Пороки земные

Чужое тело кажется горячим настолько, что ещё немного — и на ладонях выступят ожоги. Конечно, руки можно убрать, отпустить чужие бедра, но для Тайшакутена это невозможно. Он сам горит не меньше. Губы высохли и потрескались, отчего кровоточат, и когда Бонтэн проводит по ним языком становится больно. Боль не отрезвляет, а наоборот, ещё больше затуманивает сознание, и Тайшакутен оказывается полностью захвачен похотью. Человеческим пороком. Но об этом в данный момент он не думает. Разве может, когда Бонтэн прижимается к нему так сильно, словно стараясь забраться под кожу? Когда он царапает его плечи и впивается в губы, наслаждаясь привкусом крови? Тайшакутен медленно проводит по спине блондина, до сих пор скрытой одеждой. Поверить, что это всё действительно происходит, он не может до сих пор. Выпутывает из длинных волос заколки-цветы, аккуратно и нежно. А затем грубо опрокидывает парня на спину, нависая сверху. Бонтэн дышит тяжело и часто, то и дело кусая губы. Он краснеет от пристального изучающего взгляда, но глаз не отводит. Словно вызов бросает. Стягивает с себя одежду плавными тягучими движениями, растягивая губы в лёгкой улыбке. Тайшакутен не заставляет его долго ждать, и свою одежду сбрасывает тоже — быстро, с нетерпением. Желая снова прикоснуться к светлой обжигающей коже. Подаётся вперёд, касаясь губами выпирающих ключиц, а пальцами спускается ниже — по ребрам. И снова кладет руки на бедра, сжимая до боли. Бонтэну это нравится — от боли до нежности, и наоборот. Ему нравится каждое прикосновение Тайшакутена, и не важно, что оно понесёт за собой — удовольствие или синяки. Он выгибается, когда чужие губы касаются шрама на животе, и выдыхает сквозь плотно стиснутые зубы, когда они сменяются языком. Это приятно до одури. Блондин тянет парня к себе для поцелуя, и пока тот отвлечен, меняет позиции, усаживаясь ему на бедра. Тайшакутен хрипит что-то на выдохе, но Бонтэн внимания не обращает. Проходится поцелуями по шее, руками — по внутренней стороне бедра, заставляя Тайшакутена запрокинуть голову назад. Оглаживает нежно, дразнит, не касаясь самого главного. А после опускается ниже, и накрывает головку члена губами. С губ Тайшакутена срывается не то стон, не то вскрик. Он подаётся бедрами вверх, желая продлить прикосновение, но Бонтэн отстраняется. Чтобы провести по всей длине языком и заставить парня под ним молить о большем. Блондин, удивительно, старается сделать приятно в первую очередь Тайшакутену. Это от длительного воздержания? Уединиться в постоянно заполненном храме получается редко. Отсасывающий ему Бонтэн — зрелище прекрасное. И порочное донельзя. Они всё-таки боги, и то, что делают сейчас… Но есть ли смысл задумываться об этом? Пороки ведь свойственны и богам, верно?