I'm so sorry, honey...

Гет
R
Завершён
15
Пэйринг и персонажи:
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
15 Нравится 2 Отзывы 0 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Он ударил фонарём ту, к которой всегда что-то испытывал. Что-то непонятное. Что-то, что стискивало все внутренности своими тесками. Что-то, что заставляло биться сердце быстрее при виде её. Он так виноват перед ней. Он совершил много дерьма и даже убил её. Жестоко и безжалостно. Он — убийца. И он повязан данным фактом, который не даёт ему покоя даже в загробном мире. Он повязан этим клеймом навсегда. Тогда в подвале Марлоном будто что-то управляло. Паника и страх полностью захватили всё его тело и он не мог ничего с собой поделать. Это не он ударил её грёбаным фонариком. Это сделала другая его личность, трусливая, слабая и жестокая. Броди. Имя, которое всегда вызывало у него непонятные ощущения. Имя, которое вызывало у него миллионы мурашек по коже. Эта девушка не отвернулась от него даже когда узнала об его ужасном поступке. Эта девушка не сдала его ребятам с поличным. Эта девушка была с ним заодно, и он понятия не имел, что ей мешало выдать его, чтобы его изгнали на хуй из Эриксона. Он не понимал, какого грёбаного хера она всегда была к нему добра, даже после того, как он отдал её подруг рейдерам. Но все целые игрушки могут сломаться. Броди всегда была целой и невредимой и крепкой игрушкой, которая резко и неожиданно сломалась под пытливым взглядом Клементины в чёртовом подвале. На девушку будто свалились все прелести потрясающего и невъебенного чувства вины. Она поддалась на его провокации, и внутренний голос заставил её сдаться и раскрыть горькую правду о парне, которого она любила всегда. Марлон был тем ребёнком, который сразу же запал ей в душу. Запал своим темпераментом и такой убогой причёской дохлой кошки. Запал своими глупыми шутками в самое сердце. Просто запал в её детскую душу, даже когда его там совсем не ждали. Она не сдавала его, ведь она видела нём сломанную игрушку, которая пыталась играть роль лидера. Марлон всегда прятался за маской лидера и главнокомандующего в Эриксоне. Всегда изображал из себя бесстрашного и крепкого орешка. А на деле, только Броди замечала его нервные срывы в общем туалете. Когда он думал, что там никого нет, Броди тихонько наблюдала за его слезами и им настоящим. Только она замечала, что за такими непробиваемыми и храбрыми глазами пряталась лишь маленькая и напуганная сломанная игрушка, как и все они. Только она замечала, как Марлон, думая, что один, рыдал, опираясь на дерево и пиная ногой ни в чём невиновный ствол со всей силы. Марлон поступил так ненарочно. У него просто не было выбора. В их мире у них ничего не осталось, кроме инстинктов самосохранения и выживания. В их мире всегда надо действовать по принципу «либо ты их, либо они тебя.» И чтобы выжить, Марлон и предал ни в чём не виновных близняшек. Он боялся. Он просто испугался. Броди понимала, что он просто жалкий трус, но её детская наивная влюблённость не позволяла ей винить этого парня. Она понятия не имела, какой дичайший страх он испытывал тогда под дулом пистолета Абеля. Она и представить не могла, насколько сложно ему дались слова: «Забирайте этих двоих». Она не могла его винить, потому что сама понятия не имела, как бы она поступила, окажись на его месте. Может, она не только сдала бы их, но и отвела бы рейдеров к школе под страхом выстрела? Или наоборот пошла на такой отчаянный поступок, как самопожертвование? Об этом она, увы, понятия не имела. Марлон ожидал, что Броди сдаст его, и он останется один снаружи, где его сожрут ёбаные ходячие. Где его труп будет разлагаться на дороге, и противные падальщики будут клевать его расползающийся и вонючий гадкий труп. Он готовился к этому, но этого не произошло. Он продолжал нежиться в кроватке школы Эриксона, продолжал общаться с ребятами и греться с ними возле тёплого костра, как ни в чём не бывало. Как только рейдеры ушли с близняшками, Броди лишь вышла из-под прикрытия и обняла его. Она шептала ему успокоительные слова. Она пообещала, что ни за что не расскажет про его ужасный проступок. Но она и подумать не могла, что не сдержит обещание. В тот момент её сердце одновременно сжималось от боли, и одновременно выпрыгивало из груди. Ведь она обнимала этого парня. Просто прижимала его к своей тёплой груди, гладя по макушке, в то время как по её щеке одна за другой стекали слёзы, оставляя после себя мокрые дорожки. Но она всё равно сломалась. Она несла огромный груз ответственности не только перед школой, но и перед самой собой. Были моменты, когда вся школа спала, а она сидела на улице перед потускающим костром и курила самокрутку. Медленно вдыхая никотин и чувствуя, как он расползался по всем клеточкам её лёгких, она тихонько плакала. Голова раскалывалась из-за чувства вины, которое не давало ей покоя ни днём, ни ночью. Она несла этот груз вместо Марлона. И это было невероятно сложно. Она разрывалась на части, и лишь жалкая самокрутка могла хоть малость успокоить её нервы. Иногда ей везло и она находила целую пачку настоящих сигарет. Чем-то они напоминали ей сигареты, которые курил её отец до апокалипсиса. Её грёбаный отец, который и отправил её в эту школу после смерти матери. Он спился, и напрочь забыл о дочери. Броди улыбалась лишь благодаря Марлону. Она могла чувствовать себя счастливой лишь благодаря ему. Она была разбита после предательства отца, и лишь нежная улыбка Марлона заставляла её улыбаться в ответ. Но она подвела этого парня. Мальчика, который и делал её счастливой. В тот момент, когда он ударил её фонарём по лицу, просто перевернул весь её внутренний мир. Физическая боль была настолько ничтожной по сравнению с моральной. Она держалась за пораненное место, чувствуя эту тёплую алую жидкость, которая стремительно вытекала из неё. Голова в тот момент готова была разорваться на части. Она сильно гудела после удара и от этого у неё заложило на мгновение уши. Когда она падала на пол от боли и шока, её сердце сжималось от неописуемой боли, а её сломанная душа просто разрывалась на части. Каждая часть будто резала её душу и причиняла сильнейшую боль. Когда Марлон наклонился к ней и стал молить о прощении, говорить, как ему жаль, она не могла на него злиться. Да, она должна была из последних сил произнести: «Пошёл на хуй, сукин ты сын.» Но вместо этого она лишь смотрела в его глаза, в которых читалась настоящая паника, боль, страх и неверие. Она не могла вымолвить ни слова, ведь кровь, которая вытекала из её рта, не давала ей ни шанса произнести и сказать этому ублюдку хоть слово. Она и в тот момент не злилась на него. Не могла злиться. Не могла ненавидеть. Она до сих пор любила его, даже прекрасно осознавая тот факт, что умирала от его собственных рук. Умирая от рук любимого человека, который теперь официально считался её убийцей. Она всё рассказала Клементине не потому что захотела, чтобы все узнали всю правду о Марлоне и засудили его, а потому, что она просто-напросто хотела высвободиться от чувства ответственности и вины. Она просто хотела уйти из мира с чистой совестью. И она подвела своего возлюбленного взамен на такую милость, не в силах больше сдерживать правду, которая так и рвалась наружу из её глотки. Именно поэтому она всегда следила за своей речью. Именно поэтому она постоянно контролировала свою речь и слова, чтобы долгожданная и горькая правда не вылилась наружу. Когда она уходила из этого мира, ей было легко и спокойно. Она избавилась от этого сдавливающего внутренности чувства и спокойно покинула этот мир. Но она совершенно не ожидала увидеть позднее в потустороннем мире самого Марлона…

***

Когда она увидела перед собой силуэт Марлона, она опешила. Марлона выдал простреленный лоб. Броди сожалеюще посмотрела на него, а затем мгновенно подошла ближе. Она не хотела знать, кто пристрелил её любимого. Ей это было совершенно неважно в тот момент. Она не говорила ни слова этому парню, который лишь виноватым взглядом смотрел себе в ноги. Она чувствовала, что его мучило чувство вины. И она понимала, что его статус «убийцы» не отпускал его даже в загробном мире. Он посмотрел в её глаза и на пораненный лоб. — Прости, Броди. Прости, прости, прости меня. Я ебанутый на голову. Прости, я не хотел всего этого. — Он шептал эти слова. Он тараторил их, медленно опускаясь вниз на колени. Но Броди лишь обняла его, опускаясь в след за ним. Они были в загробном мире, поэтому она не могла ощутить его горячее тело, к которому так привыкла. Она подошла к нему в абсолютном и уничтожающем молчании и просто обвила руки вокруг его шеи и упёрлась ему в грудь своей хрупкой щекой. И всё это без единого писка и звука. Всё в абсолютном молчании. Она не ощущала его тепло. Она не слышала даже его сердцебиение. Она обнимала лишь бестелессную сломанную душу. Парня, который был так виноват перед всеми ними. И перед ней в особенности. Он заплакал. Конечно, у него не было слёз. Просто жалкие всхлипы, которые выдавали всю его ничтожность. Она не переставала обнимать его за шею. Она гладила его макушку, зарываясь пальцами в блондинистые волосы, даже не ощущая их. Он стонал, он кричал, он захлёбывался слезами, а она лишь молча поддерживала его. Она не злилась. Она не винила. Она не ненавидела. Она до сих пор любила. А Марлон лишь продолжал обнимать её за талию и плакать. Он чувствовал себя полнейшим ничтожеством и слабаком. Трус. Ёбаный ссыкун. Жалкий слабак. Чёртов убийца. Так он обзывал себя. Так он думал о себе. Он ненавидел себя всеми фибрами души. Он хотел лишь попасть в ад, чтобы он ответил за все свои ужасные поступки. Ему было настолько хуёво, как не было никогда в жизни. Ему становилось легче лишь из-за того, что рядом с ним была Броди, которая не отвернулась от него. Которая продолжала быть рядом с ним, не смотря ни на что. Которая не прокричала ему в лицо: «Блядский убийца! Грязный подонок! Чёртов предатель! Ублюдок!». Она молча обнимала его, как и всегда. И, кажется, в тот момент он и понял все свои чувства к этой девчушке. Он любил её. Она ему нравилась. Но разве это что-то меняло в тот момент? Нет, это ни на что не влияло. Жаль, что он понял свои чувства так поздно. Жаль, что он отдал тех близняшек. Жаль, что именно из-за него они оба лишились возможности существовать. А он лишь продолжал выливать все свои эмоции и чувства на плечо Броди, которая уже закрыла глаза и безмолвно кричала и плакала рядом с ним. — Мне так жаль, родная. Прости меня, — прошептал он. А Броди лишь слабо улыбнулась. Впервые за долгое время он назвал её родная.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.