Кот... лысый

Денис просыпается как после разгрузки восьми тонн цемента в соло за два часа: тело ноет, голова болит, а во рту сухо и мерзко. Проходя по чистым комнатам, с удивлением замечает сломанной стул, над которым размытым маревом собиралось что-то непонятное, но не придаёт этому значения. Пока не умоется и не выпьет воды — чувствует себя неадекватным зомби, не спавшим трое суток, точно как в песне Цоя — болен и устал, третью ночь не спал… Ульяна сидит на кухне с чашкой зелёного чая, кофе специально спрятала — оно плохо сказывается на психике. На сковороде жаренные вареники, и плевать ей, что тесто утром нельзя. — Угощайся, — кивает на сковородку, пока сама достаёт вторую чашку и наливает заварку. — Сахара нет, но есть мёд. Пить зелёный чай с мёдом — такое у Дениса впервые, но почему-то это расслабляет, как если бы всё же выспался. Хотя он уже не помнит, когда нормально спал последний раз. Взгляд Ульяны его нервирует, но почему-то боится спросить, в чём дело, полагая, что задержался в гостях. — Ты ходишь во сне, знал? Мотает головой, чуть не подавившись вареником, и они слишком большие для магазинных, такие, как… Ну, такие он видел только раз, ещё в школе, когда приходил домой к однокласснику. — Пойду я домой, извини, что задержался. — Да всё норм, не парься. Сходим куда-нибудь вечерком? — Куда? Хочется сходить. С ней лучше, чем в душной комнатушке среди шумных соседей в общежитие, как и в любой точке этого города — куда ни глянь или слишком весёлые праздно шатающиеся ребята, или ненавидящие эту жизнь работяги. Ну, есть ещё гопота и алкашня. — Ну, скажем, потанцевать. Подцепишь себе кого-нибудь, выплеснешь накопившееся, — говорит, подмигивая. — Может, и я себе какую-то девочку найду. — А ты по девочками? — Я по всем в зависимости от настроения. Так что? — Можно. Но… — Я плачу. Сама же тащу тебя… *** Подцепить парня проще, чем девчонку. Они не очень перебирают, не думают о будущем и не смотрят тебе в кошелёк. Они просто трахаются и уходят, потому что только за этим и ищут незнакомцев. Денис садился в машину с ёбырем для себя, как назвала его Ульяна, а сама она с уже готовой девчонкой, на вид вообще школьницей. Таксист вовсю залипает на лижущихся девок, пока Денис терпит лапающие себя руки. Вообще-то он был активом, но как показала жизнь, контроль в сексе теряется очень быстро, так что теперь только со связыванием и только в пассивной позиции. Именно поэтому к девушкам он лишний раз предпочитал не прикасаться. Ульяна отрывалась, кажется, не задумываясь ни о чём — проставлялась для половины клуба, громко кричала, словно плевала на других, целовалась с каждой встречной, даже с теми, что пришли с парнями, и ей ничего за это не было. Денис просто поражался, наблюдая за подобным. И везла она всех тоже к себе, милостиво разрешив и «мальчикам» развлекаться в своих стенах. Денис не заметил, как со стен в который раз попадали иконки и какие-то другие странные штуки, стоило только переступить порог, а Ульяна за это ничего не сказала. Она вообще не отлипала от своей подружки, во всю лапая её и раздевая прямо на ходу. И тем не менее, на крик прибежала первой, распахнула дверь и обомлела: здоровяк, который должен был поиметь Дениса, валялся и выл, зажимая кровоточащую руку, а сам Денис рычал и пытался порвать пояс, которым его руки привязали к изголовью кровати. Ей хватило самообладания, чтобы щёлкнуть пальцами и вывести дезориентированного здоровяка из комнаты, причитая: — Ну на кой-чёрт ты сунешься гладить чужих собак, а? А если бы он тебе её откусил? Ты вообще соображаешь? На пьяную голову внушить кому-то, что укусил не человек, а пёс, намного проще, его мозг сам всё нарисует. Со своей подругой всё прошло сложнее, но отправить малолетку на такси домой ей тоже удалось относительно быстро. А войти в комнату, где лежал уже спокойный Денис, едва себя заставила. — Ты что, псих? — спросила сходу, опасливо поглядывая на закрывшего глаза и ещё больше побледневшего Дениса. Он приоткрыл правый глаз, чтобы посмотреть на неё, и очень тихо признался: — Обычно такого не происходит… — Да что за хуйня? В тебе что, демон сидит?! — вырвалось, и она тут же взяла себя в руки, щёлкнула пальцами и начала заново: — Что за дикий секс с элементами жёсткого садомазо, парень? — Мне пора домой… — Нет-нет, стой, а, блядь! Снова щелчок, несколько секунд обдумать ситуацию, выдох и заново: — Всё нормально, он просто испугался, сказал, что не ожидал от тебя таких… замашек. Просто садомазо, сказал, что в следующий раз лучше предупреждай. Денис смерил её недоверчивым взглядом и выдохнул: — Рад, что он в порядке. Я… не рассчитал. Прости, что испортил тебе вечер. Твоя, наверное, ждёт… — Да ей завтра в школу, сказала, предки будут нервничать, если вернётся позже двух… А про себя думала: «Какой же бред», но продолжала болтать: — Давай завтра вечером придёшь, выпьем, фильмец посмотрим? Без ёбырей и шлюшек, просто посиделки. — Мне… очень неудобно. — Ой, точно! — спохватилась, принимаясь убирать ремень с запястий, но он мотнул головой: — Я о том, что ты вот так… ведёшь себя. Мне очень неудобно. — Ты мне нравишься… Подумала и щёлкнула, начиная иначе: — Я понимаю, что у тебя есть своя жизнь и свои дела, но это недолго продлится. У меня ещё два дня отпуска и мне очень одиноко, после этого я не буду тебя так доставать. — Ты не достаёшь, мне… с тобой спокойнее. Впервые встречаю человека, который ещё ни разу не взбесил. И да, ты мне тоже нравишься. Ты классная. Ульяна засмеялась, внутри холодея от ужаса. И когда уже через короткое время заперлась у себя в комнате, набрала дрожащими пальцами номер и быстро заговорила: — Мне очень нужна твоя помощь, спасай. — Ты ебанулась? — спросил сонный голос на том конце связи и добавил: — Четыре утра. — У меня два… А, не важно, мне очень нужна твоя помощь! — Что стряслось? Какие ты уже проблемы себе нашла? — О, блин, Макси, ты не можешь помочь единственной сестре? Я… — Объясни что случилось. — Долг жизни. — Блядь. — И с ним что-то не так. В нём как будто зверь сидит. Или демон. — По демонам у нас Сашка. — Алекс пошлёт меня, как только услышит, что пациент гей! — шипит в трубку, прислушиваясь к тишине дома. — Когда? — Завтра вечером. Когда сможешь прилететь? — Постараюсь, — невпопад сказал и отключился. Ульяна глухо зарычала, стуча телефоном по одеялу. *** — У меня всего трое суток, в полнолуние нужно быть уже на месте, — бросает, входя в дом без стука, а Ульяна по чистой случайности оказывается в коридоре и слышит. — А что у тебя? — Поехавший крышей кикимор. — Мать-честная, в какие болота тебя занесло? — уточняет, пока брат снимает пальто, вешает его на вешалку, разувается и наконец произносит: — Здесь жарче, чем я думал. — Твои шмотки всё ещё на втором этаже. — Ты хранишь это старьё? — Мне одиноко. — Супер. — Лучше, чем иметь гарем. — Лучше гарем, чем париться в таком доме с одним домовым. — Они называют тебя папочкой и растягивают дырочки к твоему приходу? — Они готовят мне пожрать и делают массаж. — Уел. Оба выдыхают, обменявшись любезностями, и проходят к кухне, где на полу уже стоит огромный котёл, наполовину заполненный водой. — Так что с твоим не-гаремом? — Есть предположение, — кривится Ульяна, садясь на столешницу. — Излагай, — кивает, присаживаясь на стул и всё же снимая рубашку — не смотря на вечер очень жарко, подобная магия не приемлет техники, поэтому кондиционер и все приборы в кухне выключены. — Ну, я порылась на его странице. Он родился ноль шестого месяца двадцать шестого дня тысяча девятьсот девяносто шестого года. — Шесть-шесть-шесть? — Да. Я накидала его квадрат согласно дате рождения, у него не только число зверя, но и проклятье от родителей, ни одной семёрки и… Ну, в общем полный неудачник со склонностью к сатанизму. В списках он шестьдесят шестой, а по нумерации кабинетов их группа привязана к шестому. Его везде окружают шестёрки. — Дурная наследственность, — соглашается, удивляясь такой феноменальной невезучести. — Когда он придёт? — Скоро. И на него больше не работает мой откат памяти. — Как так? — уже хмурится, потому что такое почти невозможно. — Похоже, его зверь учится. В дверь звонят раньше, чем они успевают обговорить ситуацию, и Ульяна бежит открывать. В доме дико жарко, она ходит в одном лёгком халате, даже без белья, и вспотевший Денис не замечает котелка, сливающегося чернотой с тумбочкой, когда собирается попить воды. Но он замечает её брата, и тот сидит без рубашки, носки запульнув в угол, и не смущаясь пьёт кефир, потому что это единственная жидкость, хранящаяся в холодильнике. — Это мой брат, не обращай внимание. Он сегодня с нами смотрит фильмы. — Ты позвала его на фильмы? — удивляется Макс, видя конкретную борьбу в душе парня, где зверь просит не ходить сюда, а человек завязанный долгом. — Я сказала, что у меня осталось пару дней отпуска, — говорит, запирая дверь, и приказывает Денису: — Садись за стол, будем общаться. Тот слабо понимает, но внутри органы полосует когтями страх и предчувствие. Он переводит взволнованный взгляд с брата на сестру и совершенно не понимает, что происходит и откуда это волнение. А ещё сознание топит злость. — Всё так запущенно, — весело хмыкает Макс. — Он не слушает тебя. — Денис, сядь на стул! Он садится, почему-то не в силах противостоять требовательному голосу. Всё ещё ничего не понимает и злится, пытается подавить ярость, зная, что ни к чему хорошему та не приведёт, и не может даже рта раскрыть, опасаясь, что оттуда вырвется рычание, а не человеческая речь. — Ден, что с твоими родителями? — Он не скажет, — отрезает Макс, разглядывая вытянувшегося и вспотевшего парня. — Ты не чувствуешь, как сгущается его ярость? Но он ещё не убивал… — Тогда я готовлю место, а ты готовишь себя, — бросает Ульяна, вытаскивая из ящика старенький нож, сточившийся до размера зубочистки, чёрную шкатулку, чёрный огарок свечи, пару мешочков и пучков трав. — В каком смысле мне готовить себя? — Он актив. Хочешь, чтобы перегрыз тебе горло? — Хочешь, чтобы он меня порвал?! — взрывается, обходя стол. — Нам нужен его оргазм! В тебя хоть вон баклажан засунь, всё равно кончишь! Макс стонет зло, но всё равно прекращает спор, осознавая правоту. Надо всё сделать правильно. Только бурчит себе под нос: — Как тебя угораздило на себя долг жизни повесить? — Да я его убить пыталась, это всё грёбанный кот! И этот меня из-под машины выдернул! — И это мне говорит семёрочная! — Не трожь мою удачу, она не всемогуща! Оба нервничают, у Ульяны дрожат руки, пока нарезает что-то, похожее на имбирный корень. Замешивает и бросает в котелок, пока Макс выворачивает тумбочки в поисках масла. И даже весьма неожиданно находит баночку со смазкой в холодильнике. — Серьёзно? — спрашивает, показательно взвешивая ту на ладони. — У моего бывшего был громадный член и мне не хватало природной. Я хэзэ что с ней делать. Она уже мельчит травы и заговаривает их какими-то странными словами, похожими на латынь, а вот Макс без лишнего шума снимает чёрные джинсы, стаскивая с ними трусы, закидывает ногу на столешницу и начинает себя растягивать, что-то там ворча себе под нос. С травами Ульяна справляется быстро, открывает шкатулку и вытаскивает оттуда белый мелок, который тоже бросает в котёл, и чёрный маркер, которым собирается рисовать на Дене нужные символы. Ну и за одно начинает разговор, устав молчать: — Куда там наши старшие укатились, знаешь? — Последний раз видел Сашу в Мексике, кадрил латинок, — делится, потрясая стоящим членом и орудуя пальцами в дырке. — Но это было месяца три назад, когда на отдых ездил. — А мамаша? — Да чёрт её знает. Снова с ведьмами на шабашах бухает, наверное. — Главное чтобы четвёртого не сделала. — В её возрасте? — Ой, я тебя умоляю, если в сорок пять она бегала по городу в стрингах, думаешь, в пятьдесят её что-то остановит? — Не напоминай, у меня падает. — Сколько их у тебя? — Сейчас один. — О, бля, чего так? — Нет, ну я же не мудак. Вылечились — ушли. Всё норм. Один только сейчас, но это пока кикимор жив. Ульяна посмотрела на Дениса с тоской: — Почему мной спасённые не сидят у меня дома и не готовят пожрать, а? Я бы просто на массаж раз в неделю согласилась! Домовой в стенах громко фыркнул, выражая своё мнение к процессу готовки посторонними. А Денис пытался успокоиться и взять себя в руки, чтобы хоть что-то спросить, и видя его страдания, Ульяна под конец подготовки сжалилась: — Не ссы, мы тебе помогаем. Можешь не верить, да и похрен, всё равно забудешь, но в тебе сидит дикая зверюга, которую надо убрать, иначе однажды ты случайно убьёшь человека и уже не сможешь остановиться. Просто трахнешь Макса, залезешь в котёл и завтра уже проснёшься обновлённым. — Если бы не мои путы, он бы уже тебя разорвал, — заметил Макс, ради прикола вводя в себя округлую ручку кухонного тесака. — Как он меня трахать будет в таком состоянии? Ульяна задумалась, отодвинула его вместе со стулом и решила: — Ну, ты им себя поимеешь. Других вариантов нет. Он нас прирежет, если ослабим контроль. Тесак выпал и покатился, чудом не оттяпав пятку, Макс хмыкнул и принялся помогать его раздевать. И когда сверкающий страшной дикостью парень уже сидел голым, честно признался: — Вот с кем ни спал, даже с конём, а такое будет впервые. Держи крепко, а то вцепится зубами в глотку и будет у тебя на одного брата меньше. — Не велика потеря, если бы остался ты, а не Алекс. Держу. Как ни странно, а член у Дениса стоял так, что самые стойкие могли позавидовать, Макс аж застонал, когда натянулся на него. Придерживаясь руками за угол сидения, приподнялся и опустился, примеряясь, и начал двигаться, выстраивая свой темп. Ульяна наблюдала за происходящим с некоторым восхищением, облизывалась, испытывая возбуждение, но от своей задачи не отвлекалась — держала путы обездвиживания и собирала исходящую от них энергию, перенаправляя её в котёл. Она вообще-то не очень уважала термин «ведьма», потому что по жизни ничем таким не занималась, но от знаний это не избавляло, как и от права рождения. Ведьмой родилась, ведьмой и жила, пусть на шабаши не ездила и импотенцию на бывших не наводила. А ведьмы, как правило, одиноки. Макс двигался, тихо постанывая, и в какой-то момент уже хотел просить сестру пустить контроль, но, оглянувшись, передумал. Они подтаскивали зверя как можно ближе к сознанию, чтобы тот оголился, вылез, став максимально беззащитным, а в такой ситуации давать ему возможность двинуть хоть пальцем опасно. Одна уступка может полностью сломать сеть подчинения, и тогда пиши, пропало… — Он невероятно горячий, — шепчет, ускоряясь. — А ещё у него секса не было около года, — добавляет Ульяна и в этот момент Макс опускается как-то слишком быстро и прогибается, громко выдохнув. Движется мелко и быстро и через совсем короткое время слезает, вставая на четвереньки, жалуется: — Ноги устали… Из его ануса вытекает целая порция спермы и растекается по холодному кафелю, с носа капает пот, а Ульяна быстро шепчет заговор, замыкая энергию на котле, и приказывает: — Денис, полезай в котёл! Давай-давай, читал же сказки? Он лезет в неожиданно горячую воду, хоть нигде под котлом источника огня нет, и всё ещё не может двигаться, хоть зверь, самую малость удовлетворившись, частью сунется обратно. Выглядит это не очень приятно, как будто противная розовая тварь, покрытая язвами, высунула свою морду из человеческой груди. Ульяна про себя радовалась, что видит всю эту шушеру полупрозрачной. — Справишься? — уточняет у брата, а тот отвечает тем же: — Сама-то? — Я тебе здесь инцест не предлагаю, просто интересуюсь. — Если бы не мог справиться, не начинал бы, — фыркает, вновь засовывая в себя ручку от ножа, а второй рукой хватает собственный член. — Ден, глазки закрой и расслабься, ты в ванной. Тот делает как говорят, потому что не может сопротивляться, и пусть не быстро, но начинает верить, что парится в бочке, как когда-то в детстве. У него под носом плавают травинки, почему-то пахнущие укропом, сознание затапливает покой и впервые за много времени не давит злость. Сейчас он понимает, что эта ярость шла немым спутником, вынуждая ещё в детстве нарываться на драки. Сейчас ему кажется, что она имеет свою волю и точно не даст жить мирно. Искусственный покой, выстраиваемый годами, возведённый по учениям психологов, рушится и выпускает злость, куда-то исчезающую… Макс закусывает губу и кончает, давясь вздохом, наяривает рукой, выдушивая последние капли, и почти сразу, не приходя в себя до конца, перехватывает связки с сестры на себя. И очень жалеет, что смотрит на неё, такую распущенную, открытую и возбуждённую, выгибающуюся в оргазме… — Надо начинать приносить в жертву девственниц или на худой конец трахать этих девственниц, надоело энергию с оргазмов ловить, — пробормотал, подымаясь на ноги. — Зато этого хватит, — выдыхает Ульяна, поглядывая краем глаза на спящего Дениса. — Не жаль? Он же тебя забудет. — Он много чего забудет, — соглашается, признаваясь себе: — Жаль, но такова ведьмина доля. Приступаю к очистке, а ты подумай, куда его потом деть. *** Денис чувствовал ласковый ветерок на лице и щекочущую травинку, ещё, кажется, ногу кусал муравей. Ощущения были не то чтобы незнакомые, ему уже доводилось просыпаться на природе, только сейчас не мог точно вспомнить почему именно. Открыв глаза и сев, осмотрелся, не узнавая места. Рюкзак тянул назад, в нём обнаружился паспорт, диплом и бумаги на какую-то квартиру, оформленные в дар на его имя… Денис нахмурился, пытаясь вспомнить, как здесь оказался, и откуда взялась квартира. По всему выходило, что получил её от какого-то очень далёкого родственника вчера, и, наверное, праздновал. — Эй, парень, ты там жив? Подняв голову и прищурившись, смутно разглядел на обочине парочку, облокотившуюся на машину. — А вы кто? — просипел и закашлялся, пытаясь смочить горло слюной. Девчонка подбежала и протянула бутылку с минералкой, отвечая на вопрос: — А мы с братом проезжали, увидели тебя, думали проверить, вдруг скорую или катафалк надо. Давай к городу подбросим. Денис еле поднялся, испытывая слабость как после долгого лежания, но тело ощущалось лёгким и… как-то непривычно здоровым. Парочка эта и правда походила друг на друга чем-то слабо понятным, и казалась ему смутно знакомой, поэтому и уточнил, садясь к ним в машину: — А мы раньше не виделись? — Если бы я тебя знал, уже бы трахнул, — засмеялся Макс, а Ульяна его осадила: — У тебя вроде один сейчас есть, вот и не будь кобелём. И нет, не знакомы, иначе тоже бы завалила. — Ой-ой, кто бы говорил… — Я свободна как птица в небе, с кем хочу, с тем и трахаюсь. — Можно подумать меня там жена с детьми ждёт. — Не, ну, а вдруг? — Знаешь, почему я не прибил тебя ещё в колыбели? — О, просвети меня. — Из-за твоей поганой везучести! Мы всё детство как в Том и Джерри бегали — я кину в тебя сковородкой, ты пригнёшься из-за упавшей куклы, а мне пизда от матери за испорченную собственность. — А мы тогда ещё в хрущёвке жили… — Ага, и Сашка первым свалил. — Он меня монстром под кроватью пугал, сучёнышь. — Какое, блядь, счастливое детство! — Как оно, блядь, рано закончилось! Денис засмеялся, всё же ощущая дежавю, а Ульяна с Максом переглянулись и в один голос буркнули: — Ничего-ничего, бывает, скоро будем в городе.