***
От холода ломит кости. Помниться кто-то говорил, что пребывая в холоде можно сохранить молодость, ну как по аналогии с овощами. Их хранят в морозильном шкафу, вот и они как овощи, жмутся в своих клетках к холодным стенам на холодном полу, пытаются согреться в тряпье, что заменяет им теперь одежду. Дел говорила много, иногда он даже разговаривал с ней, но понимал, что он уже давно и бесповоротно сошел с ума. Но девушка утверждала, что это не так и что у него на диво отвратное мазохистское воображение и его нереально длинный сон очень мрачен как сраный кошмар, без конца и края. Она все говорила, что не может быть хуже. Но месяц проходил за месяцем, они на пару слышали завывания, но ничего кардинально не менялось, только в какой-то из дней охранник, шипя ругательства, пожелал ему сдохнуть, чтобы нормальные люди жили спокойно и не боялись, что правая рука Темного Лорда сможет сбежать из этого жуткого местечка. Этот было реально жуткое место, а стражи этой тюрьмы еще кошмарнее. Дементоры, о них вообще мало кто знал. Ну, факт существования доказан — это темное покрывало летает и высасывает любые положительные эмоции, пугает до усрачки, и исчезает в темном провале на нижнем уровне тюрьмы. Английские маги, что самое смешное даже и представления не имеют, кто построил эту тюрьму, и что из себя представляют эти существа. Смеялась Дел много и так заразительно, сквозь смех, говоря, что они даже не из этого мира. Но для мира это незначительное отклонение и поэтому они существуют здесь. Точнее, это место держит их. Откуда она это знает, Дел просто, пожала плечами и сказала: «я просто знаю». Время здесь идет словно бы в другом измерении или временной плоскости. Замечаешь это только тогда, когда взор внезапно упадет на отросшие ногти, желтоватые, слоистые как у старика; или когда тянешься почесать подборок, а там борода, в которой застревают крошки суховатого хлеба. Так прошло семь с лишним лет, за который неразговорчивый ранее Блэк буквально вывалил на девушку призрака всю свою жизнь. Как он ненавидел свою семью, не всю, конечно. Как дорожил Джеймсом и спрашивал, в какой момент он упустил брата, на что Дел задумчиво таращась в потолок, предположила в тот момент, когда сбежал из дома и даже не обращал на младшего брата внимания, считая его маменькиным сынком. — … по сути ведь так и было, ты сам говорил — он был послушным. И может он и был упертым, но не таким категоричным как ты. — Произнесла Дел. — Тебя воспитывали жестко, потому что ты был непоседой, и ты был наследником. С тебя и спрашивали больше. А когда ты ушел, ты просто бросил его один на один с фанатичной матерью и безразличным отцом… Она знала о нем все, абсолютно, он же не узнал о ней совсем мало. Ее зовут Дел и что она не его шизофрения. Еще она чаще говорила, что пора выбираться из этой фантазии, года полтора она это говорила, а потом приуныла и сдалась, непонятно говоря, что попросту не может выбраться отсюда. Дементоры ее не замечали, так же как и свернувшегося в углу камеры лохматого тощего пса. Временами она исчезала, а он проваливался в небытие и снова со стороны наблюдал за собой. В нем была доля нарциссизма, и он с отвращение наблюдал, как его красота меркнет, как он превращается в старика, хотя ему еще и тридцати то нет.***
Весна 1993 стала переломной, в Азкабан приехал с инспекцией министр Фадж. — Вас все устраивает мистер Блэк? — Учтиво поинтересовался министр, рассматривая заключенного. Блэк слышал, как «его Дел» зашлась в истеричном хохоте, но министру ответил, что здесь фантастические апартаменты и только лишь попросил оказать услугу — оставить газетку почитать. На что министр, хмыкнув, протянув ему сложенный вдвое выпуск «Ежедневного пророка». Дальше же узник с удовольствием слушал, как Антонин кроет министра на могучем русском, сказать честно, ругаться на русском — это искусство. Поставив галочку в отчете, что заключенном вполне комфортно и уютно и их права не ущемляются, министр с радостью и резвостью молодого рысака покинул столь негостеприимное к живым место. — Знаешь, а я почти тебя люблю, — как-то выдал Блэк, когда не бредил фоткой с Питером. Этот малоприятный крыс был сейчас в Египте, ездил не плече лучшего друга Гарри Поттера. — Ты признаешься в любви «шизофрении»? — усмехнулась девушка, она уже перестала твердить, что она не плод его больной фантазии. — Поверь мне, звезда моей души, — пафосно выдала Дел, — это не так. Мужчина едва заметно усмехнулся, за усами его улыбки и вовсе не было видно. Дел, когда ей надоедало бормотание Сириуса о планах жестокой мести, напевала под нос песни, иногда специально фальшивя, зная, как это бесит мужчину. Нюанс был в том, что ее слышал только он. Блэк только закатывал глаза, иногда просил заткнуться. Но Дел назло ему, когда он начинал скулить про жалкого Питера, завывала еще сильнее и пронзительнее. Сириус знал, что она может петь лучше, но они действовали друг другу на нервы. На фоне этих завываний сам собой родился простой план — сбежать. — О да, всего после 12 лет отсидки. А что нет? — пожимала плечами Дел, — а чего не раньше — то? Не говорить же приставучей шизофрении, что он винил и наказывал сам себя. Она зыркнет своими карими, почти черными глазами и едко скажет, что сам дурак, сам придумал — сам обиделся. И конечно, пройдется по его умственным способностям. Сбежать ему удалось и даже доплыть до берега. Охранники тогда были малость в легком шоке, когда тощий узник прыгнул с уступа и скрылся в пучине морской холодной воды. — И какого лысого Мерлина, — вопила Дел, — ты торчал гребанные 12 лет на этом стылом куске камня? — Пошла, — выплевывая воду, — к Мордреду, — просипел Сириус. Легкие жгло, его колотило от холода, и он потратил слишком много магии. — Не смей отключаться! Блэк! Но Блэк благополучно потерял сознание, благо, что дело близилось к ночи и среди камней человека мало кто заметит. Да и людей тут не было. Дальнейшее их путешествие продлилось до пригорода Лондона. Чаще всего он брел в своей второй ипостаси большого пса, чрезмерно тощего со свалявшейся шерстью. Сердобольные граждане хоть и таращились с опаской на одиноко бредущего по обочине пса, но все же прикармливали его то хот-догом, то булками, но были моменты, когда с голоду он ловил полевых мышей и прости Мерлин, крыс. — Фу, — комментировала это дело девушка, но отчасти понимала его ненависть к крысам, хотя виновна была только одна крыса — Питер. До городка Литтл-Унгинг они добрались ближе к рассвету, и ему приходилось прятаться в густых кустах. Что бы никто из бдительных мамаш не вызвали службу отлова. Из-под кустов Блэк, жалобно скуля, наблюдал за тощим парнишкой лет 11-12. — И это герой Британии? — выдала Дел, — он же тщедушен до невозможности! — Пес согласно ворчал и наблюдал дальше. Ее мнение он разделял полностью, делая пометку, что стоит задать Дамблдору вопрос, даже несколько. В один из вечеров малолетний маг раздул тетку до размеров небольшого воздушного шара, и словно повторяя судьбу своего крестного, сбежал от ненавистных родственников. И самое ужасное — Гарри поехал не к лучшему другу, как в свое время сделал Сириус, он направился в Дырявый котел. Предварительно конечно испугавшись огромного черного пса. Блэк не придумал ничего лучшего, чем внезапно показаться перед парнем из куста. — Молодец! — Похлопала в ладоши Дел, — он теперь будет шугаться каждой псины. Пес, злобно рыкнув, попытался укусить бестелесную Дел за задницу, но у него ничего не вышло. Ему оставалось только смотреть на исчезающий «Ночной экспресс» и скулить.***
Последующее путешествие до края Шотландии до Хогвартса было еще хуже, чем путешествие до городка, в котором обитал Гарри. Лето, что в Англии, что в Шотландии было не столько жарким, перебивался Сириус редкими подачками от жалостливых людей и мышей в бескрайних полях. К сентябрю, он добежал до Хогсмита и скрылся в одной из пещер найденных еще в далеком 1975 году. О ней знал только он и Джим, сейчас только он. Далее события пустились в галоп, выкидывая Блэка из собственного тела оставляя его свидетелем, своих, ну просто тупейших действий. Дел это все едко комментировала, временами пропадая, она становилась более озадаченной и косилась на Сириуса, думая… Он подозревал, что она хочет поговорить, но каждый раз, когда он находил в себе силы на серьезный разговор, девчонка мистическим образом исчезала. — Мне кажется, я умираю. — Поделилась Дел своими мыслями, аккурат после того как план по поимке Питера в очередной раз провалился. — Ты не можешь умереть, ты моя шизофрения. Часть меня, — усмехнулся Сириус, не придав значения ее словам. Но с того дня она все чаще стала пропадать, стала меньше говорить, язвить, а на начало лета ввернула фразочку, что чувствует как силы покидают ее. Бросила непонятное слово «сновидец» и исчезла. В какой-то мере Блэк был этому безмерно рад, что он все же отчасти не безумен и нормален, но все повторилось в точности, как и с книгой на седьмом курсе про джиннов. Информации про сновидцев не было нигде, и что самое странное, он даже произнести этого слова не мог, язык буквально отнимался, мысли плавно переходили в другое русло. Дел не появлялась, она мерещилась Сириусу ему словно дымка от свечи, таяла и пропадала. А меж тем его тюрьма сменилась стенами ненавистного дома на Гриммо. Бездействие и невозможность видеться с крестником злили, и он все чаще прикладывался к бутылке огневиски, надеясь, что эта стерва все-таки объявиться. В какой-то мере его ожидания оправдались, его девочка являлась ему, едко бранила и покрывала нелицеприятными эпитетами, а он им был рад. Он и подумать не мог, что можно так скучать по своему сумасшествию. В какой-то момент ему казалось — слышится ему колыбельная, которую она иногда пела ему. В те дни, когда было особенно тяжело. В Хэллоуин. Ремус смотрел на него жалостливым взглядом голубых глаз и корил его за такое поведение, Молли Уизли считала пропойцей, хозяйничала в его доме и вообще не считала достойным общением с Гарри. Сам же мальчик тянулся к нему, все-таки единственный взрослый, который ради него ставит свои интересы в дальний угол. В очередной раз, ярость почти застила ему глаза от новости, что дементоры напали на крестника возле его якобы безопасного дома, чуть не убив его двоюродного брата и самого Поттера, а ему, приказали, словно шелудивому псу, сидеть на месте! Конец лета был наполнен минутами радости и умиротворения. Поттер до конца учебного года прожил в доме крестного, не выказывая особого желания выходить в город, полностью отгородившись от реального мира разговорами с Сириусом: об отце, о маме, о их школьных похождениях и признании, что на самом — то деле что Джеймс, что сам Сириус отнюдь не были паиньками. — Все в шестнадцать — ублюдки, — как-то обронил Блэк, — кто-то меньше, кто-то больше.***
Безумная выходка проводить Гарри в виде пса, аукнулась разгромным скандалом с Аластаром и наседкой Молли, уперевшей руки в бока, и вопя похлеще его маман на портрете. Послав всех по известному адресу, Блэк заперся в комнате и снова присосался к бутылке как заправской забулдыга. Дел не было. Дальше было хуже, он оставался в одиночестве. Молли не пылала желанием с ним общаться, а редкие визиты племянницы не радовали. Она, вопреки желаниям Андромеды все же пошла в авроры, разругалась с ней конечно, но после они помирились. Все Блэки своенравны, пусть и носят чужую фамилию. Чаще стал появляться Люпин, однако не сказать, что он тоже был сильно заинтересован в общении с Блэком. Между ними пропасть длиною в жизнь. И хотя и жизнью это назвать сложно, по крайней мере, Ремус был на свободе, и от этого становилось куда горше — он не воспользовался возможностью. Он мог уехать, пусть это и было эгоистично, но что его держало? Ничего. Он даже не знал где Гарри, а недавно Сириус узнал, что и не делал попыток узнать. Дел являлась слабым отражением в зеркале, была бледнее обычно и слабо улыбалась. Вести о турнире тоже не привели Блэка в восторг, он даже не был удивлен, что имя крестника оказалось в числе Избранных. На долю Гарри выпало больше испытаний, чем на них в его годы. Тогда было проще. Его возмущении поддерживали абсолютно все, однако сделать ничего никто не мог, да и смысл, если контракт заключен, его может расторгнуть или победа или смерть. И Гарри едва не погиб при первом испытании, при втором и почти погиб на третьем, когда его порталом выкинуло неизвестно где. И даже в этой ситуации Блэка заперли дома! А следующим утром, первая полоса «Ежедневного Пророка» извещала что Гарри Поттер сошел с ума, вещая что Волан-де-Морт жив.***
Эмоции рвались наружу, кровь кипела, и желание порвать всех на части горела в серо-стальных глазах. Новость, что его крестник сбежал из Школы в Министерство, чтобы спасти крестного от пыток Волан-де-Морта привела его в ярость. Он знал, что ничем хорошим занятия с Нюньчиком не закончатся и вот этот безносый ублюдок внушил Гарри, что он пытает Блэка! О, его безумная сестрица Белла выглядела куда лучше самого Сириуса, видимо свобода и удовольствие от зверств, заново пробудили ее к жизни, и она с остервенением сражалась с Орденовцами. Белла, хоть и была с безуминкой, но дуэлянтом она была превосходным. В какой момент он пропустил ее атаку, даже сама Белла поразилась этому. Прежде, встречаясь, с ним на рейдах, Белла никогда не могла победить младшего родственника. За какое-то мгновение, выражение ее лица преобразилось безумной радостью. Сириус перевел взгляд на пораженного Гарри, в глазах которого читался полнейший ужас. Резкий рывок и на грани слышимости безумный хохот Беллы. — Я убила Сириуса Блэка!