Всего одно слово

Вард вылетел из дома вслед за Максом, громко хлопнув входной дверью. «Два дня…» — не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять произошедшее. Отсчет появляется на ладони звезды лишь в одном случае: когда ей загадывают невыполнимое желание. — «Убить или воскресить? А, впрочем, какая теперь разница?» Мэйло еще секунду поколебался и все же решил дать мальчикам поговорить с глазу на глаз. В конце концов именно Вард желающий Максимилиана. И если кто-то и может исправить сложившуюся ситуацию, так это он. Как? Мэйло не знал. Он провел в библиотеке за чтением книг пол жизни, но сейчас не мог припомнить ничего, что способно было бы помочь его другу. На Мэйло вдруг разом навалились все события этой ночи, и стоять стало неимоверно сложно. Он вернулся в кресло, и сцепил пальцы в замок, чтобы скрыть предательскую дрожь от Риваля, все это время тихо наблюдавшим за происходящим со стороны. Больше всего бывший королевский слуга ненавидел выглядеть слабым в глазах окружающих. Мысли невольно вернулись на пару часов назад, когда он скакал по округе, пуская слюни и издавая нечленораздельные звуки. Мэйло солгал, сказав, что ничего не помнит. Помнит прекрасно. Все, до мельчайших подробностей. Как в какой-то момент вдруг перестал контролировать свое тело, став сторонним наблюдателем своих же действий. Как внутренне сгорал со стыда от каждой новой своей выходки, пусть и невольно совершенной. Как в отчаянии из раза в раз безуспешно пытался пробиться через невидимый барьер, больше всего желая заставить себя умолкнуть и тихо посидеть на месте, пока товарищи пытаются решить его проблему. А еще то, как Риваль помогал и оберегал его все это время. Он кинул быстрый взгляд в сторону Рива. Кто бы мог подумать, что самый безжалостный и кровавый палач всего королевства окажется единственным из его прежнего окружения, кто несмотря ни на что будет готов поддержать в трудную минуту? Тот, кого он всегда презирал и сторонился. В адрес кого от него самого не раз и не два незаслуженно прилетали отнюдь не лестные слова. Мэйло вспомнил нежные объятия теплых рук в доме Варда. Тогда, кажется, ему посоветовали вырубить Мэйло, чтобы тот не мешался под ногами лишний раз. Голубовласый и сам бы попросил об этом, если бы мог. И уж тем более не стал бы обижаться, если бы палач последовал совету. Все лучше, чем беспрестанно позориться и доставлять окружающим проблемы. Только вот Риваль оказался другого мнения. Он помнит. И он благодарен. В особенности Ривалю. Но он никогда не признается в этом, потому что иначе просто не сможет вынести позора и сгорит со стыда. Звездный дух! Да ему и так едва удалось удержать лицо, когда он только пришел в себя! И кто бы знал, каких усилий стоит скрыть свои эмоции теперь, не выказать истинного положения дел! Мэйло сильный, но все это… просто выше его сил. Он тоже живой. И он устал! Он прекрасно понимает, что именно сейчас как никогда прежде должен быть сильным, показывать пример остальным. Только как это сделать, если у самого руки трясутся, а глаза горят от непролитых слез? Когда ему самому плохо до умопомрачения?! Риваль поймал на себе мимолетный задумчивый взгляд любимой звезды. Тот выглядел безумно уставшим и подавленным, голубые омуты дорогих глаз потускнели, а выражение лица и вовсе стало непроницаемым. О чем он сейчас думает? Риваль впервые видел Мэйло в таком удрученном состоянии. И ему до боли хотелось подойти, обнять и успокоить. Пообещать, что все обязательно наладится. А он, Риваль, уж постарается, чтобы слова не разошлись с делом. Останавливало лишь осознание того, что едва ли Мэйло придет в восторг от подобного. Мальчишка не любит, когда к нему прикасаются посторонние; когда его жалеют; а еще он явно не в восторге от самого Рива. Бесстрашный палач уже несколько минут наблюдал за сгорбившейся в кресле фигурой, не решаясь сделать первый шаг. Совершенно на него не похоже. Но с Мэйло всегда все не так, как с другими. Мальчишка опустил голову, зарывшись пальцами в собственные волосы, а заодно попутно украдкой смахнув с лица слезу. Почему-то у него никак не выходило взять себя в руки. Пол перед глазами начал расплываться, а на ресницах повисли новые капли соленой влаги. Риваль подошел незаметно и, тихо присев на край мягкого подлокотника, заключил Мэйло в кольцо своих рук. Нос уткнулся куда-то в форменную полосатую рубашку, которая тут же впитала не успевшие упасть на половицы слезы. — Что… Сдурел? Отпусти сейчас же! — Мэйло дернулся в сторону, но не посмел поднять лица. Впрочем, едва ли он сейчас действительно желал того, чего требовал. И оба это прекрасно понимали. А потому Рив, наоборот, только теснее прижал его к себе. Молча, боясь обидеть неловким словом. Но чувствуя горячую влагу, пропитавшую ткань рубашки на груди. «Пусть лучше кричит и ругается на меня, чем… вот так…» — Рив не привык видеть свою звездочку грустящим. И тем более оказался совершенно не готов к его слезам. Мэйло дернулся еще пару раз, скорее по привычке, и затих, слушая биение чужого сердца. Ровное, уверенное, оно успокаивало лучше любых слов. А еще в голову вдруг пришла мысль, что в объятиях Риваля ему невероятно уютно и тепло. Просто хорошо. Риваль же, приготовившийся было за проявленное своеволие услышать в свой адрес пару заковыристых ругательств и получить несколько хороших оплеух, теперь с удивлением рассматривал голубые вихры на чужой макушке. Мэйло ему доверился, молча принял предложенную поддержку. О большем он и мечтать не смел. Жаль только, что произошло это при таких вот обстоятельствах… Рив прикрыл глаза, вдыхая любимый аромат. Сколько они так просидели? Мэйло показалось, целую вечность, не меньше. На самом же деле прошло не больше пяти минут, когда Риваль, несколько раз погладив худое плечико большим пальцем, разомкнул свои объятия. Его острый слух уловил какой-то шум во дворе, да и Родион уже покинул комнату Асмодеи. А значит, скоро к ним обязательно кто-нибудь зайдет. «Жаль, что нам с тобой почти никогда не удается надолго остаться наедине…» — Если вздумаешь кому-нибудь рассказать… — И в мыслях не было, — перебил Риваль, поднимаясь со своего места. Мэйло тоже встал и подошел к окну, вглядываясь сквозь стекло в темноту. Он вновь был спокоен и собран. Ничто в его образе не напоминало о приключившейся минутной слабости. Только вот в комнате вдруг остро стала ощущаться звенящая и какая-то неловкая тишина. — Пойду проверю, как там мальчики, — пробормотал Мэйло, используя первый попавшийся предлог, чтобы сбежать. Риваль, от которого не укрылся истинный смысл происходящего, ничего не ответил. Он вообще сегодня оказался на удивление молчаливым и проявлял чудеса терпения и такта. А потому нынешнее поведение Мэйло было для него особенно обидным. Нет, он не рассчитывал на бурные проявления благодарности… и все же… Мэйло, всеми силами стараясь сохранять внешнее спокойствие, тоже понимал, что поступает неправильно. Но как исправить ситуацию не знал, а потому с удвоенной силой убеждал себя в необходимости своих действий: «Им и впрямь пора уже было вернуться. Мало ли что могло приключиться?» — Ааапчхи! — Будь здоров…. — обернулся Мэйло на звук. — Спасибо. Слушай, Мэйло. Видно, как ты переживаешь за сосуд… — Риваль запнулся, подбирая слова. — Ты так с ним возишься потому, что он тебя спас когда-то… да? — У него имя есть. — Мэйло все же пришлось остановиться и повернуться к собеседнику. — И да, я поклялся защищать его. — Хммм… тогда странно получается… — Рив прислонился спиной к стене и сунул руки в карманы, стараясь скрыть неловкость. В конце концов, может, зря он вообще затеял этот разговор? Может, стоит просто радоваться тому, что Мэйло не отталкивает его помощь, и на этом успокоиться? Но голубовласый смотрел на него в выжидании продолжения, и он все же решился высказать мысль до конца. — Я так старался, хотел помочь тебе… Помогал тебе подняться и не давал упасть… — он тактично не стал упоминать о случившемся недавно, сведя разговор к событиям, о которых Мэйло, как он полагал, имел лишь общее представление. — А взамен слышу лишь оскорбления. Мэйло опустил голову, с каждым следующим словом все больше чувствуя себя неблагодарной сволочью. — Нет, ты не подумай, я не треб… — Спасибо… — Всего одно слово, такое простое… но как же трудно оказалось его произнести. «И прости…» — мысленно добавил он. Мэйло не знал, за что именно извинялся. За несправедливые обиды прошлого? За свою ложь? За свою неблагодарность? Или за все и сразу? Риваль смотрел на него широко распахнутыми от удивления глазами и чувствовал, как внутри вместо обиды разгорается счастье. Впервые в жизни Мэйло поблагодарил его. Он не просто принял его помощь, он оценил его старания. А значит, в будущем он приложит еще больше усилий и докажет, что достоин быть рядом. Мэйло же, глядя на удивленное лицо белобрысого, пообещал себе изменить свое поведение в его отношении. По крайней мере, попробовать…