Солнышко, не плач.

      — Он же был черноволосым? — спросила женщина, привлекая внимания девочки четырнадцати лет. — Хана, неужели…— не успев договорить, мать перебила дочь.       — Ничего не удивительного, — спокойно проговорив, замечая взгляд на себе. — опять? — дернув бровью, приподнимая корзину с чистым бельем на голову. Пытаясь разорвать зрительный контакт, они пропищала, ощущая друга рядом. — Агацума, что тебя привело сюда? — спросив, отворачиваясь медленно шагая к дому.       — А ты разве не разводишь глицинию? — неожиданно спросив, девочка повернулась к нему, кивая. — можешь немного одолжить для всех жителей деревни? — попросив, парень сложил руки лодочкой умоляя знакомую. — Хана, пожалуйста.       Девочка всегда верила в своё проклятия, и дурацких демонов. Обдумывая просьбу друга, девочка налила молоко в чай гостю. Шагая к крыльцу, давая мальчишки будто солнце дать выпить местную вкуснятину.       — Хана, почему ты делаешь из глицинии порошок, когда у тебя очевидная аллергия? — спросил он, указывая на спущенный рукав кимоно. Задрав белую вещицу, девочка надулась, разочаровывая кареглазого.       — Я верю в историю Шихана. — вспоминая про старика, черноволосая вытянула ногу, немного пиная Агацуму в бок. — и почему ты собственно явился сюда, да и ещё в форме охотников? — возмущаясь, напоминая об одежде. — и где твоё предложения выйти за тебя? — снова задавая вопрос, девушка надула щеки. — значит я не такая симпатичная?       Паникуя от такой реакции, парнишка заметил другие следы будто ожога на руках. Прислушиваясь своим диким слухом, он пытался успокоить подругу, признаваясь, что на задание.       — Он клонирует себя? — спросив вновь, удивляя желтое солнышко.       — Похоже на то, но мы обязательно спасем всех! — обещая, резко замолчав трусишка начал паниковать, раздражая этим Хану.       — Заяц, — обзывая его, пытаясь отцепить его мертвую хватку за ногу. Слушая очередную истерику, черноглазая заплакала сама. Поймав шмыганье собеседницы, парнишка увидел ужасные ожоги на ноге. Подняв одежду, Зеницу ужаснулся. Нога девочки сгорала медленно на глазах. Посмотрев на неё непонимающим взглядом наполненным ужасом, он спросил:       — Чтобы защитить свою семью от демонов, Зеницу, ты же сам знаешь это…— прохрипев, пытаясь сдержать очередную боль.       — Хана, когда тебя убили? — медленно спрашивая вопрос, парень позволил несколько слезам покатиться по щекам. — когда ты стала сгорать на глазах Хана, когда у тебя появилась аллергия на глицинию?       — Не важно, солнце, я всё сделаю. Выдавая фальшивую улыбку, прикрывая глаза. Знакомые разошлись. Отсыпавшая в комнате порошок из глицинии, поправляя самодельную маску для носа, девочка сдерживала слезы. Мучаясь от лопающейся кожи на руках, Хана продолжала готовить для каждого мешочек как талисман, и огромные мешки для каждого дома. На все про всё заняло примерно три часа. Замечая, как солнце садиться, юная проклятая сложила всё в большой мешок, кидая два маленьких в углы своего дома. Закрыв глаза, сосредотачиваясь, темноволосая побежала из коридора моментально стягивая маску. Нюхая чистый воздух, выбивая ногой входную дверь.       — Хана, тебе же нельзя! — прокричала паникующая матушка, вспоминая свой грех. Выбегая, замечая соседа по дому, та ускорилась своей демонической силой. Будоража воздух, резко останавливаясь на ровеснике.       — Хана? Ты чего? Что опять? — спросив побритый мальчишка, поправляя кимоно.       — Возьми, и не выкидывай. Понял? — затупляя взгляд на мешочках, девочка по корчилась от боли, чуя главного демона в деревне. Насильно всовывая три маленьких, один большой дама помчалась к следующему дому. Давая, даря, удивляя знакомых людей, ей удалось последний раз отдать слабо завязанный мешок. Прощаясь с подругой детства, девочка улыбнулась. Шагая по темной тропинке, освещенной луной.       — Больно, как больно. — прошептала полупревращенная, вцепляясь половину обгорелую руку. — он так и не возьмет меня в жены. И будет цепляться к другим, забывая про меня…— поджимая губы, она остановилась. Сгорбив спину, пытаясь сдержать наступающую истерику. — Зеницу ты дурак, настоящий. — рыдая, шепча, она прекрасно знала, что он услышат её даже из далека. — почему, зная кто я ты так добр, Агацума? — хныкая, откашливаясь кровью, Хана вспоминала его. — я сгорю, сгорю заживо из-за моих любимых лепестков глицинии. Вспоминая целый век прожитой в детском теле, уже взрослая полукровка признавалась что очень сильно раньше любила эти деревья. Её отец, мать любовались любительским садом на заднем дворе дома.       — Солнышко, солнышко не плач! — прокричав уже взрослым голосом, девушка в теле девочки повернулась к прибывшему охотнику. — ты ведь его друг? — спросив, нервно смеясь, она замолчала. — тебе жалко? Жалко меня? Жалко то что я трусиха, и чудовище?! — прокричав вопрос, замечая бегущего парня с головой кабана.       — Иноске! — выкрикнув имя друга, Танджиро остановил его на полпути. — не стоит, она не причинит вреда. Незуко тоже такая же как и ты. Тебя он тоже наградил своей силой?       — Ты про красноглазого мужчину?       — Да! — выкрикнув, пугая половину сгоревшую дьяволицу. — ты можешь находиться на солнце, почему?! Заставляя передернуться, Хана не знающее ответила.       — Я люблю солнце, и Зеницу. — признаваясь, удивляя охотников, — когда была человеком любила и глицинию, но стоит отдать должное. Меня убьет то что я люблю. — немного грубо сказав, девушка белом кимоно показала парням свой человеческий вид. Зеленоглазая девочка с черными волосами, без ожогов стояла перед ними, превращаясь нынешний мрак. — я так рада что у солнышки столько друзей появилось. Так рада, за убитого отца не была так рада, как за него. Значит водное дыхание, громовое и дыхание зверя? — немного ошибаясь, она последний раз улыбнулась. Находя в себе силы, демон прокричал, — не плач, Солнышко. Солнышко, не плач! Уходя на покой, из неё посыпался мешочек наполненным глициниям. Неловко подходя к нему, Танджиро подхватил его, замечая красивую ленточку виде любимого дерева зеленоглазой девчонки.       — Зеницу, прости. — прошептав, сжимая его, парень пытался сдержать эмоции.