В следующий раз меняемся.

      Шото не сразу понял, что происходит. Такое было сложно понять.       Кацуки, что секунду назад как обычно орал на него, теперь почему-то вжимал Тодороки в стену. Горячий язык его скользил по шее Шото, заставляя ноги подкашиваться. Большим пальцем правой руки Бакуго слегка надавливал на нижнюю губу Шото, немного водя шершавым пальцем по ней туда-сюда. Остальные пальцы сильнее нужного впивались в шею Тодороки с той стороны, где не орудовал его язык. Все это было более, чем странно. И действия Бакуго и реакция, выдаваемая телом Шото в ответ на эти действия. Кажется, ему нравилось. Даже очень нравилось. — Бакуго, что ты делаешь? — слегка сжав руками плечи Кацуки, Шото задал ужасно глупый вопрос. — Заткнись, двумордый. Я и сам не уверен. Но судя по твоему вставшему члену, тебе вполне нравится. — Кацуки огрызался даже в такой ситуации. Иначе он был бы не он.       Тодороки опустил взгляд вниз. Действительно, твёрдо стоящий член упирался в бедро самого взрывного парня, что он знал. Шото даже не понял, когда успел так возбудиться. Тут же, своей ногой, он почувствовал не менее твёрдый член Кацуки. — Да тебе похоже тоже нравится происходящее. — Шото не пытался поддеть Кацуки. Он и не умел, просто констатировал факты.       Бакуго вновь оторвался от шеи Тодороки и громко цыкнул. — Ты не мог бы заткнуться и не бесить меня? — Извини. — Черт, как же это раздражает. Твое вечное равнодушие. Я зажимаю тебя в темном углу, недвусмысленно тычусь хуем и тебе все равно на все насрать? — Бакуго злился. Злился не как обычно. По-другому. Шото чувствовал это, сам не зная почему. — Не то, чтобы мне насрать. Я просто не совсем понимаю, как мне реагировать. — честно ответил Шото, слегка опустив голову, словно он расстроен. — Но я могу сказать, что я давно смотрю на тебя, Бакуго.       Глаза Кацуки в удивлении расширились. Совсем лёгкий румянец коснулся щёк. — Я уже давно понял, что ты мне интересен не так, как остальные. Раньше я не понимал, что это за интерес и почему я не могу оторвать от тебя взгляда, и так много думаю о тебе. Но теперь, кажется, все стало понятно. — Тодороки вновь опустил взгляд на пах.       Бакуго достала болтовня Шото. Либо смутила. Он сам не определился. Но он решил так или иначе заткнуть двумордого, впиваясь теперь в его губы. Шото отвечал на настойчивый поцелуй поначалу осторожно, затем, кажется, втягиваясь в процесс все больше. Губы у него были совсем не как у девчонок. Они были слегка суховатыми, не такими податливыми и почему-то холодными. Бакуго не терял времени, опустив руку Шото на пах и сжимая его член через ткань брюк, тем самым срывая первый легкий стон прямо в губы, сквозь поцелуй.       Бакуго не был нежным. Никогда. Сейчас не исключение. Он делал Шото больно. Но боль эта почему-то была приятной. Наверно потому, что причинял её Бакуго, а не кто-то другой.       Отпустив наконец губы Шото, Кацуки прикусил последнего слева на линии подбородка. Животное желание овладеть нарастало с каждой секундой. Почувствовав руку Тодороки, залезшую в спортивные штаны и накрывшую его член, Кацуки громко и тяжело втянул носом воздух. — Куда полез, двумордый? Трахать тебя буду я. Не думай, что может быть как-то иначе. — Кацуки не сильно потянул Шото за волосы. — Я не против. Но мне бы тоже хотелось. Тебя. — Шото говорил с паузами. Бакуго прекрасно понял, о чем он, и тут же снова покраснел. — Сегодня. Ты мой. — Кацуки повторил за Шото и сказал это с паузами, довольно наблюдая за тем, как Шото сглотнул и послушно кивнул.       «Сегодня» — значит, будут и другие разы. Значит, «не сегодня» может быть и другое положение дел. Кацуки вовсе не отказал Тодороки. — Но тебе ведь будет приятно, если я сделаю так? — показывая это «так», Шото провел по члену Кацуки рукой вверх и вниз. Бакуго вцепился в плечи Тодороки руками, лицом утыкаясь в шею, выдыхая.       Дыхание его стало сбитым. Неровным. Полным желания. Тодороки сводил его с ума одним только своим видом. А когда вытворял такое, заставляя его, великого Кацуки, так реагировать, Бакуго хотелось лишь одного: прибить паршивца. Сносящего ему крышу паршивца. — Если ты не прекратишь, все закончится раньше, чем мы начнем, — Бакуго это почти прохрипел.       Видимо, такая мысль Шото не понравилась и он сразу убрал руку, слегка отстраняясь, заглядывая в лицо Бакуго, пытаясь запомнить его таким.       Задрав водолазку Шото, Бакуго оценивающе оглядел того, проводя пальцами по накаченным мышцам. — Как можно быть настолько идеальным. Раздражаешь.       Глаза Шото слегка расширились. Кажется, Кацуки только что сказал ему что-то хорошее. Немного смутившись, он отвернулся, не желая, чтобы Кацуки это видел. — Эй, не вздумай. Я собираюсь вызвать на твоем лице уйму эмоций сегодня. И хочу поймать каждую из них.       Шото снова молча, медленно кивнул. Кацуки был невероятно смущающим сегодня. Но все, что ему оставалось — это повиноваться. Он не мог ничего противопоставить Кацуки. Если дело касалось его, Тодороки был сам не свой. Кажется, они взаимно сходили с ума друг по другу.       Снова впившись в губы Шото, Кацуки полез руками тому под джинсы, сжимая упругие ягодицы, а затем тут же приспуская штаны с трусами вниз и разворачивая Тодороки к себе спиной, заставляя его упереться руками об стену. — Секунду назад ты говорил, что хочешь видеть мое лицо. — А теперь я хочу видеть твою задницу, — вплотную прислонившись грудью к спине Шото, Кацуки прошептал это прямо в его ухо. Из кармана он достал смазку и обильно смазал ей обе руки. Правая опустилась на крепко стоящий член Тодороки, заставляя его вздрогнуть, зажмуриться от удовольствия и абсолютно забыть, как дышать, когда Кацуки задвигал рукой.       Волна накатившего наслаждения распространялась по всему телу. Бесстыжие, не сдерживаемые стоны то и дело срывались с губ Шото, как бы он не старался сдерживаться. Кацуки пока не делал это быстро. Он вовсе не хотел, чтобы Тодороки так быстро кончил. Просто он готовил его. Давал расслабиться. Через некоторое время пальцами левой руки Кацуки коснулся входа Тодороки, вновь заставляя того вздрогнуть. — Расслабься, — Тодороки снова услышал голос своего искусителя прямо возле уха и скорее напрягся еще больше прежнего, чем расслабился. С другой стороны, он полностью доверял Бакуго.       Кацуки, тем временем, осторожно засунул один палец. Он не торопился. Это был его первый опыт секса с парнем. И он прекрасно понимал, что это абсолютно отличается от секса с девчонками. Ему и правда хотелось подготовить Тодороки. Засунув второй палец он услышал, как Шото слегка зашипел и задышал чаще. — Все в порядке? — осторожно спросил Бакуго. Хотя ему это было совсем не свойственно — проявлять о ком-то заботу и относиться с таким… Трепетом. — Да. Ты можешь продолжать. — Шото не врал: Кацуки почувствовал пальцами, что тот и правда наконец расслабился. Ну и, Бакуго не надо долго уговаривать. Засунув третий палец, он почувствовал, как тело под ним задрожало. Промычав, Шото слегка двинул бедрами, сильнее насаживаясь на пальцы, вызывая тем самым самодовольную ухмылку на губах Бакуго.       Убедившись, что Шото готов, Кацуки вытащил пальцы и пристроился членом возле входа Тодороки. Головка слегка толкнулась и, не найдя сопротивления, Кацуки вошел во всю длину, выбивая весь воздух из легких Тодороки, прогибающегося под ним. Снова взявшись за член Тодороки, Кацуки начал одновременно мягко двигать рукой и двигаться сам туда-сюда внутри него. Шото дрожал, Шото извивался, Шото стонал. И это были лучшие стоны, что слышал в своей жизни Кацуки. Двигаясь все быстрее, он вовсе не забывал и о своем партнере, глядя на которого уже в общем-то было сложно сказать, от чего он получает удовольствие больше: от руки Кацуки на его члене или от члена Кацуки внутри него. Толчки были сильными и ритмичными. Своеобразный пошлый звук издавался при каждом ударе тела Кацуки о ягодицы Тодороки. Они оба уже почти задыхались от нехватки кислорода. Поняв, что близится к разрядке и чувствуя теплую сперму Шото на руке, Кацуки ускорил свои движения и излился следом за Шото, утыкаясь тому в спину, между лопаток, и тяжело дыша. Тодороки тоже пытался отдышаться, еле держась на ставших ватными ногами. — В следующий… раз… меняемся… — Шото еле нашел в себе силы, чтобы сказать это. Сбившееся дыхание все не хотело приходить в норму. — Заткнись… двумордый… — это все, на что хватило Бакуго. Спорить не хотелось. Да и зачем? Он вовсе не был против следующего раза.