Сны о любви

Боль. Мерзкое, скрипучее слово. Один только его звук, мысль о нём будоражит раны. Вдох-выдох. Боли нет. Нет её!!! Ничего нет... в пустой душе... даже боли. А тело?.. какая разница. Ведь непонятно даже, что до сих пор держит в нём дух. Откуда воля к жизни, когда на самом деле жизнь её оборвалась с его последним вздохом?! Китти не смела даже дышать в этой душной роскошной комнате. А может разучилась. Покрытая полевой пылью с головы до ног, с обрезанными волосами и израненными стопами, она едва стояла, то и дело пошатываясь, как тростинка на ветру. Одно удерживало от обморока: лишиться чувств перед этой жестокой женщиной, новой хозяйкой, за что-то люто ненавидящей свою поразительно дорогую покупку - сродни поражению. Мысли путались в голове, оставляя ясным только один образ, накрепко въевшийся в память: луг неподалёку от мельницы... чёрные как вороново крыло волосы, светлые глаза и улыбка, осветившая её маленький, полный противоречий мирок... - Рассказывай дальше! - требовала помещица и голос её срывался. - Что дальше между вами было?! Китти, оторвавшаяся, наконец, от до боли светлых воспоминаний, внимательно взглянула на Лидию, не понимая, зачем помещице понадобилось выспрашивать подробности отношений с погибшим возлюбленным своей крепостной. Маниакальный блеск в глазах пугал, как нож, приставленный к горлу. Когда же закончится этот проклятый день?!?! - А зачем вам? - привычно гордо вскинула голову. - То, что было между мной и Лёшей - только наше. - Да как ты смеешь, мерзавка!! - раненной львицей зарычала Лидия, вскочив. - Ты! Ты забрала его у меня! Но ты проиграла! Теперь он мой. Мой! Подбежав ближе к окну, помещица сдёрнула плотную ткань с чего-то, открыв взору картину. Это оказался искусно написанный портрет, вроде бы изображающий семейную пару, вот только изображены там были сама Лидия и Алексей Косыч, которые супругами не были и быть не могли. Её Алёшенька! Да кто посмел только!.. Хрупкая и очень добрая, Катя просто не умела быть жестокой, поэтому гнев невероятной силы, то родился в её душе из-за оскорбления памяти мужа и их любви, был совершенно внове - до того дик и беспощаден. Страшные мысли роились в голове: убить, задушить, исцарапать... - Вы безумны... - хриплым шепотом сделала очевидный вывод девушка, однако же бросилась к картине и одним рывком бросила её в камин. - Однако Лёша любил только меня, и я никому не позволю осквернить нашу любовь, тем более так, как это пытались сделать вы! - Мерзавка!!! - с резким рыком помещица в ужасе кинулась за картиной прямо в камин, заливаясь слезами: - Лёшенька... Лёшенька... Нет!.. ... - Прости рабов Твоих, Господи, моих губителей, ибо не ведают, что творят... - дрожа так, что зуб на зуб не попадал, шептала искреннюю последнюю молитву Катя, уже практически полностью засыпанная землёй. "Неужто судьба у нас такая, Лёшенька?.. Страшная... Мы ведь просто любили, да так, как не у всякого сердца хватит! И теперь снова рядом, живую хоронят с тобой рядом... в твой день рождения, милый, любимый... Хоть в смерти будем едины?.. Прими Господи мою грешную душу!" - думала она, заливаясь слезами и кашляя от попадающей в глотку земли. - Неужто мы... вот так её, барыня? - на мгновение засомневался здоровяк с лопатой. Красивое, холёное, белое как лик самой смерти лицо Лидии не омрачила даже тень сомнения. Наглая девка посмела назвать себя его женой, тогда как таковой могла и должна была быть только она, Лиди! Пусть издохнет проклятая крепостная девка в муках, как побитая собака, прямо здесь, в выгребной яме! Так хочет хозяйка - значит, так и будет. - Завершай начатое. - холодно бросила помещица, и на глаза Китти упала новая горсть земли, навсегда закрывая небо... Земля на теле почему-то не ощущается, но дышать всё тяжелее. Ужас перед подобной участью сковал всё тело. Внезапно чьи-то тёплые, крепкие руки обхватили за плечи, увлекая назад. Успелось только подуматься - ужели у смерти руки столь тёплые, столь ласковые? - как вдруг в нос ударил знакомый запах, который хотелось вдыхать без конца, словно аромат полевых цветов на заветном лугу у мельницы, а щека коснулась чего-то твёрдого, тёплого и атласно-мягкого. Лёгкое, как дуновение ветра, прикосновение прошлось по волосам, и Китти, наконец, открыла глаза. Тёмную, жарко натопленную в эту ночь спальню нынче освещали лишь первые лучи рассвета и догорающее пламя в камине, горящее неровными всполохами, причудливыми бликами играющее на гладкой шёлковой постели, коей заправили кровать в брачную ночь для молодых, да на рельефном, "украшенном" боевыми рубцами торсе Алексея. - Что такое, любимая? Кошмар приснился? - хрипло со сна и встревоженно спросил любимый муж, гладя новоиспечённую жену по длинным русым волосам. Ещё какое-то страшное мгновение меж сном и явью Китти дрожала, как осиновый лист, забыв и про то, что на самом деле муж жив, что ему каким-то образом в последний момент перед дуэлью удалось добыть купчую и дать жене свободу. Обо всём забыла из-за жуткого непонятного сна, так и стоящего перед глазами. - Тшш, всё позади, родная. - с улыбкой прошептал ей в макушку, обняв ещё крепче, хотя это и казалось невозможным. - Больше ничто и никто не разлучит нас. Мы муж и жена перед Богом и людьми, навсегда. Уверен, Анна Львовна радуется за нас с небес. Крёстная. Напоминание о ней и её смерти, наконец, вернуло Китти чувство реальности, и со сладко зацелованных губ сорвался странный вздох - одновременно полный и невероятного облегчения, и острой боли. - Она была против нашей свадьбы, хотя мы так и не узнали, почему. - благостный звук ровного сердцебиения возлюбленного так глубоко и сильно отозвался внутри, что язык едва ворочался. - Почти месяц прошёл... Павлина уверяет, что наш с тобой побег тут не при чём и крёстную сгубило другое, но я до сих пор места себе не нахожу... - Полно, Китти. Не думай об этом хотя бы сегодня. - приподняв лицо жены за подбородок, мягко взглянул в её огромные, безмерно любимые очи. - Она тебя любила и хотела бы, чтобы ты была счастлива. И ты будешь, это я тебе обещаю, родная. - Я уже счастлива. - сглотнув горький комок в горле, честно призналась новобрачная, снова испытывая какой-то неземной, нереальный и оттого кажущийся хрупким восторг, прошивающий душу невидимыми нитями, иголочками жалящий пальцы. Тёплый поцелуй незаметно перешёл в страстный, ей хотелось бесконечно пить его дыхание и отдавать своё, путать подрагивающие ладошки в густых чёрных, как вороново крыло, волосах, собственнически поглаживать мощные плечи и навсегда стать частью того, с кем соединила сама судьба, несмотря на всю боль, что встречалась на их пути. Слиться с этим потрясающим, сказочным счастьем, начисто забыв всё плохое и нелепый жуткий сон. Муж весьма поддерживал её устремления, и хотя уже вовсю заглядывал в окна рассвет, ночь, затаившаяся в спальне влюблённых, обещала задержаться надолго...