Аккуратнее, Dummkopf

Конагер протёр лоб. Он был доволен своим трудом, пускай ничего и не блестело. Речь шла о уборке. Не так давно командный врач сказал, что зайдёт ближе к обеду. А за это время инженеру абсолютно нечего было делать, как бы это странно не звучало по отношению к технику. Он глянул на часы, хотя Медик в любом случае должен был зайти в назначенное время, и подошёл к верстаку, беря те инструменты, которые могут понадобиться. С чего вообще это началось… В один чудесный момент Делл прикрыл командного врача, пока тот нёс… Или, точнее будет сказать, тащил пулемет к его владельцу. Тогда всё едва не вышло из-под контроля, но они сумели вытянуться и вырвать победу из металлических рук тупых железяк. А после этого завязалось общение. Хотя они и так общались… Чисто, как коллеги, конечно же, хотя Инженер отчётливо помнит, к кому первым потянулся доктор. Это было приятно и грело его самолюбие, которого практически не существовало. Но не об этом речь. Позже Медик уже не обращался к Инженеру, пускай тот и был готов помочь ему или поддержать беседу. А несколькими днями ранее преспокойно и весьма мило беседовали. Еще раньше столкнулись у выхода. Конагер, который шёл проверить свою турель с раздатчиком, и немец, который собирался просто освежить голову. В итоге прогулка затянулась. И на ней же Медик попросил Делла помочь ему. Разве тот мог отказать? Людвиг вскоре подошёл, да только дверь было открыть проблематично: руки-то были заняты бумагами и чертежами о новом прототипе медигана, из-за которого он и решил вовлечь в дело Конагера, что тоже немало мыслит в технологиях. Пришлось исхищряться и как-то постучать, что, хоть и не сразу, но вышло. В этот же момент Конагер дёрнулся, несмотря на свою готовность встретить доктора. Техасец открыл дверь, увидев доктора, и поднял взгляд на занятые руки Медика. Он освободил ближайшую горизонтальную поверхность, следом закрыв дверь. Немец почти что мгновенно положил всё, что нёс до этого на эту-самую-горизонтальную-поверхность и смог наконец-то расслабить мышцы рук, пускай и документы были не такими тяжёлыми, как тот же медиган. Было бы слишком глупо раскладывать всё слишком долго, но всё-таки вышло слишком быстро. И повисла крайне неловкая, чуть напряжённая пауза. Что-ж, Делл загнал в ловушку не только себя. Конагер в неловкости промолчал несколько секунд. А потом начал диалог: — Показывай, Док, мне интересно, что ты придумал. Было слышно тиканье часов. Оно было почти неуловимо слухом, но у наемников оно было невероятно чутким. Медик мысленно сглотнул и пустился в объяснения, часто указывая что-то на «чертеже» и иногда делая пометки карандашом. Конагер внимательно слушал Меда, следя за карандашом, который он же и покусал, когда думал о модернизации турели. Стало неловко, но он не показал виду, продолжая следить за движениями и речью. Инженер пытался вникать в суть. Неожиданно резко на первый план встал сам мужчина, чем его труд, изображенный на бумаге. Отошло назад данное несколькими днями ранее обещание о том, что Конагер поможет Людвигу с его идеей. Но он больше обращал внимания на то, как врач жестикулирует, как двигаются мышцы его лица, как ловко пальцы крутят между собой карандаш и как блестят его круглые очки, лишь вслушиваясь в немецкий акцент В конце концов он просто завис, как могло показаться от другого лица. Его выражение лица не поменялось за последние несколько минут, но если снять гоглы, то можно было увидеть завороженный взгляд техасца. Людвиг же ещё какое-то время успешно делал вид, что ничего не замечает и не чувствует, но такой взгляд просто нельзя было слишком долго игнорировать. Это могло бы долго продлится, однако толку это не приносило и на него даже не намекало. В конечном итоге, он на полуслове прикрыл глаза, нервно выдыхая и, буквально секундой спустя, перевёл взгляд на Делла, что уже давно не пытался вникать в его речь. — Что-то не так? — Я… - сначала растерялся было Инженер, - Нет, все в порядке. Он виновато опустил взгляд. — Эм… Прости, Док. Немец положил карандаш на стол и выпрямился, поворачиваясь лицом к Конагеру. Недолгая пауза. — Не хочешь поговорить? — Думаю… такое со всеми случается. Так что ничего, что требовало бы внимания. Он улыбнулся. Попытался улыбнуться, и сам себе показался жалким за эту неуверенную улыбку. Да, впрочем, и не только за это. Медик почти что на физическом уровне ощущал боль от такой улыбки. — Я так не считаю. Твоё состояние говорит за тебя. — Я уверен, что и у тебя был момент, когда… Когда лишь из-за одной мелочи жизнь преобразилась. Буквально вся. По правде сказать, у него много этих моментов. Вся жизнь постоянно менялась, пока ему не прислали одно заманчивое приглашение, но даже в этом чёртовом месте, где нет ничего, кроме смерти и насилия, нашлось место… Он посмотрел в сторону. Глупо предполагать. Одна из немногочисленных важных причин… Для адекватных людей, или если бы его напарники оставались адекватными, заключалась бы в этом. Хотя с этой работой нормальным остаться нельзя. — Был, - согласился Людвиг, - На самом деле, совсем недавно. Конагер заинтересовано посмотрел на него, откладывая вещь в сторону. — По мне всегда было все видно. Я — открытая книга, и как бы не старался закрыться, все равно нагружаю людей лишними проблемами. Тебе это нужно, дружище? Немец мог согласиться, а мог сказать что-то похожее, но с тем же смыслом. Но сказал совершенно другое: — Сними очки. Конагер замялся. Но все же по итогу снял их, расслабив позади, и посмотрел прямо в глаза Людвигу, сжимая гогглы в руках. Медик нервно сглотнул. Только пару раз до этого он видел техасца без очков. — Некоторые открытые книги интересны тем, что прячется между их строк. Может, заметки от прежних владельцев, а может они просто потрепались от времени… Но я бы послушал, что прячется между строк твоей души. Это, если честно, было весьма неожиданно, однако Делл лишь пожал плечами. — Ничего особого там нет, - усмехнулся Инженер и пожал плечами, - Что с меня взять, док? Я техасец, с какого-то ранчо. Я люблю машины, и ничем больше не выделяюсь. Хотя я не сомневаюсь, что найдется один единственный момент, который заинтересует тебя. Собственно, из-за того, что он тебя касается. И это была правда, если судить от лица самого Конагера. Но два последних предложения несказанно заинтересовали Доктора, за долгое время у него вспыхнуло желание унять свое любопытство, направленное не на изучение отдельных частей человека и экспериментов с ними же. — И что же за момент? - он чуть склонил голову набок, сложив руки на груди, дабы унять дрожь в них. Конагер сжал кулаки, отводя взгляд. — Довольно мало людей находило со мной общий язык. Только потом я понял, в чем дело, но привычки, выращиваемые годами, не убрать запросто, - он перевел взгляд обратно, - Та прогулка была лишней, хотя не уверен в этом, ведь сейчас мы общаемся в этой комнате. Он собрался с мыслями. Было бы не хорошо упомянуть, а потом и вовсе сменить тему, так что он глубоко вдохнул. — Но если коротко и по существу, Док… - техасец заглянул ему в глаза, - То это влюблённость. Одна из самых сильных, что я испытывал. Влюблённость… В тебя, приятель. Людвиг шумно выдохнул. — Знаешь… Немец на секунду опустил взгляд, переведя дыхание. А после вместе взглядом поднялась и чуть дрожащая ладонь, что сначала легла на чужое плечо, а после медленно перешла на щеку, привыкая к новым ощущениям. — Тебе улыбка больше идёт, Mein Lieber. Улыбнись, для меня… Пожалуйста. Инженер, посмотрев на Людвига, действительно улыбнулся. Счастливо, широко и солнечно. Конагер просто не смог сопротивляться этой просьбе. — Для тебя — всё, что угодно, приятель. У медика вновь что-то ёкнуло от этой улыбки глубоко в груди, где-то ближе к сердцу. Ладонь медленно перешла на выбритый затылок, вместе с этим он чуть наклонился и чужое дыхание приятно опалило, заставляя сердце сбиться с ритма. Одна мысль о том, что ещё несколько крошечных миллиметров и он почувствует чужие губы на своих вызывала такой коктейль эмоций, что и описать нельзя. Конагер подался вперёд и мягко взял Медика за предплечья, нежно проведя языком по губам Людвига, пока через несколько секунд не накрыл их своими. Немец просто плавился, от эмоций, захлестнувших с головой и от самого происходящего. Святым он не был и никогда на эту роль не претендовал, целовался далеко не раз, но чтобы так… Рукой он притянул Делла к себе ближе, пока другая легла где-то в районе талии. Конагер с умелостью и ярой пылкостью целовал Доктора, сам прижавшись поближе, сжимая рукава халата врача, мысленно прося прощения. Но так же как же это было прекрасно: быть таким близким к нему в буквальном и переносном значении. Как же было легко и чудесно сейчас, когда он не был отвергнут, когда он с головой утопал в своих чувствах и ощущениях. Медику же было наплевать на мятую одежду. Важнее было происходящее, которым он наслаждался настолько сильно, насколько мог. На отдельной полочке памяти запечатлелся вкус чужих губ, тепло чужого, жадно прижимающегося тела и прикосновение цепляющихся за него руками. Слесарь сместил свои руки ниже — на бока Медика, бессовестно сжимая их, изучая каждое ребро, что можно было ощупать даже сквозь слои одежды. Он сдержался, чтобы не разорвать пуговицы, и лишь смиренно продолжил тискать Медика, прикусывая его покрасневшие губы. Людвиг прекрасно помнил, что за его спиной стол с чертежами… Но, если что, их можно всегда восстановить. Немец недвусмысленно потянул техасца на себя, делая мелкий шаг назад. Тот же, поддаваясь, шагнул вперёд. Он нехотя оторвался от Медика и, стоило заметить стол позади него, предвкушающе растянул губы, не то в непонятной улыбке, не то в оскале. В любом случае, он смотрел хитро. — Ну чего же ты ждёшь, Mein Lieber, - Людвиг, чуть прищурившись, лукаво улыбнулся. Конагер легко рассмеялся, и повалил Людвига на стол, внимательно смотря за ним. Он провел рукой от живота выше, к груди и пуговицами, прижавшись к нему, припав к красивой шее губами. — Аккуратнее, Dummkopf, - шикнул немец. Одной рукой он зацепился за лопатку Делла, пока дрожащие пальцы второй пытаются расправиться с верхними пуговицами уже как только можно измятой рубашки. — Это моя работа, Док. После этой фразы он провел языком по выступающей мышце на шее и прикусил мочку уха. Медик нервно выдохнул и, под весом чужого тела, чуть раздвинул ноги. Не отрываясь, техасец удовлетворённо хмыкнул, довольный реакцией Людвига. Конагер, не отрываясь от его же шеи, руками взялся за бёдра Медика, сжимая, а затем бесстыдно и нагло потерся о него, забираясь ладонями под заправленную ранее одежду. Он обхватил губами кадык доктора. — Ja, - выдохнул немец после первого, ещё тихого стона, сильнее откинув голову. Ладонь прошлась по затылку, обвела выступающий позвонок и замерла чуть ниже. Конагер легко сжал чувствительную кожу между зубами и задрал халат Медика, заодно с рубашкой. Он с интересом уставился на пресс немца, изучая голодным взглядом. Делл улыбнулся, надавив на пах Людвига, слегка потерев, и принялся за молнию с пуговицей на брюках. Грудь Медика неравномерно вздымается в такт сбитому дыханию. Расфокусированным взглядом он поймал чужой да чуть приоткрыл рот, а в следующую секунду ещё один стон, только звонче, сорвался с губ. Слесарю нравились его стоны. Он хотел их слышать, они существенно отличались от обычного голоса Доктора и буквально… Заставляли сделать медику как можно приятней. Стянув расстёгнутые штаны ниже, он забрался пальцами под резинку трусов, подцепив её, и опустил ее к брюкам. Конагер посмотрел на его член. Вставший и твердый. Посмотрел на его лицо, на его мутный взгляд, и сам почувствовал болезненную тесноту. Но для начала — штаны. Так что Делл с особым удовольствием снял их, беззастенчиво ощупывая красивые и сильные ноги лекаря. Он коснулся органа. Почти невесомо провёл по нему, и обхватил его своей широкой ладонью. Шелест упавшей на пол бумаги прозвучал будто бы где-то в другом месте, не здесь и сейчас, когда немец до побеления костяшек пальцев вцепился рукой в край стола, прикусив нижнюю губу и чуть двинул бёдрами, стимулируя продолжать. Конагер даже не обратил на это внимания, сконцентрировавшись полностью на Медике. Он плотно сжал кольцом руку у основания пениса, и медленно задвигал ей вверх, в конечном счёте помассировав головку большим пальцем. Людвиг что-то тихо прошептал на немецком, вскидывая бёдра и издал что-то вроде довольного всхлипа, от чего инженер задвигал рукой более активно, не ослабляя хватки, и свободной рукой ощупал низ живота Людвига, намереваясь расстегнуть эту чертову одежду. По крайней мере, попытаться, ведь без этого ненужного куска ткани врач, вне сомнений, выглядел бы еще больше привлекательно, лично для него. Немец несколькими минутами ранее смог расправиться только с тройкой верхних пуговиц, дальше вряд ли вышло бы при всём желании: пальцы теперь почти не слушаются, только и хватает на то, чтобы цепляться за что-то. Он закинул левую ногу на чужое бедро и с очередным гортанным звуком вырвалось «Ещё», что прозвучало слишком надломлено для него. В общем-то и чувствовал себя так же: с вывернутым наружу содержимым своей души и почти полностью нагой, выгибаясь и стеная от чужих ладоней невозможно чувствовать себя целым. Сделав несколько движений вверх-вниз по члену Людвига, Конагер отпустил его, чтобы, наконец, нормально расстегнуть эти пуговицы. Но, не выдержав, просто разорвал их к чёрту, все-таки сорвавшись. Медик пару раз тяжело выдохнув и, поправив чёлку, сел. Только для того, чтобы не спеша снять стянуть с себя искалеченный из-за чужого нетерпения халат, провокационно выгибаясь. Стоило только поймать чужой взгляд и он хитро улыбнулся. С рубашкой тянуть не стал и та тоже вскоре полетела на пол. Техасец хмыкнул, проводя рукой по груди Людвига, намеренно задевая соски, и потянулся к лямкам на своих плечах, отстёгивая их. Немец наблюдал за этим с блеском в глазах и, только представилась возможность, потянулся стягивать с Делла одежду, специально часто задевая открывающиеся участки кожи, оставляя своими прикосновениями ожоги и трепет внутри. Конагер наклонился ниже, облегчая задачу Людвигу. И, не сдержавшись, поцеловал, не щадя его губы, проходясь руками по бокам, подбираясь к бёдрам. Медик улыбнулся сквозь поцелуй и довольно простонал. В следующие секунды об пол звонко ударились застёжки комбинезона. Немец нехотя разорвал поцелуй, коротко пройдясь по губам техасца языком. Конагер, хмыкнув, до конца снял свой комбинезон и отодвинул его в сторону, подвинув ногой. Он перевел взгляд обратно на доктора, расстегивая свою рубашку. Людвиг не упустил момента пройтись ладонью по чужой груди, остановившись там, где должно быть скрыто сердце. Когда последняя пуговица была расстёгнута, он притянул Делла к себе, обняв ногами за талию и вновь поцеловал, парой движений рук избавляя того от совершенно ненужного сейчас куска ткани. Инженер улыбнулся, стаскивая трусы вниз, и прижался пахом к Медику, гладя ярко выступающие тазобедренные косточки, и снова потерся о Людвига. Немец вновь нервно выдохнул и положил ладони на чужие плечи. — Не медли, прошу. — Ну, раз ты так просишь… - Конагер, огладив пальцем вход, приставил к нему головку, и опёрся локтем по правую от Медика сторону. - Сейчас начнём. Прежде чем приступать, он пакостно ухмыльнулся и поставил пару засосов на шее, явно обещающих быть очень яркими на фоне его светлой кожи. Медик бросил на него короткий, цепкий взгляд, но никак не прокомментировал. Только постарался по максимуму расслабиться. Техасец, мягко поцеловав его в яремную впадину меж красивых ключиц, тихо проговорил тому в ухо: — Я буду аккуратен, но это не означает, что я не хочу слышать твоих криков. И осторожно ввёл член внутрь. Людвиг прикусил и так уже истерзанную нижнюю губу, мгновенно подрастеряв затаённые обиды за испорченную рубашку и пару отметин на шее. Возбуждение никуда не делось, хоть боль и была. Делл продолжил вводить, остановившись только тогда, когда треть проникла внутрь. Он заинтересовано глянул на Медика, осматривая его лицо и, не увидев гримасу боли, через несколько секунд продолжил двигаться вперёд. Техасец снова прилип к его шее, зализывая места укусов и засосов, безмолвно извиняясь за самоволие с многочисленным блеском в глазах. Немец чуть шире раздвинул ноги, скрестив их на чужой пояснице. Пальцами правой руки он пересчитывал позвонки на спине Конагера, чётко ощущая, как под кожей перекатываются закалённые долгим трудом мышцы. От шеи Делл перешел к груди, что тяжело вздымалась, легко прикусил одну из горошин сосков, вслушиваясь в новый вскрик, поглаживая второй подушечкой свободной руки другой сосок, но вскоре Конагер опёрся уже вторым локтем, прижимаясь к Людвигу и, стоило войти полностью, вновь остановился и поднял голову, спрашивая взглядом. Медик секунду прислушивался к ощущениям и кивнул, чуть пройдясь языком по губам от предвкушения. Делл аккуратно задвигался внутри, и шумно выдохнул. Это было потрясающе. Док плотно обхватывал его, и было весьма… Было очень тесно в нём. Это вызывало острое желание это исправить, но если он не даст Доку привыкнуть, то не простит это уже самому себе. Немец пытался совладать с тяжелым дыханием, чувствуя чужое у своей шеи и просто не мог. Он рискнул чуть сжаться и тихо вскрикнул от прострелившего вдоль позвоночника наслаждения. Делл впервые застонал, сжимая челюсть с кулаками, едва не наваливаясь на врача от крышесносных ощущений, но удержался и продолжил двигаться, намереваясь приступить к более активным действиям. Конагер почти вышел из него, оставляя головку, и заново вошёл. На этот раз уже быстрее и увереннее, но он всё так же с интересом менял градусы, стараясь подобрать нужный. В один момент Людвиг что-то зашептал сквозь зубы, но этот шепот прервался громким «Ja!», что вырвалось, когда угол толчков чуть изменился. Конагер замер, запоминая позицию, и через несколько мгновений толкнулся чуть сильнее бедрами под нужным углом, скалясь. Медик вновь вскрикнул. — Oh meine Gott, Делл, пожалуйста, - судорожно зашептал, всхлипнув. Делл выдохнул, чувствуя, как от обращения всё в нем застывает. Как звучало его имя с губ немца. И, не собираясь больше сдерживаться, Конагер увеличил темп, с рыком вбиваясь в Людвига. Немец оставил пару красных полос на спине техасца, едва не срывая голос от крика. Слишком резко и при этом насколько же умопомрачительно хорошо. — Да, не сдерживайся, - довольно прошептал Конагер, не отрываясь от своего дела, - У тебя потрясающий голос… Он вплотную приблизился к нему, не желая, чтобы между ними было хоть какое-то расстояние. Что-то несвязно пробормотав, медик не сдержал нового крика, откинув голову на стол, чьей прохлады он не почувствовал. Конагер не упустил новой возможности припасть к шее Людвига, который так любезно ее отставил. Но украшать ту засосами вновь он не рискнул, однако это не мешало ему прикусывать и проводить языком по соблазнительной шее доктора. Немца хватало только на стоны вперемешку со всхлипами и вскриками, едва-едва не срывая голос, подмахивать бёдрами навстречу да царапать спину техасца, уже не заботясь о сохранности оной, на что в ответ тот так сильно сжимал его бедра, что на них грозили расцвести болезненные синяки. Техасец, не прекращая втрахивать Медика в крепкий стол и не отрываясь от шеи, потянулся к члену Людвига, не позабыв о нём. Он сжал его широкой ладонью, начав двигать рукой в такт своим толчкам. Немец чуть выгнулся, вскрик вышел не таким громким, как в начале. — Делл… Я сейчас, — тихий шёпот прервал новый всхлип. Инженер выдал нечто неразборчиво. Через несколько секунд он повторил ту же фразу, куда гораздо четче: — Дай мне знать, насколько тебе хорошо. У него давно сбилось дыхание, практически, должно быть… Хах, в самом начале. И Людвиг так прекрасен в этот миг, этот момент, что нереально не кончить от одного лишь вида, но Делл пока ещё держится. Ненадолго, к слову. После слов Конагер лишь участил мощные толчки, проводя по органу. Он решил пожалеть Доктора и не пережимать ему ничего, тем более, техасец и сам чувствовал, что вот-вот кончит. Ещё пара стонов-всхлипов и Медик протяжно выкрикнул имя партнёра, растягивая гласную и кончил, запачкав чужую ладонь и свой живот белёсой жидкостью. Следом за ним кончил и сам Делл, вскрикивая от того, как сильно сжался Медик. И, словно пробуя, с нежностью произнес: — Людвиг… Немец на несколько секунд выпал из реальности, но тихо прозвучавшее собственное имя заставило его открыть глаза, смаргивая выступившие слёзы. Он устало улыбнулся, смотря прямо в глаза Конагера. Техасец улыбнулся в ответ, проводя рукой по лицу врача, собираясь затянуть в очередной поцелуй но, опомнившись, принялся подниматься с вымотавшегося Медика. Людвиг лениво убрал руки, а после расцепил ноги за чужой спиной, почти что в прямом смысле слова растекаясь по столу, что приятно охлаждает кожу. Но совсем отстраняться Делл не спешил, положил руки на бледноватый живот, чувствуя, как чужое дыхание выравнивается. — Ты потрясный, - улыбнулся Конагер, после чего рассмеялся. Немец накрыл своими ладонями ладони партнёра. — Ты тоже, Mein Lieber.