Быть можешчь

- Чо ты схочеш за цеэ, - спрашивает черноволосая хриплым голосом. Глаза ее блестят, лицо сморщено. По щекам пролегают мокрые дорожки. - Уааааау! Уаыыыыы! - воет ветер голосами голодных зверей. Ветки скребутся в стекло. Черноволосая вздрагивает. - Всё, чо схочеш, - беззвучно шепчет она в пламя свечи. Огонёк колышется и застывает, недвижим. Черноволосая всхлипывает, не замечая ничего вокруг. - Всё, чо схочеш. Хоч мою душу. В дверь стучат: коротко, уверенно. Темноволосая срывается с места, спешно открывает. - Скррр, - пронзительно говорит дверь. Ветер подхватывает: - уаааааа! Оооооууууу! Фшшхссс! Светловолосый парень, стоя на пороге, морщится недовольно. Женщина кидается ему на шею, он недовольно отстраняется. - Гарно, як гарно що ти прийшов, я вже думала, що й не прийдеш, я всьо, всьо загубила, я вже бильше не можу... Светловолосый обрывает ее коротким, резким жестом. - Сколько? - спрашивает он. - Всьо, чо схочеш, - всхлипывает женщина. - Хоч мою душу бери, Ким, будь ласка... - Из твоей души, Дженнифер, я себе обед не сварю, - фыркает Ким. - Двести. - Сто, - твердо произносит Дженни. - А только что говорила, все что захочу, - ерничает Ким, - душу сулила, эх, нечестная ты женщина. - З душі, - Дженни возвращает Киму кривую ухмылку, - суп, як ти щойно сказав, не зробишч. - И то верно. - Ким садится на стул, закидывает ногу на ногу. - Скррр, - качается стул. Ким щёлкает пальцами, ножка стула удлиняется. Скрип прекращается. Подмигивает: - Первое чудо бесплатно. Сто пятьдесят. - Сто двадцять, - говорит Дженнифер, - и це моє останнє слово. - Сто двадцать, - легко соглашается Ким. - Показывай покойничка. - Морщится непроизвольно. Сглатывает слюну, внезапно начавшую горчить. Ким вглядывается в заоконную темноту. Глаза его, и без того схожие с речной водой, становятся совсем прозрачными. Дженнифер касается его плеча и тут же отдергивает пальцы, словно обжегшись. - Підемо, - говорит она, - тут недалеко. - Тільки.. Ким невесело смеётся, раскачиваясь на стуле. - Крест - не помеха для приходящих в ночи. Уж ты-то должна это помнить. Дженнифер дёргается, как от удара. - Я забула. Я все забула, - глухо говорит она в стену. - Все, окрім тебе. - И на том спасибо, - Ким кривит уголок рта, встаёт. - Пойдём. Церковь маленькая, аккуратная. Она одиноко белеет на самом краю деревни. В окнах приглушённо мерцает свет. Пахнет ладаном, и отчего-то - булочками с корицей. Дженнифер непроизвольно сглатывает слюну. - Человеческое, - вздыхает Ким. В голосе его смешиваются сострадание и зависть. - Давай без цього, - раздражённо говорит Дженни. Дверь тихонько раскрывается перед ними. Оттуда льется мягкий свет. На возвышении стоит гроб, в гробу лежит мужчина. - Красивый, - констатирует Ким. - Надеюсь, оно того стоило. Касается пальцами груди покойного, практически мурлычет: - Полон, полон коробок, прилетай, ястребок, ... - Досить! - рявкает Дженни и тут же утихает. - Я в своем праве, - ухмыляется Ким, не убирая ладони. - Тебе же нужно? Терпи. - Щоб тебе, - выдыхает Дженнифер, - добже. Ти у своєму праві. - Кто-кто в теремочке живёт? - Ким стучит покойнику по лбу. - Уже никто не живёт, ужасно жаль твою вдову, дружище Вильям. Дженнифер с силой выпускает воздух сквозь стиснутые зубы, смотрит в сторону. - Ладненько, поиздевался - и к делу, - Ким вглядывается в пустые, темные, стеклянные глаза покойника. - Трёх дней ещё не прошло, и смерть была дурной. Хорошо. Прозрачные глаза Кима затопляет тьма. Тьма бессмысленная, голодная и жаждущая, пронзительная и холодная, она капает на пол вязкими липкими каплями из глаз Кима, прочерчивая темные полоски на лице. Ким запрокидывает голову и беззвучно воет - вверх, вверх, вверх! Ему вторит ветер: - Уууууоооо! Аааааааа! Ыыыыоооо! - Скррр-скрр, - ветки царапают крышу, стучатся кончиками в окна. Темные капли срываются с подбородка, наполняют собой гроб, скачут по полу церкви. Дженни подаётся вперёд, смотрит жадно. В глазах ее затаенная тоска мешается с волчьей алчностью и слепой верой. Ким беззвучно хохочет в потолок; нагой покойник остаётся единственным светлым пятном, выделяющимся среди вязкой, жгучей, голодной тьмы. Тело мертвеца начинает светиться: свет рождается где-то внутри и пульсирует в такт сердечному ритму. Тьма колышется и шуршит в углах: фшшшш! Пшшшшссс! Дженни молодеет на глазах. Черная, маслянистая темнота ластится к ней, будто щенок, гладит кожу ладоней, льнет к ногам. Взгляд Дженнифер устремлён в пустоту; на лице играет бессмысленная блаженная улыбка. Глаза мертвеца светлеют, выцветая до совсем прозрачных, серых, как небо в пасмурную погоду. Тело вздрагивает; покойник всхлипывает - и начинает дышать. Тьма рассасывается, втягиваясь обратно - под ногти, в кончики пальцев Кима. Дженнифер делает такой жест, будто хочет удержать хоть капельку, неловко покосившись на Кима, прячет руку за спину. Ким благородно делает вид, что ничего не заметил. Вильям спит, сладко посапывая во сне. Ким потягивается. - Как ты односельчанам это объяснишь? Ну...чудесное воскрешение, все дела... - А ніяк. Не я перша, не я остання, - Дженни блаженно зажмурилась. - Сумно лиш... Ким усмехнулся уголком рта. Он знал, по чему скучает Дженнифер, когда-то носившая в себе темную ночь наравне с ним. Но не произносит вслух. Он вообще молчаливый сегодня. Слишком молчаливый. - Пошли. Расплатимся, да проводишь меня. - Тримай, - Дженни отцепила от пояса юбки кошелек. - Я все приготувала. - Ага, - Ким кивнул невпопад. - Солнце восходит. Пойду я, пожалуй. Они стояли на пороге церкви. Длинная, изломанная тень Кима строила рожи на белой стене, изгибаясь совсем уж непотребным образом. Ветер, слегка присмиревший наутро, трепал юбки Дженни. - Скажи мне только одно, - помолчав, спросил Ким. - Оно того стоило? Дженни улыбнулась каким-то своим мыслям, глубоко-глубоко внутри. Взгляд её все ещё хранил отблески горячей тьмы. - Быть можешчь.