wait for me, please hang around

В 15 лет Чарльз Эйлер разваливался на части. Были ли те слова, которые он произнес, его собственными? Тряслись ли у него руки или опять начались галлюцинации? Это было невозможно сказать. С ним кто-то разговаривал? Это был настоящий человек? Он не знал, как дышать. Он не знал, живо еще ли еще что-нибудь, кроме пустых легких и окровавленного сердца. В 16 лет Чарльз Эйлер получил работу. Он мог есть. Он мог позволить себе лекарства. Он мог дышать. Он уже не мог вспомнить каждое пятнышко на лице Скарлетт. Но он не забудет этого полностью. Никогда. В 16 лет Чарльз Эйлер спас жизнь Винсента мог дышать так, как будто вся его жизнь до этого была потрачена на вдыхание фабричных отходов. Возможно, так оно и было. Это было не идеально. Туман не всегда рассеивался, а руки не были похожи на руки Анри. Белые, чистые. Но Винсент был жив. Бог не умер, и он снова мог слышать слова, произнесенные вне его собственной головы. Он был жив. Он мог смотреть на него и видеть другого человека. В конце концов, он был не один с Винсентом. В 17 лет Анри Уорхол уехала, и Чарльз Эйлер почти забыл, как дышать. Опять. Он видел не так много лиц, но лицо Винсента было настоящим. Чарльз был уверен, что минутное воспоминание, так сильно ускользнувшее от него в один из его худших дней, - это Винсент, его лицо снова становится реальным. Он всегда был человеком, но иногда это было трудно разглядеть. Слишком яркий. Возможно, дело было в таблетках, но если он помнил это как прикосновение Бога, то это никого не касалось. В тот день, когда мысли складывались в слова, которые имели смысл, но не были ранами, он не мог поверить, что Винсент сожалеет об этом. Быть спасенным. Не все были Чарльзом. Не все хотели спастись (что бы это ни значило) всеми частями своего живого тела. Но он не мог позволить себе удивляться. Винсент был связующим звеном, скреплявшим его, Богом его мира. Конечно, у Винсента были свои плохие дни. Дни, когда он не мог написать ни единого слова, дни, когда его белые шрамы не оставались белыми, когда Винсент не оставался белым. Дни, когда он не отвечал ни на одно сообщение, и Страх нарастал в Чарльзе, пока он не пошел и не заперся в маленькой комнате Винсента с другим мальчиком, чтобы он знал, что не убежит на крышу. Винсент плакал и умолял Чарльза отпустить его, а Чарльз просто сидел, баюкая свое маленькое тельце, задаваясь вопросом, верит ли Винсент еще в тот мир, который расширится, как Большой взрыв от твоего трупа. А может, и знал. Может быть, он просто не знал, как еще себя утешить. Чарльз не знал, хочет ли он это знать. Он хотел, чтобы тот остался, потому что был слаб. Он знал, что был слишком цепким, что прыгал с обрыва без парашюта, потому что говорил себе, что Винсент всегда сможет поймать его, и что однажды он не поймает его, и он упадет на землю и никогда не встанет. Боже, он знал. Но что еще оставалось делать? Поэтому он остался и держал его до тех пор, пока слезы не ушли и они не научились дышать вместе. В 18 лет Чарльз Эйлер принял предложение, о котором даже не подозревал. Терапия. Это слово вертелось у него во рту, как еда, которая не имела такового вкуса, как следовало бы. Слишком большой и слишком твердый. Но удивительно сладко. Он укусил ее. У него были деньги. Он снова мог есть, мог говорить и дышать. Анри навещала его во время осенних каникул, они ходили в парк и в магазин, и его ни разу не вырвало. Это было приятно. И вот однажды днем, собрав все свои силы, он записался на прием. В первый раз ничего особенного не получилось. Он смотрел, считал пальцы и изучал краску на стенах. Но милой женщине, похоже, было все равно. Наверное, она знала, что делает. В конце концов Винсент тоже пошел, и однажды он начал понимать, что это был его любимый день недели. В 18 лет, Лилит Эйлер перестала дышать, и Чарльз тоже. Он забыл, что такое таблетки, и вспомнил Скарлетт Эйлер. Винсент нашел его на следующий день, истекающего кровью, без голоса, скорчившегося в ванной. Винсент держал руку Чарльза в ладони. Его руки и запястья были покрыты шрамами, аккуратные отметины не имели ничего общего с уродливыми шрамами на руках Чарльза. Неужели они действительно такие разные? Нет. В глубине души они были одинаковы. Такие же. Они ничего не сказали, но все и так понятно. Чарльз ходил к этой милой женщине два дня в неделю на некоторое время. Чарльз окончил школу той весной. Несмотря ни на что, его платье оставалось белым среди множества черных платьев. Ха!. Он уже почти не помнил школу. Хотя у него всегда были хорошие оценки. Он надеялся, что это заставит людей полюбить его. Так оно и было, но это не означало, что он имеет значение. Это означало, что его можно обмануть, использовать в своих интересах. Ему было все равно. Люди разговаривали с ним. Но он больше не нуждался в этих людях. У него был Винсент, и у него была Анри, даже если она была маленькими словами на экране, теплым телом, слишком далеким, чтобы чувствовать. Иногда ему хотелось быть Шарлоттой, его идеальной героиней. Она бы знала, как разговаривать с людьми. Она бы знала, как быть счастливой. Винсент, вероятно, предпочел бы кого-то вроде нее. Мама была бы счастливее. Но Чарльз не был Шарлоттой. И это было приятно чувствовать, что он может быть самим собой. Он уже забыл это чувство. Он добирался сюда. Впервые за много лет он задумался, возможно ли будущее. У него была еда. У него были лекарства. У него была милая дама, которая знала, что сказать. У него был Винсент. Это было так непривычно. "Колледж? спросил, его голос был недоверчивым. —Ага! —Чирикнула Анри по телефону. —У моих родителей теперь достаточно денег, так что я ухожу и я наконец-то могу куда-то пойти со своей жизнью. Ты тоже должен. —Общественный колледж - это не так уж много. Я думаю, тебе нужно что-то сделать. Если вам не на чем сосредоточиться, вы снова разобьетесь. Ты так хорошо справляешься. Сделайте что-нибудь простое. Я знаю, что ты можешь." —Извини. Я подумаю об этом. —Отлично! Они обменялись еще несколькими словами, затем попрощались, втайне гадая, сколько времени пройдет, прежде чем они снова заговорят. Чарльз не знал, что и думать. У него было достаточно денег. После смерти матери у него остался дом. После окончания университета Винсент переехал к ним. Это имело смысл. И это было бесплатно. Чарльз не мог заставить себя войти в комнату родителей, но ни один из них не возражал разделить с ним комнату. В конце концов, они слишком долго прожили без настоящей любви. Может быть, они были слишком близко. Им было все равно. Иметь рядом с собой кого-то, кто понимает, — это то, с чем ни один из них не знал, как справиться. Но они доберутся туда. Они так и сделают. Но между их работами (Винсенту платили неполный рабочий день в местной библиотеке. Ничто не делало его счастливее, и ничто не могло сделать Чарльза счастливее, чем видеть Винсента счастливым. Его настоящие улыбки были самой редкой красотой на земле) и относительно низкими расходами, они могли бы управлять колледжем. Итак, в 19 лет Чарльз Эйлер поступил в колледж. — Это было уже слишком. Чарльз не мог этого сделать. Наверное. Там было так много людей. Они были такими громкими. Он обещал Винсенту. Дышать было тяжелее, чем следовало бы. Ему просто нужен был перерыв. Он сидел на траве. Надо позвонить Винсенту. Кампус был очень открытым, повсюду были тропинки, трава и деревья. Чарльз неуверенно пробрался к одному из деревьев, где никого не было, и сполз на землю. Он вытащил свой мобильный телефон. Набрал номер, который знал, как свой день рождения. —Эй, Винс? Ты где сейчас? — Сказал он, как только звонок приняли. —В библиотеке. Ты хочешь, чтобы я вышел? Нет. Я не хочу тебя беспокоить. Я уверен, что ты занят. Я в порядке, я справлюсь. —...Да. Он практически слышал эту белую улыбку. —Хорошо. Несколько минут, и я буду там. Ты около того же дерева, что и в прошлый раз? —Да. Он повесил трубки, и Чарльз медленно перевел дыхание. Винсент был там 5 минут и 25 секунд спустя. Он не считал. Винсент тяжело дышал (он никогда не делал хороших упражнений) и сел рядом с Чарльзом. —Много людей, однако. Чарльз кивнул. —Ты, наверное, напускаешь на себя самую фальшивую улыбку и очаровываешь всех, да? Винсент покраснел. — Я- —Не волнуйся. У всех нас есть свой путь, которым мы управляем. Я прячусь. Ты надеваешь маску. Мы все должны найти способ притвориться нормальными. Чарльз не стал спрашивать, притворялся ли Винсент когда-нибудь с ним. Конечно, он знал. Чарльз не винил его, не мог винить. Что еще могут делать люди, которые не умеют быть настоящими людьми? Чарльз был достаточно счастлив, зная, что у него есть шанс встретиться с настоящим Винсентом. Это было все, что ему нужно. И он надеется, для Винсента этого было достаточно. ---- В 21 год Винсент написал свой первый роман. —Речь идет о моей теории рождения вселенной, — объяснил он. —И о тебе, вообще-то. —Меня? — Чарльз поднял глаза от стола, который энергично скреб. —Да, это примерно то, чем я могу представить себе ваш мир. Речь идет о Шарлотте. О том, что она живет в мире, который вы создали, будучи ведомым молодым человеком по имени Сет. Но, — добавил он, глядя в лицо Чарльзу, — его роль-это роль настоящего отца. В конце концов, она обнаруживает, что она одна из бесконечных Шарлотт, созданных вашей матерью, Богом в этом мире. Вы, как создатель вселенной, в конечном итоге разрушает мир, потому что история, которую вы создали, разрушается одной из Шарлотт. Мы с твоей сестрой тоже там. —Неужели? — Винсент кивнул. —Но я не скажу тебе всего. Как только я закончу, ты прочтешь это первым. —Хорошо — Через несколько месяцев книга была закончена. Прочитав книгу до середины, Чарльз задумался, не такого ли исхода-обоих их самоубийств - ожидал Винсент. Именно этого он и ожидал. Он ни о чем не жалел. Когда книга была закончена, Чарльз долго сидел. Ему стало немного не по себе. Мир, который Винсент так изящно вращал, обнажил его до самого основания. Это было удивительно интимно. Он был поражен тем, как хорошо Винсент должен был понимать его, чтобы написать такую личную историю. В 23 года Чарльз сидел на пляже возле своего дома. Винсент сидит рядом. —Здесь я планировал умереть, — шепнул Чарльз. —Я понимаю.— Это все, что сказал Винсент. Но он убрал руку и все равно позволил Чарльзу сжать ее. Они сидели молча. Слова были не нужны. Все было хорошо. Они закончили колледж, и у них была настоящая работа. Книга Винсента хорошо продавалась, и они были счастливы. Они не были идеальными, но счастливыми. Чарльз все еще не мог дотронуться ни до кого другого, и он все еще слишком долго мыл руки и с трудом воспринимал Винсента как нормального, смертного человека. Винсент все еще не знал, как попросить о помощи, и все еще пытался спрятаться за улыбающейся маской и не мог держать осколки в душе. Но они были живы, и они были счастливы, и Чарльз Эйлер удивлялся, как он вообще мог дышать раньше в своей жизни. Все действительно закончилось хорошо. Грустить было не о чем.