young, hung, with no refractory period

— Бро, отвечаю, я пересплю с твоим отцом. Чонин пренебрежительно фыркнул, смотря на Сехуна беспощадно.   — Эта шутка перестала быть смешной еще два года назад, Сехун. — Зачем мне шутить о сексе с твоим отцом? Я никогда в своей жизни не был серьезнее. Чонин еще никогда так сильно не закатывал глаза. — Чонин, он ведь такой горячий. — Да без разницы, чувак. Не смей выпивать все пиво, пока меня не будет, — Чонин подхватил свою сумку, наполненную всякими вещами для ночевки со своей девушкой. Сехун уже неделю тусуется в их доме, наслаждаясь отдыхом от университета и до рассвета играя в видеоигры. Мистер Ким — или лучше, Чунмен (он настаивал, чтобы Сехун его так называл) — всегда был вежлив и следил, чтобы Сехуну было комфортно.  Сехун был знаком с Чонином уже четыре года, и у него всегда был некоторый краш на его отца, тот был человеком за сорок, с седыми висками и морщинами от улыбки у глаз. Сехуну никогда не было стыдно за себя, он с самого начала дружил с Чонином и полагал, что в вещах такого характера лучше быть честным, чтобы не было никаких конфликтов в будущем. Он так же был честен, что находил Чунмена чертовски привлекательным, к несчастью Чонина, даже превратил шутку о том, как он максимально долго будет спать с ним, в повседневную.  — Хей,— Сехун внезапно окликнул Чонина. — Где ты хранишь презервативы? Чонин медленно повернулся, смотря с любопытством.  — Ну, знаешь, на случай, если я пересплю с твоим отцом. — Блять, отъебись,— Чонин смущенно простонал. — Я сваливаю, пока ты не сказал еще чего-нибудь более грязное. Увидимся завтра.  Он закинул переполненную сумку себе на плечо и покачал головой с легким отвращением, когда вышел из комнаты. Сехун остался сидеть на месте, слушая отдаленные звуки закрывающейся входной двери.  Теперь он один. На всю ночь. Вместе с мистером Кимом. Некоторое время Сехун сидел в тишине, полагая, что проведет остаток ночи чередуя Overwatch и дрочку на мистера Кима; это продолжалось до того момента, пока он не услышал музыку из гостиной и подумал, что с таким же успехом мог бы сделать что-то более интересное. Сехун выскользнул из спальни и тихо пробирался по дому, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Его терзали сомнения. Что, если это разрушит иллюзию нормальности, если он признается Чунмену и тот его отвергнет?  Что, если это разрушит его дружбу с Чонином?  Тот никогда об этом не узнает, но Сехун точно никогда больше не покажется в доме Кимов, хоть мистер Ким и будет вежлив, как и всегда.  Сехун завернул за угол в гостиную и остановился, увидев Чунмена, сидящего на диване, а его глаза были прикованы к экрану ноутбука на его коленях. На столе перед ним стоял почти пустой бокал вина, его щеки уже успели покраснеть, хоть он и выпил только половину. Но Сехуну хватило этого вида, чтобы ноги стали ватными. Как он вообще будет разговаривать? Заставив себя сделать еще пару шагов, Сехун прочистил горло. Это заставило Чунмена оторваться и поднять глаза, встречаясь с Сехуном взглядами, и широкая улыбка тут же осветила его лицо.  — Ты решил остаться на ночь? Я полагал, у тебя были свои планы.  Сехун был дезориентирован, не в состоянии сказать и слова, он лишь открывал и закрывал свой рот, потирая заднюю часть шеи. — С тобой все в порядке? — Чунмен нахмурился, немного выпрямившись, все еще пристально смотрел на Сехуна. — Да, все в порядке, мистер Ким. Просто немного устал. — Пожалуйста, называй меня Чунменом. Не хочу чувствовать себя старее, чем я и так есть, — его улыбка была успокаивающей, от чего под глазами появились полумесяцы. — Ты можешь присоединиться ко мне. Хочешь бокал вина? Сехун не мог оторвать взгляд от того, как двигались губы Чунмена, и вопрос застал его врасплох. Он поднял взгляд на Чунмена, задержавшись на нем ненадолго, после чего отвел их и облизнул губы. — Конечно, если вы не возражаете.  Чунмен отложил свой ноутбук и встал, прошел на кухню и вернулся с очень большим бокалом и наполовину пустой бутылкой Cabernet. Сехун сел на диван напротив Чунмена и быстро поблагодарил его, когда тот вручил ему бокал. — Так,— начал Чунмен, плюхнувшись обратно на свое место, и взял свой собственный бокал,— у тебя нет никаких планов? Еще больше ночных сеансов видеоигр?  Чунмен подлил себе вина, смотря внимательно на Сехуна. — Думаю, я едва ли видел тебя, выходящим из комнаты Чонина с тех пор, как ты приехал. —Я думаю, мои планы намного лучше, чем планы Чонина. Я могу сидеть здесь, расслабиться и пить вино. А ему приходится социализироваться, — Сехун состроил страдальческую гримасу. — Иу.  Лицо Чунмена вспыхнуло, когда он засмеялся, и решимость Сехуна сыпалась по кусочкам, он замаскировал свои покрасневшие щеки за бокалом вина. — Чонин не знает, что единственная причина, по которой я остался здесь, является то, что остаток ночи я проведу с вином и его отцом. Вот, где настоящее веселье. — О да, я тот еще тусовщик. Пью вино поздней ночью, пока разбираюсь с оставшимися письмами, — Чунмен поставил бокал и сложил руки на коленях, смотря на Сехуна с полуулыбкой. — Но у меня всегда есть время для тебя, Сехун. Есть что-нибудь новое в последнее время?  Сехун покрутил бокал в руках.  — О, ну, знаете, уничтожал все приглашения на вечеринки. Я просто не могу избавиться от всех дам, которые хотят отломать от меня кусочек. Я не настолько бессердечный, чтобы сказать, что предпочел бы проводить время с бокалом вина с отцами. В глазах Чунмена читался юмор с каплями игривости.  — В таком случае я представляю, от скольких дам тебе пришлось отказаться. Неужели ты не нашел ни в ком из них той искры, которая бы тебя заинтересовала? Ты стал еще привлекательнее за эти пару лет; я могу представить, сколько людей выстроилось в очередь за твое внимание. Я должен быть польщен.  Сехун неожиданно почувствовал вязкость во рту, словно он не мог сделать достаточно глубокий вздох. Неужели Чунмен .... флиртовал с ним в ответ? Его ладони вспотели, и он поспешно вытер их о свои спортивные штаны, надеясь — нет, умоляя свое тело оставаться спокойным и не выдавать его.  — О, ну, вы знаете... не нашлось никого, кто зажег бы эту искру во мне,— ответил Сехун, сдерживая волнение в голосе. — И... ох, дамы не совсем в моем вкусе. Чунмен моргнул, на мгновение выглядя, возможно,  несколько удивленным, и снова вернул на лицо вежливую ухмылку.  — В этом нет ничего неправильного,— голос Чунмена изменился, стал напряженнее, а он сам немного поерзал на месте. — Тогда каков твой тип? Естественно, у тебя есть много парней с колледжа, из которых можно выбрать.  Сехун смотрел на Чунмена поверх бокала, и его сердце просто выпрыгивало из груди. Он знал, что ему не следует, знал, что он играет с огнем, но было что-то такое в том, как старший мужчина смотрел на него, что-то такое колючее в его глазах, что заставляло Сехуна хотеть откинуть всю осторожность и просто, блять, сделать это. — Отцы, которые за бокалом вина разбираются с оставшимися письмами. Тишина. Сехун был уверен, что Чунмен даже может слышать стук его сердца в груди или то, как тяжело тот дышит. Он практически чувствовал пот на своем лбу, был таким маленьким, как будто его изучали под пристальным взглядом Чунмена.  И при этом оба молчали. Сехун просто хотел свернуться калачиком, ну, или засмеяться и сказать, что это все было шуткой. Унизительно. Сехун чувствовал себя унизительно. Он все разрушил. — Сехун, — начал, наконец, Чунмен, в его лице было что-то даже устрашающее,— ты хочешь сказать, что заинтересован во мне? Сехун практически прохрипел и залпом осушил все оставшееся вино в бокале. Он не мог принять этого. Его решимость просто сломалась. — Мне так жаль, мистер Ким. Мне не следовало этого говорить. Не знаю, о чем я вообще думал. Я... пойму, если вы скажете мне уйти.  Сехун чувствовал, что его дыхание стало быстрее и глубже, как будто в комнате вдруг стало слишком жарко, но Чунмен продолжал смотреть на него, прежде чем без слов отложить ноутбук на стол. — Ты уверен, что это именно твой тип?  Сердцебиение Сехуна отдавало в ушах, а Чунмен поднялся с дивана и, обойдя стол, встал перед Сехуном. Он на мгновение замер, о чем-то задумавшись, чтобы потом сесть рядом с О.  — Возможно, я бы мог побаловать тебя. Сехун вновь облизывается, наблюдая за тем, как Чунмен опускает свой взгляд на его губы, и член дернулся от открывшихся возможных развитий событий.  — О господи, пожалуйста, — он буквально умолял, и он едва успел подумать, как Чунмен сократил расстояние между ними и соединил их губы. Губы Чунмена были именно такими мягкими, каким Сехун себе их представлял, он чувствовал вкус вина и едва заметные специи, вдыхал мягкий запах одеколона, мускуса и слегка цветов, его рецепторы были просто перегружены.  На вкус как грех, на запах как спасение.  Чунмен внезапно перемещает руку на подбородок младшего, углубляя поцелуй, и тот захныкал от ощущения языка мужчины, который провел им между его губ, и О послушно открыл рот, сплетая их языки.  Он осторожно положил свою руку на руку Чунмена и сжал ее, чувствуя под пальцами мышцы, по его телу прошлась дрожь от предвкушения, и Мён издал смешок с придыханием в поцелуй.  — Что-то не так? — пробормотал Чунмен в поцелуй.   Сехун вздохнул с дрожью в голосе, открывая свои глаза, и тут же об этом пожалел. Чунмен, находящийся так близко, захватывал дыхание, особенно, когда у него были припухшие от поцелуя губы и полузакрытые глаза. Такой образ Сехун не мог представить даже в своих самых смелых фантазиях.  — Просто... задумался, реально ли это все, или видеоигры просто уничтожили мой мозг, и я просто провалился в бездну. Чунмен одобрительно хмыкнул, а его улыбка превратилась в ухмылку. —Ты уверен? — в голосе Чунмена были командные нотки, что заставило тело Сехуна замереть. —Когда ты так говоришь, я просто схожу с ума. Я трогал себя, представляя это, уже четыре года, но... —Сехун чуть не закрыл себе рот рукой, когда понял, что именно он сказал, чувствовал, как начинает краска подступает к лицу, и внезапно в комнате стало так жарко, так душно, так тесно, словно у Сехуна была клаустрофобия. — Это правда? — спросил Чунмен, его глаза стали черными.  У Сехуна пересохло во рту, и он просто закивал, зная, что, если заговорит, голос его подведет. Чунмен поддался вперед, впиваясь в губы Сехуна и вплетая пальцы в черные волосы, чтобы потом их потянуть. Сехун задохнулся, вскидывая бедра в поисках трения, Чунмен скользнул рукой к члену, слегка сжимая его.  Мён прикусил нижнюю губу Сехуна и отстранился. — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал? — Пожалуйста,— Сехун умолял. — О боже мой, что угодно. — Скажи мне, Сехун,— это была не просьба, нет, это был приказ, и он подтвердил это, прикусывая мочку уха Сехуна. Младший чувствовал себя так, словно он расходится по швам. Рука Чунмена соскользнула с члена Сехуна, и тот протестующе захныкал и поерзал бедрами в надежде на то, что Ким возобновит движения.  — Трахните меня. Мне это нужно, пожалуйста, Чунмен. Мне нужны вы.   От такого ответа у Чунмена вздулись ноздри, и глаза почернели от желания, Сехун никогда не видел эту его сторону, не видел его таким, не совсем спокойным и контролирующим себя. Это заставило сердце бешено колотиться в груди. — Только сперва мне нужно принять душ,— внезапно добавил Сехун, как бы сильно ему не терпелось, нужно было время, чтобы подготовить себя. — Пожалуйста.  Чунмен просто кивнул, отпуская его волосы и вставая. У Сехуна вновь пересохло во рту, когда он увидел бугорок на штанах у старшего, явный признак того, что и Чунмен этого хотел. — В первую  очередь, душ,— сказал Чунмен, одаривая Сехуна улыбкой. —Я буду ждать тебя в своей комнате.  Вода была почти обжигающе горячей, а Сехун стоял под струями и пялился в потолок, пытаясь понять, во что он, черт возьми, ввязался. Он абсолютно точно этого хотел, на все 100%, и Чунмен выглядел так, словно тоже этого хочет. Только вот Сехун нервничал? Абсолютно точно, черт возьми. Это было его фантазией все четыре года, начиная от простых бессмысленных мечтаний до того, что он просыпался от липкой спермы на своем животе. И будь он проклят, если ничего не сделает сейчас. Он подготавливал себя так хорошо, как только мог (побрился, почистил зубы и подготовил каждый сантиметр своего тела, просто на всякий случай), и посмотрел на себя в зеркале. Глаза блестели... поблескивали от остатков желания, а губы чуть покраснели от поцелуя с мистером Кимом. Глубокий вдох, он обернул полотенце вокруг талии, прежде чем вышел из ванной, прошел по коридору и  дальше через открытую дверь в комнату Чунмена.  Но то, что он там увидел, заставило его подавиться воздухом.  Чунмен был без рубашки, лежал на кровати и лениво касался себя через брюки, а его глаза были такими же горящими, как у Сехуна, когда тот смотрел на себя в зеркало. Остановившись, Сехун наблюдал за ним некоторое время, стараясь сохранить этот образ в памяти, надеясь, что никогда не забудет ощущение покалывания по коже от того, как Чунмен прикасается к себе.  — Хей,— у Сехуна снова сперло дыхание, и он колебался, держа руку рядом с краем полотенца. Чунмен ничего не ответил, лишь скользнул взглядом по телу Сехуна, остановив свой взгляд на члене, натянувшем ткань полотенца, и снова посмотрел наверх, чтобы пересечься взглядом с младшим.  — Я готов. —Подойди сюда. Сехун сократил расстояние между ними, остановившись у края кровати на мгновенье и взволнованно прикусив нижнюю губу. Выражение лица Чунмена смягчилось, а градус желания чуть спал, когда парень сел рядом. — Эй, — начал Чунмен тихо. — Если ты передумал… Сехун бесцеремонно скинул полотенце с себя и забрался на кровать, вызывая шумный вздох у Чунмена. — Я не передумаю, — убедительно произнес Сехун, укладываясь рядом. — Точно не тогда, когда я так долго этого хотел. Он уместил свою руку на груди Чунмена, а пальцем скользнул по темно-розовому соску, и не мог не улыбнуться, когда почувствовал, как мужчина дернулся. — Почему ты все еще одет? Это не честно, — Сехун в тон своего голоса надул губы. Чунмен молча согласился и стянул брюки вместе с нижним бельем, после чего устроился между разведенных мягких бедер младшего. — Как ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, Сехун? Казалось, что в комнату ворвался поток воздуха, ведь Сехуна бросило в дрожь, а его член дернулся от слов Чунмена, который издал низкий хриплый смешок, увидев, что младший быстро возбуждается. — Так это то, что тебе нравится? — Чунмен подтянул ноги Сехуна выше и оставил поцелуй на внутренней стороне колена. — Тебе нравится, когда кто-то говорит с тобой грязно? Сехун издал какой-то низкий бормочущий звук, напоминавший что-то вроде « о боже, да».Чунмен довольно промычал, подталкивая ноги Сехуна еще выше, практически складывая его пополам, от чего младший был раскрыт перед ним во всей своей красе. И поддразнив себя парочкой быстрых движений, Чунмен потерся головкой члена о дырочку Сехуна. Медленно. Смакуя. Дразня. Сехун почти простонал, но не дал себе, проглотив стон, а его дырочка сжимался в нетерпении. — Ты так прекрасно будешь выглядеть, принимая мой член, — Чунмен дернулся, наклонившись к прикроватной тумбочке. А Сехун уже весь краснел. — Я чист, так что если ты тоже…— Чунмен мгновенно замер, специально не смотря на Сехуна. — Я не против. Я хочу этого. Он чувствовал, как мужчина напрягся, капля смазки скользнула из члена и испачкала бедро Сехуна. — И я бы…— Сехун облизнулся, скользя пальцами вверх по ребрам. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня жестко. Хочу чувствовать все на утро. Чунмен простонал от услышанного, и немного отстранился, выдавливая смазку на руку. — Так значит грубо? Кивок. Старший был осторожен, подготавливая Сехуна, не торопился, ему нравилось, как он растягивался, он трахал его уже тремя смазанными пальцами в таком почти мучительном темпе. Сехун мог видеть блеск в глазах Мёна, чертово удовольствие, которое тот получал от того, как имел его. О насадился на пальцы и, поймав момент, сжал один из сосков. — Я думаю, я готов, Чунмен. Скольжения влажного и горячего члена у дырочки было достаточно, чтобы почти довести Сехуна до оргазма, а его собственный уже давно был прижат к животу. И не теряя времени, Чунмен толкнулся, входя до конца, до ласкающего слух шлепка о задницу, и замер. Сехун задыхался, нахмурив брови, пока из него вырывались ругательства и вздохи, он ощущал знакомое чувство дискомфорта от того, как сильно был растянут, но за ним всегда следовало крышесносящее удовольствие, даже от самого факта быть настолько заполненным. Младший готов был открыть рот, намереваясь сказать, что тот может двигаться, как Чунмен двинул бедрами снова, ударяясь вновь о задницу. Сехун сдавленно простонал, широко раскрывая глаза, когда Мён вошел так глубоко, до шлепка кожи о кожу. О сжал простыни в руках, прикрыв глаза, и сосредоточился на толчках Чунмена, грубых и таких нуждающихся, именно так, как Сехуну было нужно. Чунмен задал беспощадный темп, а его стоны, больше похожие на рык или мычание, становились с каждой фрикцией все громче. — Тебе нравится? — промычал Ким, впиваясь в мягкую кожу бедра Сехуна. — Это именно то, чего ты хотел? Все, о чем ты думал? Быть заполненным моим членом? Сехун мог ответить только с дрожью в голосе что-то вроде «о боже, да» и закивать. Чунмен трахал глубже, выискивая простату, и, только задев ее, с каждым разом проходился по железе. Сехуна пошатнуло, сперло дыхание, он заметался по постели. — Да-да, здесь! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Мне так нужно это. Чунмен расплылся в похотливой улыбке, его ногти впивались еще сильнее в кожу, когда он трахал его именно так, чтобы задевать простату, а в глазах Сехуна все плыло и темнело, он заскользил рукой к своему нетронутому члену и парочку раз провел по нему рукой бессвязно. — Я так близко, Чунмен. Ох, блять. Сехун кончил с именем Чунмена на губах, так же как и обычно, только в этот раз Мён смотрел на то, как сперма вытекает через край ладони и капает на живот. Сехун чувствовал, как напрягались мышцы с каждой волной оргазма, сейчас он был потрясенным и таким чувствительным. — В меня, — простонал Сехун, хватаясь за плечи Чунмена. — Кончи в меня. Это было слишком, и брови Чунмена сломались, изо рта вырвался низкий стон, и он продолжал входить по инерции, кончая глубоко в Сехуна. Он дышал часто, смотря на распластанного парня под собой, выглядящего прекрасно грязным и насытившимся, мужчина издал хриплый стон, выходя из Сехуна. Чунмен перекатился на спину рядом с парнем и уставился в потолок, пытаясь выровнять дыхание. — Черт, Сехун, — Ким вздохнул, прикрывая глаза. — Почему ты так чертовски хорош? — Да, пожалуйста, — ответил Сехун, вплетая свои пальцы в волосы. — На самом деле, я думаю, что это я должен тебя поблагодарить. Они оба на некоторое время замолчали, все еще отходя от оргазма. Чунмен пошевелился первым, приподнимаясь и сплетая руки за головой. Сехун одобрительно замурлыкал. Старший смотрел на него, в то время как член Сехуна вновь становился твердым. — У тебя снова встал? — Ну, я молод, возбужден, и мне не требуется время для восстановления. — Я слишком стар для этого, — прохрипел Чунмен. — Не волнуйся, — проворковал Сехун, проводя пальцами по тому беспорядку из спермы, что был на его животе. — Я думаю, мы сможем придумать, как это уладить. — Я дома, — дверь тихо закрылась за Чонином, который бросил свой рюкзак на диван и попутно зевал. — Пап? Сехун? — На кухне, — раздался голос Сехуна, его тон был такой же уставший, как и у Чонина. Тот последовал на кухню, и его внимание привлекла посуда в раковине. Сехун сидел напротив Чунмена, а между ними пустая миска. Было что-то… такое во взгляде Сехуна, когда он посмотрел на Чонина. Что-то торжествующее. — Как прошла твоя ночь? — спросил Чунмен, натянуто улыбнувшись. Чонин посмотрел на этих двоих и сощурился. Сехун расплылся в самодовольной улыбке. —Повеселился? —Эммм, ага, — Чонин налил себе в стакан яблочного сока, прислонившись к краю гарнитура, все пытался понять, почему Сехун так смотрел на него. — Мы всю ночь играли в Overwatch, хотели позвать Сехуна, но его не было в сети. — У меня были другие дела, — Сехун пожал плечами. И Чонина словно окатило холодной водой. — Сехун, ты не можешь мне помочь кое с чем? Сехун поднялся и зевнул, вытягивая руки вверх, от чего его живот оголился, показывая, что рубашка ему была мала. Когда они оказались в комнате Чонина, тот припечатал Сехуна к двери. — Ты что-то сделал, —взгляд Кима опустился ниже, и он понял, что уже видел это. — Это что… рубашка моего отца? Сехун просто пожал плечами. —Я же говорил тебе, что пересплю с твоим отцом.