Н.У. Не учтенная куноичи

Привет всем! Меня зовут Хару Сенджу… Но это не мое настоящее имя, на самом деле меня зовут совсем по другому. Но давайте по порядку! До шестнадцати лет я жила в современном мире двадцать первого века. В России. На Уральских горах. Это место было самым чудесным из всех, что я успела посетить за свою короткую жизнь. Моя семья не была богатой, но и бедными нас назвать было сложно. В этом мире меня звали Арина. Фамилия была так нелепа, что я забыла ее на следующий день, как попала сюда. Куда попала? Хм, я попала в свою мечту! Аниме, которое спасло меня от многих душевных травм и обычных физических болезнях. Я не смотрела первый сезон этого замечательного аниме, но просмотрела второй сезон. Не дойдя до того момента, как началась Четвертая Мировая Война Шиноби. Но эту информацию мне замещали фанфики. Я прочитала их бесчисленное множество! Я читала, сопереживала персонажам в трудную минуту, злилась на врагов и искренне плакала, когда полюбившийся мне персонаж погибал… Увы, в каждом фанфике был такой персонаж! Но больше всего мне нравились трое. Учиха. Мадара, Итачи и Саске. Мадара мне нравился своей внешностью и улыбкой, которую я иногда видела в Интернете, будь то скриншоты, арты или еще что-либо. Итачи мне нравился тем, как он пожертвовал собой во благо своей любимой деревни и брата. Я никогда не забуду его вклад в это замечательное аниме. И пусть его пытались передать как отрицательного персонажа, я чувствовала, что это не так. Саске же был холодным ублюдком, которого я бы с радостью убила бы при встрече, но его глаза… Да! Именно глаза! Я пыталась прочитать по ним эмоции «ледяного принца», и мне это иногда удавалось. Я не понимала поведения этого засранца, не понимала его стремлений. У меня порой проскальзывали мысли, что он не понимал всего, что у него не было здравого смысла вообще. Например, я не понимала, как он мог поверить в то, что Итачи вырезал клан в одиночку? Это же невозможно! В клане было много шиноби, все они были опытными в сражениях… Как бы то ни было, я всегда считала мелкого Учиха засранцем. Итачи не заслуживал такого брата… Так вот! Я попала в мир Наруто! Это случилось странным образом… Хотя что странного в том, что я умерла от рака? Но это было бы обычным способом уйти в мир мертвых, если бы я не сидела с телефоном в руках, и в один миг, проводя пальцем по сенсору, я поняла, что он провалился сквозь экран. Не выходя с другой стороны телефона… В тот момент, когда я увидела над собой деревянный потолок, я думала о своей старшей сестре, Гере. Она умерла, когда мне было одиннадцать лет — ее сбила машина, мчавшаяся с бешенной скоростью. Я думала о том, что Гера, возможно, тоже прошла Перерождение. А иначе это нельзя назвать. Почему? Потому что я умерла, а в следующий миг я проснулась в теле младенца, видела потолок, слышала негромкие переругивания людей. Я верила в Перерождение, как и Гера. Именно она научила меня не бояться смерти. И я надеялась, что после моей смерти я снова увижу ее, мою любимую старшую сестру, которую я видела редко, потому что она жила со своим отцом, а я с братом, который старше меня на два года, нашей общей с Герой мамой и моим отцом… Зная характер своей старшей сестры, я могу с легкостью сказать, что она захочет побыстрее забыть о своей прошлой жизни и срвсем ничего не расскажет о себе. Ну да ладно, зато я расскажу! Наша мама, Елизавета, вышла замуж за первого мужа, отца Геры, когда ей было девятнадцать. Они прожили год спокойной жизни, а потом у них родился первый ребенок, Саша. Затем, через три года, родилась и сама Гера. Однажды, через полгода после рождения сестры, мама застукала дядю Игоря с любовницей. И подала на развод. Дети сначала были с ней, но потом, когда она вышла замуж за Дмитрия, моего отца, дядь Игорь вдруг захотел воспитывать своих детей сам. Судебные заседания шли долго, закончились они только когда Мише, моему старшему брату, исполнился год. Гере тогда было шесть лет. И ее с Сашей все же оставили на попечение дяди Игоря. Мама бесилась, мама унижалась, но отец сестры был непреклонен. Он не захотел оставлять своих детей на воспитание чужому мужчине. А потом родилась я. И мама, вдруг, ушла в запой. Мной занималась Гера. Она воспитала меня с самых пеленок. И хотя она уже училась в школе, она всегда находила повод, чтобы прийти к нам в дом. Когда я и сама пошла в школу, сестра стала реже ходить к нам, примерно два раза в месяц… А потом… ее не стало… Это был худший день в моей жизни. Я полгода была в глубокой депрессии. Меня вывела из нее, как ни странно, мама. И дядь Игорь с Сашей. Они сказали мне, что жизнь не кончается смертью. Они полностью пересказали мне слова Геры, которые она повторяла мне все то время, которое была со мной. И я благодарна ей. Так, что же еще? Ах, да! Забыла сказать, что я была болезненным ребенком! Я болела каждые три месяца, а в четырнадцать подхватила пневмонию и не занялась вовремя лечением. Как итог: пневмония перешла в рак. Который и заставил меня покинуть гостеприимный современный мир, дружную страну и горы, на которые я так любила смотреть вместе с Герой… В общем, я очутилась в теле младенца. Я слушала шепот взрослых, по видимому моих родителей и понимала, что они говорят не на моем родном, русском языке. Этот язык также был знаком мне, ведь Гера учила меня ему, как и английскому, китайскому и итальянскому. Это был японский язык. Я в Японии? Мать моя Гера! Спасибо тебе моя самая любимая сестра на свете, что учила меня всему! Я люблю тебя! И я буду молиться богине солнца Аматерасу, чтобы ты жила благополучно и беды обходили тебя стороной! Но сначала, я хотела бы узнать, какой сейчас год и как меня зовут! Так, прислушиваемся к себе. Я хочу есть? Да! Подаем голос! Я заплакала, заставляя взрослых прервать свой разговор и подойти ко мне. Надо мной склонилась светловолосая женщина с карими глазами. Это моя мама? Хм, во что она одета?! Это что? Юката? Кимоно? Черт, не разбираюсь в этом! — Хару, ты уже проснулась? — мать тепло улыбнулась мне и подняла меня на руки. Я перестала лить слезы и начала осматривать пространство. Мы находились в небольшой комнате с какими-то странными стенами. Это картон? Бумага?! Епрст! Я попала в средневековье?! К нам подошел мужчина с длинными каштановыми волосами и черными глазами. Он был одет в черную водолазку и такие же штаны. Поверх этого мрачного одеяния был красный нагрудник, наподобие брони. Он самурай? Вон, позади виднеется рукоять катаны! О, Господи Иисусе! — Йоши, мне пора. Скоро нужно идти в бой. — А это, скорее всего, мой отец. Я потянула к нему ручки, беззубо улыбаясь. Не уходи! Вдруг ты не вернешься! — Хару! Йоши, она улыбается! Мужчина взял меня на руки, покачивая. Я изобразила смех. Отец покачал меня немного в руках и передал снова к матери. Я заплакала. Мой отец воин. Такие живут недолго… — Тецуя, возвращайся… — я услышала негромкий голос матери и посмотрела на нее. В ее глазах стояли слезы. — Обязательно, дорогая, — пообещал отец, обнимая меня вместе с мамой. — Сразу, как только справимся с Учихами! Не переживай, я хороший воин, я смогу выстоять против этих демонов! Что? Я не ослышалась? Учиха? Я внимательно присмотрелась к внешнему виду отца и, от удивления, издала икающий звук. На груди отца был черный рисунок, который я много раз рисовала вместе с Герой. Это был знак клана Сенджу! Я в аниме? В мире Наруто?! Благословенная богиня Аматэрасу!.. И, кажется, я попала в то время, когда кланы Сенджу и Учиха воевали. Интересно, а какое точное время? Сколько лет Хашираме? Насколько я знаю, Коноху построят, когда Хашираме и Мадаре будет около 25 лет… После смерти Изуны Учиха. Бедный парень, не дожил до 25 лет… Тобирама засранец! Отец ушел, мама принялась кормить меня грудью. А ничего так! Нормально! Господи, о чем я думаю?! *** Мне полгодика. За это время в моей жизни не изменилось почти ничего. Я спала, ела и просилась на руки. Хм. К нам часто захаживали соседи, состоящие из, угадайте кого? Буцумы, главы клана, его сыновей, Хаширамы и Тобирамы и жены, имя которой мне было неизвестно в той жизни. Здесь ее зовут Рэн. У нее длинные, до колен, белые волосы и алые глаза. Альбиноска. Как и ее второй сын… Хаши-кун пошел в отца. У него каштановые волосы и черные глаза. Старшему исполнилось четыре года, а младшему только два. Рэн-сан ждет третьего сына. Вроде бы, его Каварама назовут. А потом у них родится последний братец, Итама. *** Мне полтора года. И я уже познала боль от битья бамбуковой палкой. А все почему? Потому что я не понимаю… ла, что бить Тобираму нельзя, потому что он наследник и стоит выше меня на ступени иерархии в нашем клане. Я-то всего-лишь внучка одного из множества советников главы клана… Черт, как же хреново! Средневековье, мать вашу! Что?! Он может запросто меня убить, если я косо посмотрю на него?! Ну нет, это уже не смешно! Черт, я уже не хочу здесь жить! Аматэрасу, молю, дай мне свободу! *** Мне два года и начинаются мои тренировки. Это хорошо. Чем раньше я начну тренироваться, тем легче потом будут мне даваться физические нагрузки и контроль над чакрой. Правда, контроль у меня сейчас… Ладно, не будем о грустном! Зато в физическом плане я первая! Даже гиперактивного Хашираму перегнала! Я крутая!.. *** Сегодня мне исполнилось четыре года. Кстати, я родилась восемнадцатого сентября! Это просто фантастика! Почему? Потому что я и в том мире родилась в этот же день! Здорово, правда? Сегодня мама будет учить меня разбираться в травах. Я решила быть универсалом. То есть, боевиком и ирьенином. Медицина у меня в крови, потому что мама тоже медик. И я даже даю ей советы, которые помню по той жизни. Я сенсор! Природный! Об этом я узнала полгода назад, когда сообщила маме, что папа возвращается домой с боя. А он в это время еще не дошел до нашего дома каких-то десять метров! Я буду развивать эту способность! Тобирама, гадина, дал мне несколько советов по ее прокачке. При этом у него было такое лицо, будто он грязь под ногами видит, а не соседку. Ну ничего, у меня память хорошая. Кстати об этом седом красноглазом парне! Этот дебил обозвал меня! Дословно передать не могу, но я таких слов еще ни разу не слышала. Но видели бы вы его лицо, когда я начала его материть на русском языке! Да-да, я не забываю свой родной язык! Его старший брат, Хаширама, начал пропадать вне деревни. Я так думаю, он уже познакомился с Мадарой… Везет этому ребенку! Он за пределы деревни выходит, а мне запрещают! Так, ладно, нужно очистить сознание от лишних мыслей и попытаться увидеть свою систему циркуляции чакры!.. *** Мне уже шесть. И сегодня я начинаю тренировки со стихией ветра! О да! Эта стихия у меня не основная, но в одном фанфике я прочитала, что сперва нужно развивать второстепенную стихию, а потом уже и основную. Основная стихия у меня земля. Хм, интересно, а смогу ли я создавать пылевые/песчаные бури, чтобы дезориентировать противника? Ками-сама! Это сколько же мне учиться?! Я вышла из дома, предварительно оповестив мать и брата, что ушла на тренировку. Я прошла по центральной улице нашей небольшой деревеньки и вышла за ворота, направляясь в глубь леса. Ну, а что? Не оставлять же деревню без естественной защиты в листве деревьев? Тем более, я, не более, чем неделю назад, нашла просто чудесный вид! Место, которое впоследствии станет первой какурезато, Конохагакуре, но сато. Я забралась на скалу, цепляясь за выступающие камни, ради безопасности подавая чакру и в ноги и в руки. Забравшись на вершину, я обобрала одно из деревьев на одну шестую всех листьев и села около обрыва, сперва любуясь видом внизу, а потом начала тренироваться. Преобразование чакры в стихийную — дело непростое. Это очень трудоемко и энергозатратно. Как хорошо, что у Сенджу почти такой же запас чакры, что и у Узумаки! У них она почти бездонная… Через несколько часов сидения на месте, у меня затекла пятая точка. Я вскочила, скинула не хотящие резаться листья со скалы и начала разминать затекшее тело. Когда с зарядкой было покончено, я побродила среди деревьев. Мне нужно чакропроводящее дерево. Зачем? У меня ветер стихия! Буду, как Темари Собаку, но с веером! Но у меня он будет меньшее ее. И его я буду делать сама. Благо, хоть знаю как. Нас учили делать мини-веера на учебе по этикету… Нашла! О, как же мне повезло! Это дерево такое большое! Да их тут целый лес! Из остатков можно будет сделать деревянные сенбоны! Боже, благодарю тебя! Я сняла с волос ленту, порвала ее на несколько частей и обозначила путь до этого места, завязывая красные ленточки на ветки деревьев. Ну, а теперь мне нужен топор, пила и штука для шлифовки! Нету? Сделаю, епрст! Недаром мой отец Дима был плотником и лесорубом! Я снова вернулась на скалу и села на самый край. Красота! Деревья внизу и речка, сверкающая на солнце. Скоро, очень скоро это место застроится домами и будет заполнено людьми разных кланов. Скорее бы! Я прикрыла глаза, ложась спиной на нагретую солнцем землю, жмурясь от слепящего солнца. Распущенные локоны каштановых волос развевались от несильного теплого ветра. Сейчас лето, середина июля, а значит холодных дней не будет еще долгое время. Как раз успею доделать веер. Хм, на ткань можно прицепить чакропроводящую проволоку, чтобы эффект был лучше… Черт, скоро меня начнут вытаскивать на миссии… Да меня же убьют! Нужно срочно что-то решать с веером и усилить тренировки. Благо, что никто не вмешивается в процесс обучения. То есть, каждый тренируется сам… Я почувствовала два очага чакры недалеко от себя. Снизу, со стороны будущей Конохи. Один из них был знакомый. Хаширама? С ним Мадара, так ведь? Через минуту я услышала пыхтение и топот, а потом меня накрыла тень. -Я выиграл! — звонкий голос наследника разошелся по ущелью, раздаваясь гулким эхом снизу. Я открыла один глаз, продолжая беззаботно лежать на камне. Хаширама танцевал победный танец, но в один момент запнулся о длинный конец своего светлого шарфа и грохнулся на землю, чудом не сорвавшись вниз со скалы. — Ками-сама! И здесь нет покоя от твоих извечных воплей! — Недовольно буркнула я, со вздохом приподнимаясь на локтях и поправляя ткань темно-фиолетового юката. — Хару-чан? Это ты? — парень вскочил на ноги и подбежал ко мне, схватил за плечи и начал крутить меня из стороны в сторону. — А ты выросла! — Хаширама-сан, не трогайте меня, прошу! — я легонько оттолкнула его от себя, сдерживаясь, чтобы не поклониться, согласно этикету, который родители в меня вбивали. Палками. Я отвернулась от Сенджу, встречаясь глазами с непроницаемо черными очами на бледном лице. На голове Мадары был беспорядочный хаер, как любила называть это Гера. Острые на вид короткие черные волосы, худощавое телосложение. Выше меня на полголовы. Ну здравствуй, будущий демон всех поколений шиноби! — Так вот с кем вы тренируетесь весь день! — протянула я, окидывая фигуру Учихи безразличным взглядом. Но блин! Какое же у него милое лицо! Ксо! Я отвернулась от, так ничего и не сказавшего парня, и отошла от этого дуэта на приличное расстояние, встав непозволительно близко к пропасти. Ух как дух захватывает! Подул сильный ветер со спины. Чтобы не свалиться вниз, я прикрепилась ногами к камню и продолжила любование красотами. Впереди было солнце, которое медленно, но верно садилось за горизонт. Пора домой. Мама будет волноваться, что я не пришла к ужину. Я повернулась в сторону дерущихся мальчишек и вздохнула. Оба были в синяках. Я подошла к ним и осторожно коснулась плеча шатена. — Хаширама-сан, нам пора домой. Ваша матушка будет волноваться, если вы не придете к ужину. Мадара хмыкнул, а шатен сел, обхватив ноги руками. Над ним повисла аура печали и мрачности. О, ками! Только не это! Я раздраженно, забывшись на некоторое время, схватила Хашираму за шарф, притягивая к себе и выпустила небольшое давление Ки. — Хаширама-сама, ваш брат будет очень недоволен вами, — ласково произнесла я. А потом опомнилась и выпустила уже начавшего задыхаться парня. Он свалился у моих ног. О, ками! Я начала отходить от парней, а затем, оглянувшись, спрыгнула вниз. Ну и пусть, если разобьюсь! Я едва не задушила наследника Сенджу! Если Буцума-сама узнает об этом, а он узнает, то лучше мне быть мертвой… Удара о землю я не почувствовала. Вместо этого меня перехватили в полете и прижали к себе. Я зажмурила глаза, не захотев их открывать, когда меня спустили на землю. Ксо, зачем? Зачем ты меня спас идиот? Мадара, епрст! Я запомнила твою чакру! Позади послышался звук шагов. Это шатен идет к нам. И рухнула на колени, не желая, чтобы меня трогали. О, ками-сама! Сейчас меня будут убивать… — Хару-тян! — возмущенно крикнул наследник, поднимая меня за плечи. Ну я же говорила… — Ты зачем?.. Зачем прыгнула? Ты могла убиться! Ты совсем дура? Чегось? От удивления я подняла голову, открывая глаза. Темные глаза парня метали молнии. Я поежилась, опуская голову. Ну же, чего ты ждешь, наказывай меня! — Дура! — меня прижали к груди, что-то бормоча под нос. Я сдерживала слезы, прикусив губу. Почему он заботится обо мне, в то время как я его чуть не убила его? — Простите, Хаширама-сама… Сенджу еще немного поворчал и отпустил меня. — Хару, ты бы не убила меня, дура… Ух, ладно, пойдем в селение. Мама и правда начнет волноваться. Мадара, до завтра! — Пока, идиот-оптимист. Я глянула на спину уходящего Учихи, и окликнула его. — Мадара-сама! — парень обернулся. Я поклонилась ему. — Спасибо, что спасли меня… — Пф, — только и сказал он и ушел. — Ты ему понравилась, только он не слишком любит все традиционное. — Пояснил мне шатен, заметив мой недоуменный взгляд. Я кивнула, снова посмотрев в ту сторону, где скрылся будущий глава клана Учиха. Через полчаса мы прибыли в деревню. Хотя, скорее лагерь беженцев, ведь дома стояли в центре, а по краям были палатки. Я дошла до дома, поужинала и отрубилась на футоне, едва успев снять одежду. Все же не каждый день пытаешься убиться. Пусть это и было бы правильно. *** Прошло еще около года. Завтра у меня будет день рождения, восемь лет. На ужин к нам приглашены глава клана и его старшие наследники. Как объяснила мне мама, Буцума-сама заметил, что за этот год я сблизилась с его старшим сыном и хочет узнать меня поближе… Папа сказал, что глава готовит какой-то контракт. Ну, меня это не интересует, я в политику не лезу, я только в медицине шарю. Кстати! Я сделала-таки свой веер! Он у меня синего цвета. Мама нарисовала на нем белого дракона, а один из послов от Узумаки нарисовал на нем несколько фуин. Теперь он прочнее железа, хотя деревянно-тряпичный, самовосстанавливающийся за счет моей чакры, может послужить щитом и битой… Ах, моя «Гера» — самый лучший веер в мире! Да, я дала своему творению имя своей сестры… Похоже на манию, да? За этот год я сблизилась не только с Хаширамой, но и с Мадарой. Теперь я могу даже по его «Хм, пф, хн» узнать, что он думает о том или ином действии, какое у него настроение и так далее. И, вы наверное мне не поверите, но это так. Мадара оказался больше похожим на человека, чем Тобирама! Да, он нечасто показывает свои эмоции, но показывает же! Не то что этот седой придурок! У него морда всегда кирпичом. Да Учиха даже разговорчивее меня! Да-да! Особенно, если я не в настроении и не хочу разговаривать. Вот так вот. Хм… Я чувствую, я что-то забыла. И забыла очень давно… О, черт! Я же не рассказала вам, как я выгляжу в этом мире! У меня немного загорелая кожа, глаза оттенка молочного кофе, темные, светло-каштановые волосы, которые мне до середины спины, поэтому я собираю их в хвост… Одеваюсь я в майку-сетку, юката фиолетового, зеленого и коричневого цветов, шорты, а ноги завязываю бинтами. Рост у меня метр тридцать пять, что удивительно при моем возрасте. Да и вообще, я заметила, что я выгляжу старше своих лет на два-три года. И, заметьте, так было почти всегда. Что-то тут не так… Я тряхнула головой, сбрасывая с лица приземлившийся на меня пожелтевший листок. Осень. Скоро придут холода и мне придется спать в одежде и гонять по всему телу чакру, даже во сне, дабы не замерзнуть. Лишних одеял в доме не было. Да и откуда им взяться в военном лагере с численностью людей, превышающей пять сотен? Правильно, ниоткуда. Открыв глаза, я посмотрела темно-синее небо, пока не закрытое облаками. В голове завертелись слова песни, связанной с этим миром и с небом. Таким же синим. Не противясь своей хотелке, я тихонечко запела. — Habataitara modoranai to itte Mezashita no ha aoi aoi ano sora… Ветер подхватывал песню и уносил куда-то вдаль. Я прикрыла глаза, представляя, что рядом со мной лежит моя сестра, мы смотрим на горы и небо и вместе поем песню из опенинга. — Kanashimi hamada oboerezu Setsunasa haima tsukami hajimeta, Anata he to idaku kono kanjou mo Ima kotoba ni kawatteiku… Чуть повысив тональность голоса, я, с наслаждением, начала помогать себе руками, отбивая ритм мелодии. О, да! Какая песня! — Michinaru sekai no yume kara mezamete, Kono hane wo higore tobitatsu! Улыбнулась уголком губ, почувствовав чакру слушателей, спрятавшихся в лесу неподалеку. О, парни, вы такие идиоты! Знаете же, что я сенсор! Зачем прячетесь-то? — Habataitara modoranai to itte Mezashita no ha shiroi shiroi ano kumo, Tsukinuketara mitsukaru to shiite Furikiru hodo aoi aoi ano sora, Aoi aoi ano sora, Aoi aoi ano sora… Протянув последние слова, я закрыла рот, блаженно жмуря глаза на выглянувшее солнце. Ноги свисали со скалы, волосы, резинка с которых спала во время тренировки, развевались от разошедшегося ветра. Да, жизнь прекрасна. — Но, как говорится, всего по маленьку, — сказала я по-русски и, открыв глаза, поднялась на ноги. Вид, представший взору, был таким завораживающим, что я невольно улыбнулась. Как красиво. Будущая Коноха будет самой красивой деревней. Во все времена. — Хару, не знал, что ты умеешь петь! — меня едва не столкнули в пропасть, налетев сзади. — Это было так красиво! Скажи же, Мадара! — Хм, — похоже и Учихе понравилось. Ну да ладно, мне то что. Я по нему не сохну, в отличие от… Геры. Черт, нужно забыть о ней. Она умерла и не факт, что я еще встречусь с ней. — Хаширама, идиот! — я развернулась на сто восемьдесят градусов, встречаясь с черными глазами Хаширамы. — Сколько раз тебе повторять, что так делать нельзя? Шатен улыбнулся и поднял руки, отходя назад. О, да, за этот год он уже узнал, что значит «Хару в гневе». Но это только цветочки. У меня есть план. — Я объявляю тебе молчанку, Хаши-кун! — я подняла в воздух правую руку. — С этого момента я с тобой не разговариваю! Когда исправишься, тогда я, так и быть, отменю холодную войну. Я отвернулась и подняла с земли легкий полутораметровый веер. Почему легкий? Все те же фуин авторства Кенты Узумаки. Ух, влюбилась бы, будь постарше! А ведь ему и тридцати нет! Для Узумаки это еще молодое время. — Хару-тян? — опасливо спросил шатен, смотря на мои действия. Я проигнорировала его, сдувая пыль с отшлифованной поверхности моего оружия. Закрепив веер на поясе, я немного походила, проверив, упадет ли он. Нет, замечательно! Люблю этих Алых Демонов! — До послезавтра, Мадара, не хворай! — я улыбнулась брюнету. Он кивнул и полез в карман. Вытащив оттуда небольшой сверток, он подал его мне. — С днем рождения. — Спасибо, Мадара, ты самый лучший! — я потрепала парня по голове, отчего тот изогнул губы в улыбке. — Улыбайся почаще, тебе идет! Ну, ладно, пока! Я подала чакру в стопы и побежала вниз по скале. Хорошо быть шиноби. Хоть на потолке ходи, хоть по стене! Мухи, блин! Дома меня ждал сюрприз. Неприятный. Очень неприятный. До жути. До скрипа зубов. В чем дело? Хм, ну не знаю. Возможно это имеет связь с теми словами отца о контракте Буцумы-сама. Тогда я не поняла, при чем здесь мой отец и почему от рассказал об этом мне. Теперь знаю. Но об этом потом. Завтра. Да, завтра все решится. На ужине в честь моего восьмилетия. Недоброе утро наступило скоро. Так скоро, что я оглядывалась назад, пытаясь понять, почему солнце взошло спустя пару минут после захода? Умывшись и расчесав волосы, с пришла на кухню и села напротив светловолосого брата. Кейтаро был бодр, словно выпил пол-литра энергетика. Жаль, что здесь их нет… Быстро покончив с завтраком, я уже хотела смыться, но голос отца помешал мне исполнить задуманное. — Хару, ты помнишь, какой сегодня день? — черные глаза отца буравили меня, грозясь просверлить дырку. — Да, отец. — я кивнула, опустив голову, смотря на стол. — Надеюсь, ты понимаешь, какая это честь для нашей семьи? — от того доброго и заботливого мужчины, что я помнила в детстве, не осталось и следа. — Не опозорь нашу семью, Хару. Ты меня поняла? — Да… отец, — я вздрогнула, услышав звон посуды. Это мать разбила кружку. — Две ровные половинки, — прокомментировала Йоши. — Не к добру это. Тецуя, может ты откажешься? — Я знаю, что я делаю, Йоши, — с нажимом, произнес мужчина, сверля во мне дыру взглядом. — Она девочка и должна приносить пользу. Иначе какой от нее толк? Я зажмурилась, подавляя, рвущиеся наружу, слезы. О, да. В средневековье женщина не стоила ничего. Она не была человеком, скорее приложением к приданному к замужеству… — Иди, готовься, и только попробуй опоздать! — Да, отец, — ровным, лишенным эмоций, голосом, прошептала я и, встав из-за стола, ушла в комнату. Но и здесь я не смогла вдоволь пореветь — стены-то тонкие! Пришлось брать себя в руки, отключать эмоции и начинать приготовления к ужину. Я делала все медленно, стараясь не допустить ни одной ошибки, тщательно прогладила трехслойное кимоно, затянула широкий пояс потуже, закрепила волосы палочками на макушке и нанесла немного косметики на лицо. От мамы помощи ждать нельзя, она хоть и заступается за меня, но против отца не может и слова сказать. Муж же. Наконец, мучениям пришел конец, я закинула в рот пищевую пилюлю, ведь до ужина еще около получаса, а на обед меня не приглашали. Ну и подавитесь! Больно надо! Я сидела на татами в своей комнате и тоскливо смотрела на веер, подпирающий одну из стен, единственную сделанную из дерева. Взяв в руки другой, маленький веер, под цвет моих глаз, помахала им, отрабатывая «технику соблазнения», в народе называемый флиртом. О, великая Аматэрасу! Почему я родилась именно в этой семье? Могла же родиться в другой! Почему я попала именно в Хару? Горестно вздохнув, я прикрыла рот веером и прикрыла глаза. Ну ничего, скоро Буцума скончается, отцу тоже жить недолго: я чувствую в его чакре отклонения. Минимум год, максимум полтора проживет… Главное, чтобы его лечить не начали, иначе плакала моя свободная жизнь! — Хару, идем. — в комнату вошла мама в бледно-голубом кимоно. Я кивнула и, поправив свое зеленое, пошла вслед за женщиной. Встретив и поприветствовав главу клана и его сыновей, мы переместились в столовую. Мужчины начали о чем-то разговаривать в полголоса; я сидела с каменным лицом, опущенными вниз глазами и теребила веер в руках; а парни прислушивались к разговору отцов. А потом вспомнили про меня, «поздравили» с днем рождения, сунули подарки и огорошили новостью. — Нет, Тецуя, она хороша, у нее сильная кровь, она ирьенин. — суровый отец и глава клана посмотрел на меня. Я опустила голову. — Я могу и дальше перечислять все ее хорошие качества, но… — Но что? — мой отец напрягся. — Она… молода для Хаширамы, — закончил Буцума переведя взгляд на собеседника. — Тем более, я хотел связать судьбу своего сына с химе клана Узумаки, прекрасной Мито. Повисло молчание. Я чувствовала напряжение, витавшее в воздухе, отчего закусила губу, прикрывшись веером. Кожей чувствовала взгляд отца, не предвещавший ничего хорошего. Но ничего не могла поделать. Я девушка, я молчаливое приложение к приданному и мужу, ничего более. Я всего лишь одна из, возможно, многих, кто будет греть постель моего будущего мужа/любовника. — Молода? — голос отца застал меня врасплох. Я едва успела подавить желание вскочить, сильнее закрывая лицо веером. Думаю, моя кожа сейчас и без белил бледная, словно у вампира. — Но ей же… Я прогнала по каналам медицинскую чакру, возвращая контроль над уплывающим сознанием. — Именно, Тецуя, ей восемь лет. Хаширама старше ее на четыре года. А Мито одного с ним возраста. Снова повисло молчание. Я устало прикрыла глаза, надеясь, что это скоро закончится. — А как же второй сын? Я открыла глаза, возвращая на лицо непроницаемую маску. Брат рядом со мной скосил на меня глаза и сжал левую руку, находящуюся под столом. Я сжала в ответ и снова убрала руку на колено. Раньше тебя не интересовала моя жизнь, Кей, так что сейчас лезешь? Ничего со мной не будет. Выживу, еще и счастлива буду. Хотя бы с разговорами лезть не будут. — Тобирама, как думаешь, потянет ли Хару звание твоей жены? — Хм, она красива, умна, талантлива, — альбинос всерьез задумался. — Она понимающая, своевольная, ненавязчивая. Да, она была бы идеальным вариантом. Я чуть нахмурила брови. Была бы? Ого, так красиво еще никто не давал отказы! Я мысленно аплодирую этому дебилу. Стоя. Как жаль, что постелька, видимо, откладывается, вон какой у отца взгляд нехороший! Эх, жизнь моя жестянка! О, да, это то еще болото, епрст. Я незаметно вздохнула, так тяжело, что сидящий напротив Хаширама с интересом покосился на меня. Я взглядом показала ему, что все хорошо. — А что мешает ей быть хорошей женой? — вкрадчиво-мрачным тоном спросил отец, зыркая на невозмутимого красноглазого паренька. Я думаю, он мысленно убивает его уже в тысячный раз. Пепельноволосый посмотрел на меня, долго всматриваясь в мое лицо, руку с веером, позу, в которой я сижу, одежду. А потом выдал, высокомерно вздернув свой точеный нос и растягивая гласные: — Она влюблена. Увы, это не я.