Сердце под прицелом

Одинокие волки. Так молоды, так быстры и проворны. Ноги ещё сильны, делают их быстрыми и молниеносными, давая хороший шанс в долю секунды прятаться в тени. За плечами висят мешками старые потертые рюкзаки, прошедшие множество стычек и драк за территорию, которые верно и еще долгое время будут служить своим хозяевам. Внутри позвякивают металлические баночки с широкими распрыскивателями, которые позволяют владельцу четкими жирными контурами оставлять свой «тэг» на ещё не заполненной никем поверхности (а может быть и заполненой). Они не жалеют своей одежды. Кеды, худи и рваные джинсы полностью заляпаны различными цветами всей возможной гаммы, но это не выглядит нелепо. Наоборот, оно имеет свою изысканность, свой взгляд на мир, тонкий намек на протест. Участки кожи тоже покрыты слоями засохшей краски, которую явно не пытались смыть уже несколько дней. А зачем, если занимаешься тем, что приносит тебе удовольствие, задумываться о таких мелочах? Высокий парень лет восемнадцати потянулся, сладко зевнув, подхватил одной рукой лямку своего рюкзака и мигом забросил на плечё. Младший стоял рядом с восторгом разглядывая «Произведения Искусства» анонимных мастеров, которые ярко и эстетично покрывали тонким слоём краски подёртые, уже заросшие грибком стены старой заброшки. Нервно теребя в руках шнурок от капюшона паренек время от времени, то ли от перевозбуждения, то ли от нервов переступал с правой ноги на левую, прикусывая при этом нижнюю губу, затем быстро облизывал покрасневшие губы. Закончив со своими делами в телефоне, (скорее всего очередное пролистывание ленты в интернете), старший с теплотой и неким азартом взглянул на взволнованного брата. Он положил телефон в задний карман джинс, затем подойдя к мальчишке потрепал его по рыжим волосам, усмехаясь с перепуганной гримасы этого тигрёнка. — Ну что, Тэтэ. Готов к своему первому граффити? — Д-да! — в его глазах будто засверкали звезды и запылали огоньки. Старший одобрительно кивнул, затем повел младшего к своему особому месту, где он впервые оставил свой собственный тэг — «J-hope» — и начал свой путь стрит-артера. Оба паренька не очень то и давно вышли на улицу, и не очень то и много краски смогли отыметь их пока-что чистые ручонки. Один начал увлекаться этим совсем недавно. К слову, на его счету всего два года практики. Младший же совсем малёк в этом деле. «Мальками» — в своих кругах, называли ещё только начинающих художников, которые осмелились бросить вызов судьбе и вступить в круги отбросов городских джунглей. Но, разве какие-то там «взрослые» со своими упреками могли их остановить? Конечно же нет. Да и некому было преграждать путь братьям, ведь ещё с малых лет они жили в старом, потрепанном жизнью детдоме, где каждый день слышались вопли озлобленых воспитательниц, и избиения старшими детьми младших. Закон природы. Закон диких тварей не способных мыслить своими чертовыми мозгами. «выживет только сильнейший, а слабые будут им подкорятся». И никаких компромиссов. Только бей, или будешь побит. В законах граффити и стрит-артинга так же царствовали свои правила. Завоевывали себе авторитет и признание, закрашивая чужие граффити, вторгаясь на постороннюю территорию. Особенно рьяно выискивали росписи — на их языке они назывались «куски» — настоящих мастеров, королей уличной живописи — превосходные, первоклассные, сначала десятками раз отработанные на бумаге, а потом перенесенные на любую подходящую поверхность. В этом строго упорядоченном мире неписаных законов и символических запретов для начинающих, в мире, где ветераны обычно удалялись на покой по достижении двадцати лет, закрасить своей росписью чужую было равносильно объявлению войны — это означало вторжение на чужую территорию, покушение на чужую славу и уничтожение чужого имени. Сплошь и рядом случались стычки, которые и были нужны этим братьям. Раньше они до полуночи пили Фанту и отплясывали хип-хоп слушая рэп популярных на то время к-групп, зато сейчас в полной мере смогли прочувствовать свою решимость и отвагу. Они мечтали бомбить — покрывать своими росписями стены городских зданий и тоннелей, музеи, кинотеатры. Движущиеся поверхности — борт автобуса или вагона пригородной электрички. Или метро, что составляло предмет вожделения райтеров во всем мире. Или намалевать свою метку-тэг поверх оставленных грандами (легендами) этого дела, к примеру: Тото, Биджироу, Трэшером, Симой. Или, если повезет, потягаться с самыми-самыми, с самыми Дарком или Глорием. Или даже с Хиширо («отец» всех райтеров). Дойдя до нужного места старший приостановил Тэ за плече, быстро заталкивая его за угол. Ошарашенный Тэ вопросительно взглянул на обеспокоенного брата, взволнованно смотревшего куда-то в противоположную сторону, нервно сглатывая слюну каждых пять секунд. Для интереса Ким и сам решил посмотреть, что же там такого увидел брат. Или кого? Как раз на границе света и тьмы стоял человек и наносил на стену рисунок. От угла он был виден со спины — юношески тонкая фигура, худощавые ноги под оптяжкой тёмных, рваных джинс с цепью на правом бедре, накинутый на голову капюшон черной ветровки, раскрытый рюкзак у ног и баллончик с краской в правой руке, которая в эту самую минуту заливала ярко-красным цветом контур огромной буквы, одной из шести в этом слове — метровых, обведенных тенями, чтобы создать иллюзию рельефа, выписанных в особом, завораживающем графическом стиле и горевших на темно-синем фоне ярко-алым, как вспышки выстрелов. Вскоре в букве «і», что стояла посреди слова, начали вырисовываться блики и палки, а именно в точке над палочкой. Плавные движения руки, вертикальные, затем горизонтальные линии создающие сетку очень ярко выразили и показали основную задумку произвидения. Оптический прицел снайперской винтовки. — Вот черт. — Что случилось, Хо... — старший быстро прикрыл рот Тэ рукой и взглядом намекнул тому, что бы он молчал и лучше бы не рыпался. Закончив с работой незнакомец, так и не показав даже и части свего лица из-под капюшона, за которым виднелись только белые, как снег волосы, положил балоны с краской и кисти в свой рюкзак, немного постоял на месте, подняв свой взор на собственное творение, ухмыльнулся и пошел вниз по улице, плавно исчезая в темноте заброшенного переулка, словно тень. Всё, что запомнил Хосок, это бледные руки парня, с голубыми венами, которые виднелись из-под тонкой, видимо холодной кожи, немного выпачканные в краске и костлявые, но такие изящные и аккуратные, что, казалось, они были созданы для творения чего-то ранее не веданного миру. Эволюционер исскуства.. Когда незнакомца и след простыл, мальки вышли из своего укрытия и без раздумий, но медленно подошли к уже облагороженной стене. — Давай подойдем поближе, Хоби. — проговорил Тэ, одновременно борясь со страхом и жутким интересом внутри. — Хорошо. Рядом с только что окончившейся работой так и стоял запах свеженанесенной краски. Ох, райтеры могли бы душу отдать за духи с подобным ароматом. Ни девушки, ни алкоголь, ни еда из Мака не могли сравниться с блаженством, которое приносил именно этот едкий родной запах. Младший достал из рюкзака один из баллончиков, и уже готов был нанести свой недавно придуманный тэг на чужую работу, как старший тут же остановил его руку, резко опуская к земле матушке. — Погоди. Ты разве не видишь? — с шепотом спросил Хо, не отводя со стены взгляда. — Не вижу чего? — с недопониманием прошептал Тэ в ответ. — Это не похоже на остальные арты. Да что там — это не сравнится ни с одной работой из тех, что я видел! — вознес свой восхищенный голос старший. Тэхён ещё раз рассмотрел работу, и сам начал понимать, о чем говорит его брат. В этой картине смешаны боль, протест, чувства, какой-то крик о помощи, будто жажда свободы. Вся палитра настроения, что царила в нутрах миллионов подростков, прошедших через пылающий ад своей короткой, но почему-то уже не справедливой жизни. Пылающий чёрный скелет, играющий незнакомую парням нотную дорожку на фортепиано, совсем не обращающий внимания на выстрелы и взрывы за своей спиной. Капли крови, заляпавшие нефритовые клавиши не мешали его тяге творить музыку. Наоборот, смотря на них скелет будто заново возрождался и начинал играть. А в углу, на пустых кирпичах, краска к которым ещё не успела присосаться, виднелась надпись «Снайпер» и та самая буква «і» (Sniper) — над которой мастерски и со вкусом был нарисован прицел. Эта надпись, как и надпись «J-hope» в их жаргоне обозначалась как тэг, который показывал авторское право. Именно этими тэгами чаще всего и воевали уличные райтеры. Малый, устав ждать, поднял баллончик, прицеливаясь в белый кружок прицела. Его жгло нетерпение: ночь коротка, а добыча жирная. Кроме того, они и так слишком долго проторчали на одном месте, нарушили главное правило безопасности: «рисуй и смывайся». В любую минуту мог появиться сторож и вломить по первое число. Он зарисовал прицел делая его полноценным кружком, а внутри написал свой собственный, первый тэг — «V». С довольной улыбкой и переполняющей живот гордостью он покрутил балончик в руках, исполняя сложный трюк, которому учился месяца так два-три точно, и вкинул его в рюкзак. Брат тоже что-то написал, но на другой стороне стены, что бы не зацепить чужой работы. Уж слишком сильно его зацепил этот рисунок, и, честно говоря, он был не особо рад такой смелости своего младшенького, но, будь что будет. Все же, это его первый след. Первый тэг — как первый раз. Трепетный, нелепый, но отнюдь незабываемый.