Сладость или гадость?

Just what I'm going through they can't understand. Some try to tell me, thoughts they cannot defend, Just what you want to be, you will be in the end.

— Nights In White Satin by The Moody Blues

      Начало ночи Хэллоуина ознаменовалось рыжими огоньками тыквенных светильников и холодной синевой неба. Дыхание осени колыхало фигуры тканевых призраков, прицепленных к сбросившим листву деревьям. Их одеяния тихо шелестели на ветру, создавая впечатление парения в воздухе. Дома были укутаны в паутину, окружены бутафорскими надгробиями; искусственные скелеты сидели на нижних ступеньках крылец, крышах и на постриженных газонах, занесенных пестрым ковром опалых листьев.       По тротуарам, весело смеясь, бегали крашеные и разодетые в монстров дети. В воздухе нестерпимо пахло перегноем, осенней слякотью, попкорном и выпивкой. Где-то лаяли собаки, в некоторых домах громко играла музыка и мигал свет в окнах. По дороге почти лениво тянулись редкие машины, заезжающие на обочины: подростки подбирали друг друга, собирались в шумные компании, чтобы отпраздновать Хэллоуин за бутылкой пива или чего покрепче, а потом окунуться в омут бешеной страсти, забывшись до утра, когда придется вновь собираться в школу и пытаться после бурной ночи усвоить хоть что-то из того, что предусматривает учебная программа.       Хэллоуин – праздник Зла, поощрение Смерти, благоговение Хаоса. В прошлом году Лори отлично усвоила эту истину и не могла более обмануться ярким миражом веселья, царившего вокруг. Как не могла и заставить себя выйти в эту ночь наружу, да и просто нарядиться кровавой медсестрой, чтобы с корзинкой угощений встречать маленьких мумий, зомби, вампиров и ведьм на пороге своего нового дома. Она даже не могла улыбнуться.       В то время как ее сверстники в шутку кусали друг друга бутафорскими клыками и тыкали пластмассовыми когтями оборотней, она ходила по пустому дому, проверяя каждую комнату, и сжимала в руке один из кухонных ножей. Вычищенный до блеска и заточенный настолько, что Лори сама умудрилась ненароком порезаться о его грань, и на подушечке указательного пальца сочилась кровью тонкая и идеально ровная ранка.       Лори ненавидела Хэллоуин. Ненавидела себя, свою жизнь и в сердцах проклинала свое настоящее имя и фамилию. Она ненавидела судьбу, столкнувшую ее с собственным братом-психопатом. Ненавидела его одержимость ею.       И пусть она сама, глядя ему в лицо, спустила курок, поставив кровавую точку в их отношениях, какое-то внутреннее беспокойство все равно не давало ей спать по ночам. Она словно бы... до сих пор его чувствовала – между ними будто бы напряженно натянулся крепкий трос, и она балансировала на нем между искренним страхом и чем-то вроде привязанности. Странной, неправильной привязанности, образовавшейся в тот момент, когда Майерс, сняв маску, рухнул перед ней на колени, и они впервые встретились глазами. У него они были холодными, синими и бездонными, как сумеречное небо. И не было в них ничего человеческого в моментах, когда ярость накатывала на Майкла сметающей личность волной.       Она убеждала себя: он мертв. Но то, что она понимала головой, упрямо отвергало сердце. Ей говорили: «Ни один человек не сможет выжить после прямого выстрела в голову с такого маленького расстояния», но тело Майкла самым загадочным образом исчезло с места преступления, с той лужайки, на которой она его застрелила.       Лори знала: если Майкл Майерс жив, то он обязательно вернется за ней. Не может не вернуться, будто ведет его не ненависть, а темное предназначение, которому он не в силах противиться. И такова его природа, сущность истинного Зла – как повторил бы доктор Лумис, цитируя собственную книгу, написанную под вдохновением от наблюдений за Майерсом.       Лори Строуд винила его во многом: в том, что не обуздал гнев Майкла, в том, что заставил того чувствовать себя запертым и забытым; в том, что играл в писателя, наживаясь на чужой трагедии, и небрежно бросил собственноручно выращенного монстра в столь ненадежной клетке. Каждая смерть, обыгранная им в книге и совершенная в реальности, – на совести доктора. Но все же она не могла винить его в том, кто Майкл есть.       ― Сладость или гадость!       Лори вздрогнула, вернувшись из чертогов своих раздумий. Детские кулачки настойчиво били в дверь со стороны улицы, и механическим смехом, от которого по коже бежали мурашки, малолетних гостей встречал скелет пирата с крюком вместо одной руки, потрепанной треуголкой на голове и зомби-попугаем на плече.       Девушка невольно поежилась. Прошлый Хэллоуин запомнился ей только гадостью: запахом крови, ее клейкой теплотой на лице, кусками костей и чего-то густого, во что превратилось лицо Майерса после того, как она нажала на спусковой крючок. И грязно-белой маской, по целой части которой расплескалась темно-алая жидкость. Эта холодная личина ужаса преследовала Лори в самых страшных кошмарах, и ей приходилось каждый раз напоминать себе, что под ней прячется человек. Живой. Нездоровый, всеми покинутый и презираемый, но живой. И внутреннее чутье подсказывало Лори, что Майерс все-таки выжил. Словно всему миру назло – или же только ей.       Нетерпеливые дети снова начали стучать в дверь, не обращая внимания на то, что Строуд заранее погасила свет во всех комнатах, попытавшись создать эффект отсутствия.       Наверное, ее выдал чертов пират, но украшение дома было идеей Энни и ее отца – они оба думали, что все произошедшее следует просто забыть и как ни в чем не бывало продолжить жить дальше. Лори так не могла. Ей казалось, что призрак маньяка следует за ней по пятам, куда бы она ни шла. Неудача сопутствовала ей, а к сознанию подкрадывалось безумие. Паранойя вынуждала запирать за собой двери, а первобытный, животный страх заставлял осторожничать и везде носить с собой нож.       Она просила у шерифа, приютившего ее как осиротевшего котенка, обучиться стрельбе и купить для нее собственный пистолет – Лори казалось, что только с огнестрельным оружием она наконец-то почувствует себя в безопасности, – но полицейский ей мягко отказал, сославшись на нестабильное психическое здоровье девушки. Лори это насмешило и обидело, а потому свой нож она взяла без спросу с кухни. Благо, никто не заметил его исчезновения и не стал задавать неудобных вопросов.       Дверь Лори открыла с неохотой, и та, будто так же не желая открываться, низко заскрипела проржавевшими петлями.       Глаза детей были большими и влажными от надоедливого холодного ветра. Зеленокожая ведьмочка с остроконечной черной шляпкой шмыгнула носом, наверняка покрасневшим под гримом. Маленький призрак в флуоресцентирующей накидке сжался, и руки его, сжимающие корзинку в виде тыквы со зловещей ухмылкой, дрожали от холода.       Лори так хотелось сказать, что у нее для них ничего нет, и захлопнуть дверь, но она не могла позволить себе срывать раздражение на детях. Как и не могла прогнать их просто потому, что ей казалось, будто восставшая из мертвых Тень кинется убивать всех, с кем она разговаривала хотя бы раз в своей жизни. Она убеждала себя в том, что это бред, навязанный страхом перед хэллоуинской годовщиной. Внушала себе, что стоит расслабиться и, если не порадовать этим вечером хотя бы себя, то подарить удовольствие в виде пачки самых разнообразных конфет детям.       ― Счастливого Хэллоуина! ― процедила она, едва ли не насильно натягивая на лицо добродушную улыбку. Мышцы лица будто не слушались, а поганое настроение только ухудшало положение.       Пока она сыпала детям конфеты, те внимательно смотрели на нее. Отсутствие костюма будто бы казалось им самым настоящим преступлением против праздника, но, на их счастье, никто ничего не сказал, а иначе Строуд вряд ли бы сдержалась, чтобы не рявкнуть что-нибудь обидное в ответ.       Когда корзинки наполнились доверху, маленькая ведьма кашлянула и слегка присела в благодарном поклоне. Каспер же сразу развернулся, отчего полы его светящейся накидки ярко-синей волной взмыли вверх.       ― Счастливого Хэ... ― крикнули они на прощание, но Лори, не дослушав, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и сползла на пол, хмуро глянув на еще несколько увесистых пакетов со сладостями, что лежали на тумбочке в прихожей.       Чертовы конфеты! Чертов праздник! Как жаль, что Строуд одной волей своей не под силу вычеркнуть его из календарей и памяти людей! Как жаль, что она не какая-нибудь Вероника Майлз... Может, принадлежи она к другой семье, все эти несчастья обошли бы ее стороной, и она радовалась бы Хэллоуину, как и все? Но фамилия Майерсов проклята, а значит, проклята и она. Вот неудача.       Лори почувствовала, как в горле встал железный ком, сердце защемило под ребрами, а легкие болезненно сжались. Подтянув к себе ноги и обняв коленки, она дала волю накопившимся за несколько месяцев слезам.       После прошлого Хэллоуина она плакала довольно редко – только если на душе было совсем паршиво. Даже на приемах у психолога Строуд была сдержанной, стальной и непоколебимой. Но порой ее застигали редкие минуты беззащитности, когда слезы катились по щекам сами по себе, а голос срывался на хрип. И Лори радовалась лишь тому, что в такие моменты она была одна и слабости ее никто не видел.       Строуд не следила за временем, но ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем ее глаза наконец высохли, а плечи перестали содрогаться от судорожных всхлипов. Истерика отхлынула, оставив после себя пустоту. Лори чувствовала себя выжатой, словно лимон, и очень усталой.       Поднявшись на ноги, она взглянула в зеркало, с ненавистью уставившись на свое растрепанное и измученное отражение. Ей так хотелось схватить что-нибудь и разбить его на тысячи сверкающих осколков! Так хотелось никогда больше не видеть себя в таком жалком состоянии и не чувствовать себя жертвой! Лори уже было потянулась за железной ложечкой для обуви, но, едва коснувшись пальцами кольца, передумала. Ни к чему устраивать погром и пугать своим поведением домашних. Она ведь не сумасшедшая, правда?       Отвернувшись от зеркала, Лори побрела в гостиную и включила телевизор, тут же осветивший комнату яркой серостью. И, естественно, по большинству каналов в честь праздника крутили страшилки. В прошлом Лори была бы этому рада, но сейчас ей было противно, и она упорно щелкала по кнопкам пульта, пока не остановилась на кулинарной передаче. Студия, конечно же, была украшена хэллоуинской атрибутикой, но ведущим был толстощекий повар, по лицу которого ясно читалось, что он – большой добряк. Это успокаивало и расслабляло, а потому Лори положила свое оружие на кофейный столик, а сама, закутавшись в шерстяной плед, точно бабочка в кокон, присела на диван и откинулась на мягкие бежевые подушки.       Разумеется, следуя тематике праздника, повар готовил тыквенные пышечки, однако делал он это с таким энтузиазмом и весельем, что вся мрачная атмосфера Хэллоуина сходила на нет. На него было приятно смотреть, и Лори вздрогнула лишь однажды – когда в кадре мелькнул большой кухонный нож. Близнец того, каким орудовал Майкл. Но это было глупо. Лори и сама знала это. Такие ножи есть у всех, и даже на кухне ее собственного дома. Это ничего не значит, это не знамение, а просто кулинария.       Окончательно успокоившись, Лори выползла из своей импровизированной норки и прошла на кухню, погруженную в ночной мрак, чтобы сварить себе горячего какао. Она ступала в тишине, будто скользя среди бархатной черноты. Маневрировала между мебелью с закрытыми глазами, прекрасно зная, что и где стоит. Строуд специально запоминала расположение всех крупных предметов в доме, чтобы ни во что не врезаться даже в моменты стресса и суеты. Ей казалось, что это будет полезно, но все же девушка надеялась, что это знание ей никогда не пригодится.       Высыпав в чашку с изображением укутанных в шарфы оленей последний пакетик какао, Лори налила воды в чайник и, включив его, стала ждать, пока тот закипит. Ее так и подмывало зажечь свет, отогнав навязчивое чувство опасности, стеснившее грудь, но она этого не делала. Страх обострял все ее чувства, а, будучи этим вечером единственной живой душой в доме, она хотела все держать под контролем. Все слышать и все видеть. Она внушала себе, что находится на своей территории, что пока под рукой у нее ее собственный нож, – с лезвием-пилкой, – бояться ей нечего.       Лори недовольно глянула на чайник. Тот и не думал кипеть, а между тем реклама уже кончилась, и на экране вновь возникло полное и улыбчивое лицо повара. Строуд хотела как можно скорее вернуться к просмотру, греясь о кружку у себя в руках, а не ждать, босыми ногами стоя на холодной плитке.       Руки девушки покрылись гусиной кожицей, и она обхватила себя за плечи, испепеляя ненавистный чайник взглядом. Затем в дверь снова постучали, и, цокнув себе под нос, Лори побрела в коридор, чтобы угостить сладостями очередных ряженых попрошаек. Уже в самом коридоре она заметила, что гости ведут себя слишком тихо и не тарабанят в дверь, как предыдущие. Очко в их пользу. Может, Лори в качестве награды насыплет им чуть больше конфет.       Сняв цепочку и сдвинув стержень шпингалета, она открыла дверь, встретившись с пустотой. На крыльце никого не было – лишь на противоположной стороне улицы четверо детей гонялись друг за другом, кружа вокруг тыкв, и бросались фантиками. Поежившись от прикосновения ветра, Лори сделала шаг назад и как можно скорее закрыла дверь.       Возможно, она слишком долго шла к двери, или детей отпугнуло отсутствие света в окнах, и поэтому они ушли. В этом не было ничего необычного, и все же Строуд внутренне содрогнулась и напружинилась, будто собираясь бежать.       Она мысленно себя успокоила, сделала дыхательное упражнение, которое ей посоветовал психолог. А после девушка вернулась обратно на кухню, где уже во всю, визжа и испуская белесый столбик горячего пара, кипел чайник. Но к тумбе Строуд так и не подошла, замерев, когда за окном проскользнула высокая тень. И внешний вид обладателя этой тени так и остался для Лори загадкой, скрытой за светлой тюлью, посеребренной сквозь окно луной.       Лори шепотом выругалась и, покрепче обхватив нож, решила, что будет полезно совершить очередной обход дома. Так, на всякий случай. Скорее всего, ее напугал какой-нибудь подросток, прошмыгнувший по ее лужайке к соседнему дому своей подружки, но Лори подумала, что лишняя осторожность не помешает. Будь Энни здесь, а не на вечеринке в клубе, она бы сказала, что у Лори основательно едет крыша. Возможно, Лори даже бы согласилась с подругой. Вот только загвоздка в том, что ни Энни, ни ее отца дома не было, и Строуд была предоставлена сама себе. Без них она была вольна делать все, что посчитает нужным. И поспорить с ней могла только она сама.       Пройдя в том же направлении, в котором за окном переместилась тень, Лори проверила, надежно ли закрыта задняя дверь. Обошла гостиную, внимательно всматриваясь в ночной пейзаж за эркерными окнами, поплотнее завесила шторы. В коридоре осторожно подергала за дверь, ведущую в гараж, и на всякий случай открыла маленькую кладовую под лестницей, в которую двадцать девятого числа посадила манекена, разодетого под нее. Больше в маленьких комнатках Лори прятаться не хотела, но в качестве отвлекающего маневра для брата-психопата подобная приманка могла сгодиться.       Поднявшись на второй этаж, Лори проверила затемненную спальню Энни, застав идеальный порядок и сладковатый аромат духов, все еще витавший в воздухе. Казалось, она была здесь совсем недавно, но Строуд знала, что девушка ушла на закате – она лично проводила ее до двери, в очередной раз выслушав, что нужно перестать оглядываться назад и начать жить настоящим. Ценный совет, но Лори сможет воспользоваться им только тогда, когда ее перестанут посещать кошмары по ночам. Возможно, этого никогда не произойдет.       Вернувшись в коридор, Строуд проверила комнату и кабинет шерифа. Пусто, темно и холодно. Мистер Брэкетт любил свежий воздух и перед уходом всегда немного проветривал помещения.       В спальне самой Лори тоже был порядок, и плотной, почти ощутимой стеной стояла тишина. Обведя комнату внимательным взглядом, девушка облегченно вздохнула и, не заметив ничего странного и чужого, прошла в соседнюю ванную. Когда она щелкнула настенным переключателем, в глаза тут же ударила кафельная белизна плитки. Строуд прищурилась, привыкая к свету. Умывшись теплой водой и обтерев лицо махровым полотенцем, она гребнем из пальцев зачесала сползшие вперед и закрывшие глаза волосы назад, а после покинула ванную и спустилась вниз по скрипучей лестнице.       На кухне она подошла к плитке, на секунду задержав взгляд на чайнике. Строуд не помнила, чтобы его выключала, однако тот не свистел, шлепая крышкой носика, и лишь в брюхе его пузырился кипяток.       Лори напряженно огляделась по сторонам, все еще вспоминая, выключала она чертов чайник или нет, а тем временем в гостиной кулинарное шоу вновь оборвала реклама, и до ушей Строуд донеслись леденящие душу крики, от которых она тут же вздрогнула.       Чёрт побери этот Хэллоуин с его ужастиками по ночам!       Попятившись от злосчастной плиты в сторону, Лори достала из соседней тумбы фонарик и осветила ярким голубовато-белым светом самый темный угол кухни, где мог бы затаиться убийца, но световой луч уткнулся большим пятном в темно-зеленые обои. Девушка расслабленно опустила плечи. Выключив фонарик, она за специальный крючок подвесила его к поясу своих джинсов.       Наверное, это все-таки паранойя, обострившаяся на годовщину трагедии. Психолог убеждала Строуд, что такое возможно, что она не оправится от всего произошедшего еще долгое время, а потому с приступами паники лучше бороться посредством успокоительных. Но что поделать, если таблетки уже не действуют, а что-нибудь посильнее ей не выписывают? Мучиться от жалости к самой себе, одновременно шугаясь каждого мало-мальского шороха?       Нет, со своими демонами Строуд будет бороться, даже если они всего лишь неприятная иллюзия, сотканная ее нездоровым воображением.       Медленно вдохнув носом и немного задержав воздух в легких, Лори выдохнула, налила себе сладкого какао и вернулась в гостиную. Игнорировать нарастающее чувство тревоги было сложно, а потому девушка оставалась настороже, хотя всем своим видом и поведением показывала, что ничего странного не замечает. Возможно, со стороны это выглядело глупо, – она будто сражалась с пустотой на моральную выносливость, соревнуясь в игре «кому первым откажет терпение», – но если в доме помимо нее действительно никого не было, то никто об этом и не узнает. Правда ведь?       Присев на диван и набросив плед на плечи, Лори вперила взгляд в экран телевизора, при этом обострив слух и сконцентрировав все внимание на задней части комнаты. Она все еще пыталась убедить себя в том, что все-таки выключила чайник перед тем, как уйти в обход, но не была уверена в этом на сто процентов. А если есть хоть малый процент вероятности, что это сделал кто-то другой, она не должна забываться и расслабляться за передачей.       Она сидела неподвижно, редко моргала и грела руки об обжигающе горячую кружку; слух ее сперва вылавливал только мерное тиканье часов в прихожей. Она просидела так до следующей рекламы, а потом сердце ее, пропустив удар, ушло в пятки, и вниз по спине невидимой льдинкой проскользил холодок. Она услышала тихий скрип половиц, проседающих под чьим-то весом по направлению к ней. Звук был едва приметный, будто незваный гость тихо крался к ней через сквозной коридор со стороны столовой.       Лори в очередной раз задержала воздух в легких и приложила губы к краю кружки. Какао было точно жидкое пламя. Ну что ж, Майкл, подойди ближе и любящая сестра тебя обязательно угостит...       ― Какого чёрта ты сидишь в темноте? ― резкий голос Энни щелкнул по уху кнутом.       Лори передернуло от неожиданности, какао взметнулось через край и выплеснулось из кружки прямо на рубашку и джинсы. Девушка зашипела от боли, поставила какао на кофейный столик и стерла горячие шоколадные капли с руки, после чего быстро встала, скинув с плеч плед, и отряхнулась. Пролитый какао украсил ее одежду неприятными коричневыми разводами. Вещи требовали стирки, а опаленная кожа – прикосновения чего-нибудь холодного.       ― Мать твою!.. ― сквозь зубы выругалась Строуд, быстро спрятав свой нож-пилку в рукаве, и оглянулась на подругу, щелкнувшую по панели выключателя. По гостиной тут же распределился теплый желтый свет, прогнав образы Бугимэна из всех углов. ― Я не слышала, как ты вошла!       Энни нахмурила темные брови и поджала губы, пройдясь глазами по перепачканной одежде Лори.       ― Услышала бы, если бы перед тем, как уйти наверх, выключила чайник, ― ответила она, бросив серое пальто с воткнутым в рукав кашемировым платком на спинку дивана.       Лори почувствовала, как тиски страха отпускают ее сердце. Тревога, пробравшая ее до костей, резко отхлынула. Все черти попрятались обратно в тихий омут, и на душе сразу стало так спокойно и хорошо, что Лори не смогла подавить глупую улыбку, внезапно растянувшую губы. Да, это всего лишь Энни, а не чудовище с лицом человека.       ― Так это была ты, ― напополам со смешком произнесла она.       Одна из бровей Энни вопросительно изогнулась, но затем на лицо мисс Брэкетт легла тень печали.       ― Так и знала, что не стоит оставлять тебя этой ночью одну.       Лори отрицательно покачала головой и мимо подруги прошла в коридор, где стала подниматься по лестнице и ответила ей уже со ступеней:       ― Я все равно никуда не хотела идти, а просиживать из-за меня праздник определенно не стоит.       До ее слуха донесся саркастичный смешок.       ― Да уж, вот это праздник.       Энни тоже не любила Хэллоуин. Ее лицо помнило прикосновение ножа Майерса длинными шрамами, попортившими его красоту. Но все же она старалась забыть тот период своей жизни и с гордо поднятой головой двигалась дальше, не заостряя внимание на порой посещавших ее кошмарах. Она делала это с такой легкостью, что порой Лори ей завидовала. И все же иногда девушка слышала, как подруга плачет, глядя на свое отражение в ванной.       Как бы Энни это ни отрицала, но Майерс навсегда изменил их обеих. И если Брэкетт старалась жить дальше как нормальный человек, то Лори предпочитала смотреть своим демонам в глаза и даже не притворялась, что все хорошо.       Войдя в свою комнату, Строуд начала расстегивать рубашку, вытаскивая ее полы из-под пояса джинсов. По обнажившимся участкам кожи пополз холодок, от которого тут же появились мурашки. Эта осень обещала еще более холодную зиму, и, глядя в свой гардероб, Лори понимала, что в скором времени им с Энни придется пройтись по магазинам в поисках теплой одежды. В ее воображении уже вырисовался очень мягкий и приятный на ощупь шерстяной свитер вишневого цвета. Да, она определенно обойдет все стеллажи в поисках подобного.       Сняв фонарик, девушка бросила его на кровать. Стянув с себя всю грязную одежду, Лори отправила ее в плетеную корзинку с вещами для стирки, а сама, привстав на носочки, стала двигать вешалки и осматривать полки, выбирая, что надеть. Стоя в одном нижнем белье, она чувствовала себя очень незащищенной, а потому старалась определиться как можно быстрей.       Нож она оставила лежать на одной из полок, и грань его отражала свет растущей луны.       Остановившись на теплой пижаме с мультяшными мишками, Лори начала натягивать на бедра нежно-розовые штанишки. По спине и рукам пробежала покалывающая волна мурашек, от которой Строуд передернула плечами. Казалось, что на нее кто-то смотрит пристальным, сверлящим взглядом. Она резко обернулась, уставившись в дверной проем, но увидела лишь часть коридора. Надо было закрыть за собой дверь... Хотя, кого это она боится? Энни? Или глупых детишек, разряженных в монстров? В какой раз за минувшие несколько часов она проклинает Хэллоуин? Лори уже начала сбиваться со счета.       Переодевшись, девушка вновь схватилась за нож, прекрасно понимая, насколько глупо выглядит в пижаме и с холодным оружием в дрожащих руках. Но она не могла иначе: вооруженность приносила ей спокойствие, унимая страх.       Глубоко вдохнув и выдохнув, Лори вышла в коридор и, крадучись словно кошка, спустилась по лестнице вниз.       На первом этаже было тихо: даже телевизор был едва слышен, будто кто-то убавил звук почти до минимума. Комнаты были погружены во мрак, и только рассеянный свет, лившийся из окон, очерчивал тусклыми красками контуры мебели.       ― Ха-ха, Энни, это очень смешно, ― раздраженно и с ноткой усталости в голосе заметила Лори, закатывая глаза. После всего пережитого ими обеими Энни мало изменилась и все еще подтрунивала над своей скромной подругой, как только подворачивался случай. Да, на лице ее, как и на душе, остались глубокие, уродливые шрамы, но она была истинной дочерью своего отца и обладала железной волей и упрямством. Она не позволила встрече с маньяком сломить себя – и в этом Лори ей тоже завидовала. Сама Строуд пусть и пыталась храбриться, но все равно чувствовала, как что-то нежное и хрупкое внутри нее сломалось, разлетевшись на тысячи осколков. И она не была уверена, что это «что-то» можно склеить, вернув ему прежний вид.       Встав посреди коридора, Лори замерла, вслушиваясь, как скрипят половицы под ногами. Ответа от подруги не последовало, и девушка потянулась к выключателю. Щелчок – и коридор залил мягкий желтый свет, от которого с непривычки вновь начало рябить в глазах.       Они же вроде уже включали свет ранее, разве нет? Лори не могла вспомнить и винила себя за рассеянность.       ― Ты знаешь, как я отношусь к подобного рода шуточкам, ― напомнила подруге Лори строгим голосом, от которого Томми всегда ежился и опускал глаза. ― Я серьезно, Энни. Прекращай.       Завернув за лестницу, Строуд поскользнулась, и только восходящие деревянные перила, за которые она тут же схватилась, не дали ей упасть.       У Лори перехватило дыхание.       Энни лежала поперек коридора, окруженная блестящей в свете алой лужей собственной крови, которая расползлась вокруг ее головы, словно кошмарный нимб. Горло ее было вспорото и рваная рана от уха до уха напоминала второй рот, растянувшийся в насмешливом оскале и брызжущий красными струйками. Голова мисс Брэкетт была повернута в сторону лестницы, и на Лори убитая подруга смотрела большими, пустыми глазами, из которых уже ушла жизнь. Рот ее был приоткрыт, будто девушка пыталась закричать, но не успела – все произошло слишком быстро.       ― О нет, ― Строуд всхлипнула, опускаясь на колени возле Энни. Ей было все равно, что плюшевые розовые штаны быстро впитают кровь, все равно, что в такой позе она совсем беззащитна. Внезапно все утратило смысл, кроме тела, что лежало у ее колен. Тело... да, именно тело, ведь понимать и принимать тот факт, что это ее близкая подруга, мозг Лори совершенно не хотел. Куда лучше было воспринимать это как нечто абстрактное, как бутафорию, а не настоящего человека, которого по ее вине лишили жизни. ― Нет, нет, нет...       Лори гладила подругу по волосам – по той их части, что не взмокла в крови, – и повторяла ее имя снова и снова, содрогаясь от удушливой истерики, от которой слезы градом катились по раскрасневшемуся лицу.       Затем резкий шлепок и щека, пульсирующая болью. Строуд влепила пощечину сама себе, будто часть ее все еще упрямо цеплялась за жизнь и требовала, чтобы девушка собралась с силами и начала защищаться, в то время как другая с головой погрузилась в бездну печали, отчаяния и безразличия к собственной судьбе.       Свободной рукой Лори схватила себя за волосы и до боли потянула назад. Как же ей хотелось, чтобы все это было лишь страшным сном, иллюзией, которую может развеять легкая боль!       Но чуда не произошло, и девушка снова ударила саму себя, да с такой силой, что в глазах на пару секунд потемнело. На сей раз помогло.       Лори подавила рвавшийся из горла всхлип, шмыгнула носом и протерла глаза, разъяснив замыленный от слез взор. Одна ее рука давила ей на висок, и Строуд чувствовала бешеный ритм собственного пульса на подушечках пальцев, а другая сжимала нож-пилку с такой силой, что побелели костяшки и онемела ладонь. Она заставила себя посмотреть на тело Энни с холодной отчужденностью, отгородившись от всех воспоминаний, связывающих их вместе. Заставила себя представить, что это кто-то чужой. Так было несправедливо по отношению к близкой подруге, но тем не менее гораздо проще для нее самой. А Энни... Энни уже все равно.       До крови закусив губу, Лори заставила себя подняться на ноги. Оставаться в коридоре было небезопасно: слишком много комнат, выходы из которых сложно контролировать. Майерс мог без особого труда подкрасться к ней с любой из сторон, и она бы не успела сбежать. Выбегать на улицу тоже небезопасно: убийца мог притаиться за дверью, и, стоило ей появиться на крыльце, то он тут же схватил бы Строуд за горло, затащив ее обратно в дом и забив на пороге, как какое-нибудь животное. К тому же Лори не была готова подвергать опасности детей, гуляющих на улице, так как не имела абсолютно точного представления о том, что психопат предпримет, находясь снаружи – уж Лори точно себя никогда не простит, если из-за нее пострадает невинный ребенок, а Майерс... Майерс на все способен, лишь бы добраться до нее.       И что же тогда остается?       Второй этаж... Ванная, где Майкл вряд ли сможет спрятаться, чтобы подстеречь ее. Там есть маленькое окошко, через которое можно вылезти на крышу и спуститься вниз по цветочной изгороди. Нет, нет, это неправильно. Дом не стоит покидать в любом случае – это даст убийце лишнюю возможность скрыться от преследования со стороны закона, вновь затерявшись во тьме. Если он будет в доме, то в нем его и задержат, а чтобы он там был, Лори придется оставаться в пределах крыльца.       Лори напрягла мозги, судорожно соображая, как запереть убийцу в доме, чтобы тот не проломил себе путь наружу, пока к ним мчит полиция. Но сперва эту полицию нужно было вызвать...       Строуд кинулась на кухню к настенному телефону. Тот висел вниз головой на пружинистом проводе и касался пола. Поднеся трубку к уху, Лори совсем не сомневалась в том, что ничего не услышит. Холодный пластик молчал – не было ни длинных гудков, ни коротких. Осторожно вернув аппарат на место, Лори медленно развернулась, готовая встретить Майкла за своей спиной, но его там не оказалось.       Что ж, пока все не так уж и плохо. Да, Лори?       Короткой перебежкой вернувшись в коридор, Строуд заметила то, что в первый раз упустила из виду, слишком зациклившись на произошедшем с Энни.       Дверь в кладовую под лестницей была распахнута настежь. Лампочку разбили, будто с силой сжав ее в большой ладони, чтобы заглушить треск лопающегося стекла. Вещи были сброшены с полок в одну общую кучу, под которой был погребен манекен. У пластмассовой пародии на Лори отсутствовала голова, а парик валялся на пороге ковриком из светлых растрепанных волос.       Он был здесь. Точно был и разозлился, обнаружив вместо своей одержимости фальшивку.       Сердце девушки пропустило один удар, а после тяжело бахнуло в груди. Мир перед глазами завертелся в неистовом водовороте и потемнел пуще прежнего. Лори едва удержала равновесие на ватных ногах. Она сопротивлялась внезапной слабости, чувствуя, как желудок сворачивается в тугой узел.       Этот сукин сын все еще где-то здесь... Спрятался. Поджидает. А видит ли он ее прямо сейчас? Знает ли, как сильно она его боится?       ― Я не боюсь, ― процедила Лори сквозь зубы, отрицая очевидное, будто пытаясь внушить себе смелость, которой никогда не обладала.       Она устала жить в страхе, устала бояться наступления чертовой осени. Если этой истории и суждено завершиться ее смертью, то пусть. Вот только дорогого брата нужно утянуть за собой в могилу или хотя бы засадить в тюрьму на всю его оставшуюся жизнь. Оставлять этого монстра на свободе уж точно не стоило.       Сильнее сжав в руке нож, она с вызовом оглянулась на входную дверь, – хотя все ее естество в примитивном животном страхе молило не делать этого, – и выкрикнула:       ― Что, Майкл? Пришел повидаться с любимой младшей сестрой? Так что же прячешься?!       Ответа не последовало. Впрочем, это было вполне ожидаемо. Лори ни разу не слышала, чтобы он говорил. Только глубокое дыхание и иногда что-то между мычанием и гневным рыком, когда он пытался убить ее. В остальное время он оставался безмолвной, скользящей в ночи смертоносной тенью. Мужчиной с бледным, безэмоциональным лицом и бездонными черными глазами, из которых на мир смотрела сама Смерть.       Лори со свистом выдохнула, быстро перемещая взгляд от одного входного проема до другого. В очередной раз повторив себе, что оставаться на столь открытом месте опасно, Строуд вспомнила, что в кабинете мистера Брэкетта лежит рация. Она сможет вызвать полицию, если только доберется туда и запрет за собой дверь.       Там же должен лежать и пистолет.       Что ж, попытаться, наверное, стоит? Вряд ли психопат с ножом затаился именно там.       Лори и не заметила, как мерзкая улыбочка слегка затронула ее губы. Психопат с ножом… Боже, да она сейчас и сама подходит под это описание! Целый год страха и душевных переживаний изрядно истощил ее. И изменил. Очень сильно и далеко не в лучшую сторону. Лори даже была готова признать, что они друг друга стоят, вот только пустота еще не заполнила ее до конца, не забрала в омут своих холодных объятий. Девушка по-прежнему ценила жизнь и цеплялась за все то человеческое, что Майерс давно отринул. Но была ли она все еще хорошей? Лори не была в этом так уверена.       В конце концов, она ненавидела Хэллоуин. Разве хорошие люди ненавидят праздники, приносящие всем столько радости?       Взяв нож-пилку обратным хватом, Лори согнулась и, пружинистыми шагами перепрыгивая через одну ступеньку, начала подъем. Строуд была внимательна: рука девушки готова была быстро метнуться вниз и порезать того, кто удумает высунуться со стороны лестничных перил, схватить ее за лодыжку и силой потащить вниз. Также она поглядывала наверх, ожидая встречи с маньяком на втором этаже.       Но Майкла там не было, и, поднявшись на второй этаж, Лори тихо выдохнула. Что ж, пока без происшествий, но как говорится: «Кто лихо помянет…».       Лори нервно усмехнулась и тут же снова ударила ладонью по уже настрадавшейся щеке. Не нужно думать о плохом, о смерти, ведь дурные мысли притягивают неприятности, словно магнит. Она ведь не хотела увидеть Майкла рядом с собой, так почему же постоянно ожидала его появления? Может, психопат и вовсе не тронет ее, как в тот раз, когда он не убил девушку сразу же, а притащил в свое убежище, где стояло надгробие их общей старшей сестры?       Но что-то подсказывало Лори, что на сей раз пощады не будет. Что она отвергла брата, не помогла ему справиться с чернотой в душе, с этой проклятой тягой к убийствам. Она не разделила с ним его борьбу и теперь должна была умереть, как и всякий, кого он выбирал в жертвы Хэллоуина.       Мотнув головой, Лори проскользила вперед и прислонилась к стене у двери в кабинет. Рукой потянувшись к дверной ручке, она крепко обхватила ее, выждала секунду, а потом резко провернула до щелчка и толкнула вперед. Сама же Строуд осталась в стороне, на случай если Майкл с ножом наготове сразу же выпрыгнет навстречу. Но... он не выпрыгнул. И лишь дверь, описав полукруг, стукнулась о стену помещения, и тихо задребезжали стекла на фотографиях в подвесных рамках.       Выглянув из-за угла, Лори увидела кабинет, в котором ее встретила лишь мебель, покрытая тонким слоем пыли, и юркнула внутрь. Дверь за собой она закрыла не сразу, а только после того, как в очередной раз проверила все углы, заглянула под стол и в шкаф с коповской формой мистера Брэкетта. В помещении больше никого не было, и она могла расслабиться.       Только выдохнув, Строуд поняла, насколько сильно была напряжена: все ее мышцы затвердели под кожей, плечи напряглись, и девушка подобралась и напружинилась, будто кошка перед прыжком. Но теперь Лори позволила себе немного попустить боевую готовность и шлепнулась на кресло. Окинув пристальным взглядом стол, она наклонилась и начала проверять ящики.       Где же пистолет? Она же знала, что он здесь был: лично видела, как мистер Брэкетт кладет его в стол. Однако ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать, и взгляд Лори упал на закрытый на ключ самый нижний ящик.       Ключа у нее, естественно, не было, но зато был опыт сотни просмотренных фильмов о лихих домушниках, которые взламывают замки отмычками из заколок и прочей мелкой канцелярской ерунды, что в обычной жизни используется для скрепления бумаг и не более.       Повезло, что у отца Энни имелась целая неоткрытая упаковка больших и маленьких скрепок. Раскрыв пачку, Лори выбрала на ее мнение самые подходящие, но прежде, чем начать взлом, предпочла найти рацию, о которой на нервах уже и позабыть успела.       Достав устройство, Лори выдвинула антенну и включила его. Из динамиков послышался белый шум, от которого девушка вздрогнула – слишком резко он разорвал окружившую ее тишину. Нажав на кнопку приема, она заговорила, с недовольством подмечая, что ее голос дрожит:       ― Это Лори Строуд, я в доме у мистера Брэкетта, окружного шерифа, здесь произошло убийство. Меня кто-нибудь слышит? ― и убрала палец с кнопки, ожидая ответа. Однако шипение не прерывалось, и девушка не была уверена, что все сделала правильно. Повторив процедуру, она назвалась еще раз, продиктовала адрес и снова стала ждать обратной связи.       Ничего.       Поджав губы в тонкую ниточку, Лори повертела рацию в руках, всматриваясь в переключатели и кнопки. Может, ей нужно выкрутить мощность на максимум? Или же это любительская рация небольшого диапазона, и ее априори никто не услышит? Да нет, быть такого не может. Мистер Брэкетт не стал бы держать у себя в доме рацию, не имеющую связи с участком или с кем-то из патрульных, значит, надо пытаться снова и снова – пока не получится.       ― Это Лори Строуд.... ― ведущая в кабинет дверь с грохотом содрогнулась от удара, и Лори тут же замолкла, проглотив язык. Взгляд ее метнулся к прорези между дверью и полом, и пусть в коридоре свет она не зажигала, кое-какое движение тени среди других теней она все же заметила. Как будто кто-то переставил ноги или отошел в сторону.       Рация пискнула, и Лори, так и не услышав человеческого голоса, положила ее на стол, а сама принялась разгибать скрепку. Она спешила, и руки ее не слушались, будто одеревенев. Скрепка скользила на пальцах, с трудом поддавалась, будто протестуя против применения не по назначению. Но будь Лори проклята, если не достанет пистолет и не вышибет этому ублюдку в маске все мозги! Она уже делала это, но с удовольствием повторит этот опыт – за Энни и за тех, кого он забрал у Строуд ранее.       Когда Лори закончила гнуть скрепки до нужной ей формы, у нее болели подушечки пальцев. Скрепка, используемая в качестве отмычки, была достаточно тонкой и легко скользнула в скважину. Вставив натяжитель в линию разреза замка, Строуд приложила немного усилий, проверяя, в какую сторону мистер Брэкетт обычно проворачивал ключ. При нажатии вправо отмычка не погнулась, но и замок не поддался, значит, поворачивать нужно налево. Лори тихо выдохнула и вставила отмычку в верхний проем скважины. Попыталась поддеть штифты и поставить их на места, но, видимо, сработала слишком медленно, а потому операцию пришлось начать сначала, острым концом отмычки подталкивая детали вверх. Пока девушка прицеливалась к штифтам и толкала их, вторая рука, удерживающая натяжитель, неприятно заныла – легкий холодок разлился по затекшим конечностям, и подушечки на кончиках пальцев заболели пуще прежнего.       Дверь снова громко бухнула, содрогнувшись в проеме, – на месте ее удержали только крепкие петли.       Лори предпочла не отвлекаться, сильнее закусила губу и прищурилась, всматриваясь в свою работу. На лбу у нее проступила первая испарина, и соленая капля пота залегла в ложбинке между сведенными в недовольстве и концентрации бровями.       Двигаясь быстро и плавно, она вправляла штифты один за другим, но с первого раза открыть замок у нее все равно не получилось. А напряжение тем временем возрастало: останавливаясь на несколько секунд, чтобы перевести дыхание, Лори ощущала зло на подступах к ее маленькому убежищу. Будто сама Тьма пыталась просочиться к ней в комнату и истерично дергала за ручку, вращала ее, пыталась с щепками вырвать из двери. Порой Строуд даже могла различить глубокое дыхание, приглушаемое маской – и оно внушало ей больше страха, чем все те угрозы, которыми вслух любят бросаться бандиты с экранов телевизоров и книжных страниц.       ― Давай же, черт тебя побери! ― прошипела Лори сквозь зубы.       От отчаяния нажим на натяжитель стал сильнее, и Строуд почувствовала, как замок поддается. Щелчка она не услышала: возможно, он был слишком тихий, и на фоне барабанящих в дверь ударов она его не услышала, а может, это просто популярное клише. Оставив скрепки торчать из скважины, Лори рывком выдвинула ящик и схватилась за оружие. Руку оттянула вниз приятная тяжесть, и на душе сразу стало спокойнее, будто бы оно могло защитить ее, даже если она не умеет им пользоваться.       У-у-у! Беги, Майкл Майерс, у нее пистолет!       Как ни странно, но убийца-психопат перестал ломиться в кабинет, будто понял, что произошло, и отступил. А может, он просто ждал и прислушивался. Думал, что она выйдет в коридор, чтобы пристрелить его, что подойдет слишком близко.       Лори встала из кресла и выложила на стол все пачки с патронами, которые в ящике только имелись.       Что там говорил мистер Брэкетт? Проверить обойму, чтобы не стрелять воздухом? Лори прокрутила пистолет у себя в руке, старательно отводя дуло от своего лица. Она вспомнила, что у этой модели обойму достают из низа рукояти. Строуд нажала на кнопку, и та со звуком пружины выдвинулась навстречу ее ладони. Отлично. Заглянув внутрь, Лори обрадовалась – магазин был полон и добавлять патроны не требовалось. Вставив обойму обратно, она толкнула ее до щелчка и сняла пистолет с предохранителя – это было в разы проще, так как Лори неоднократно видела, как отец Энни повторяет данную процедуру в точности да наоборот, когда собирается на работу.       Закончив, Лори едва подавила нервную улыбку. Теперь она была готова. Действительно готова встретиться со своим врагом, со своим величайшим страхом лицом к лицу. Ну что ж, Майкл, заходи!       Обойдя стол, Лори встала напротив входа в кабинет: не достаточно близко, чтобы ее сшибло дверью, если Майкл выбьет ее ногой из петель и она влетит в комнату, но получившегося расстояния вполне хватало, чтобы хорошенько прицелиться и не промазать.       Она всмотрелась в полосу под дверью, в скользящие за ней тени, и обострила слух, чтобы слышать его ботинки, наступающие на гладкий паркет и пыльную, притоптанную ковровую дорожку, тянувшуюся по коридору. Но снаружи было тихо. Не было даже ужасающего дыхания под маской, будто Майкл Майерс резко потерял к ней интерес.       ― Что, испугался оружия? Иди сюда, трусливый сукин сын, закончим это! ― Лори не была уверена, что сможет закончить это, что сможет убить двухметрового маньяка, учитывая, что год назад она разнесла ему лицо в кашу, а он каким-то образом выжил и на годовщину их прошлой встречи вновь устроил на нее охоту. Но оружие в руках придавало ей уверенности: если не убьет, то задержит, обездвижит, закроет в доме, а сама будет ждать возвращения мистера Брэкетта и его ребят снаружи. Сидя в засаде где-нибудь в кустах, на случай, если это чудовище окажется бессмертным и в этот раз и вознамерится сбежать. Ну уж нет, этот аттракцион страха и игры со смертью Лори закроет на этот Хэллоуин! Потому что устала, потому что не была уверена, что не сойдет с ума до следующего. Потому что Энни больше нет, и она обязана отомстить за нее и защитить всех тех, кого Майкл может счесть преградой на пути к своей одержимости.       ― Майкл! Майкл... ― подразнивающе позвала она – так сестры зовут младших братьев, когда хотят с ними поиграть. С ноткой лукавства и дружелюбия, подманивая.       И замолчала, потому что больше не могла придумать, что сказать. Она его совсем не знала – не знала, что творится у него в голове. Лори Строуд стояла посреди комнаты, и поднятые руки уже ныли от напряжения, пистолет дрожал в ее ладонях, и дуло не могло сосредоточиться на одной точке. Лори сглотнула, понимая, что долго так не выдержит, но убийца все никак не появлялся. Тишина давила на уши и переставала быть тишиной – тот редкий момент, когда отсутствие звуков тоже является звуком, и далеко не самым приятным. В какой-то момент девушке показалось, что она оглохла, что она просто не слышит его, что он уже близко и вот-вот заколет ее своим ножом, а Лори даже пискнуть не успеет.       Паника накатила так резко и беспощадно, что Лори пробрало до еще большей дрожи. Как бороться с тем, кого не слышишь? Как выжить, если сражаешься с тенью? Рация внезапно пикнула, будто пытаясь передать кому-то на том конце линии ее голос, и Лори подпрыгнула на месте, совсем позабыв о том, что не выключила ее. И в этот же момент случилось сразу три вещи: кто-то рывком бросился по коридору, и его шаги загудели по полу; ручка двери резко повернулась и дернулась; Лори подняла пистолет на уровень головы и с криком спустила крючок. Несколько раз, стреляя вразброс. Мелькали белые вспышки, громкие выстрелы резали по барабанным перепонкам, а в двери, вырывая щепки, появлялись дыры. Отдача едва не выбивала плечи из суставов, но Строуд продолжала стрелять: вопя, покачиваясь, и с каждым выстрелом отступая назад до тех пор, пока зад не уперся в стол.       Остановилась Лори только тогда, когда щелкнула пустая обойма. Тогда же она прекратила кричать и со слезами на глазах опустила пистолет дулом к полу. Она надеялась, что попала. Что попала хотя бы раз. Что если не убила, то хотя бы тяжело ранила его, а падения тела на пол не услышала лишь потому, что выстрелы оглушили ее. Строуд должна была отвернуться от двери, заполнить обойму патронами, но девушка не могла отвести взгляд от изрешетивших ее дыр, будто те загипнотизировали ее.       Тишина подступила вновь. Окружила ее плотным, удушающим коконом. И он постоянно сужался, будто это ничто могло ее раздавить. Похоже на приступ клаустрофобии, только хуже. Будто клаустрофобия могла убить.       Когда оцепенение немного спало, тыльной стороной ладони стерев с лица слезы, Лори осела на пол. Ноги стали ватными и не держали, и девушка не могла понять – это страх выжал ее досуха или за этот год она выгорела морально? Она не давала себе расслабиться, всегда была начеку, а теперь, когда собранность была необходимее всего, – расклеивалась, точно разбитая ваза, которую собрали воедино и скрепили самым дешевым и ненадежным клеем. Она разваливалась и ненавидела себя за это. За страх, подначивающий ее изнутри. За решимость, которую нечем было подкрепить. За упрямство, за которое уже бесполезно держаться. Он больше, он сильнее и хитрее. Он, черт его побери, демон во плоти, а она простая девчонка из Хэддонфилда – ничего более. Он сомнет ее с легкостью еще большей, чем всех тех мужчин, что он убил в прошлом году на пути к ней. А она только и успеет, что пискнуть.       Сильная пощечина опалила щеку дыханием боли. Еще одна, последовавшая за ней, лишь закрепила и усилила это ощущение. Лори била себя, потому что должна была вернуться в настоящий момент, потому что только так она могла заставить себя думать и сопротивляться. Этому приему ее никто не учил – она сама научилась, прогоняя Бугимэна из своих снов. Правильно говорят: боли во сне не чувствуешь. Но боль же и отрезвляет.       ― Соберись, соберись, соберись... ― мантрой повторяла себе Строуд, молотя ладонями по щекам, пока боль не достигла такого предела, что, казалось, вот-вот слезет кожа. Какой-то внутренний стержень, более прагматичный и холодный голос диктовал ей, шевелил ее губами и управлял руками, нанося увечья той мякоти, что была на поверхности. Это неправильно: мякоть должна находиться внутри, а броня – снаружи. Она должна изменить положение вещей, пока не поздно, а иначе ей не выжить. Теперь, спустя еще одну истерику и сеанс самоизбиения, она понимала это. И она сделала, что велели. Собралась.       Держась за стол, она поднялась на дрожащие ноги, удивленная тем, что Майкл любезно подождал, пока она придет в себя. Неужели он снова решил поиграть с ней в кошки-мышки? А знает ли он, что мышки тоже могут кусаться? Лори хотела проверить.       Достав обойму, она раскрыла упаковку с патронами и начала заполнять магазин. Слезы на ее лице высохли. Глаза больше не щипало, и лишь из груди поднимались редкие всхлипы – утихающее эхо прошедшей истерики.       Больше она не боялась стоять спиной к двери, так как знала, что Майкл сюда не зайдет. Убийца предпочитал вести бой на нейтральной территории, а выстрелами Лори пометила кабинет шерифа как свой. Подстрахованная со всех сторон стенами и контролирующая единственный выход и вход, Строуд чувствовала себя в безопасности, а Майерсу это не было нужно. Ему была необходима охота, чтобы жертвы паниковали, прятались, искали выход, чтобы он их зажимал. А пока у Лори под рукой был действующий пистолет и набор пуль, зажать ее было сложно. Он хотел, чтобы необходимость вынудила ее выйти наружу. Туда, где он ее уже ждет. Возможно, он уже сделал что-то с Энни. Например, подвесил ее труп страшным пугалом над холлом или разрезал на куски и что-то в качестве подарочка оставил под дверью. Лори не знала. Черт побери, она не хотела знать, чем он там занимался, пока она билась в истерике!       Когда пистолет был вновь заряжен, боковым зрением Строуд уловила, как за окном что-то быстро промелькнуло. Слишком лихо и ловко для человека, скорее всего птица, но тем не менее она вся напряглась и напружинилась. Будет смешно и нелепо, если она оставит окно без внимания, а Майкл зайдет к ней именно через него.       «Нет, Лори, спокойнее. Ты на своей территории. Это ты опасна для него, а не он для тебя, пока руки твои отяжеляет пистолет».       Утешение, прокручиваемое в мыслях для себя самой, подействовало, как ведро ледяной воды, которым окатило с головой в один из самых жарких летних дней. С собой оно принесло ощущение легкости и экстаза, от которого обычно покалывало под ребрами. Адреналин вновь ударил в голову, и Лори будто опьянела.       Рация по-прежнему больше не подавала никаких признаков работы, но Строуд было уже все равно. Она знала, что все кончится прежде, чем мистер Брэкетт успеет до них добраться, но как это кончится, была вольна выбирать сама. Лори не хотела быть жертвой, а потому решение свелось к простому желанию поменяться с Майклом ролями. Она не позволит ему выслеживать ее – она сама его выследит, сама выберет наказание и сама приведет его к исполнению. Все разбирательства потом. Девушка была уверена, что судья и присяжные согласятся с тем, что это была самооборона, что она не сделала ничего противоправного – лишь избавила этот мир от безумного монстра. Она будет права, а еще она будет свободна от тяжести его преследования. Может быть, когда-нибудь спустя годы Лори даже навестит могилу Майкла Майерса – и потопчется на ней со сластью. Грешно, но пар выпускать как-то надо.       Набрав полную грудь воздуха, Строуд медленно выдохнула и, сжав пистолет в двух руках, осторожно скользнула к двери. Через проделанные дыры, меняя ракурсы, она осмотрела часть коридора. Глаза, привыкшие к темноте, выхватили висящие на стенах картины и фотографии, рамочку с медалью об успешном окончании старшей школы, дверь в спальню мистера Брэкетта и еще одну – в ванную. Но все это было напротив кабинета, а что творилось по сторонам от него, Лори могла лишь догадываться, так как угол обзора был слишком мал. К тому же рост не позволял ей глянуть вниз – девушке просто не хватало его даже на носочках, так как стреляла она, ориентируясь по параметрам своего преследователя. Возможно, Майкл уже поджидал ее, сидя на корточках или привалившись к стене прямо у дверной ручки, а может, стоял у лестничного спуска и ждал возможности столкнуть Лори вниз.       Строуд затаила дыхание и прислушалась. Ничего, лишь давящая тишина. Путь чист. Облегченно выдохнув, Лори потянулась к двери. Та при открытии тихо заскрипела давно несмазанными петлями, и девушка выругалась сквозь плотно стиснутый зубы. Глаза ее метались по сторонам, всматриваясь в полумрак. Зрение выхватывало из темноты объекты мебели, местоположение которых она и без того хорошо знала: если бы появилось что-то новое или какой-нибудь предмет был бы передвинут, Лори это сразу бы поняла. Майкл ни за что бы не подстроил ей ловушку так просто.       Нет, нет, нет...       Взгляд Лори упал на тело, завалившееся набок у стены напротив. За ним, вниз по обоям, веером тянулся кровавый след, но дыры от пули не было – она осталась в голове убитого. Должно быть, врезалась и застряла в черепе, но инерция от удара все-таки выбила кусок кости и кровь из затылка.       Девушка торопливо присела рядом, но трогать труп не стала. Это был незнакомый ей мужчина довольно молодого вида – скорее всего, кто-то из патрульных, бывших неподалеку. Одет он был в бледно-зеленую рубашку и темные штаны. Значок обозначил его как помощника шерифа.       Лори до боли закусила губу. Казалось, лицо копа вонзилось в ее память, запечатлелось на подкорке. Она навсегда запомнит его короткие темные волосы, серые глаза, удивленные, но не задетые страхом. Легкую щетину на подбородке, приоткрытый рот... и вонзившуюся в лоб пулю. Вниз от образовавшегося отверстия по переносице бежали два маленьких кровавых ручейка.       Это была жертва не Майерса, а ее собственная. Черт! Черт! Черт!       Должно быть, он поймал ее сигнал. Возможно, даже пытался ответить, но Лори не услышала его из-за каких-то неполадок. И он приехал сюда, искал ее – это его топот она слышала в коридоре. И он же резко дернул ручку за секунду до того, как Лори открыла огонь. Дело дрянь.       ― Господи, простите, я не знала! ― дрожащим голосом сказала она. Слезы снова начали душить девушку, железным кулаком сжимая горло. Она задрожала всем телом, самими костями, и дыбом встали короткие волоски на ее шее.       Она убийца... она отняла жизнь у невинного. И хуже всего – у того, кто пытался ей помочь! Убийца, убийца, убийца... Майклу, наверное, было смешно. А может, он наблюдал эту сцену с холодной отчужденностью? Или с безразличием? Да плевать! Это Майерс напугал ее, и теперь становилось понятно, почему он отступил: Майкл первым заметил приближение копа и переложил убийство на сестру, зная, что на нервах та не станет разбираться и сперва откроет пальбу. Глупая, глупая Лори!       В голову Строуд неожиданно закралось подозрение, что Майкл спрятался в одной из спален, и, стоит ей пройти мимо, как он тут же выскочит позади нее и воткнет нож в спину. Возможно, это была паранойя, но Лори считала, что быть параноиком, когда у тебя по дому ходит убийца, – это не так уж и плохо. Возможно, излишняя осторожность сыграет ей на руку. Возможно, даже спасет ей жизнь. И что же в этом плохого?       Осознание того, что Тень по-прежнему где-то поблизости, вернуло Лори былое хладнокровие и решимость. Мысли об убийстве помощника шерифа отошли на второй план, стали незначительными. Это казалось девушке неправильным, однако все моральные дилеммы она оставила на потом. В данный момент самой приоритетной задачей для нее было выживание любой ценой.       Оставалось только выбрать, куда вломиться. Лори внимательно осмотрела варианты.       Ванная... слишком тесна для Майерса, но вполне удачно расположена, чтобы он смог уйти с линии огня, когда она щелчком предохранителя уведомила его о своем намерении открыть огонь. Вполне возможно. Спальня шерифа казалась менее привлекательным вариантом. Выпущенные девушкой пули не только пробили кабинетную дверь, но и впились в дверь спальни – одна даже застряла в дверном косяке и поблескивала в полумраке свинцовым боком. Прятаться здесь было не столь надежно, но что если Майерс здесь и укрылся, рассчитывая, что она обойдет эту комнату стороной? Думай, как бы ты точно не поступил, и поступай именно так... безумно, но почему бы и нет? Однако Лори не хотела спешить с выбором и тратить свои нервы на безрезультатный обыск. Перфекционизм, привитый ей приемными родителями еще в школе, требовал от нее точности и успеха с первой попытки. Потому что в случае с Майерсом второй такой могло и не быть вовсе, а она и так счастливица, раз выжила в прошлом году – чего же лишний раз искушать судьбу?       Оставалось еще две комнаты: спальня Энни и ее собственная. И, учитывая, что с Майклом Лори связывало не только взаимное желание убийства, но еще и семейные узы, то на его месте она пошла бы именно туда. Она бы трогала вещи своей одержимости, осматривала бы фотографии, вычисляя друзей и любимые места. Она бы хотела получше узнать того, на кого будет охота.       Лори тряхнула головой, и светлые прядки челки упали ей на глаза. Думать, как убийца, было слишком легко, и Строуд не считала это нормальным, хотя внутри нее все было пусто и мрачно, как в колодце, откуда на тебя из воды смотрит какая-нибудь прожорливая тварь, а ты этого и не знаешь. Она хотела найти психопата, а не уподобиться ему, но это внутреннее равнодушие ясно говорило девушке о том, как сильно она из-за него изменилась. Она уже пала, уже была такой же, как он – остывающий труп в коридоре тому доказательство.       Лори едва удержалась от того, чтобы не влепить себе очередную пощечину. Это был один из тех редких моментов, когда разум говорил ей, что еще чуть-чуть – и она перейдет границу дозволенного и достигнет точки невозврата. Но сердце и душа упрямо молчали, будто это было уже не важно. Он ранил ее, и ранил глубоко. Почти уничтожил Лори, превратив ее в дерганную истеричку. А может, истерика была лишь защитным механизмом от того, что она так боялась в себе принять?       Да нет, бред какой-то. Она все еще Лори Строуд, все еще человек. И вина за убитого полицейского лежала на плечах Майерса, а не на ее собственных. Она бы никогда не выстрелила, если бы знала, что там кто-то другой, а не ее оживший кошмар!       Комната Энни на ее взгляд представляла для Майкла наименьший интерес. Да, он убил ее, но все же Энни не была для него основной целью – она была преградой на пути к ней, и он не обошел ее, а уничтожил. Смысла изучать ее у убийцы не было. Лори даже подумала о том, что на его месте вряд ли бы там отсиживалась – это не слишком изящно. Что ж, наиболее вероятным вариантом казалась...       Строуд с ноги выбила дверь в свою комнату, но не влетела внутрь, как порой показывали в кино, а юркнула в сторону и прижалась к стене, подозревая, что изнутри может что-то вылететь в ответ. Брошенный нож, например. Дверь не хлопнулась о стену, как в прошлый раз, а стукнулась о корзину для белья – Лори услышала мягкий треск ивовых прутьев. Девушка подождала одну секунду, потом еще две, потом еще несколько. Когда сердце перестало биться о ребра и успокоилось, Строуд робко заглянула в свою комнату, готовая выстрелить, если брат-психопат вздумает броситься на нее. С ее прошлого обхода почти ничего не изменилось. Почти. Окно было открыто, и морозный осенний ветер трепал узорчатые занавески. Те надувались, краями рисовали в воздухе плавные волны. Шелестел страницами старый дневник, оставленный на письменном столе возле выключенного компьютера. Лори его уже год как не вела, но иногда перечитывала, вспоминая себя прежнюю. Однако девушка точно помнила, что когда уходила, книжица была убрана под подушку, а окно было закрыто.       Он точно тут был. А, может быть, он находился здесь даже сейчас.       ― Черт, черт, черт... ― тихо себе под нос повторяла Лори, оглядываясь по сторонам. Взгляд ее зацепился за встроенный в стену шкаф, чьи дверцы были слегка приоткрыты, и сквозь щель на нее смотрела чернота. Казалось, что она вытягивает из окружающего пространства и свет, и краски, а воображение Строуд уже рисовало среди темноты монстра. Должно быть, он там. Да... идеальное место для засады, но входить в неизвестность Лори как-то не хотелось. Чтобы зажечь лампочку, нужно было подойти ближе, протянуть руку, погрузить ее в эту черноту и дернуть за шнурок. Нет, не пойдет – Майкл тут же схватит ее за запястье, и тогда у нее уже не будет ни малейшего шанса на спасение.       Держа пистолет дулом по направлению к шкафу, Лори отступала назад, пока не почувствовала мягкое прикосновение к кровати. Ее безумно тянуло сделать выстрел, осветить вспышкой пространство и поразить ненавистную черноту со всеми монстрами, запрятавшимися в ней. Но это было бы безумием. Если Майкла там нет, то она лишь попортит вещи и украсит стены еще одной дыркой. И тогда она опустила оружие, вдохнув, досчитав до десяти и выдохнув. Через плечо оглянувшись назад, Лори краем глаза заметила телефон, частично прикрытый подушкой. А рядом с ним лежал дополнительный источник света, которым можно разогнать монстров в шкафу. Это был ранее оставленный ею фонарик, который она принесла с кухни. Нужно его взять. Прозапас. Кто знает, вдруг на телефоне закончится заряд?       Переложив пистолет в левую руку, Строуд полуобернулась к кровати, нагнулась и, не сводя взгляда со шкафа, рукой начала шарить по одеялу, пока наконец не зацепилась пальцами за мобильное устройство, подтянув его к ладони и крепко сжав.       Поднеся телефон к глазам, Лори зажгла экран, разблокировала устройство и включила фонарик. Кружок света выхватил из мрака полки с аккуратно сложенными вещами и поперечную жердь с кучей занятых вешалок. Снизу стояла обувь, часть из которой была спрятана по коробкам. Но никакого Майерса здесь не было. Лори почувствовала себя глупым борцом с призраками.       Резкий стук во входную дверь заставил ее вздрогнуть и едва ли не подпрыгнуть на месте. Телефон выпал на рук, а давление пальца на курок почти дошло до той стадии, за которой обычно следует выстрел. Подавив вскрик зажатием рта рукой, Лори замерла.       ― Сладость или гадость! ― послышались восторженные голоса из окна.       От испуга сердце забилось у Лори где-то в горле, и казалось, что оно вот-вот полезет наружу через рот. В ушах шумел пульс, и череп сдавило повышенное от волнения давление. Перед глазами замелькали черные точки, которые, однако, терялись на фоне затопленной мраком комнаты.       ― Сладость или гадость! ― требовательно повторили разодетые в костюмы дети, забарабанив по двери.       Строуд выругалась себе под нос, едва удержавшись от желания выглянуть в окно и наорать на них, чтобы убрались прочь. Но, тем не менее, когда холодная волна испуга отхлынула от берегов ее сознания и сердце вернулось обратно под ребра, девушка про себя отметила, что голоса непрошенных посетителей вернули ей чувство реальности, от которого сам мир начал казаться тверже и объемнее. А Майерс растворился, будто страшный сон.       Лори присела на край кровати, хмуро глядя на лежащий под ногами телефон. Пистолет она положила себе на колени. Опустив голову, Лори зажмурила глаза.       ― Сладость или гадость! ― повторяя, будто заведенные, кричали дети снизу.       Но голову девушки занимали совершенно другие мысли.       Что если все это – розыгрыш? Вдруг Энн лежит внизу в луже бутафорской крови и тихо хихикает, радуясь устроенному представлению? Что если по дому бродит сам шериф, решивший ее напугать? Что если труп в коридоре – ненастоящий? Ведь она его даже не трогала! Вдруг это манекен сродни тому, который Лори оставила для самого Майерса за день до праздника? Как там обычные люди говорят: «клин клином вышибает»? «Чтобы победить свой страх, нужно встретиться с ним лицом к лицу»? Бред собачий. Это слишком жестокое испытание, к тому же, шериф не позволил бы ей так просто взять оружие и открыть огонь по бедным стенам и дверям. Да еще существовала угроза и его собственной безопасности. Значит, не розыгрыш. Вот дерьмо.       ― Не та комната, ― тихо сказала девушка самой себе и, пальцами протерев глаза от выступивших на веках слез, поднялась, думая все же прогнать детей как можно дальше, а заодно попросить прислать помощь.       Но стоило ей встать и наклониться, чтобы поднять телефон, как кто-то крепко схватил ее за лодыжку и с беспощадной силой потянул под кровать.       От неожиданности Лори вскрикнула. Упав на живот, она попыталась уцепиться за ковер, но подкроватный монстр увлекал ее в свою укрытие. Вопя что есть мочи в надежде, что дети испугаются и пойдут пожалуются родителям, Лори крепче сжала пистолет и телефон в своих руках. Затем ковер кончился, пижамная кофта вздернулась, и голой кожей Строуд почувствовала холод паркета. После девушку накрыло темнотой, будто ее проглотила огромная рыба. В тесноте и неизвестности она чувствовала чужие руки, которые переместились с лодыжки на ее голень, затем на бедра и выше, будто Бугимэн проверял ее на целостность или же хотел ухватить покрепче. С трудом перевернувшись к нему лицом, Лори посветила на маньяка фонариком телефона и завопила еще громче, увидев над собой белую маску, в прорезях которой густела тьма.       В отчаянии Строуд начала пихаться, лягаться, пыталась ударить его ребром мобильного устройства по голове или поднять пистолет и прострелить ему голову. Но свободного пространства было слишком мало для маневра, и она просто не могла в достаточной мере выпрямить руку, чтобы уткнуться в него дулом. А Майерс, похоже, был не из дураков: схватив ее за руку с пистолетом, он с размаху начал бить ею о пол до тех пор, пока Лори не перестала чувствовать пальцы. Оружие с металлическим лязгом выпало из ее ладони, громко ударилось о пол, и, толкнув его локтем, Майкл Майерс отбросил огнестрел в сторону. Наблюдая это в сумбурной игре ночной тьмы и света от телефона, Лори зашипела от досады.       Она боролась, она брыкалась, но Майерс придавил ее к полу своей тяжестью, словно камень. Под маской Строуд слышала его размеренное и ровное дыхание, будто борьба с ней не стоила ему каких-то особых усилий. Он точно был не человеком, а самым настоящим монстром, Дьяволом во плоти. И он поймал ее – вот так вот глупо и просто. Лори никогда не сможет простить себе этого. Правда, это «никогда» будет совсем недолгим.       Лори все еще кричала, чувствуя, как еще чуть-чуть и сорвется голос, а дети внизу без устали скандировали: «Сладость или гадость! Сладость или гадость! СЛАДОСТЬ ИЛИ ГАДОСТЬ!», и голоса их многократным эхом повторялись у нее в голове, словно приговор.       Даже если они слышали ее, то наверняка подумали, что она просто пытается их напугать. Чертов Хэллоуин! Чертов Майерс!       На пороге отчаяния, когда собственное тело от усталости и шока могло предать ее, оцепенев, Лори сделала единственное, что пришло ей в голову. Единственное, что казалось ей достаточно неожиданным, чтобы сбить убийцу с толку хотя бы на миг, которого ей было бы вполне достаточно. Ударов он ожидал, но не того, что она собиралась предпринять.       Резко поддавшись вперед, она встретилась с Майклом глазами и прильнула губами к его маске. Тот как-то возмущенно и резко выдохнул, но секундного замешательства было достаточно, чтобы высвободить из хватки Тени руку с телефоном и еще раз попробовать его стукнуть. На сей раз прямо в висок.       От удара убийца отклонился в сторону, и это дало Строуд место для маневра. Она пихнула его, вытащила свою ногу из-под его тяжести и вдобавок пнула, затем в последнем рывке сбросила брата с себя и перекатилась в сторону, вылезая из-под кровати. Левую руку жгло огнем боли, кажется, из-за закрытого перелома. Поэтому, ползя, Строуд пыталась перенести вес на правый локоть. И только у нее начало получаться, и она наполовину показалась из-под кровати, как Майкл, придя в себя, вновь с жадностью ухватился за ее лодыжку, сжав пальцы с такой силой, что казалось они вот-вот проткнут ей кожу. Он снова потянул Лори на себя, и та припала на грудь, ударившись сломанной рукой о пол. Боль стрельнула так резко, что Строуд будто молотком ударили по затылку, и она завопила. Глаза защипало от слез.       ― Сладость или гадость! ― все еще налегая на дверь кулачками, повторяли дети.       ― Помогите! Эй! Я здесь! Спасите меня! ― крикнула им Лори, надеясь, что попрошайки-сладкоежки ее услышат и сочтут достаточно убедительной, чтобы обеспокоиться и наконец кого-нибудь позвать.       Требования сладостей действительно прекратились, затихли и удары в дверь. Строуд понадеялась на лучшее, хотя прекрасно понимала, что ее уже вряд ли кто-то спасет.       Она из последних сил продолжала отбиваться от Майкла ногами, одновременно с этим пытаясь набрать номер службы спасения трясущейся рукой. Лори могла бы сделать это и раньше, но рация показалась ей более привлекательным вариантом, так как она связала ее не с диспетчером, а сразу же подключила к ближайшей патрульной машине. Ну или к другому обладателю подобной рации, который передал сведения о нападении убитому ею полицейскому. Но сейчас был последний шанс подать сигнал бедствия, и, набрав последнюю цифру, Лори нажала кнопку вызова. В этот же момент Майкл резким рывком потянул ее за ногу. Телефон выскользнул у Строуд из рук и плашмя шлепнулся на дощатый паркет.       Лори смачно чертыхнулась, пытаясь поддеть устройство кончиками пальцев, но убийца потащил ее прочь.       Фактически вытерев девушкой всю пыль под кроватью, Майерс за ногу уволок ее в коридор. Лори, от боли цедя проклятья сквозь плотно сомкнутые зубы, здоровой рукой ухватилась за край ковра, подтянулась, но сил в убийце в маске было больше, чем в любом другом человеке, будто он никогда и не был нормальным. Будто он был демоном с рождения – создан специально, чтобы нести боль и страдания.       Ковровая дорожка потащилась следом за ними, и из-за нее Лори застряла в дверном проеме.       Майкл отпустил ее ногу, и та упала, Лори больно стукнулась пальцами о пол. Затем он встал над ней, поставив ноги по сторонам от ее туловища, нагнулся, схватил ее под руки и рывком поднял на ноги, развернув девушку лицом к себе.       Лори задрала голову и уставилась на него, здоровой рукой она уперлась ему в грудь и попыталась отстранить от себя, но убийца казался недвижимой глыбой, которую ничто не в силах сдвинуть с места. И только время имело над ним власть. Он старел и рано или поздно бы умер. Лори надеялась на это... надеялась всем сердцем, так как иного оружия против этого монстра она себе просто не представляла.       ― Оставь меня в покое! ― крикнула она, с силой ударив его в грудь. Затем наступила на ногу, но он не шевельнулся, будто все ее потуги причинить Майклу боль были слишком жалкими, чтобы его хоть как-то обеспокоить. ― Пожалуйста...       Майерс не ответил, лишь грубо схватил ее за волосы и потащил за собой дальше. Когда они дошли до лестницы, Лори кольнуло нехорошее предчувствие. Она только и успела сглотнуть слюну, как Майкл толкнул ее вперед, отправив кубарем вниз. Однако Строуд была не лыком шита и успела сгруппироваться прежде, чем коснуться первой ступеньки. Вместо поврежденной руки она подставила под удар целую и покатилась боком, ударяясь о выступы коленями, бедром, лопатками – один раз ей не повезло удариться головой, но подготовка к падению снизила тяжесть полученных травм.       Оказавшись на пролете и стукнувшись спиной о кремовую стену, Лори сдула челку с лица и с вызовом посмотрела на Майкла, что неторопливо спускался следом за ней. В какой-то миг ей даже показалось, что он удивился. Возможно, психопат ожидал, что она прокатится по всей лестнице до самого низа и где-нибудь в конце сломает себе шею. Но этого не случилось. Он выкусил.       Чувствуя солоноватый привкус крови во рту, Строуд улыбнулась ему своей не самой лучшей улыбкой. Она получилась одновременно и обреченной, и вызывающей, а Майкл помедлил, задержавшись на одной из ступеней. Она не реагировала так, как он ожидал. Она вгоняла его в ступор. Убийца не привык к насмешкам и столь отчаянному сопротивлению, а когда игра переставала быть игрой... Лори не знала, что было тогда, но какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, что ничего хорошего в таких случаях не бывает.       Решив не терять момент, Лори воспользовалась его намеренной медлительностью и бросилась вниз уже на своих двоих. Ноги, плечи, бедра, ребра, спина – все ныло от только что полученных ушибов, царапин и синяков, но всплеск адреналина зарядил Лори новой порцией сил.       Строуд понимала, сколь сильно ее травмы будут болеть потом, но этой боли девушка будет рада, ведь она – самый подлинный признак того, что жертве удалось выскользнуть у маньяка из рук. И она хотела этого! Хотела быть рыбой, что выскальзывает из рук рыбака; лисой, что, сломав лапку, выбралась из капкана! Она хотела уйти от пристального внимания смерти и снова зажить – на сей раз по-настоящему, не прячась, не убегая и не храня под подушкой нож.       Нож...       Идея пришла сама собой, и Лори не удивилась бы даже возникшей над головой и зажженной с характерным звуком лампочке. Вместо выхода она кинулась на кухню, но там в стойке не хватало самого большого ножа, – Лори догадывалась, где, а точнее, у кого он мог быть – поэтому девушка здоровой рукой выхватила следующий по размеру, искренне сожалея о том, что у них нет тесака. Покрепче сжав свое новое оружие, она развернулась к заходящему на кухню Майклу лицом и угрожающе выставила нож вперед. Майерс замедлил шаг, медленным, почти ленивым движением потянулся к разрезу мешковатого комбинезона, ладонь его скользнула под синюю ткань, и в следующую секунду маньяк извлек наружу свою новую игрушку для убийств, а заодно и пропавший с кухни Брэкеттов нож. Большое лезвие угрожающе сверкнуло в полутьме, поймав на себе взгляд юного месяца. На фоне Майкла и его нового орудия Лори выглядела безобидной букашкой с зубочисткой в руках, но все же деваться было некуда – псих в маске должен был оставаться в доме столько, сколько потребуется, пока его не поймают. Конечно, в ночь Хэллоуина вся полиция стоит на ушах ввиду того, что пьяные подростки любят устраивать беспорядки, но ведь шерифу обязательно доложат о принятом от нее сообщении? О том, что к нему домой направился один из помощников и пропал. О том, что он больше не выходит на связь.       Лори на секунду призадумалась. Если добраться до его машины, если через его рацию связаться с участком... Нет, это лишний риск. Майкл последует за ней, и на улице его будет сложнее поймать. Строуд едва не взвыла от досады, поняв, что ее новый дом уже стал ей ловушкой и вот-вот станет могилой.       Майерс сделал шаг к ней, но теперь он не крался, осторожничая, как кот, а наступал. Внушительный, беспощадный – само олицетворение Смерти. Бледный палач, посланный по ее душу. Сперва убил старшую сестру, теперь пришел за младшей. Но Лори тоже была не робкого десятка. Она все еще хотела бороться, выиграть заветный приз в виде жизни. Хотела отомстить и быть отомщенной. Закончить все это раз и навсегда.       Сделав что-то вроде выпада ему навстречу, Строуд со свистом полоснула пустоту в считанных сантиметрах от Майкла. Поднятый воротник его комбинезона качнулся от движения воздуха, но маньяка ее холостой удар не напугал. Он не спеша сокращал расстояние между ними, и кончик его ножа угрожающе смотрел в сторону Лори.       Строуд отступила назад, покосилась на чайник, стоящий на плите. В голове ее мелькнула нехорошая мысль, для исполнения которой ей не хватало скорости или хотя бы не сломанной руки.       Майкл сделал еще один шаг вперед, поднял руку и ловкими движениями пальцев перевел нож в обратный хват и замахнулся для колющего удара сверху вниз, метя сестре в шею. И в этот момент время как будто замедлилось, давая ей возможность обдумать свои дальнейшие действия.       Оставаться на первом этаже было бессмысленно. Здесь были выходы из дома, спуск в гараж, где стоял семейный пикап, на котором Майерс мог бы с легкостью удрать в случае перестановки сил и подкрепления в виде копов. На втором этаже остался пистолет, там же был телефон и нож-пилка, рассеянно оставленный Лори в кабинете. В конце концов там была крыша – последний рубеж, на котором можно отбиваться в ожидании помощи. Либо же столкнуть его с нее и выиграть еще немного времени, пока тот воскресает.       И Лори решилась. С ненавистью метнув в брата нож, от которого тот с легкостью уклонился, девушка схватилась целой рукой за ручку чайника и, подняв крышку, с разворота плеснула его содержимое на убийцу. Кипяток быстро нашел свою цель, зашипел от соприкосновения с маской, поднялся паром над потемневшей от влаги одежде. Майкл отвернулся, немного согнувшись. Что-то неразборчиво промычал, а после выпрямился вновь – казалось, тьма еще сильнее загустилась и почернела за прорезями для глаз.       Он повернул голову вслед стремительно убегающей Лори, но та даже не оглянулась, ловко маневрируя между мебелью.       Бегом поднявшись по лестнице, по которой ее еще несколько минут назад кубарем спустили вниз, Лори завернула за угол, споткнувшись о вздыбленную ковровую дорожку. Упав, она зацепила сломанную руку, но подавила вскрик, до боли закусив себе язык. Времени плакать и жалеть себя не было. Ей оставалось лишь выживать, а выживание требовало от нее здравого, практичного ума, ловкости и силы. Боль Лори решила игнорировать, представляя, что ее испытывает кто-то другой, а не она сама. Так было намного проще.       Быстро встав на ноги, Строуд рванула в свою комнату и подхватила с пола пистолет. Она хотела поднять еще и телефон, но услышала скрип лестничных ступенек, возвестивший ее о том, что Майкл все еще следует за ней по пятам, а потому решила не задерживаться на одном месте подолгу.       Словно пуля, Лори вылетела из спальни и вскрикнула, столкнувшись с Майерсом. Интуитивно она отклонилась назад, и широкое лезвие резануло воздух прямо перед ее глазами, едва не задев нос. Затем Майерс повторил выпад, но в обратную сторону, оттесняя сестру назад и вынуждая ее пройти мимо кабинета. Он хотел зажать ее в угол, сбежать откуда можно было только через тесную ванную комнату. Там была форточка, и со своей переломанной рукой Лори в нее ни за что бы не протиснулась. Майкл загонял ее в ловушку.       В отчаянной попытке оттянуть свою кончину, Лори бросилась к нему между атаками, пригнулась и юрко прошмыгнула у мужчины под локтем, буквально влетев в кабинет, от которого Тень ее так старательно отгоняла.       Оказавшись внутри, Лори резко развернулась лицом к своему врагу. Теперь, когда у нее было больше свободного пространства, нож она засунула за пояс пижамных штанов, придавив его резинкой к бедру, а пистолет крепко сжала в руке. Вытянув ее вперед, Строуд выстрелила, толком не целясь – у нее просто не было нужды в этом, ведь Майкл был достаточно крупным, чтобы занять собой весь проход . По нему было трудно промахнуться.       И Лори не промахнулась. С глухим стуком пуля вошла Майклу в плечо, и оно дернулось назад, вынуждая убийцу помедлить. Ткань вокруг раны быстро потемнела, напитавшись пущенной кровью, но Майерс даже головой не повел, хотя обычные люди всегда смотрят на свежеполученные травмы. Еще одно очко в пользу того, что потерянный брат Лори перестал быть человеком, а может и вовсе никогда им не был.       Поняв, что предупредительный выстрел Майкл проигнорировал, Лори выстрелила еще. Попала в грудь слева, и Тень снова покачнулась, но не остановилась.       Чтобы оставить за собой хоть какое-то преимущество, Строуд быстро обошла стол и попятилась к окну, сохраняя безопасное расстояние между ним и собой.       Что ж, настал тот самый момент. Лори собралась с мыслями, крепче сжала рукоять пистолета в дрожащей от напряжения руке, немного вздернула дуло и спустила курок. Пуля со вспышкой и резким грохотом рванулась наружу, разрезая воздух помчалась вперед и с разгону врезалась в лоб. Голова Майкла дернулась назад, отчего его маска приподнялась, обнажив тонкую полоску кожи шеи. Брызнула кровь.       Лори застыла, как и само время вокруг нее. Казалось, прошла целая вечность перед тем, как Майерс свалился на колени, а после откинулся назад, распластавшись на ковре. Секунды тянулись как при замедленной съемке, и Строуд наслаждалась каждым кадром этого немого кино, прежде чем вновь смогла двигаться и дышать.       Когда последнее эхо выстрела отгудело в ушах девушки, Майерс перестал шевелиться. Темные щели его бледной маски уставились в потолок, пальцы на руках больше не дергались, а последний выдох просвистел не через рот, а с бульканьем и небольшими брызгами крови вышел через дыру в груди. Строуд пробила ему легкое, а после выстрелила в мозг. Он был мертв, но девушка не хотела проверять это лично – боялась, что это ловушка, и Майкл в очередной раз обманывает ее. Лори не стала приближаться, а наоборот – подошла плотнее к окну, раздвинула занавески и подняла створку, впуская в комнату ночную прохладу и осеннюю сырость. Лори жадно вдыхала свежий воздух, пока ей не стало легче. Волнение, стиснувшее грудь, ее отпустило, но сломанная левая рука вновь начала пульсировать болью – это схлынул поддерживавший ее все это время адреналин.       Лори оперлась на подоконник, затем оглянулась через плечо на своего брата. Он был неподвижен, как камень. Большой и мертвый камень, имеющий форму и вид человека.       ― Зря ты не оставил меня в покое. Зря. ― Лори зло выплюнула эти слова, собрав в них все свое презрение и отвращение. Она смотрела на него со смесью ненависти и озабоченности, прикидывала в уме, как бы могла сложиться их судьба, если бы он действительно попытался стать для нее братом, а не ангелом смерти. В тех представлениях Майкл хорошо справлялся с ролью заботливого старшего брата, но то были лишь фантазии – действительность истекала кровью у нее на ковре.       Где-то вдалеке, на конце улицы, послышался вой сирен. Лори резко повернула голову на звук, волнами прокатывающийся по дорогам, и заметила сине-красный свет мигалок, цветными пятнами проносящийся по фасадам домов.       Она была услышана!       Строуд не смогла сдержать улыбки, а теплые слезы брызнули у нее из глаз. Она справилась. Справилась. Она отомстила и за себя, и за подругу; она выжила тогда, когда умирали другие, и скоро сможет встретить новый рассвет. Это ли не чудо?       ― Боже... ― выдохнула она, едва найдя в себе силы, чтобы устоять на ногах. ― Боже!       Она больше не сдерживала слез, которые дождем катились по ее раскрасневшимся от эмоций щекам. Лори была так погружена в свое счастье, в свою победу, что совсем по-девчачьи вскрикнула, когда одним резким движением ее развернули на сто пятьдесят градусов, и она носом уткнулась в проделанную пулей дыру.       Затем что-то острое прислонилось к ее пижамной кофте, с силой надавило. Ткань поддалась, и лезвие прошло насквозь. Кожи коснулось что-то холодное, – Лори догадывалась, что именно, – а после ее укололо болью. Теплая кровь пощекотала живот, вялой струйкой покатившись вниз. Боль нарастала и ширилась рана, когда Майкл начал вводить нож глубже.       Он специально делал это медленно. Так же наслаждался моментом, как и Лори за несколько минут до этого, когда она сама смотрела на него так. Оба они наслаждались своим триумфом с разницей в считанные минуты.       Лори охнула, затем до боли стиснула челюсть. Стиснула так крепко, что показалось, будто у нее вот-вот покрошатся зубы. Пистолет она в очередной раз выронила, а потому не могла ответить ему раной на рану.       Боль под ребром стремительно разрасталась. Лори чувствовала движение металла внутри себя – он разрезал ее ткани и мышцы, словно масло. В какой-то момент коснулся кости ребра, а после Майкл нажал на рукоять, подняв лезвие выше и, утратив былую нерасторопную нежность, вонзил нож глубже.       У Лори от боли вырвался резкий крик, и алая пелена брызнула перед глазами. Изнутри ее начало заполнять тепло – тепло крови, выпущенной Майклом, и она осела в его руках тряпичной куклой.       Рукой поддерживая сестру под спину, Майерс опустился на одно колено. Он внимательно смотрел на лицо Лори, пока ту покидала жизнь. Качал головой, медленно водил глазами по столь знакомым чертам, будто видел кого-то другого, кого старался запомнить навсегда.       Силы покидали Лори, но взгляд Тени заставил неистовый огонек в груди вспыхнуть еще один, последний раз.       Незаметно опустив руку на бедро, Лори достала из-под пояса нож легким, скользящим движением. Навострила лезвие по нужному ей направлению, и из последних сил бросила руку вперед, вогнав ребристое лезвие убийце под челюсть по самую рукоять. Майкл от неожиданности дернулся, перехватил ее руку, с силой сжал и сломал. Строуд бы вскрикнула, но на фоне дыры под ребрами перелом еще одной руки казался ей каким-то незначительным, словно легкое покалывание. Глаза заволакивала густая темнота, зрение гасло. Все, что она чувствовала – это тяжесть Майкла на своем теле, его руку у себя под лопатками и горячую кровь, капающую ей на лицо. И агонию, лавой растекающуюся по туловищу.       А после не было ничего. Лишь холод и плотная стена липкого мрака. Сознание заволокла густая тьма, и Лори окутал холод.       Она не увидела и не почувствовала, что Майкл свалился рядом с ней. Что связывающее его проклятье спало вместе со смертью сестры. Что они были повязаны друг на друге нитями Судьбы. Призрак Хэллоуина исполнил свою месть, а Лори Строуд уничтожила монстра – и раны Бугимэна закровоточили сильнее, а сам он впервые за долгое время по-настоящему ощутил поцелуй боли и вкус крови у себя во рту. Мир снова, в последний раз, обрел краски, звуки и чувства, и засверкал былой радостью и легкостью. А после навсегда померк.       Так они и лежали вдвоем бок о бок – плечом к плечу, нога к ноге. Вместе остывали, пока две липкие лужицы крови растекались вокруг их тел и смешивались воедино в безумной палитре красного.       Сирены громко взвыли за окном, захлопали дверцы патрульных машин, зашипели рации, послышались встревоженные мужские и женские голоса.       В дом Брэкеттов вломились, распахнув двери настежь. Полицейские с оружием наготове обыскали первый этаж, группкой поднялись на второй и с осторожностью начали открывать двери комнат, пока не нашли бездыханные тела брата и сестры, которые едва соприкасались пальцами друг с другом. Нежный, прощальный жест был чем-то вроде извинения и признания вины. Но в итоге им обоим уже было все равно, а полицейские не заострили на этом внимание.       Но заострил кое-кто другой.       Невидимая, неслышимая – она явилась из другого мира, привлеченная болью, страданиями, страхом и злостью. Она, словно паук, спустившийся с потолка по серебристой нитке паутины, осторожно спустилась к телам и нависла над ними. Она питалась и росла, превращаясь в огромного монстра. Всматривалась и оценивала, словно привередливая покупательница, выбирающая товар в магазине. А потом... потом она коснулась их зубристыми и шипастыми клешнями, наколола на острые когти, словно мясо на шампур, и забрала их обоих в свой вечный, изменяемый мир. Туда, где история повторилась еще бесчетное множество раз. Где не было места прощению, где все чувства были забыты, безжалостно перетерты в прах. Где брат и сестра снова были соперниками в беспощадной и нескончаемой игре на выживание. Там, где не существовало победы. Где выжившие вместо освобождения по новой отправлялись в охотничьи угодья очередного убийцы, а те, в случае неудачи, жестоко наказывались. Сущность разрывала их на куски – медленно, с садистским удовольствием, – и воскрешала внось специально для следующего испытания. Она забавлялась, созерцая убийственные игры своих новых игрушек, она питалась от них, потому что кроме их боли и тьмы в сердцах ни в чем не нуждалась.       Она была олицетворением ужаса, питалась им. И свою игру Сущность была готова продолжать вечность, затягивая в свои сети все новые и новые души. И не было этому конца.       Возможно, если бы Лори Строуд не забыла себя, попав в ее кровожадную ловушку, она бы решила, что именно так и выглядит Ад.