Серое на черном

Она лежала на постели, прикрыв глаза. Руки, тонкие и хрупкие словно соломинки, непроизвольно поглаживали живот, бледные губы шептали нечто уже давно ставшее бессвязным бормотанием. Шторы в спальне королевы были задернуты, и кругом царил полумрак. Так проходили ее дни и ее ночи, когда она едва ли могла заснуть. Ее служанка Вилма приходила к ней каждый день, носила еду, прибиралась, помогала королеве принять ванну или перестилала постель. Когда за дверью покоев королевы стояли сир Освелл или сир Джейме, Вилма решалась поделиться с Рейлой последними новостями и слухами, словно крысы разбегавшимися по Красному Замку. Однако эти рассказы не приносили королеве успокоения, только усиливали ее боль и отчаяние, в которое она погрузилась после того, как Эйерис заточил ее в этой постылой комнате. Рейла слушала о том, что ее сын похитил Лианну Старк, и не могла в это поверить. Когда она в последний раз говорила с ним перед его отъездом в Летний Замок, королева заметила, что Рейегар скрытничает, не договаривая чего-то, однако она и помыслить не могла, что он замышлял нечто подобное. Ее нежный тихий мальчик не был способен на такое. Как могли верить этим сплетням те, кто знали Рейегара, кто видели его доброту и скромность? Где он был в самом деле, был ли он жив? Каждый вечер, перед тем, как лечь в постель, Рейла истово молилась Матери за обоих своих сыновей, которых она не смогла защитить от их отца, как и еще нерожденного ребенка в ее чреве, а затем едва слышно и будто бы страшась самой себя обращалась к Неведомому, прося его скорее прибрать к себе ее безумного мужа. Если Сумеречный дол привел Эйериса к краю пропасти, то теперь он разбежался и прыгнул вниз, утягивая за собой все Семь Королевств. В этом Рейла уже успела достаточно убедиться, когда ее муж проявил снисхождение и великодушно позволил ей ненадолго покинуть заточение и взглянуть на казнь лорда Рикарда Старка. Королева до конца надеялась, что все это всего лишь игра, жестокая шутка, которые обожал Эйерис, но в этот раз король был совершенно серьезен. Рейла поняла это, когда ее уши пронзили крики горящего заживо Хранителя Севера. Почему никто не остановил Эйериса, ведь подобный поступок неминуемо приведет к войне, к восстанию, реки крови потекут по стране? У Старков были сильные союзники, и северяне уж точно не оставят содеянное безнаказанным, а народный гнев, направленный на короля, перекинется на его жену и детей, словно подгоняемое ветром пламя пожара. Тогда уж никто не станет разбираться, что королева и принцы ни в чем не повинны. Каждый день Рейла готова была услышать крики толпы под стенами Красного Замка, узнать о приближении к столице вражеской армии, однако ничего такого не происходило. Жизнь продолжала течь своим чередом, а Рейла продолжала бояться. Оставленная наедине со своими страхами, она утратила покой, а ее жизнь превратилась лишь в ожидание неминуемой ужасной смерти. Она еще дышала лишь благодаря ребенку у нее под сердцем, хотя иногда ей и казалось, что было бы преступлением допускать беззащитное дитя в этот жестокий мир, залитый кровью. Рейлу охватил ужас, когда утром вместе с Вилмой к ней в комнату вошел Джонотор Дарри и велел ей одеться и явиться в тронный зал пред светлые очи его величества. Королева так дрожала, что служанка едва ли могла зашнуровать на ней простое темно-фиолетовое платье, закрывавшее тело королевы, словно рыцарская броня. С того самого момента, когда ее муж превратился из обычного похотливого мужчины в истязавшее ее животное, наряды стали для Рейлы рыцарскими латами. Они защищали ее покрытое укусами и царапинами тело от чужих взглядов, они не позволяли ее сыновьям видеть, что творит с ней их отец. Высокие воротники держали ее голову прямо, когда королева была готова уронить ее, тугие корсеты не позволяли ей гнуть спину. Несмотря на свой усталый и болезненный вид, Рейла все равно выглядела по-настоящему царственно, не как ее заросший и гниющий муж. Рейегар всегда был под стать ей, но Рейегара здесь больше не было, и идти в тронный зал ей придется одной, и никто не предложит ей руку, чтобы опереться. – Я готова, – сообщила она сиру Джонотору, представ перед ним во всем своем оставшемся величии. Дарри кивнул и сделал жест рукой, показывая, что пропускает ее вперед. Рейла оглядела гвардейца, но его лицо не выражало ровным счетом ничего. Дарри был хорошим бойцом и хорошим воином. Он без лишних вопросов исполнял отдаваемые ему приказы, и требовал от вверенных ему людей такого же безропотного подчинения. Возможно, в этой особенности сира Джонотора было его счастье, ибо он не ведал муки сомнений или выбора, и всегда знал, что правильно, а что нет. Лица же сира Освелла, сира Эртура, сира Барристана, сира Герольда часто искажала гримаса страдания от собственного бессилия. Конечно же, все они старались оставаться немыми и невозмутимыми и не показывать того, что творилось у них на душе, однако за годы, проведенные в Красном Замке, Рейла научилась смотреть и видеть, заглядывать в глаза и высматривать то, что терзало сердце и душу. Она заметила, как побелел сир Джейме во время казни Рикарда Старка и как, пошатнувшись, едва не упал на пол тронного зала без чувств. Юный Ланнистер был еще совсем мальчишкой, когда стал разменной монетой в играх короля против лорда Тайвина. Она вспомнила, какой пепельно-серой стала смуглая кожа молчаливого и замкнутого Ливена Мартелла, когда на следующий день после казни он встал на свой пост у ее дверей. Говорили, его племянница была влюблена в старшего сына Хранителя Севера. Бедная девочка! Эйерису было мало того, что он разрушил жизни своей нелюбимой жены и своих несчастных детей, о нуждах которых он ничего не знал и не желал знать. Теперь он взялся за других, и все самое прекрасное, к чему прикасался король превращалось в пыль. Рейле даже казалось, что если он дотронется до цветка в саду, то тот немедленно завянет и засохнет. Эйерис излучал яд, и все, что окружало его, начинало чахнуть, пока не умирало самой ужасной и мучительной смертью. Рейла прошла в тронный зал, начинавший заполняться людьми. Она ловила на себе любопытные и сочувствующие взгляды, однако старалась не обращать на них внимания, лишь коротко кивая всем, с кем встречались ее глаза. Придворные вокруг нее взволнованно перешептывались, как и сама королева, они знали наверняка, что их ждет очередное кровавое представление, в которое неизменно превращался королевский суд, проходивший всегда при полном собрании двора. Король хотел, чтобы они смотрели, чтобы боялись его и не смели возразить. Она остановилась у подножия трона и низко склонилась перед Эйерисом. При виде ее его глаза сверкнули, но он ничего не сказал ей, лишь отмахнулся. Рейла никогда не любила своего мужа, как и он ее, но когда-то их отношения были теплыми, почти дружескими, пока в его голове не поселился этот новый жестокий человек, получавший удовольствие от чужих страданий и унижений. Стоявшие перед ступенями сир Ливен и сир Барристан приветствовали ее улыбкой. Королева не смогла поймать взглядом Россарта, и в ее душе затеплилась надежда, что сегодня обойдется без костров и запаха горелой плоти. Рейла заняла свое место по правую руку от трона, Джон Дарри удалился, чтобы воспользоваться краткими часами положенного белым плащам отдыха, а вокруг нее выстроились домашние гвардейцы Таргариенов. Вряд ли Эйерис полагал, что она сможет сбежать, он просто не хотел, чтобы она хоть с кем-то говорила, даже среди стольких людей оставаясь его пленницей. В стороне от нее сидела принцесса, лицо ее было удивительно спокойным. Почувствовав, что на нее смотрят, Серсея повернулась к королеве. На мгновение их взгляды встретились, зеленые глаза принцессы показались Рейле бесчувственными, словно там на глубине ничего не было, лишь черная бесконечная пустота. Такую же пустоту королева иногда замечала во взгляде Эйериса, когда демоны, поработившие его душу, оставляли его, и он сидел, неестественно склонив голову набок и уставившись перед собой, будто бы был уже давно мертв. Испугавшись взгляда невестки, Рейла отвернулась и стала смотреть поверх голов собравшихся, разглядывая огромный тронный зал, где за долгие годы успела уже изучить каждую черточку. Герольд затрубил, призывая всеобщее внимание. Эйерис в радостном предвкушении заерзал на троне, вершить чужие судьбы было его любимым занятием. Он любил ломать их, кромсать на куски и бросать в огонь, превращая в пепел. Он не был королем, скорее грозным чудищем из детских сказок, однако рыцарь, способный победить это чудище и спасти королевство, все никак не появлялся. Рейла вспомнила, как однажды мечтала о том, что ее рыцарь явится за ней и увезет ее отсюда прочь, но пустые мечты разбивались о стены Твердыни Мейегора, словно хрупкие хрустальные сосуды. Дурная принцесса, она сама отвергла своего рыцаря, превратив свою собственную душу в осколки. Перед возвышавшимся над всеми Железным Троном представали обвиняемые, просители, спорщики – зрелище, к которому Рейла уже давно привыкла, научилась не замечать. Казалось бы, королевский суд вершился исправно несколько раз в месяц, и не было в этом ничего удивительного. Однако по лицу Эйериса, по его слишком приподнятому настроению, королева чувствовала, что творится что-то неладное. Ее муж был похож на ребенка, затеявшего шалость, и это пугало Рейлу больше всего. Ее сердце напряженно билось, она чувствовала, как ребенок в ее чреве забеспокоился, видно, тревога матери передалась и ему. Король торопился, стремясь покончить со скучными спорами, тяжбами и мелкими преступлениями, едва ли он слушал то, что ему говорили. Десница Оуэн Мерривезер молчал, ни разу не раскрыв рта, остальные члены Малого Совета тоже не вмешивались. Королева уже почти успела успокоить себя, убедить, что скоро все это закончится, но в тронный зал ввели Брандона Старка, и сердце ее пропустило удар. Рейла не сразу узнала его, так сильно он переменился за недели, проведенные в темнице Красного Замка. Его одежда превратилась в лохмотья, отросшие волосы и борода висели сальными прядями и были до того грязны, что казались почти черными. Он щурил отвыкшие от света покрасневшие глаза, его щеки ввалились, а широкие плечи ссутулились, он выглядел лишь тенью прошлого могучего волка, каким предстал когда-то при королевском дворе. Сопровождавшие Старка стражники заставили его опуститься на колени перед Железным Троном. – Измена, – пробормотал король, – самое тяжкое преступление я оставил напоследок. Он издал свой каркающий смех и уставился черными провалами безумных глаз на Брандона Старка. Знает ли сын, какая участь постигла его отца в этом же зале? – Брандон из дома Старков, – заговорил Эйерис неожиданно громко, упиваясь в это мгновение своим величием, – вы обвиняетесь в государственной измене, в попытке оговорить и убить своего короля. Признаете ли вы себя виновным? – Нет, – едва слышно прохрипел Брандон Старк, качая головой. В конце концов, его слова уже не имели значения, его судьба была уже решена, что бы он ни сказал. – Я всего лишь пытался узнать о судьбе моей сестры, уведенной стражниками в красно-черных одеждах. – Вы явились к королю с обнаженным мечом и бросали ему в лицо обвинения, – Эйерис говорил таким тоном, что Рейле на мгновение показалось, что разум вернулся к нему, однако слова, скрывавшиеся за маской рассудительности, принадлежали безумцу, – так, милорд Десница? – Так, ваше величество, – закивал Мерривезер, и его жирные блестящие подбородки трусливо затряслись. Брандон Старк молчал, кажется, осознав наконец, что любые его слова будут вывернуты наизнанку королем, а прихлебатели из Малого Совета лишь согласятся со своим монархом. Рейла уже поняла, что со Старком обойдутся не лучше, чем с его отцом. Эйерис уже давно считал северян предателями, а теперь они имели несчастье попасть к нему в руки. – Если бы вы были умнее, лорд Старк, – снова заговорил Эйерис, – вы бы предпочли сначала разобраться в произошедшем, как это сделал я. Сестра ваша самовольно сбежала с моим старшим сыном. Оба они хотели свергнуть меня и забрать мой трон, для чего подговорили трех королевских гвардейцев перейти на их сторону. Однако, кое-кому из них не удалось уйти от правосудия. Нет, взмолилась Рейла, чувствуя, как сердце готово пробить ее грудную клетку глухими, тревожными ударами, только не Рейегар. Матерь, прошу тебя, защити моего мальчика, огради его от отцовского безумия. Двери в тронный зал снова распахнулись, и в них вошли несколько стражников в красно-черном, ведущих перед собой Освелла Уэнта, Джейме Ланнистера и Лианну Старк. Рейла едва ли смогла сдержать вздох облегчения: Рейегара среди них не было. Ей было жаль этих несчастных, жаль девушку, которую любил ее сын, жаль его преданного друга, но королева могла пожертвовать кем и чем угодно, лишь бы дети ее были живы и находились в безопасности. За это она, не задумываясь, заплатила бы своей собственной жизнью. – Бран, – вскрикнула леди Лианна, едва заметив лорда Брандона, – Бран, прости меня! Она была столь же грязна, как и ее брат, ее лицо вытянулось еще сильнее, а кожа приобрела синеватый оттенок. Когда-то красивые каштановые волосы были спутаны и походили на воронье гнездо. По грязи на ее лице вились дорожки слез. Оба королевских гвардейца молчали, сир Освелл гневно смотрел прямо на короля, а сир Джейме был напуган. Рейла повернулась к принцессе, у Серсеи на лице смешалось столько разных чувств, что королева так и не смогла понять, что испытывает эта девушка. Ее зеленые глаза полыхали диким огнем, стоило ей устремить свой взгляд на Лианну Старк, но как только Серсея переводила взор на сира Джейме ее лицо кривилось от гнева смешанного с непередаваемым ужасом. Принцесса, однако, продолжала молчать, как и все остальные. Эйерис, или его прихлебатели, видно, извлекли урок из того, что расправа над старшим Старком вызвала немое недовольство, теперь же он устраивал настоящий суд, усомниться в котором придворные уже не смогут. Он хотел выставить Старков и Рейегара предателями и избавиться от них одним махом. – Это ты прости меня, Лиа, – тихо проговорил Брандон Старк и обреченно покачал головой. Рейла понимала, что именно сейчас произойдет, как понимал и старший из Старков. Он не мог спасти ни себя, ни сестру. От смерти их могло уберечь лишь чудо, а чудес в этом проклятом всеми богами месте уже давно не видели. – Молчать! – Рявкнул Эйерис, заставив Рейлу вздрогнуть и схватиться за живот. Она едва заметно погладила его, чтобы ребенок не волновался. Королева почувствовала боль внизу живота и до крови впилась зубами в губу. Начинается, со страхом подумала она. Ее глаза высматривали среди членов Малого Совета Пицеля. Что ей делать? Встать и позвать его, сказать, что ребенок уже готов появиться на свет? Закричать, привлекая к себе внимание всего двора? Возможно, тогда Эйерис позабудет об этом кошмарном суде. От этой последней мысли, Рейла едва не разразилась полным горечи смехом. Конечно же, ее муж не сделает ничего такого, как бы она сама и ее малыш не навлекли на себя его гнев, нарушив это мгновение триумфа короля над остальными. Положив руку на живот, Рейла взглянула в изножье Железного Трона, где стояли уже обреченные на смерть. Лианна Старк обнимала свои узкие острые плечи исхудавшими руками. Она всегда была маленькой, а теперь казалась королеве еще меньше. Маленькая волчица, загнанная жестокими охотниками. – Мой брат ни в чем не виноват, – проговорила она, осмелившись посмотреть прямо Эйерису в глаза. – Я не видела вашего сына с того самого дня, как он уехал в Летний Замок, но я уверена, он ничего не замышлял. Я не знаю, за что меня отправили в темницу, но я не совершала никакого преступления. Бедняжка не знает, где Рейегар. Если, конечно, говорит правду, но Рейле отчего-то больше верилось леди Лианне, девочке, к которой так и не пристала грязь и вонь Королевской Гавани, чем съеденному гневом и паранойей мужу. Если бы Эйерис знал, где его наследник, он не рассказывал бы сейчас все эти истории про побег и попытку свержения. Значит, ее мальчик жив, и этот безумец не добрался до него. – Я разве разрешал тебе говорить, девочка? – Спросил король, наклонив голову и изучая Лианну Старк, словно восточную диковинку. – Если ты раздвинула ноги перед моим сыном, это не значит, что тебе дозволительно вести подобные речи перед Железным Троном. Леди Лианна замолчала, однако не опустила взора. Она поймала вопросительный взгляд брата и покачала головой, а он понимающе кивнул ей. Сколько бы долго Лианна Старк не жила при дворе, она так и не усвоила, что перед Эйерисом нельзя стоять прямо и смотреть ему в лицо, нужно падать перед ним ниц и молить о прощении. И тогда, если король в добром расположении духа, он, возможно, его дарует, упиваясь своим великодушием. – Отпустите мою сестру, – произнес Брандон Старк. Пока он стоял пред лицом короля один, этот северянин казался Рейле крепким, словно лед, несгибаемым, он готов был сражаться в этой битве, хотя и был обречен. Однако появление леди Лианны будто бы сломало его, пленив ее, Эйерис забрал у Брандона Старка его опору, позволявшую ему быть смелым и дерзким. Теперь же спасение сестры стало его долгом, пусть и ценой собственной жизни. – Она так же виновна в измене, как и вы все, – нога у короля затряслась, отбивая каблуком сапога рваный ритм по железной ступеньке. Эйерис начинал раздражаться. Даже когда рассудок его был еще не замутнен, ее муж едва ли мог сосредотачиваться долгое время на чем-нибудь одном, перескакивая от одного занятия к другому, словно лягушка. Он всегда бросал начатое на середине и никогда не заканчивал. Рейла видела, что этот разговор тяготил его, он устал, ему надоело напрягать голову и хотелось поскорее покончить с этим. – Вы не можете этого доказать! – В отчаянии вспылил Брандон Старк. – В любом случае, каждый из нас имеет право потребовать испытания поединком. Гулкий стук королевского каблука о железо сделался еще быстрее, а Рейла ощутила новый приступ боли внизу живота. Сейчас королеве стало казаться, что ей снится какой-то дикий кошмар, от которого она никак не может проснуться. – Ваш отец уже сражался в судебном поединке за вашу честь, – прокричал Эйерис, спокойствие, что ему удавалось сохранять так долго, покидало его. Было видно, как от тяжелого дыхания вздымалась его тощая грудь. – И проиграл. – Отец? – В пустоту спросил Брандон Старк. Он не знал, поняла Рейла. Эта новость стала для него новым ударом. Его ноги подогнулись, и он едва не упал. Леди Лианна в ужасе закрыла лицо руками, она дрожала, словно стояла на пронизывающем ветру. Если король не мог согнуть человека, он его ломал. Именно это он проделывал со всеми Старками, ломал их, словно свои игрушки, отрывал им руки и ноги и бросал в костер, а потом весело смеялся, прыгая вокруг пламени. – Довольно! – Гаркнул король, утратив всякий контроль над собой. – Королевское правосудие! В зал шагнул палач, перед ним несколько стражников катили огромную деревянную конструкцию, похожую на толстую двухъярусную оконную раму, где вместо стекла поблескивало огромное стальное лезвие, и были вставлены деревянные панели. С одной стороны к раме были прибиты балки, на которых крепилась толстая веревка. Вот она новая машина, которую ждали из Тироша. Значит, сир Освелл был прав, и это не слухи. Сколько же золотых драконов заработали тирошийские умельцы, изготавливая кровавые игрушки для короля? Придворные с удивлением и страхом разглядывали новое орудие Королевского Правосудия, гадая, для чего же оно может предназначаться. На лицах обреченных на смерть Рейла увидела непередаваемый ужас, хотя они и пытались сохранять внешнее спокойствие. – Тирошийская Дева, – прохрипел король, – прекраснее любой девицы при дворе. Каково это, лорд Старк, понимать, что умрете от руки женщины? Брандон Старк молчал, в нитку сжимая губы, он во все глаза смотрел на сестру взглядом полным отчаяния. Потом он повернулся к толпе, и его взор заскользил по многочисленным перепуганным лицам, словно ища кого-то, наверняка свою дорнийскую принцессу. Наконец взгляд Брандона Старка остановился, его веки ненадолго опустились, и он едва заметно кивнул. Королеве было не разобрать, куда он смотрит, но та, которую он выискивал, вероятно, все поняла. Он прощался. Они были еще так молоды. Брандон и Лианна Старки, Освелл Уэнт и Джейме Ланнистер. Она мало что знала о Брандоне, да и не интересовалась им, но по тому, что королева успела услышать от других, он казался ей человеком смелым и преданным. Лианна была дикой, не похожей на южных красавиц, окружавших Рейлу всю ее жизнь. Когда-то она сказала своему сыну, что эта девушка похожа на дуновение свежего ветра, тогда королева еще не знала, что Рейегар полюбит северянку всей душой. Теперь сердце ее старшего сына будет разбито, Эйерис сожмет его меж своих паучьих пальцев и раздавит собственными руками. Король хорошо знал, что нужно для того, чтобы изувечить душу его наследника. Освелл Уэнт тоже был дорог Рейегару, преданный рыцарь и друг. Он всегда старался рассмешить королеву, развеяв толстую пелену ее печали и угнетения, именно он скрашивал последние дни ее заточения, не позволяя ей, подобно ее мужу, лишиться рассудка. Как и Джейме Ланнистер. Бедный золотой мальчик, возомнивший себя слишком взрослым. Он хотел совершать подвиги и стать Эртуром Дейном, а вместо это превратиться в горстку пепла или груду костей. Эйерис будет счастлив, нет ничего лучше для того, чтобы перерубить хребет ненавистному Тайвину Ланнистеру. Невидящим взглядом королева смотрела на своего мужа, но больше не видела там Эйериса – человека, которого она знала с самого своего рождения. Он исчез, туманом растворившись в глазах того существа, которое восседало на троне, то заливисто хохоча, то разражаясь безумным криком. Почему никто из вас ничего не сделал? Думала Рейла, оглядывая побледневших членов Малого Совета, которые, по всей видимости, не ожидали, что показательное судилище превратится в очередное представление жестокости и безнаказанности. Даже они, близкие советники короля, не понимали, насколько сильно поврежден его разум. Глупцы. Им легко было так думать, ибо ни к кому из них это чудовище не являлось ночами, словно оживший оборотень из сказок, человек превратившийся в животное. Он не причинял им боли, не терзал ногтями и полусгнившими зубами их плоть, заставляя кричать без всякой надежды на спасение или защиту. Никого из них не преследовали кошмары. Почему ты не можешь умереть? Вот так упасть замертво и больше уже никогда не подняться? Рейле хотелось прокричать это прямо ему в лицо, но вместо этого она лишь сжала пальцы в кулак. Низ живота снова отозвался болью, заставив ее резко втянуть ртом воздух, заслужив удивленный взгляд от одного из стражников. Он вгляделся в ее лицо, а затем снова отвернулся. – Королевское Правосудие, чего вы ждете? – Закричал Эйерис. – Ваше величество, вы намеревались выслушать свидетелей, – со своего места поднялся Веларион. Его бледное лицо от волнения пошло уродливыми красными пятнами. – Извольте… – Не изволю, – бросил король, – я осудил их, боги осудили их, ибо боги – это я! Безумие, повторяла про себя Рейла, истинное безумие. Смотрите же на него, дураки! Когда эти несчастные умрут, начнется война. Веларион продолжал стоять и во все глаза смотреть на короля, будто бы не верил тому, что слышал, будто бы надеялся, что существо, занявшее место Эйериса послушает его и изменит свое решение. Никто из остальных членов Малого Совета его не одергивал, но никто и не присоединялся к нему. Возможно, сир Герольд Хайтауэр нашел бы, что сказать, но он отдыхал после бессонной ночи в Башне Белого Меча и не ведал о том, что творилось здесь, в тронном зале под пустыми взглядами черных глазниц драконьих черепов. – Сядьте! – Крикнул Эйерис, размахивая руками. Длинные завивающиеся спиралью ногти мешали ему сжать руки в кулаки, царапая и раня ладони. Мастер над кораблями постоял еще мгновение, а затем повиновался и сел. Палач и стражники молча взирали на короля, но с места не двигались. – Что вы стоите? – Эйерис уже почти визжал, напоминая ребенка, которому отказывали в куске любимого пирога. Больше никто не осмелился возразить королю. Стражники схватили Брандона Старка и потащили к Тирошийской Деве, которая готова была принять его в свои объятия. Рейла заметила, как сир Освелл протянул руку к Лианне Старк, но один из стражников одернул его. Леди Лианна не отрывала глаз от своего брата, по ее щекам струились слезы, похожие на капли дождя. В тронном зале воцарилась гробовая тишина, откуда-то снаружи донесся какой-то шум, но он не привлек ничьего внимания, ибо все взгляды были сосредоточены на Брандоне Старке. Королевское правосудие заставил северянина опуститься на колени и уложил его голову на деревянную панель между реями рамы. Рейла хотела зажмуриться, но не смогла, она чувствовала, как сердце бухало в груди. За годы, прожитые бок о бок с Эйерисом, она так и не научилась легко принимать смерть. Стражники с трудом отвязали веревку от балки, и королева только сейчас поняла, что эта веревка удерживает от падения огромное деревянное лезвие. Брандон Старк взглянул на сестру и прошептал что-то одними губами, после чего она закрыла руками лицо и сжалась, будто ожидая удара. Палач махнул рукой, стражники разжали пальцы, что-то громко лязгнуло, и голова Брандона Старка покатилась вперед, замерев посередине тронного зала и оставив после себя кровавую дорожку. Кровь из шеи продолжала хлестать, заливая каменный пол. Уже мертвое тело дернулось несколько раз, перепугав отшатнувшихся от него стражников. Лианна Старк издала крик, похожий на вой, и рухнула на колени, заходясь безумными рыданиями. Никто ее не трогал, ведь скоро она должна была последовать за своим братом. Несколько женщин в толпе одновременно вскрикнули, кто-то лишился сознания. Эйерис довольно улыбался. – Уберите это! – Махнул он рукой. Помощники палача выскочили откуда-то из-за спин собравшихся. Еще сильнее размазывая по полу кровь, они утащили тело и голову, которые всего несколько мгновений назад были Брандоном Старком, а теперь оставались лишь мешком костей и мяса. К горлу Рейлы подступила тошнота. – Джейме Ланнистер и Освелл Уэнт, – улыбнулся король, продолжая ломать и разбрасывать попадавшиеся ему игрушки, – вы нарушили клятву и предали своего монарха. За это вы понесете позорное наказание от рук ваших братьев. Рейла снова взглянула на принцессу. Серсея заметно побледнела, однако ее губы оставались по-прежнему сомкнутыми в тонкую нитку, а взгляд был устремлен куда-то вдаль. Изящные пальцы принцессы до побелевших костяшек стискивали подол ее изысканного соблазнительного платья. Ливен Мартелл и Барристан Селми, до того стоявшие у ступеней, словно выточенные из белого мрамора величественные статуи, встрепенулись, оглянувшись на Эйериса, но король смотрел на них как ни в чем не бывало. – Сир Ливен, сир Барристан, обнажите мечи, – продолжил Эйерис, схватившись за острые подлокотники Железного Трона и подавшись вперед. Из его ладоней по железу тонкими струйками побежала темно-красная кровь, почти черная, будто бы уже сгнившая во все еще живом теле. Король испытующе глядел на рыцарей, будто бы только и ждал, что они откажутся. – Ну же! Сир Ливен сжал рукоять своего меча и сделал шаг вперед по направлению к тому месту, где стояли осужденные. Сир Барристан спустя мгновение повторил тоже самое, было видно, как сильно дрожали его руки. Клятвы королевских гвардейцев стали для них всех проклятьем и неизбежным путем к погибели. Теперь они должны либо лишить жизни своих братьев, либо пренебречь клятвами и ослушаться своего короля. Стражники, стоявшие возле осужденных, отошли в сторону, ближе к первым рядам придворных, освобождая место для двух гвардейцев. Сир Джейме и сир Освелл стояли прямо, не склонив головы, Лианна Старк продолжала содрогаться от рыданий, стоя на коленях и обхватив голову руками, к ее ногам тек ручеек из крови ее брата, еще сильнее пачкая ее платье. Бедная девочка так была поглощена своим горем, что едва ли замечала то, что творилось вокруг нее. Сир Ливен встал подле Освелла Уэнта, а сир Барристан приблизился к Джейме Ланнистеру. Сир Джейме тихонько кивнул, желая сказать, что все понимает и не держит зла. Его юное, красивое лицо, светилось от гордости. Ливен Мартелл и Барристан Селми обнажили мечи, лица у них были едва ли не белее собственных плащей. – Прежде чем вы умрете, – закаркал Эйерис. Поднявшись с трона и сделав несколько шагов вниз по ступеням, он воздел руки к потолку, будто бы обращался к самим богам, – знайте, что предательство ваше ни к чему не привело. Я лишаю этого коварного змея, называвшего себя моим сыном всех его прав на трон. Как и его львиных выродков! Король, видно собирался сказать, что-то еще, но удивленные возгласы прервали его. Он с недовольством оглядел толпу, будто бы хотел запомнить лицо каждого, кто осмелился что-либо сказать. Эйерис вытянул вперед руку, но не успел больше произнести ни слова, ибо только он успел завершить свою речь, как почти одновременно произошло сразу несколько событий, ураганом завертевшихся по тронному залу. Серсея, ощетинившись, словно настоящая львица, подскочила и бросилась в сторону королевского трона. Путь был свободен, и никто не остановил ее. – Нет, – голосила она, взбираясь по железным ступеням, – нет! Мои дети ничего вам не сделали! Вы не можете! – Она вплотную подошла к королю и, забывшись в своем исступлении, схватила Эйериса за запястье. Король завопил, словно бы ее рука обожгла его тонкую землистую кожу. Он вывернулся из хватки Серсеи, и впился в ее плечи своими пальцами, которые из-за отросших ногтей напоминали червяков. Он развернул ее спиной к трону и со всей силы, на которую был способен, толкнул. Серсея покачнулась, стараясь удержаться, но все же не устояла и упала на торчащие клинки, один из них вошел ей в спину и, проткнув ее насквозь, вышел из груди. Принцесса захрипела, принявшись отчаянно хватать руками воздух, словно бы надеялась уцепиться за что-то. Рейла почувствовала, что ткань платья под ней намокла, а боль внизу живота приходила чаще и сделалась сильнее. Возвышаясь над заходящейся в агонии принцессой, король разрывался от гортанного хохота. – Глядите! – Надрывался он, тыча в Серсею пальцем. – Трон сам отвергает ее и рейегарово отродье! В зале кричали, кое-кто начал пробираться к выходу. Сир Барристан выронил меч из трясущихся рук, тот со звоном упал на холодный каменный пол, а рыцарь опустился на колени, вознося молитву богам посреди воцарившегося кругом хаоса. В его голубых глазах блестели слезы. В двери тронного зала хлынули золотые плащи. Среди них путеводной звездой сверкал легендарный меч Дейнов Рассвет. Джейме Ланнистер, еще сильнее побледневший и испуганный, подобрал меч сира Барристана и направился в сторону Железного Трона. Стражники, охранявшие Рейлу, бросились в середину тронного зала, чтобы схватиться с городской стражей, оставив королеву одну. Она тяжело поднялась и медленно, словно раненная черепаха, поползла к стене. – Пицель, – позвала Рейла, но голос ее потонул в общем шуме, а Великий Мейстер уже куда-то исчез. Эйерис попытался спуститься, но внизу его уже ждал Джейме Ланнистер. Король завизжал, но никто не пришел к нему на помощь, в тронном зале будто бы разверзлась бездна, утягивающая всех в свои глубины. Сир Джейме бросился на Эйериса, словно охотившийся на козла лев. Острый меч в его руках перерезал королю горло, Эйерис упал. Пытаясь закрыть рану руками, король схватился за шею, но только сильнее расцарапывал себя длинными ногтями. Кровь хлестала у него меж пальцев и изо рта, заливая железные ступени, а Джейме Ланнистер переступил через обмякшее тело Эйериса и бросился к сестре. Придворные с криками убегали прочь из тронного зала, прокладывая себе дорогу ногами и локтями. Некоторых выворачивало наизнанку, женщины плакали от страха и лишались чувств. Те, кто падал, уже не могли подняться, попадая под вереницу не желающих останавливаться ног. В воздухе повис металлический запах крови. Ливен Мартелл смотрел на все это с пустыми, словно у слепого, глазами, так и держа над головой занесенный меч. Освелл Уэнт куда-то исчез, как и Лианна Старк. Хватаясь за живот и тяжело дыша, Рейла оседала на пол. На лбу у нее выступила испарина. В тронный зал въехал черноволосый всадник на серебристо-вороном коне. – Король умер, – дрожащим голосом провозгласил Оуэн Мерривезер. – Да здравствует король! – Крикнул кто-то. – Рейегар, – прошептала Рейла.