Скиньте маски

      Сегодня особенно красиво выглядел рассвет. Желтые праздные тона вливались в малиновые оттенки восходящего солнца. Полупрозрачные лучи еле виднелись, освещая кусочек леса где-то далеко. Пройдет ещё не одна минута, пока любопытные «дети звезды» тронут своими "пальчиками" озёрную гладь. Сейчас они золотят деревья в стороне от берега, почти незаметные. Уже можно представить, как первый луч побежит по водной поверхности, как в ответ заиграют блики. Тут же на свет выползут лягушки, голося на весь мир о прибытии нового дня. В центре водоёма покажутся блестящие рыбки. Аист, наконец, выведет своих птенчиков… Большинству знакомых Хидзирикавы нравится закат. Более яркий, броский… Это праздник, с которым солнце заходит. Выходит же оно скромно, начиная с узкой невзрачной полоски на линии горизонта. Вместе с этой неуверенностью и трепетом светила встаёт весь мир. В такие моменты Масато кажется, будто у звезды есть своё особое сознание. Она будто уже знает, что ждет в этом мире. Поэтому так медленно и незаметно восходит. Поэтому так быстро и красочно уходит.       6.24. Солнце взошло. А нотный лист в руках так и остался пустым. Масато снова ничего не смог придумать. Харука на него рассчитывает. Starish в него верит… А что делать, если Хидзирикава не верит в себя?! Стоит только пальцам сжать ручку, она начинает трястись. Воспоминания о первых порах Нанами после поступления в академию навевают всё чаще. Что Масато тогда говорил ей? Какие советы давал? К этой информации время оказалось беспощадно. Перед глазами мелькали только редкие кадры розоволосой девушки над фортепьяно. И сам факт, что неожиданно для себя сдержанный по отношению к людям наследник проявил жалость к этой странной и наивной студентке. Зачем? Почему именно к ней? Ответ пришёл не сразу. Просто Нанами не врала. Не притворялась, не стеснялась своих эмоций, была искренне мила с другими... Помочь ей тогда казалось закономерностью, подобно восходу солнца. И сейчас, и несколько лет назад Хидзирикава не жалел об этом. Но несмотря на новых друзей из Starish на сердце тяжелым грузом лежало одиночество. Душевное. Когда-то, вогнав себя в строгие рамки наследника бизнеса, Масато почти разучился проявлять эмоции, привыкнув их подавлять… А что делать теперь? Как избавиться от этой непроглядной бездны в груди?       — Масато, ты чего тут забыл?! — вдруг послышался знакомый голос за спиной.       Легко оттолкнувшись от шершавой коры дзельквы, Масато обернулся, с любопытством всматриваясь в легкую дымку тумана, где уже слышались шаги нарушителей покоя. Первым на глаза попался Рен. Немного взлохмаченный, с зеленными листьями в волосах и неправильно застегнутой рубашкой. Не таким привыкли видеть красавчика поклонники! Кстати, о них... Не сразу Масато заметил рядом с другом милую низенькую девушку, совсем подростка, с красными от стыда щеками. Что-то в нежных чертах её лица показалось Масато знакомым, но эти мысли исчезли, стоило только взгляду опуститься ниже. Льняная юбка помята, на руках виднеются рельефные следы вишневого оттенка, какие бывают после сна. Кажется, кто-то провёл сегодняшнюю ночь на природе. И судя по довольному оскалу Рена, весьма плодотворно.       Эта неожиданная шальная мысль, заставила Масато слабо улыбнуться. Вот уж кто не знает слова «апатия»!       — Решил насладиться зрелищем рассвета, — Хидхирикава вдруг вспомнил популярную фразу и, особо не задумываясь, ответил ей. «И снова я скрываюсь за кем-то», — грустно подумал исполнитель, сильнее сцепив пальцы на бумаге. Текст не написал. Свидание Рена прервал. Да и птенцов аист так и не вывел… Стоит ли ожидать что-то хорошее от предстоящего прямого эфира? Масато даже передернуло. Нет, нельзя испортить порченный продукт.       Бросив последний взгляд на поднимающееся солнце, исполнитель повернулся к выходу, собираясь провести оставшееся до эфира время в студии.       Хидзирикава успел отойти лишь на шаг, когда чья-то тёплая ладонь сжала запястье. Остановился, обернулся. Рен. Может что-то случилось? Скорее всего, касательно сегодняшней программы. Лучше подождать. Руку освободить не получилось, поэтому Масато перевёл задумчивый взгляд на золотистое солнце, абстрагирываясь от окружающего мира. Что опять придумал этот клоун?       — Моя прекрасная роза, вы были неповторимы, — донеслись слова до Хидзирикавы, вмиг заставляя красивую картину солнца померкнуть. «Он держит меня за руку и заигрывает с ней?!». Резко повернувшись, Масато как раз попал на бесплатное представление с нежным поцелуем в запястье. Рассматривать природу перехотелось. Рен опять решил устроить шоу на пустом месте. Жалкое зрелище.       Ещё одна попытка вырвать ладонь из крепкого захвата не увенчалась успехом. Откуда только сила берется в этом расслабленном коте?! Масато раздраженно фыркнул. Желание оказаться в своей комнате крепло с каждой секундой, пока Рен тоннами вешал лапшу на уши наивной девочки. Кстати о ней! "Прекрасная роза" расцвела! Щеки мило покраснели, зеленые глаза сверкают, а уж как грудь выкатила! Холодно посмотрев на данный атрибут "женственности", Хидзирикава хотел уже отвернуться, когда наткнулся на понимающий взгляд Дзингудзи. Этот клоун ещё и подмигнуть посмел! В конец разозлившись, Масато с силой вывернул руку, пытаясь уйти от захвата. Рен пошатнулся, но удержал. Продолжая заливать о невероятной красоте спутницы, сильнее сжал пальцы и потянул пианиста на себя.        Жаль только с мощью не рассчитал! За мгновение полтора метра были сокращены до нескольких десятков сантиметров, потому что Масато банально споткнулся. Папка с нотными листами с глухим звуком полетела на мокрую траву. Падение самого синеволосого обещало быть фееричным, если бы не вовремя спохватившегося Дзингудзи. И снова эти сильные пальцы! Теперь не только на ладони. Это можно было определить по волнам возбуждения, что по всему телу расходились от чужой руки между лопаток. Обычно холодный и всегда серьезный Масато вдруг почувствовал, как краснеет. Взгляд затуманился.       "Что?.. Что происходит?.."       -- Потерпи. Мне надо с тобой поговорить, -- прошептал Дзингудзи на ухо и, отстранившись, пронзительно посмотрел на молчащего Хидзирикаву. Поражает скорость, с которой Рен меняет маску "умелого любовника" и его настоящей личности.       -- Прости, роза, я отвлёкся, -- ...и обратно.       Поставив Масато на ноги, друг тут же отвернулся. А пианист не мог... У него перед глазами до сих стояли мутные глаза шута в непозволительной близости от собственных. Его хриплое дыхание, от которого исполнитель непроизвольно сглотнул. И два запаха, один какой-то горький, неприятный (странно знакомый), а другой свежий, но настолько легкий, что не сразу можно заметить. Апельсиновое масло. Так вот что добавляет в ванну Дзингудзи...       Вздрогнув от собственной мысли, Масато решил отвлечься. На глаза попалась старая береза на другом берегу озера. Многие ветки уже отмерли, чёрными безжизненными плетями свисая вдоль ствола. А береза всё равно растёт...       Мысли прервал мокрый звук поцелуя.       Масато передернуло. Щеки уже не горели, тело не накрывали волны жара, а сердце вернулось к своему обычному ритму. "Магия" закончилась, осталось лишь липкое ощущение фальшивости происходящего и нестерпимое желание уйти подальше от происходящего.       Желание успокоиться заставило Хидзирикаву всматриваться в старое дерево, подмечая даже самые незначительные мелочи: от вспоротой коры до виднеющихся толстых полукольцах корней. Оно почему-то напомнило отца… Так же возвышается над остальными, тоже есть родственники, даже сын. Но до сих пор со всем он справляется один. Тогда, стоя на берегу, Масато твердо решил, что завтра придет на это же место и поможет старому дереву: подрежет мертвые ветки, заделает их садовым варом… Осталось только найти его.       Солнечные лучи уже вовсю расписывали водную гладь, когда Хидзирикава снова посмотрел на Рена. Девушки рядом не было. А вместе с ней пропала и маска паяца. Друг ответил немного задумчивым взглядом из-под нахмуренных бровей. Игривые огоньки, предназначенные для публики, исчезли. Голубые глаза смотрели устало. Эти «перевоплощения» даются ему тяжело. Масато это видел и понимал как никто. Только в отличие от Хидзирикавы, второй наследник корпорации Дзингудзи утолял этими эмоциями скуку. Тоже явно напускную. Как можно было так избаловать ребенка?       — Что за девушка? Фанатка? — окружающая тишина немного угнетала. Масато мягко высвободил руку из ослабевшего захвата, и задумчиво посмотрел на круглую беседку, в противоположную сторону от Рена.       — Нет, первокурсница академии. Асами-тян просто очаровательна в своём смущении…       — Может, Асэми? — недовольство всё же прорвалось в голос. Масато не мог понять, как можно переспать с девушкой и забыть имя сразу после её ухода! Тем более из первокурсников больше всего подходит под описание Асэми Ямата, дочь влиятельного предпринимателя Ито Яматы. Старого прохиндея, который только с первого взгляда кажется наивным и глуповатым. Точно, вот почему эти большие зеленые глаза показались знакомыми! Ведь Ито почти всегда держит их широко распахнутыми, словно чему-то удивляется. Масато на собственный праздник совершеннолетия общался с ним несколько минут, ничего незначащий диалог о здоровье родственников и курсе валют. Ито-сан, захлебываясь слюной, рассказывал о своей ненаглядной дочери, фактически чуде, рожденным пятидесятилетним отцом. Милый, любящий отец… Уже потом Масато узнал КАК этот «ангел» справляется с конкурентами.       Неожиданный страх при мысли, что Рен мог попасть на поле деятельности Ито-сана, зародился где-то внутри груди и разрастался с каждом секундой.       — Может, не помню, — легко отмахнулся Дзингудзи, словно не видел ничего особенного, — Разве когда ты видишь красивую девушку, ты смотришь на её происхождение?       Расстояние между друзьями было с метр. И даже при том, что Масато по-прежнему смотрел на беседку (читай, в другую сторону) крепкий запах алкоголя спутать было невозможно. Терпкий, оседающий на языке тяжелый вкус. «Он… пьян?» — заторможено подумал Хидзирикава, наконец, оборачиваясь и по-новому рассматривая Рена. Взгляд сразу же наткнулся на немного оплывшие мутные глаза. И неправильно застегнутая рубашка, и растрепанная прическа… всё теперь предстало в другом свете. Так одеваются не только в спешке, но и когда пьяны.       И ВСЁ ЭТО ЗА ТРИ ЧАСА ДО ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ НА ГЛАВНОМ КАНАЛЕ!!!       — Дзингудзи! — терпение лопнуло с оглушительным треском, Масато сам не заметил, как подскочил к Рену и со всей дури дернул его за воротник на себя, впиваясь злым взглядом в бесстыжие голубые глаза, — Да как ты посмел! — до безумия хотелось врезать этой наглой морде, чтобы он наконец понял слово"ОТВЕТСТВЕННОСТЬ». Чтобы перестал думать лишь о себе! Чтобы вспомнил об обязанностях! Чтобы… перестал растерянно-пьяным взглядом смотреть в ответ. Это или что-то другое остудило парня, Масато не знал. Просто от этих уставших глаз с алкогольной поволокой внутри что-то перемкнуло. Рен ведь не пьет. Почти никогда. Так что же должно было случиться, чтобы он вздумал нарушить один из принципов?       — Дойти до комнату сможешь? — уже более спокойным голосом спросил Масато, запихивая нотный лист во внутренний карман. Громкий «ик» стало ответом. Потом Хидзирикава долго и тщательно отряхивал одежду Дзингудзи и золотистые волосы, изваленные в грязи. Невнятные ответы вроде «Сам справлюсь» или «Отвали, Масато» приходилось пропускать мимо ушей. Возможно, несколько раз Хидзирикава «случайно» переборщил с силой, стряхивая прилипшую землю, но в ответ не получал ничего, кроме обиженного бурчания. Под конец Рен уже молчал, покорно принимая помощь. Только недовольно морщился. Работе это, безусловно, помогло. Вскоре чёрная лента перехватила длинные пряди, дабы скрыть их нечесанность. А на помятую в пятнах от травы рубашку Масато с трудом натянул свой новый синий пуловер. С джинсами Рена это вполне сочеталось, поэтому за его честь главного красавчика можно не переживать. Если закрыть глаза за присутствие стойкого запаха (и признаков) алкоголя.       — Сможешь идти сам? — снова спросил Масато, задумчивым взглядом осматривая результат.       — А ты во мне сомневался? — игриво усмехнулся Рен… и чуть не завалился. Как ещё с Яматой стоял?! Если бы не реакция Хидзирикавы, все недавние усилия могли сойти на нет! В считанный секунды мужчина успел перехватить друга за предплечье и талию. Мысленно Масато уже давно окунал красавчика за шкирку в холодную ванну. Так с причмокиванием, с водой в носу… В жизни же приходилось терпеть, крепко прижимая к себе, чтобы не свалился. Рену словно только это и нужно было. Облегченно вздохнув, он с чистой совестью навалился на друга. Наивно забывая про свой далеко не маленький вес… Впрочем про это не забыл Масато и, пока они вместе не упали в воду, привалился к дереву. Затылок устало уперся в шершавую кожу. Глаза закатились. Минута спокойствия. Жаль, дзельква не может ходить, а то проблема с перемещение давно уже была бы решена.       — Да… проще оставить тебя тут трезветь, а потом забрать за пятнадцать минут до выхода, чтобы переодеться успел… — задумчиво протянул Масато, крепче прижимая к себе друга. Что же могло случиться, что он так напился? Может, брат опять звонил? Или поссорился с кем? Или с родственниками что случилось? Или именно об этом Дзингудзи хотел поговорить? Слишком много «или». Тем более, что это не касается Масато, а является личным делом Рена. Но… Хидзирикава сильно переживал за своего друга, чтобы забыть такой срыв. Когда тот придет в себя, от расспросов ему не спастись.       Масато удобнее перехватил Рена, закинув его руку себе за шею, и пошёл в сторону общежития. Если повезет, то по дороге им никто не встретится…       Видимо, удача сегодня была на их стороне. Ровно через пятнадцать минут плутания по коридорам общежития, парням каким-то чудом удалось остаться незамеченными. К тому времени о качестве одежды все забыли. Паутина рваными прядями висела на новом пуловере, вся голова Рена покрылась пылью, а у Масато на лбу сидел жирный чёрный паук. Настроение это не прибавляло. Поэтому, стоило друзьям добраться до комнаты, как с хлопком двери ушло и накопленное терпение:       — Иди в душ!       — Ой, наш холодный мальчик мне приказывает! А если я не хочу?       — Ты пьяный…       — Хидзирикава, только не повторяй! Я хочу спать, оставь меня в покое, — и сонно опустился коленями на мягкий матрас.       — Если ты не пойдешь сам, то тебя затащу туда я! — теряя сдержанность, тихо произнес Масато. И если бы не состояние Рена, тот заметил бы адский огонь в обычно спокойных глазах друга.       — Да что ты мне сделаешь! У тебя даже мнения своего не…       ХЛОП! За секунду до конца фразы в Масато что-то лопнуло. Нервы? Терпение? Он не знал. Но желание отбросить дипломатию и просто врезать зарвавшемуся клоуну достигло апогея.       "Так нельзя, Масато. Нужно успокоиться"       И Хидзрикава решил отступить. Просто отвернулся, обводя взглядом спальню. Перед глазами блеснули ослепительные лучи солнца, пронизывающие комнату. Они мягко стелились по гладком паркету, с помощью бликов создавая произведения искусства. Картины, создаваемые благодаря этому эффекту «хранятся» недолго и так же быстро стираются из памяти. Жаль. Масато всегда любил общежитие именно за окна, большие, словно специально сделанные для него… Но сейчас взгляд почему-то зацепился за портьеры, буквально льнувшиеся в руки. Как в замедленной съемке, Хидзирикава смотрел на нежную ткань на фоне собственной кожи. Потрогал, потёр между пальцами сжал.       Надоело терпеть.       Почему-то представилась картинка с головой Рена, погруженного в воду…       А ведь голубые переливы моря так ему шли...       --… нет! — презрительно выплюнул Рен. Пьяное лицо исказила гадливая улыбка, тут же ставшая уставшей. Кажется, его клонило в сон…       Длинные пальцы, привыкшие к твердым клавишам пианино, сильнее сжали мягкий бархат…       Никто не собирался давать ему возможности выспаться. Не заслужил…       С грохотом на пол упала гардина. Масато сам не понял, как смог ногой за одно движение оторвать от неё штору. Посыпались кольца… В душе проснулось что-то темное. То, что не остановишь дыхательной гимнастикой, то чего ни разу не видел отец…       Рен больше не смеялся. Его голубые большие глаза на один миг протрезвели, исчезла мутная поволока, и взгляд с каким-то отчаянием зацепился за Масато. Наматывающего плотные шторы себе на кулак. Волосы из-за наклона головы, почти полностью заслоняли лицо. Только это не помешало Рену увидеть потусторонний блеск в глазах цвета грозовых облаков…       Вот они друг напротив друга. Каждый в напряжении. Оторвать взгляд от глаз другого никто из друзей не в силах. Так проходит секунда… Другая…       А потом Рен попытался отодвинуться. И опускает глаза. Масато больше не осознает, что творит, когда бросается на Рена, когда жестко вяжет его руки за спиной, когда, невзирая на истошные крики и сопротивление, по полу тащит его в душ, включает воду, ногой толкает краны, беспощадно окунает Рена, слышит как тот фыркает, задыхается… Плотина эмоций прорвалась. Наступил срыв. Первый за столько лет. И Масато надеялся, что единственный…