Плошка рагу

      — БЛЯДЬ!       С рыком ударив по столу, Хоук задел склянку с лириумом, которая раскололась под тяжестью ладони, и осколки вонзились в кожу, только сильнее приводя мага в бешенство. Следом полетел восвояси стул, на котором он только что сидел, удар ногой пришёлся о сундук рядом… Удар больной ногой. Застонав, мужчина рухнул в кресло, обречённо уставившись в потолок, нервно сжимая и пачкая подлокотник. Кровь ещё струилась из раны, обвивая ладонь и пальцы тонкими красными нитями. Хоук хмыкнул – какое бесполезное расточительство магического ресурса. Из этих пары капель он мог бы…       Мог бы.       Но теперь не может.       Остатки лириума растеклись по поверхности стола и, подступив к самому его краю, начали поочерёдно сваливаться каплями на плитку пола. С едва слышным ритмичным звуком, который в голове Хоука трещал рикошетом какого-нибудь металлического снаряда от одного виска к другому.       — Хоук? — неуверенно и хрипло раздалось за спиной, после чего гость откашлялся.       Знакомая интонация.       — Надо же, — протянул Хоук, надевая маску свойственной ему беспечности, и через боль поднялся с кресла, стараясь принять наиболее непринуждённую позу. — Сам командор Львиная холка-       Гаррет осёкся, удивлённо уставившись на Каллена, не обнаружив на нём ни его узнаваемой шубы, ни чего-либо вообще из амуниции. Рубашка, штаны, да сапоги – обычный человек прямо.       — Кошмар какой, даже пошутить не над чем, — наигранно надулся Хоук, отрывая взгляд от голой шеи. — Где же твой мохнатый зверь? Кстати, выглядишь ужасно пошло.       Вместо ответа командор твёрдым строевым шагом приблизился к Хоуку, стоять без посторонней помощи у которого получалось кое-как, но он очень уверенно делал вид, что так и запланировано. Будто Каллен вовсе не замечает, как длинные пальцы вонзились, словно когти, в спинку кресла и подрагивают от тяжести тела, которое вынуждены держать. Будто фиксаторы, поддерживающие кости его левой руки, бандаж на рёбрах и гематомы не вызывают никакого дискомфорта при передвижении.       — На тебе живого места нет…       Хоук мастерски притворился, что не услышал этой фразы, пялясь куда-то в дальний угол, будто бы есть ему до него какое-то дело. Но если молчать так долгое время, то это вряд ли поможет намекнуть собеседнику, что у тебя всё в порядке. А у Хоука всё в порядке, кто бы что ни говорил.       Знай Каллен его похуже, то может бы и поверил в этот спектакль. Поверил может, и если бы не видел тело, когда его только-только нашли. Выпал из разрыва как тряпичная кукла, словно у него в помине не было костей. Левая рука была практически свёрнута в узел, как он не лишился её – неясно было даже самым заматеревшим лекарям. В некоторых местах доспех был расплавлен до самой кожи. И та длинная рана на щеке, будто кто-то полоснул широким лезвием, от уха и доходящая почти до рта, сквозь которую виднелись зубы…       — Это у тебя теперь вместо оружия? — Хоук всё-таки повернулся к нему лицом, кивнув на плошку с рагу в его руках.       — Вроде того, — Каллен мягко улыбнулся, уловив искренние нотки любопытства в его голосе. — Против которого тебе не выстоять, так что садись и принимай поражение как полагается.       Осторожно подхватив за локоть здоровой, точнее несломанной, руки, которой Хоук тут же вцепился в Резерфорда, теряя равновесие, Каллен усадил его в кресло, и поставил на столик рядом ужин. Яркие разноцветные кусочки тушёных овощей и мяса, посыпанные сверху мелко нарезанной свежей зеленью, выглядели довольно аппетитно.       — Я и сам мог спуститься на ужин.       — Мог, но так и не спустился.       — Значит, не был голоден.       — Несколько дней?       Хоук сердито поморщился, когда в ноздри ударил аромат приправ, проникая прямиком в желудок. Кажется, есть всё-таки хотелось и жутко, но всё это было похоже на подачку. Причём незаслуженную.       Командор вернул валявшемуся в стороне стулу правильное положение и сел напротив Хоука, скрестив руки на груди.       — И что, не уйдёшь пока я не..?       — Не уйду, — Резерфорд кивнул, видимо в знак подтверждения своих слов, и протянул ложку.       Хоук согласно вздохнул и начал есть. Сначала без особого энтузиазма, мясо казалось пресным и без вкуса, но с каждой следующей ложкой органы чувств будто начинали работать в полную силу, и голод заявил о себе, понуждая Гаррета есть наспех, цепляя клыками ложку, не разжёвывая и сразу глотая.       Плошка стремительно пустела. Оставалось буквально несколько кусочков, которые никак не удавалось поймать не ведущей рукой, к тому же не державшей до этого ничего тяжелее фаербола. Пальцы то и дело дрожали на протяжении всего пищевого процесса, а из-за раздражения это только усиливалось, и прежде чем выкинуть посуду к хуям мабарьим, Хоук отставил её в сторону.       — Я наелся.       Вовсе нет.       Каллен пододвинул тарелку к себе и, собрав оставшиеся ломтики мяса и овощей, поднёс ложку к лицу Гаррета, предварительно подставив ладонь, чтобы ничего не упало на пол.       — Т-ты издеваешься? — он едва не вспыхнул пламенем, значительно повысив голос, смотря то на Каллена, то на ложку, будто она была наполнена нажьим дерьмом.       — Нет.       — Это унизительно.       — Вовсе нет.       — Пошёл нахуй отсюда!       Голос Хоука отдавал то рыком, то шипением. Он отстранялся, хмурился, покраснел в скулах. И Каллену было непонятно от смущения всё это, или от злости. Он ведь проявляет…заботу, верно? А забота – это хорошо. Почему тогда Хоук ведёт себя как загнанный в угол зверь, а Каллен – как непутёвый кретин, пытающийся отбиться от дракона перочинным ножичком, держа его к тому же не за рукоять, а за лезвие?       — Ты не ел уже полных четыре дня! Какой толк от припарок, о какой регенерации может идти речь, если у тебя нет сил даже на то, чтобы на ногах стоять? Неужели магия заботит тебя больше, чем…больше всего остального?!       — Так и есть.       Предсказуемый, но неясный для Каллена ответ. Он лишь понимал, что ступает на тонкий лёд и что эта тема для Хоука болезненна, интимна и разрушительна одновременно. Сломанная в нескольких местах рука – это совершенный пустяк по сравнению с тем, сколько сил было затрачено на выход из Тени. На то, как магия чуть не выжгла его изнутри ему наплевать. На то, что его кости собирали по крохотным частям, как паззл – тоже. На мигрени и голод – тем более. Лишь отсутствие магии, только лишь это. Предоставь ему выбор: оставить всё как есть или снова отправиться в Тень, снова биться с Кошмаром, но с мизерным шансом на возвращение своих способностей… Он бы выбрал второе.       — Ты выбрался оттуда. Живым. Разве это для тебя ничего не значит?       Гаррет устало вздохнул и запустил пальцы в волосы, состриженные почти наголо на висках и затылке, чтобы было проще обрабатывать раны. По правде, он только сейчас задумался: зачем он выбрался? Что, помимо банального инстинкта самосохранения, им двигало? И ради чего он…остался там? Или, точнее, ради кого?       Из мыслей вывело жжение в носоглотке и кровь, побежавшая прочь из носа – побочка припарок. Резерфорд достал из грудного кармашка платок, который таскал с собой, наверное, потому что иначе он не был бы образцом порядочности для окружающих, и, осторожно обхватив непривычно гладкое лицо, промокнул багровую струйку, не решаясь отстраниться, когда, казалось бы, Гаррет и сам в состоянии держать этот платок.       — Я думал, что потерял тебя.       — Нет… Каллен… — Хоук отрицательно мотнул головой, но потянулся навстречу к Резерфорду, притягивая его к себе за воротник белоснежной рубашки, на которой останутся следы от запёкшейся крови.       На мгновение захотелось остановиться. Выгнать Каллена из комнаты, закрыться и снова безостановочно щёлкать пальцами, сжимать-разжимать ладонь в попытке наколдовать пламя, пока рука не превратится в одну большую мозоль от бесконечного количества безуспешных попыток. Но его тихие вздохи в шею и неловкое ёрзание бёдрами работают на Хоука как рычаги замыкания, после перекрытия которых отпустить Резерфорда становится невозможной задачей.       Бандажи и кровоподтёки не позволяли многого, прилично ограничивая Хоука в движениях и вынудив его сдать лидирующие позиции Каллену. С чем тот, впрочем, справлялся на ура, в очередной раз убеждая Защитника в том, что затянувшаяся девственность не равно неосведомлённость, и «на местности» командор ориентируется прекрасно, взять хотя бы тот случай на столе…       Осторожные поцелуи вскоре заменили более требовательные и пылкие. Опускаясь всё ниже, Каллен распустил рубашку, приоткрывая шею и грудь Хоука, касаясь губами его ключиц и плеч, покрытых мурашками от ласки. Гаррет же в ответ прижимал его к себе, поглаживая пальцами чувствительное место между острых лопаток, усыпанное песчинками веснушек. Одному Создателю известно, как же ему этого не хватало.       Не в силах оторваться друг от друга, командор еле стянул с их обоих одежду, тут же ахнув, когда оголённые участки кожи коснулись друг друга. Бёдра Гаррета пришлось сильно сжать коленями, не позволяя напрягаться и призывая к послушанию своим фирменным строгим взглядом из-под сведённых бровей, от которого Хоук намокал похлеще сестричек Церкви, впервые узнавших что такое антиванский молочный сэндвич. Так что окончательно доверив Каллену вести, Гаррету оставалось лишь обходиться поглаживаниями. Где-то несдержанно сжать бледную кожу, следом провести ладонью по рельефу мышц, нежно очертить шрам, пересекающий влажные губы, и постараться не кончить в ту же секунду, когда Резерфорд возьмёт в рот его пальцы.       Наблюдать за его растяжкой было невыносимо. И если бы этот момент не был самым сексуальным видом в его жизни, Хоук бы снова задумался о своей беспомощности. Временной, как он успокаивал сам себя.       — Это временно, не волнуйся… — Каллен заглядывает ему в глаза и мягко улыбается в ответ на удивлённый взгляд.       — Клянусь, как только я начну чувствовать пальцы-       — Т-ш-ш… Пускай будет сюрприз…       Оседлав Защитника, Каллен прошипел, привыкая к крепкому члену внутри, и понемногу начал старательно двигаться, ловля на себе жадный взгляд глаз напротив, от которого чувствовал себя безмерно желанным. Гаррету было позволено целовать туда, куда он сможет дотянуться до тех пор, пока командор снова упрямо не прижмёт его вплотную к креслу, разрешая Хоуку только получать удовольствие. Ну и, возможно, чтобы спрятать довольную ухмылку, когда бессвязные стоны того-самого-героя-Киркволла заменятся на тихое и трепетное «Каллен».       В этот раз без грубых толчков, непривычно медленно, но между тем томительно и так же страстно. В этот раз без укусов и шлепков, но ноющие сломанные рёбра были вполне удачным аналогом необходимой для контраста боли. В конце концов, Каллен всё так же перебирал пальцами густые чёрные волосы на макушке, всё так же по привычке сглатывал стоны и нетерпеливо сжимался на Хоуке, когда поза была особенно «правильной».       Значит, не всё так плохо.       Кончик его холодного носа приятно щекотал за ухом, заставляя пробывшее несколько минут в истоме тело чуть съёжиться. Наверное, Гаррет бы снова потонул в размышлениях о своей бесполезности, к примеру, потому что он не может согреть Каллена магией, как прежде… Если бы предусмотрительный командор Львиная холка не укрыл их обоих тяжёлым тёплым покрывалом.       Он что-нибудь придумает. Он обязательно что-нибудь придумает.       — Гаррет? — тихо произнёс Резерфорд, уткнувшись лбом в лоб Хоука.       — М?       — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — Каллен заглядывает ему в глаза и мягко улыбается в ответ на удивлённый взгляд.