Тьма, сотворившая звёзды

15 декабря. С приходом зимы такие простые удовольствия, как прогулки по парку, стали мне почти недоступны. Травма дает о себе знать; я ощущаю себя запертым в этом гостиничном номере и, откровенно говоря, в этом городе [чернила размазаны]. Стал ли Лондон иным за время моего отсутствия, или же дело во мне самом – вот вопрос, над которым я размышляю уже несколько дней. Боюсь, что второе предположение ближе к правде, чем первое. [на месте сгиба текст почти не различим] Кошмары не оставляют меня; если бы только удалось проспать целую ночь без сновидений! 24 декабря. Кажется, я успел забыть, что такое Рождество. Один из армейских приятелей пригласил меня отпраздновать вместе с его семьей; признаться честно, я подумываю отказаться. Унылый вид одинокого, никому не нужного калеки – совсем не то, что способствует праздничному настроению. [Несколько предложений зачеркнуто] Моя матушка, упокой Господь ее нежную душу, наверняка была бы в ужасе, скажи я это вслух, но во мне нет желания связать себя семейными узами. Я жалею лишь о том, что лишен друга – настоящего друга, с которым и молчание не в тягость, и печали не так горьки. 1 января. Время летит. В моей жизни ничего не происходит. – Какого черта? – Шерлок изучил потрепанный, полуистлевший лист бумаги, но ответа на свой вопрос не получил. – Миссис Хадсон, откуда это? Почтенная леди, слишком занятая возмущением по поводу содержимого его холодильника, лишь пожала плечами. – Выглядит так, будто пролежало здесь сто лет, если не больше. – Ты об этих ужасающих пальцах? – голос миссис Хадсон не предвещал ничего хорошего. – Разве можно хранить подобное рядом с едой? – Там нет еды, так что беспокоиться не о чем. А вот это, – Шерлок еще раз постарался привлечь ее внимание, – действительно очень странно. – Думаешь, это он? – Кто? – Тот сумасшедший, который устроил здесь взрыв, – она понизила голос и оглянулась. – Мориарти. – Для этого ему пришлось бы переместиться во времени и спрятать этот чемоданчик под половицами, – фыркнул Шерлок. – Рабочие хотели его выбросить. И зачем только вам понадобилось делать ремонт?... Наконец миссис Хадсон по-настоящему заинтересовалась происходящим. Она захлопнула холодильник и повернулась к нему. – Чемоданчик? Шерлок, дорогой, тебе не следовало его открывать, – благовоспитанная пожилая леди укоризненно покачала головой. – А для чего же его тогда спрятали? – саркастично приподнял бровь Шерлок. – Если бы автор этих записей не хотел, чтобы их прочли, он бы сжег их к чертям. – Прошу, не выражайся. – Проблема в том, что время и влажность сделали свою работу, и некоторые листы просто... взгляните на них. Она осторожно взяла в руки один лист – вернее, то, что от него осталось, – и, прочтя несколько строк, едва заметно смутилась. – Думаю, это личное, к тому же... – Что? – Похоже на любовный роман конца девятнадцатого века, – задумчиво произнесла она. – В таком стиле давно уже не пишут. Шерлок разочарованно поник. Читать роман ему точно не хотелось, но разгадать эту тайну было просто необходимо. – Я оставлю тебя с этим, хорошо? Мне нужно дать несколько указаний рабочим, – миссис Хадсон похлопала его по плечу. – Я рада, что ты снова чем-то увлечен. «Чем-то, что не включает в себя наркотики» – это не прозвучало, но предполагалось. Отбросив шальную мысль о заначке в сторону, Шерлок принялся за чтение. […] никогда не испытывал подобного. Мое тело горит, мой разум затуманен, мое сердце тоскует, и я все еще ощущаю его прикосновения там, где меня прежде никто не касался. Греховность этого удовольствия почти не волнует меня, но [окончание предложения зачеркнуто с особой тщательностью]. Милостивый Боже, за что ты терзаешь меня? Я бы узнал его глаза, его губы, его профиль, если бы только ты позволил нам встретить друг друга! Лист был разорван напополам, и Шерлок едва отыскал нижнюю половину, чтобы прочесть до конца, но сложить их ровно никак не удавалось – с удивлением и досадой он уловил дрожь в собственных пальцах. Когда же у него все-таки получилось, на лестнице раздались раздражающе громкие шаги Майкрофта. – Добрый день, миссис Хадсон. Кажется, я не вовремя, – с опаской взглянув в сторону гостиной, он прошел на кухню и остановился возле стола, положил на него толстую папку. – Очередное расследование? – Вроде того, – огрызнулся Шерлок, пряча записи от его цепкого взгляда. – Ты потратил на это две недели? – Не стоит благодарности, – сухо ответил Майкрофт. – Сто двадцать четыре человека, подходящих под твое описание, включая имя, национальность и цвет волос. Все они служат или служили до недавнего времени в Афганистане. Ты собираешься рассказать мне, зачем тебе эта информация? – Мы заключили сделку, и я не употреблял две недели, так что все честно. – Если это связано с Мориарти, я должен знать... – У вас обоих паранойя, – вспыхнул Шерлок, бросая взгляд на строгую фигуру миссис Хадсон. – Если тебя так волнует этот Мориарти, займись им сам, дорогой братец, потому что я не потрачу ни одной секунды на его чертовы игры! Майкрофт прищурился, но ничего не сказал. Их напряженное молчание прервал телефонный звонок, на который он мгновенно ответил и, кивнув Шерлоку на прощание, покинул его квартиру.

***

Одна фотография за другой, и так сто двадцать четыре раза, пока отчаяние не затопило его окончательно. Он вглядывался в каждую из них, но безрезультатно. Существует ли хоть крошечная вероятность того, что Майкрофт что-то упустил? Сто двадцать четыре солдата британской армии, живые и погибшие в бою, и все они – незнакомцы. Разве бы он не узнал его глаза, его губы, его профиль? – Черт! – громко выругался он, отталкивая ненужные теперь фотографии и выдержки из личных дел. – Где же эта бумажка? Мои воспоминания нечетки, как и всегда, но я надеюсь добраться до истины. Я надеюсь найти его, сколько бы времени это ни заняло. Будь я достаточно умен, чтобы запомнить адрес, – ведь он называл мне его в нашу первую встречу! – я бы пришел к его двери и постучал, я бы молил его впустить меня, остаться с ним навсегда, потому что нет ничего другого, чего я желаю с такой же силой. Стараясь дышать ровнее, Шерлок высыпал на стол все листы, лежавшие в чемодане. Гул голосов в гостиной мешал ему сосредоточиться, но он не двигался с места, боясь упустить драгоценное время. Он не видел Джона уже несколько месяцев, и это могло означать что угодно. Расположив записи в хронологическом порядке, насколько это было возможно, он продолжил чтение. 29 января. Что за странный сон! Мне снился госпиталь Святого Варфоломея, где я когда-то работал, но он выглядел совсем иначе. Больше света, больше людей, какие-то странные приборы, которых я в жизни не видывал. Не знаю, зачем я пошел в химическую лабораторию, ведь прежде она меня мало интересовала; во снах всегда происходит то, чему мы не можем найти объяснение. Помню лишь, что за одним из столов сидел молодой человек, который обернулся на звук моих шагов и моей трости. Он выглядел необычно, хотя я не могу сказать наверняка, что именно меня поразило в его внешнем виде. Может быть, его прическа? – Как вы относитесь к игре на скрипке? – спросил он с робкой улыбкой. Не помню, что я ответил. – Хорошая игра – это Божий дар, вот что ты ответил, – срывающимся шепотом произнес Шерлок, почти не в силах читать дальше. Ему нужен был сосед, а я как раз подыскивал жилье за умеренную цену, поэтому на следующий же день мы отправились смотреть квартиру, которую он назвал «вполне подходящей». Этот мужчина – я не могу вспомнить его имени, как бы ни пытался, – знал обо мне так много, словно мы уже были знакомы! Он знал, что я служил в Афганистане и там получил ранение. [Предложение зачеркнуто] Теперь я снова одинок, и моя квартирка кажется мне немногим лучше гостиничных номеров. Постскриптум: его одежда была необычнее всего, таких рубашек в Англии никто не носит! Но он не может быть иностранцем, в этом я совершенно уверен. Шерлок засмеялся, спрятав лицо в ладонях и задыхаясь от скручивающей боли в районе солнечного сплетения. Наверное, так и сходят с ума, подумал он. Все это время разгадка была здесь, в его собственной гостиной, потому что она была и гостиной Джона тоже! Но он не жил в этой квартире с самого начала – возможно, он нашел ее позже, благодаря своим записям (ведь он рассказывал ему о них, рассказывал). Судорожно блуждая взглядом по ровным строчкам, Шерлок нашел нужный кусочек повествования. 10 мая. 221Б по Бейкер-стрит. Мне все еще не верится, что я сумел найти ее. Даже стены, кажется, рады моему прибытию – или, скорее, возвращению. О Шерлоке здесь никто не слышал, но я чувствую его присутствие. Два кресла – его и мое, – камин и старый ковер. Наконец-то я дома. Только бы мне найти его, и тогда все встанет на свои места. 11 мая. Какой-то шум за окном разбудил меня. Я не видел снов, я не вижу их уже много ночей подряд. В спальне холодно – реальность проигрывает воображению. Моя жизнь превратилась в бесконечную погоню, но без этого она ничего не стоит. – Боже, Джон. – Что случилось, мой мальчик? – взволнованный голос миссис Хадсон долетел до него сквозь толстые стены отрешенности. – Ты плачешь, Шерлок, посмотри на меня... – Пожалуйста, не надо, – он отвернулся, вытирая слезы рукавом халата. – Я заварю нам чай. – Думаете, это может помочь?! – Шерлок не хотел повышать тон, он не хотел обидеть ее, но все это было слишком. – Думаете, хоть что-то способно мне помочь? – Я попрошу рабочих уйти и закончить завтра, а потом оставлю тебя в покое, но прежде пообещай мне, что не натворишь глупостей. – Обещаю, – солгал он. 2 августа 1882 года. Кое-что прояснилось, но лучше бы мне никогда этого не знать. Как, однако, причудливо устроена жизнь! Расскажи я об этом кому угодно – окажусь в психиатрической клинике; может быть, там мне самое место. Мысли путаются, я слабо ориентируюсь в окружающем мире. Один старый знакомый, Стэмфорд, каким-то образом нашел меня и предложил вернуться к прежней работе в госпитале. Раньше он работал там фельдшером, теперь преподает. Когда я украдкой вошел в лабораторию, разочарование мое было почти невыносимым. Хвала небесам, никто этого не заметил. Профессия врача имеет под собой, прежде всего, научный фундамент, и я всегда старался быть объективным, смотреть в лицо фактам и принимать обдуманные решения. Теперь же я словно рыба, выброшенная за борт. У меня нет достоверных фактов, у меня нет никаких доказательств – лишь проделки моего воображения, которому я подчиняюсь, потому что слаб. Если допустить (хотя бы на минуту!) что существующая вокруг меня реальность – не единственная, то я вовсе не сумасшедший. Если допустить, что будущее идет не следом за настоящим, но одновременно с ним (что за дикая мысль!), то можно многое объяснить. Мой Шерлок не принадлежит девятнадцатому веку, а я не принадлежу тому миру, где встретил его. Но я хотел бы, Боже, я хотел бы этого! Я бы был для него кем угодно, лишь бы только видеть его каждый день, делить с ним тревоги и радости. – Тысяча восемьсот восемьдесят второй год, – произнес Шерлок безучастно. – Почти сто тридцать лет, как такое возможно? Почему я не понял этого раньше, почему мой разум отрицал очевидное? Джон, ты гениален. На самом дне чемодана обнаружилась черно-белая фотокарточка, почти не тронутая временем. Едва заметная улыбка, ясный взгляд и упрямый, тщательно выбритый подбородок. Шерлок с нежностью провел по фотографии пальцами, прежде чем перевернуть и прочесть надпись на обороте. Шерлоку, где бы он ни был. Я люблю тебя. До встречи. Джон Хэмиш Уотсон.

***

– Ты говоришь, Уотсон? – уточнила миссис Хадсон, помешивая суп. – Я видела эту фамилию, когда перебирала старые бумаги. Да, здесь жил доктор Уотсон, он умер от лихорадки в начале прошлого века. Кажется, он был военным хирургом. – От лихорадки? – Ну да, медицина тогда была не на высоте, – миссис Хадсон не заметила горечи в его голосе. – А почему ты им интересуешься? – Да так, кое-какое расследование. – О, я совсем забыла! Подожди меня здесь, дорогой, и проследи за супом. Шерлок откинулся на спинку стула, поправляя манжеты рубашки – в конце концов, он не хотел никого огорчать. Миссис Хадсон вернулась через несколько минут, держа в руках толстую книгу. – Это что-то по анатомии, – неуверенно сказала она. – Эта вещь принадлежала ему, после его смерти она почему-то осталась в доме. Предыдущий хозяин квартиры сказал мне по секрету, что однажды сумеет продать ее втридорога. – Могу я забрать ее?... – Разумеется, я все равно ничего в этом не понимаю, – улыбнулась миссис Хадсон. – Останешься на обед? – Я хотел бы почитать, – Шерлок прижал книгу к груди и вдохнул ее запах. – Спасибо вам за книгу и за все остальное. Ты как-то сказал, что хотел бы иметь ее в своей коллекции. Надеюсь, она сохранилась в достойном виде. Твой Джон.