swim until you love me

Донхек устал быть вторым. Если сплавить все его медали, можно получить кусок серебра размером с многоэтажный дом, на ступеньке пьедестала с выгравированной цифрой 2 уже отпечатались его ступни, а тренер перестал обращаться по имени, заменив его ласковым и насмешливым «середнячок». Донхек устал. И решил, что больше так продолжаться не может. Самое время принять меры. На помятом листочке в клетку он набросал три основных пункта: - найти слабые стороны; - ударить по больному; - устранить конкурента. Облачился в великолепную розовую футболку с ультрамодным champion на груди и отправился расчищать себе путь к успеху. / найти слабые стороны С трудностями пришлось столкнуться на первом же этапе. Дело в том, что у такого человека, как Ли Марк, сложно найти что-либо слабое. Олицетворение мема про сына маминой подруги, набор всех возможных положительных характеристик при полном отсутствии отрицательных, приятный голос, добрые глаза, яркая улыбка, короче говоря: спортсменка, комсомолка и просто красавица — вот, что такое Ли Марк. Но, несмотря на божественное происхождение этого парня, Донхек решил достичь цели во что бы то ни стало. И вот солнечным вторником он сидит в кафе напротив спортивного колледжа и высматривает среди студентов, курящих у ворот или читающих конспекты на лавочках во дворе, единственную знакомую фигуру. Из дверей колледжа постоянно вытекают новые толпы отучившихся, и Донхек, заметив наконец искомый объект, довольно ухмыльнулся. Неукоснительно следуя своему плану, со стаканчиком из starbacks он внедряется в поток гогочущей молодежи, выжидает подходящий момент и налетает на ничего не подозревающего Марка. Тот неловко дергается, толкает Донхека под локоть, и предусмотрительно не слишком горячий кофе выливается прямо на сверкающую нежным пурпурным оттенком футболку. Последующая сцена не нуждается в описании. Стоит только сказать, что, как и положено по закону жанра, Марк с охами и ахами извиняется, помогает Донхеку избавиться от ненужного стакана и настоятельно предлагает свою помощь, указывая рукой куда-то на север, где его дом "буквально в двух шагах". Донхек, хоть и крепко вошел в образ королевы драмы, именно этого и добивался, а потому без возражений позволяет утащить себя вверх по улице. Марк так расстарался, что чуть ли не на руках донес пострадавшего до самой кровати, сам застирал пятно и даже предложил несколько своих толстовок разной расцветки на выбор. - мне правда так жаль, - уже седьмой раз повторяет он, и Донхеку становится неловко. - как твое плечо? Донхек изумленно вскинул брови. - ничего себе, ты запомнил. Прошлые соревнования закончились для Донхека очередным вторым местом и растяжением связок плечевого сустава. К счастью, ничего серьезного, все зажило, как на собаке, но — снова серебро, снова удар по самолюбию, снова распрекрасный Ли Марк обошел его на ничтожные восемь секунд. Донхек воспользовался положением и потребовал чашечку успокоительного чая на травках и, когда Марк с пугающей готовностью понесся на кухню, огляделся по сторонам. Комната как комната, на первый взгляд ничего экстраординарного, но не зря же была придумана и приведена в действие столь сложная схема. Донхек тщательно прощупал одежду в шкафу, поковырялся в тетрадках на письменном столе, заглянул под подушку, надеясь отыскать нечто компрометирующее — журнал недетского содержания или что-то вроде резинового члена. Мало ли.. Ничем подобным и не пахнет. Донхек, крайне разочарованный, присел обратно на кровать, услышав торопливые шаги из коридора. Марк протянул вкусно пахнущую кружку и зачем-то коснулся плеча, того самого, поврежденного. - немножко велико, да? - он с неуверенной улыбкой кивнул на свою толстовку. Донхек подул в кружку, отхлебнул и вдруг замер, проглотив теплый чай. В уголках его губ заиграла нахальная усмешка. На стене, как у любого успешного спортсмена, висят награды — грамоты, медали, небольшие статуэтки и кубки на полках. В одинаковых синих рамках фотографии: Марк с тренером, Марк на старте, Марк в прыжке, Марк под водой, Марк на пьедестале, ярко улыбающийся Донхек, не в бассейне, а где-то на улице, растрепанный и румяный, снова Марк в прыжке, Марк на.. ага, стоп. Донхек медленно отставил в сторону чай и, бросив на все еще обеспокоенного Марка многозначительный взгляд, подошел ближе к фотографиям. Марку понадобилось около двух секунд, чтобы рассчитать масштаб катастрофы и всех возможных последствий. Он выпучил глаза и вскинул брови так, что они скрылись под черной челкой. - shit! - порывисто вскочил и расплескал по ковру чай. - fuck. Он подлетел к Донхеку, который определенно оценил произношение, и за руку выволок его из комнаты. - давай ты не видел, ладно? Марк так разнервничался, что его лицо покрылось красными пятнами, уши разгорелись, а из истерзанной на нервах губы вот-вот хлынет кровь. И Донхек не глупый, Донхек не в сопливой дорамке, которую крутят после вечернего выпуска новостей. Поэтому он улыбается хитро-хитро, кивает неубедительное "конечно, хен" и, уходя, посылает пылающему Марку воздушный поцелуй. Слабая сторона: найдена. / ударить по больному С этого дня Донхек перестал видеть плохое в том, что у них двоих часто совпадает расписание тренировок. Он перешел к активным действиям, но Марк оказался той еще неприступной крепостью. Он натягивает плавательную шапочку на свою умную головушку, когда Донхек подходит со спины и улыбается его отражению в зеркале. Раньше получавший только озлобленные взгляды и язвительные фразочки, Марк настораживается, следя за каждым чужим движением — не нужно быть особенно проницательным, чтобы заметить что-то недоброе в этих карих глазах. Донхек игриво подмигнул и укусил Марка за плечо, при этом плотно сжав зубы и поигравшись языком с теплой кожей. После чего поправил резинку красных найковских плавок и невозмутимо вышел из раздевалки. Тренер Марка поминутно бросает обеспокоенные взгляды на часы — наверняка он заподозрил их в поломке, потому что Марк не может задерживаться. Идеальные мальчики не опаздывают. Разминаясь, Донхек не без легкого торжества осознает себя тем самым разрушителем марковой безупречности. Он появился, когда Донхек уже проплыл свои разминочные 150 метров. Тщательный осмотр сквозь плавательные очки не обозначил видимых изменений. ничего, я только начал, думает Донхек и выпускает в воду хитрые пузыри. Со стороны картина может показаться довольно комичной, но на поле боя нет места для шуток. Соперники плывут по соседним дорожкам, почти синхронно гребут руками — различается только цвет плавок. А у противоположных бортиков бассейна, словно главы враждующих кланов, стоят тренеры, и если бы вода не мочила их заросшие сухой старческой кожей пятки в хлюпающих сланцах, от обоих уже давно остался бы только пепел — так горяча ненависть в их глазах. Донхек тоже горит. Он стремительно несется вперед, отталкивается от бортика, плывет обратно, а в метре от него — Марк, столь же стремительный. Крепкие тела рассекают хлорированную водную гладь, брови под шапочками сосредоточено сведены, и краем глаза каждый успевает следить за тем, чтобы соперник не ускорился. Известно, что плаванье (как и другие виды спорта) укрепляет сердце — оно ритмично сокращается и снабжает кровью самые дальние сосуды, которые при сидячем образе жизни страдают от недостатка гемоглобина, а именно — в нижней части тела и в мозге. Впоследствии Донхек обвинял окружающие его в ту минуту обстоятельства, и мы, пассивные наблюдатели, не имеем права опровергать. Однако нам следует верить голым фактам. Этим и займемся. К тому времени, как первая часть тренировки подошла к концу и начались долгожданные десять минут отдыха, Донхек уже чувствовал себя очень нехорошо. Прохладная вода нисколько не улучшает положение, а тяжело дышащий на соседней дорожке Марк, его бугрящиеся под кожей мышцы — тем более. Донхеку всего 19, к тому же он слишком амбициозный, чтобы колебаться. Улучил момент, нырнул на соседнюю дорожку и что есть силы прижал Марка бедрами к бортику. По тяжелому ох! можно сделать вывод, что Донхек к своим 19 имеет неплохие размеры. По тому, как напряжены ягодицы, о которые он недвусмысленно трется, можно понять, что Марк тоже слегка взбудоражен. Подростковая импульсивность — это прекрасно, но часто, натворив дел, юнцы теряются, не имея понятия о том, что делать дальше. Донхек отплывает чуть в сторону, как бы оглядывая последствия содеянного, — то же тяжелое и частое дыхание, красная шея и, наверное, взгляд. За стеклами очков не видно. К своему счастью, Донхек не обнаруживает признаков ярости, но любой другой здоровой реакции также не наблюдается — это и пугает. Марк пятится к лестнице, что-то шепчет на ухо своему тренеру, и конкуренты ретируются в раздевалку. На последующих совпадающих тренировках Донхек продолжает вести себя крайне не спортивно, но это никого не волнует, кроме краснеющего и бледнеющего Марка, который утратил былую работоспособность за считанные дни. Он приходит за час до начала, чтобы не пересечься в раздевалке, а убегает так быстро, что Донхек не успевает и шапочку снять, как Марк уже дома. Донхек вне себя от радости пашет, как лошадь, забыв про только зажившие связки, торчит в бассейне по два часа сверх положенного времени, осознавая, что ухватил долгожданную победу за хвост, и теперь даже конец света не остановит его. Тренер заметно ободрился, подхватил настрой на безоговорочный триумф, и Донхек, предвкушая счастье, перестал сомневаться. И вдруг на сцене снова появляется Его Высочество Марк Идеальный. Это случилось за полторы недели до дня соревнований. Без сучка, без задоринки, в новых небесно-синих плавках, без единого волоска на стройном теле он прыгнул с бортика, так плавно при этом войдя в воду, что ни одной капли не выплеснулось за пределы бассейна. По всему стало ясно, что он не намерен отдавать золотую медаль ни за какие соблазнения. Донхек снова впал в отчаяние. От его гнева физический и нравственный ущерб был нанесен одной дверце шкафа, двум кружкам и одной маме, которая в последний момент успела схорониться за щитом в виде диванной подушки. Собрав консилиум с демонами своей головы, Донхек решил, что утро вечера мудренее и уснул сном младенца. Тренировки продолжались, предполагаемый донхеков успех таял на глазах, а время безжалостно летело вперед. Вечером последнего перед соревнованиями дня Донхек осознал, что остался единственный шанс решить дело в свою пользу и пошел на унижение — прямо к порогу соперника. А тот действительно идеален. Мил, обходителен, гостеприимен. Будешь чай? А печенье? Хочешь, добавлю лимонного сока? Донхек внешне чуть ли не закатывает глаза, а внутри страдает от угрызений совести. Ну как он мог издеваться над таким прекрасным мальчиком? Таких мальчиков либо стороной обходить, чтобы ни в коем случае не испортить, либо.. ..либо забирать себе и ни с кем не делиться. - я, собственно, не просто так пришел. ты меня выслушай, не перебивай, а потом уже решишь — выгонять или.. в общем, такое дело... учусь я средненько, рисую так себе, пою неплохо — всего как-то понемножку. а плаванье — это, понимаешь, вся моя жизнь. я в воде с пеленок. ходить еще толком не научился, а уже плавал. все свои силы вкладываю, всю душу, а получается только серебро. всегда. всю жизнь второй, понимаешь? и как думаешь, кто мне мешает? правильно, ты. каждый раз лучший, каждый раз первый — не надоело тебе? ну поделись со мной хоть разочек! замешкайся на старте на несколько секунд, а я уж свое не упущу. как человека тебя прошу.. Донхек еще хотел сложить руки в молящем жесте и жалостливо поднять бровки домиком, но не успел. Марк отвел от лица его кисти и поцеловал, защекотав ресницами скулы. Это было слишком непредсказуемо, чтобы Донхек успел разграничить, где кончается роль униженного просителя, а где начинается его собственное несдержанное желание, поэтому он подался вперед, чувствуя, как Марк соскользнул на самый край стула и надавил между ног коленом. Донхек не сопротивляется, и Марк, оторвавшись на секунду от его губ, жарко дыша, поднялся и расставил ноги по обе стороны от донхековых бедер. Всем своим ростом, своей широкой грудью пловца он навис над ним, сразу завладев ситуацией. Вообще-то даже в самых невероятных планах Донхек не предполагал такого развития событий и, если бы смотрел со стороны, возмутился и вспыхнул от негодования. Но когда ты сам являешься участником, когда от тела в обтягивающей черной футболке пахнет цитрусовой чистотой и поцелуи вот-вот перейдут во что-то еще более глубокое и мокрое, сложновато оттолкнуть и сказать твердое нет. В конце концов это грубо. Животом, ладонями Донхек чувствует, что у Марка под широкими серыми спортивками — сразу кожа. Он на секунду отрывается и самому себе подтверждает — белья нет. Марк замечает и отклоняется, держась за чужую шею, чтобы дать получше рассмотреть определившийся контур и уже понемногу намокающую на кончике ткань. Донхек не отдает себе отчета. Рука ложится как-то сама, пальцы потирают где-то в области головки, и они оба смотрят туда, плотно сжав губы. - услуга за услугу, - вдруг шепчет Марк, и Донхек не сразу понимает. В марковой спальне ничего не изменилось — фотография Донхека по-прежнему висит среди прочих. Кажется, она сделана в тот день, когда у кого-то из их тусовки был день рождения, и они позволили себе на одну ночь забыть о сухом законе. Донхек мог бы даже вспомнить конкретный день, если бы присмотрелся получше, но единственное, к чему он хочет присматриваться прямо сейчас, точнее, прислушиваться, это короткие полустоны, которые Марк то и дело оставляет на чужих губах, пока они целуются. Они на кровати, почти голые, и вроде бы очевидно, к чему все идет. Донхеку не стыдно, не страшно просто потому, что у него в голове — ничего. Полностью сосредоточился на марковом языке у себя во рту и не успел заметить, что тот, кажется, идет по уже написанному, возможно, заученному сценарию. По крайней мере он точно знает, что делать дальше. Донхек — не уверен. Он теряет равновесие, когда Марк перестает держать его талию и ложится на спину. Они молчат, смотрят друг на друга — это дает Донхеку время пошевелить, наконец, мозгами. И пока он этим занимается, слегка ошарашенно наблюдает за Марком, который незаметно преобразился. Да, это все тот же Марк Ли, отличник, красавчик, кандидат в мастера спорта и так далее, и тому подобное, и.. Футболка гармошкой собралась на груди, губы, подбородок, шея — все в блестящей слюне. Локти уперлись в подушку, колени раздвинуты бабочкой и почти касаются простыни — у пловцов хорошая растяжка. Донхек в замешательстве. Потому что: - пожалуйста.. уже.. сделай что-нибудь.. Сделать что? Донхек не спрашивает, чтобы окончательно не убедить Марка в своем тугоумии, но, простите, это именно то, о чем он думает? Марк просит Донхека о.. Марк просит Донхека? Рядом лежит пакетик с презервативом — Марк подсуетился. Донхек бросает мимолетный взгляд вниз и — Господь наш Иисус Христос — невооруженным глазом видно, что Марк подсуетился. - ты не можешь даже предположить, как сильно я хочу тебя, - выдает Марк нервным полушепотом, и Донхек торопливо закивал, вдруг испугавшись, что все закончится, не начавшись, исчезнет, если он промедлит еще секунду. ..и вообще-то Донхек может. Не только предположить. У него болезненно свело в паху, когда Марк, скрестив ноги за чужой спиной, одной рукой схватился за уголок подушки и сам подвинул бедра ближе — Донхек не знает, куда смотреть, чтобы не упустить ничего. Самое первое движение — почти главное. То, как Донхек нарочно проскальзывает головкой по анусу, просто потому что хочется не торопясь запомнить каждую секунду, то, как он резко подается корпусом вперед, чтобы упереться руками, и наконец медленно входит — все это с малейшими оттенками отражается на лице Марка. Донхек в Марке — до упора. Плотно и жарко. Широко раскрыв глаза, они смотрят друг на друга, удивленные, слишком нетерпеливые. Донхек толкается сильно и неожиданно — Марк захлебнулся, но тут же тихо рассмеялся, легко укусил донхеков подбородок. - я в порядке. а я нет, думает Донхек, когда Марк подстраивается под ритм, двигается навстречу, иногда сильно сжимает мышцы и одновременно посасывает чужой язык. Донхеку так хорошо, что он уже не концентрируется ни на чем, просто отдается всему и сразу.. Под самый конец он вдруг замедляется. Оторвав голову от подушки, Марк недовольно выдыхает, перехватывает донхеков взгляд. Убедившись, что на него внимательно смотрят, собрав во рту побольше слюны, Донхек поднимает чужую ногу и облизывает гладкую голень, большим пальцем поглаживая основание члена. Марк улыбнулся утомленно, полуприкрыв веки, и красиво простонал, выгнув спину. Как на дорожке перед финишной прямой — он ускорился и кончил сразу после Марка, где-то глубоко внутри.. - вау.. - услышал Донхек и очнулся от дремы. Какое-то время он довольно пассивно борется с ленивой истомой, но Марк целует его куда-то в ухо и массажирует пальцами взмокшую голову, так что в обозримом будущем любые движения перестали иметь значение. Вдруг Донхек замер. Поднялся. Перед ним его главный соперник, преграда на пути к победе, распластался на подушках не в силах и глаз открыть — повержен, разбит в пух и прах. Донхек даже прикрыл рукой рот, чтобы его торжество не было замечено. О таком успехе он мог только мечтать. Предаваясь мыслям о завтрашней победе (от прежних сомнений не осталось и следа), он размазывает по чужому животу засыхающую сперму, заставляя Марка съеживаться и беззвучно хохотать в подушку от щекотки. Конкурент — бессилен. Донхека знобит от волнения. Гул болельщиков, голос комментатора, скользкий пол, запах хлорки — все действует на нервы. Во время таких важных мероприятий мозг не выдерживает и включает режим автопилот, так что тренер привык видеть подернутый пеленой бессмысленный взгляд. Донхек не замечает, как бегут минуты, и вздрагивает, осознавая себя уже перед бортиком. Голос отскакивает от стен, постоянное для бассейна эхо мешает различать слова, но Донхек знает — сейчас объявляют их имена. Потом гробовая тишина. Донхек — струна, одно большое ухо. Три. Шагнул на бортик. Два. Руки над головой, колени согнуты, спина в стальном напряжении. Секунды ползут. Гремит пульс. Пальцы ног намертво вцепились в край бортика. Свисток. Сорвался вниз. Теперь до финиша — ничего, кроме движения вперед. Выбритые до последнего волоска ноги и руки, натертая шапочка, распакованные прямо перед заплывом очки — всему уделялось такое пристальное внимание, как будто победа — в этом одном. Мало кто верит в приметы сильнее пловцов. ..Донхека почти выбрасывает из воды. Он сдирает очки и жадно вглядывается в электронное табло. Что-то бормочет комментатор, переговариваются тренеры: для Донхека — беззвучно.

Дорожка 1 — 1:01 Дорожка 2 — 1:04

- ..обогнал Ли Донхека с небольшим отрывом. к дорожкам приглашаются спортсмены следующей категории.. - три секунды..три секунды..три секунды.. - шепчет Донхек и растерянно смотрит на двух девушек помладше, ждущих своей очереди на скамейке. На старте уже стоят другие пловцы, вокруг них бегает женщина со шваброй, вытирающая лишнюю воду, сосредоточенно щурится в секундомер мужчина со свистком. - три секунды.. Только сейчас он замечает Марка — уже сквозь слезы. Спортсмены, пусть и мальчики, тоже плачут. Особенно проигравшие. Донхек утыкается в полотенце на его плече и что-то говорит. В бассейне шумно, как на футбольном поле, и Марк ничего не слышит, только прижимает к себе и шепчет в висок, что да проиграй ты хоть всем на свете — все равно будешь самым лучшим. С самодовольной физиономией мимо прошествовал Ли Джено с первой дорожки и незаметно перемигнулся с Марком.