писан, но даже так почему-то к ним никто не подходит и не мешает, возможно другие знали, что их горе другое. Скоро начнется церемония сожжения и прощания, а после прах увековечить в стенах Города Костей, где он послужит фундаментом, ведь дети Разиэля служат другим, даже после смерти. С каждой минутой плач и переговоры становиться громче и только двое все еще молчат. Но в один момент все стихает. Безмолвный брат начинает церемонию и отовсюду слышатся только одна фраза: AVE ATQUE VALE, а после костер зажжен.        Именно в этот момент маг с синий кожей замечает необычный блеск справа от алтаря и когда он присматривается лучше, то видит, что там стоят двое: красивый юноша со светлой, практически белой кожей, черными, как смоль волосами и контрастно голубыми глазами. На его лице нежная, чуть грустная улыбка. А в глазах та же всепоглощающая любовь, с которой он всегда смотрел на своих самых дорогих магов и на всю свою семью. Рядом с ним юноша, взгляд которого всегда был слишком серьезным и слишком осмысленным, даже в детском возрасте, но сейчас он так же, как и его отец смотрит с нежностью и грустью на тех, кто ни смотря ни на что навсегда останется его семьей, хоть и родными по крови они не были. Синекожий маг цепенеет на месте и не может отвести взгляд от них, а по его щеке ползет слеза, которую он даже не замечает и не пытается смахнуть, он совсем забывает о том, что обещал брату не плакать на его похоронах, но сейчас это не имеет значение, он слишком скучает по своим родным. Эту скованность замечает и второй маг. Повернув голову в сторону, куда смотрит сын, его сердце будто останавливается, а потом пускается в скач, а он не может даже вздохнуть от нахлынувших чувств и воспоминаний. Вот первая встреча и смущенный, краснеющий и от этого еще более прекрасный голубоглазый охотник. Вот приглашение на свидание и первый поцелуй, украденный наглым и обаятельным магом. Вот первое свидание, которое прошло не совсем гладко, но каким сладким было его окончание и как не хотелось, чтобы оно заканчивалось. Вот поцелуй в Гарде и ощущение полного счастья, что твоя любовь взаимна, путешествие, постоянные проблемы, которые всегда находили неугомонные нефилимы и боль расставания, ощущение предательства самого дорого человека. Такая боль, которую он до этого не испытывал никогда, но именно она дала понять и немножко Катарина, что некоторая любовь стоит той боли, что будет потом, даже если сейчас придется рассказывать все тайны. И она стоила. Он точно знал. Его Александр и его любовь стоили всего этого мира и даже больше, по крайней мере для самого Магнуса. После этой ссоры следовали клятвы, что ни смотря не на что за любовь они будут бороться. А потом в их семье появился Макс, милый малыш маг, что мать бросила у ворот академии сумеречных охотников и мальчик-охотник Рафаэль, что трудно сходился с другими людьми, но стал замечательным старшим братом для многих охотников. Но годы самой счастливой жизни не могут в этом мире длиться вечно. Все заканчивается: дети вырастают и уходят из дома, а вы останетесь, но даже это не мешало их любви до самого конца. Александра Гидеон Лайтвуд-Бейн умер в возрасте 78 лет, однажды просто не проснувшись. Его муж был безутешен, но старался справиться с горем, ради сыновей и ради Алека. Это было трудно, хоть он и смог вернуть прежний лоск, но так было только снаружи, а внутри он умер вместе с любимым, только дети и друзьям могли вызвать редкие теплые улыбки у древнего мага. И вот сейчас он смотрел на свое самое большое сокровище, что было в жизни. На свою семью, на Александра и Рафаэля. И не мог поверить, что это правда. Алек улыбался им, а после обнял Рафа и они исчезли, будто и не было. Только эхо донесло последние слова: — Мы любим вас. Берегите себя и будьте счастливы, — это было их прощание и последнее желание.       Макс не выдержали первым. Он крепко обнял отца и заплакал на его плече. Магнус вспомнил момент, когда впервые взял этого ребенка на руки. Уже тогда он знал, что так будет. — Теперь мы остались только вдвоем, Черничка, — прошептал он, назвав сына его детским прозвищем и крепче прижал к себе, дав волю слезам. Они потеряли почти всех членов семьи, но они были друг у друга. И это уже было больше, что могло бы быть.