Я подарю тебе рай

Неделю спустя Когда он говорил, что будет трудно, Т’Чалла, на взгляд Тони, немного ошибся, выразившись слишком мягко. Пытаться наладить диалог со Стивеном было нереально, адски, нечеловечески, титанически и просто охренеть как трудно. Проще было спроектировать себе искусственный интеллект в качестве помощника, чем расколоть окружающую Роджерса ледяную броню из вежливости, деловой сосредоточенности и полного равнодушия к самому Тони. Все попытки разбивались еще на подлете о безликое и отстраненно-бесстрастное «мистер Старк». Словно Стивен забыл, как звал его раньше и как многогранно звучало простое краткое «Тони» в его исполнении: нежно, чувственно, мягко, укоряюще, шутливо-возмущенно, грустно… И будто он совершенно забыл, как Старк растекался медом от каждого звучания своего имени, произнесенного им, Стивом. Или же знал и намеренно не звал его так больше, что, в принципе, казалось логичным как для тех, кто не был в курсе их общего прошлого, так и для тех, кто был. Бывшие супруги, не справившиеся с потерей ребенка и пережившие не такой уж и легкий, каким бы мирным он не казался со стороны, развод. А на деле – истинные, причиняющие друг другу невыносимую боль одним своим нахождением в одной комнате. И это злило Тони до зубовного скрежета и желания что-нибудь разгромить. Его злила невозмутимость Стивена, его равнодушие и бесстрастность, злило то, что сам Тони помнил его отнюдь не таковым, злило то, что он ни черта не понимает в том, что произошло те гребаные пять лет назад, злило… Злило то, что разбуженные разговором с Т’Чаллой сомнения поколебали хрупкое равновесие «любовь-ненависть», что он испытывал к Стиву последние годы. Сомнения и то, что он нанял Джесси Джонса копаться в своем прошлом, постепенно подтачивали причины ненависти, отчего ее становилось все меньше, а любви – все больше. И быть может, ему и удалось бы постепенно начать все заново, если бы не одно «но». Стивену было абсолютно наплевать. И это бесило. О каком диалоге может идти речь, о какой попытке наконец-то разобраться в творящемся театре абсурда, когда Тони чувствует себя так, словно ведет игру в одни ворота? Иногда у него сдавали нервы, и он начинал вести себя, как конченый мудак. Язвил, выводил из себя окружающих, намеренно казался хуже, чем он есть, ведомый глупой надеждой на то, что, может, хоть это как-то расшевелит Стива? Но тот лишь смотрел на него льдисто-холодными глазами, кривил чувственную линию губ в какой-то презрительной гримасе и спокойно интересовался: «Успокоились, мистер Старк? Мы можем продолжать?» И все. Все, как говорится, «опускалось»: и руки, и другие части тела. Запал гас, и Старку не оставалось ничего другого, кроме как возвращаться к работе, мысленно готовясь к очередной выволочке от Пеппера за «ребячество». Если бы только Пеппер знал причины этого «ребячества»... А тут еще, как назло, Т’Чалла явно начал проявлять интерес не только к проекту, но и к вечно сопровождающему Стива Баки. Конечно, со стороны это не было столь явным и выглядело все более, чем пристойно: необременительная беседа, предложение пообедать и прочие, не вызывающие подозрений мелочи. Однако от внимательности Тони не укрылись весьма красноречивые взгляды его друга, которыми он смотрел на ничего не подозревающего, погруженного в работу бету. - Это все бесполезно, - устало констатировал он спустя неделю бесплодных попыток хотя бы провести со Стивом хоть один ланч вдвоем, пользуясь тем, что в это же время Т’Чалла приглашает перекусить Баки. Но стоило только последнему заметить, что к Стиву направляется Старк, тот тут же бросал вакандца и объявлял, что Стив идет обедать с ним в ресторан русской кухни, как они и договаривались, - спасибо, конечно, что пытаешься отвлечь на себя охраняющего мой айсберг Цербера, но так дальше продолжаться не может. - Поверь, у меня те же мысли, - заметил Т’Чалла и под удивленным взглядом друга выгнул бровь, - Что? Меня действительно заинтересовал этот бета. К тому же пойми и ты его, Тони. Стив для него – друг детства, они росли бок о бок, как самые настоящие братья. И единственное, что он знает, так это то, что ты причинил Стивену боль, бросив его в самый трудный момент его жизни. Так что ничего удивительного, что он старается держать тебя от него подальше с полного одобрения на то Стивена. - И что нам с тобой тогда делать? - Ждать, - невозмутимо ответил Т’Чалла, - сколько потребуется. Однако у ноосферы и любящей издевательски пошутить Фортуны были свои взгляды на понятие «сколько потребуется» и свои планы на две сложившиеся стороны. …Предрождественский благотворительный аукцион в галерее Гуггенхайм также посетил успешный архитектор и генеральный директор строительной корпорации «Щит» Стивен Грант Роджерс в сопровождении своего верного друга и помощника, а также главного юрисконсульта «Щита» Джеймса Бьюкенена Барнса, к явному сожалению всех молодых и не связанных узами брака альф. Остается только гадать, что же все-таки заставляет столь молодого, находящегося в самом расцвете сил и возможностей омегу избегать их общества. Как в нашей колонке, так и на иных страницах светской хроники не было ни единого упоминания хотя бы о каком-нибудь курортном романе. Всегда безупречно вежливый и неотразимый в своих строгих, невзирая на периодическую вольность в виде отсутствия галстука, костюмах, мистер Роджерс неизменно разбивает сердца одним взглядом и присутствием рядом ничуть не уступающего ему в успешности беты, столь же неизменно сопровождающего его на все подобные мероприятия. Что это? Дружба, столь крепкая, что уже кажется братскими узами? Или же нечто большее, о чем нам знать не следует? В любом случае, я буду рад однажды опубликовать статью об оглашении помолвки, если таковая состоится, в чем я все больше и больше уверен, ведь не далее, как неделю назад мистера Барнса видели в ювелирном салоне Картье в отделе колец. Тони с отвращением отбросил газету недоуменно выгнувшему бровь Т’Чалле. Они оба тоже были на этом аукционе и также посетили устроенный после него бал и оба прекрасно видели, что эти двое действительно практически не отходили друг от друга. Т’Чалле только и удалось, что пару раз пригласить Баки на танец и получить необременительный разговор за таковым. Тони же не удалось даже это. Обменявшись с ним парой вежливых, ничего не значащих фраз, Стив откланялся под благовидным предлогом прежде, чем Старк успел озвучить свое предложение потанцевать. И вместо того, чтобы вести Стивена в танце (чертова память тут же подбросила тогда совершенно другой бал и другой танец!), Тони только и мог, что смотреть на то, как искренне улыбающийся Роджерс говорит с четой ван Дайн-Лэнг. Больше в тот вечер они не так и не поговорили. И теперь Кэри Пейдж этой поистине издевательской заметкой подбросил дровишек в начавший разгораться еще с первой встречи месяц назад костер ревности. Сделав глоток кофе, Тони с мрачным видом пододвинул к себе оладьи и потянулся за кленовым сиропом, украдкой наблюдая за другом. Т’Чалла оставался бесстрастным, лишь скептически хмыкнул в конце статьи: - Светская хроника – это смесь давно известных фактов, происходящих событий, домыслов и сплетен, поданная под соусом интриги и щепоткой скандала, - заметил он, откладывая газету, - поэтому я бы не стал брать ее за истину в последней инстанции и тратить время на ревность. Тони усмехнулся: - Так очевидно? - Для хорошо знающих тебя – да. Лучше направь эту энергию на то, чтобы добиться нормального разговора. - Тогда, может, поможешь мне и возьмешь его персонального охранника на себя? – съязвил Старк, - потому что пока он рядом, я и на пушечный выстрел не могу к нему подойти. - Я и так делаю все, что в моих силах, держась в рамках и надеясь, что не слишком навязчив. Как оказалось, в упрямстве мистер Барнс ничуть не уступает своему другу. Но теперь меня больше беспокоит другое. - И что же это? - То, что наши упрямые ослики могут воплотить все написанное только ради того, чтобы избавиться от нашего внимания. Вернее, такая мысль может прийти Стивену, а Баки, как его лучший друг и единственный близкий ему человек поддержит его только для того, чтобы защитить от тебя. - Да ну, это же глупо – пойти на подобное только ради того, чтобы отвязаться от нас! - Отчаянные проблемы порою могут потребовать столь же отчаянных мер, а мы сами дали понять, что отступать не намерены. Я попытаюсь взять Джеймса на себя, так что лови момент, Тони. Что-то мне подсказывает, что тебе нужно поторопиться и настоять на откровенном разговоре. В это же время Если Тони думал, что Стиву было все равно, то он глубоко заблуждался. За безупречной, носимой так долго, что она стала второй кожей, идеальной броней и коркой льда одновременно, маской, вели свой вечный бой разум и чувства. Чувства призывали прекратить этот фарс, сделать шаг навстречу явно жаждущему поговорить Тони, но не для того, чтобы предаваться воспоминаниям, а чтобы раз и навсегда расставить все точки над «i»: сказать Старку, что дважды в одну реку не войти, что он давно оставил прошлое прошлому и не желает ни возвращаться к нему, ни начинать все заново. У каждого из них отныне своя жизнь. В ответ на это разум лишь глумливо интересовался, где желание поговорить было раньше и не поздновато ли для выяснения отношений? И где гарантия что, разбередив старые раны, Тони не докопается до так бережно (спрашивается, зачем?) хранимой все это время любви к нему? И что все старания Стива, брошенные на то, чтобы собрать себя по кусочкам и начать жить заново, причем не воскреснув, как гребаный Феникс из пепла, а как медленно поднимающийся на гору с валуном на спине Сизиф, не пропадут втуне? Ведь если герой поучительного мифа раз за разом отправлялся вниз, увлекаемый тяжестью валуна, буквально в паре шагов от завершения пути, Стивену удалось избавиться от груза на своих плечах и достичь вершины своей личной «горы». И теперь, когда все зажило, забылось, прошло, успокоилось и сложилось, он готов отбросить все это? В таком случае, ради чего? Выслушать оправдания, которые теперь нужны, как прошлогодний снег? Наконец-то узнать правду, в которой тоже нет необходимости? Исправить ошибку пятилетней давности? Так для этого нужно отмотать время назад и не дать себе-прошлому познакомиться с Тони. Если кто из них и совершил ошибку, так это Старк, бросив его тогда, и облегчать ему совесть задушевными разговорами и выслушиванием покаянных исповедей Стивен не был намерен. А Тони явно не был намерен отступать, желая достичь цели любой ценой. И, похоже, равнодушие Стива только придавало ему сил, порою зля и доводя до белого каления. И в такие моменты Роджерса разрывали противоположные желания: врезать по язвительно усмехающемуся лицу или же обнять, как раньше, когда его альфу что-то тревожило, успокаивая и тихо прося рассказать, в чем дело. Обычно это разом гасило весь негатив, и Тони, благодарно обняв его в ответ, либо рассказывал, что случилось, либо говорил, что разберется сам. Но теперь вместо всего этого Стивен лишь спокойно интересовался, окончен ли спектакль и можно ли наконец-то работать дальше. И сосредотачивался на работе, делая вид, что не замечает боли в карих, с золотистой искрой, глазах. В конце концов, о том, как больно ему, не подумал никто, кроме Баки. Так с какой стати он должен думать о боли Старка? «С той, что от этой боли больно и тебе, ведь ты все еще любишь его! – парировало что-то внутри, - пусть ты и привык врать себе о том, что тебе плевать на него. Достаточно было встретиться, чтобы самообман приказал долго жить». Стив лишь отмахнулся от голоса совести (или же сердца, какая разница, если он не слушает?), и, выключив плиту, принялся раскладывать завтрак по тарелкам. - Доброе утро, - на кухню вошел Баки, держа в руках взятую по пути утреннюю газету. - Доброе, - Роджерс поставил перед севшим за стол другом тарелку с завтраком, после чего присоединился к нему и сам, - что пишут? – Стив обожал, как Баки читает газеты вслух, отвешивая весьма меткие и колкие ехидные комментарии. Иногда он думал, что его другу следовало пойти на радио – отбоя от слушателей тогда точно не было бы. Впрочем, он все равно получал свое шоу – на переговорах и в зале суда. - Сейчас посмотрим, - Баки развернул газету, - Так, политику пропускаем – ну кто на самом деле напишет правду? – бета перевернул страницу, - Бизнес как обычно – акции пляшут, чьи-то деньги плачут, а чьи-то поют романсы. Грядущее Рождество: скидки, советы, рецепты я тебе вырежу потом… О, светская хроника! - Ну, ладно, жги, - Стив не любил светскую хронику, но Баки умудрялся подать ее более-менее приемлемой. - А в светской хронике у нас утренний шок-контент, Стиви, ибо Кэри Пейдж нас практически поженил! Стив чуть не поперхнулся. Поспешно сделав глоток сока, он удивленно посмотрел на друга: - В смысле? - В самом прямом! – воодушевленный, Баки зашелестел страницами, складывая газету удобнее. - Так, бла-бла-бла…. А, вот! «…мистер Роджерс неизменно разбивает сердца одним взглядом и присутствием рядом ничуть не уступающего ему в успешности беты, столь же неизменно сопровождающего его на все подобные мероприятия», - тут Барнс поднял на друга лукавый взгляд, - Да, Стиви, даже не глядя в твой холодильник, так и знал, что ты тот еще сердцеед. Ну а то, что я неотразим, я знаю и без твоей помощи! - Намек по Ганнибалу засчитан, давай дальше, неотразимый ты мой! – отсалютовал вилкой Стивен, пытаясь поймать мелькнувшую где-то на задворках идею, обещающую решить проблему с Тони раз и навсегда. Но он никак не мог ухватить верткую и смутную мысль за хвост, а потому продолжил слушать друга. - «Что это? Дружба, столь крепкая, что уже кажется братскими узами?» - с чувством и выражением зачитывал Баки, - «Или же нечто большее, о чем нам знать не следует? В любом случае, я буду рад однажды опубликовать статью об оглашении помолвки, если таковая состоится, в чем я все больше и больше уверен, ведь не далее, как неделю назад мистера Барнса видели в ювелирном салоне Картье в отделе колец». Тьфу, пропасть, как только узнали? И каково чувствовать себя звездой, Стиви? - Лучше скажи, что ты забыл в отделе колец? – фыркнул Стив, думая о том, что уж кем-кем, а звездой он точно не является – это раз, и какое всем дело, женат он или нет – это два. С него достаточно браков с альфами и альф вообще, но отчитываться об этом он не обязан. - Помогал Клинту. Тот наконец-то решил сделать Лоуренсу предложение, но ты бы видел, какое ужасное кольцо на помолвку он выбрал! – Баки скривился, будто ему вместо омлета подсунули лимон с уксусом, - Хорошо, что ему хватило ума спросить совета у меня. - А ты только и рад! – добродушно «куснул» друга Роджерс, - ну и как, по-твоему, должно выглядеть идеальное кольцо на помолвку? - Заруби себе на носу, Стиви! – наставительно подняв палец, Баки принял пафосный вид, что вкупе с домашним халатом выглядело очень забавно, - Кольцо на помолвку должно выглядеть так, чтобы одним своим видом говорить «Дорогой, я просто пиздец как люблю тебя!». - Баки! – однако видя искорки смеха в глазах друга, Стив не выдержал и рассмеялся. Барнс был в своем репертуаре. - Вот, смотри, - достав телефон, друг открыл фотографии, - Вот, что выбрал Клинт – оно классное, но не для Лоуренса. А вот, что ему посоветовал я, - Баки «перелистнул» фото, - Что скажешь? - Идеально. - Вот-вот! И Клинт так сказал. Планирует сделать предложение на рождественских каникулах, так что скоро примчится за кольцом, заодно и в гости нагрянет. И вот тут не дававшая Стиву покоя мысль оформилась в четкий план. Они ничего не теряют, а скорее приобретают. Покой и избавление как от навязчивых поклонников, так и от излишнего внимания. - Бак… - Да, Стив? – Баки настороженно посмотрел на Стива, потому что изменившийся и посерьезневший голос его насторожили, - Черт, я разбередил больное? - Нет, все в порядке. Просто коль пресса нас так усиленно женит, то почему бы и да? - То есть? - Почему бы нам не пожениться?