К чему приводит неосторожное обращение с зельями.

Гермиона застонала и попробовала повернуться от назойливого луча света, что терзал ее раскаленный болью мозг сквозь прикрытые веки. Голова была пустой и гулкой, а еще она болела, как и все тело. Особенно промежность и попа. Гермиона вновь застонала, и на этот раз приложила куда больше усилий, дабы спрятать голову понадежнее от назойливого луча света. Мозг умницы Гриффиндора отказывался включаться в работу, просыпаться, анализировать что-либо или вспоминать вчерашний день. Гермиона устроилась как можно более удобнее, подтянула ноги и руки поближе к собственному телу, свернулась калачиком и попробовала отстраниться от неприятных ощущений. Грудь, особенно соски, побаливали, такое у нее уже пару раз было во время месячных, но сейчас боль была какой-то иной. Приятно тянущей. А еще в ее укрытии довольно странно пахло. Не сказать что неприятно, нет... Поток мыслей прервался, поскольку она почувствовала, как со спины к ней прижались округлости с острыми сосочками, что приятно уперлись в спину. Чья-то нежная рука прошлась по ее бедру и, остановившись на талии, подтянула и прижала неизвестную ближе к самой Гермионе. А последняя замерла, не зная как дышать. Прижимающееся со спины тело было явно женским, а еще было до невозможности приятно ощущать спиной все эти невероятные чувства. И вновь ей не дали завершить мысли. Укрытие зашевелилось, и она почувствовала, как ее накрывает чья-то рука. Совсем не нежная и женственная. От удивления и страха глаза сами распахнулись. Гермиона с минуту пялилась на мужскую грудь и подмышку, ощущая, как кто-то дышит ей в макушку, упираясь носом в ее непослушные кудри. Она боялась пошевелиться или поднять голову. А мозг, наконец, не взирая на боль, судорожно пытался включиться в работу, начиная вспоминать вчерашний день. Битва за Хогвартс. Поцелуй с Роном. Гарри на мосту выбрасывает сломанную бузинную палочку. Объятья. Работа по приведению замка в хоть какой-то порядок. Размещение, приготовление пищи, поиски выживших, успокоение самых маленьких. Загруженность такая, что мозг в какой-то момент выдал черный экран, и она едва не упала, лишившись сил. Если бы не Гарри, что все это время был рядом, она бы могла повредить себе что-нибудь. А вечером Рон принес сумку с медовухой, которую он под шумок стащил из кабинета Слагхорна. Многие обрадовались. Всем хотелось забыться. Гермиона даже не стала возмущаться подобным, ей после целого дня работы и вида мертвых так же хотелось познать, поможет ли алкоголь забыть все "это", как писалось в книгах, или же нет. А потом словно провал в памяти. Лишь какие-то несвязные отрывки и море чувств, приятных, незнакомых. Она невольно зажмурилась и застонала, вспомнив лишь отголоски. Гермиона даже подумать боялась, как же на ней сказывались тогда полноценные ощущения. Неожиданно кто-то, по-прежнему неизвестный, идентифицированный ею как девушка, поцеловал ее спину в районе лопатки, а рукой погладил животик. И эти ощущения были ей знакомы по сегодняшней ночи. А еще, к удивлению самой Гермионы, не вызывали какого-то негатива. Она прислушалась к себе, пытаясь проанализировать свои чувства. Но все было более чем в порядке, ей даже нравилось, что со спины ее обнимает и целует девушка. Да и мысли о развитии более близких отношений с представительницей своего пола не вызывали отвращения. Неожиданно ее сознание затопили воспоминания. Она страстно целует миниатюрную блондинку, зарываясь левой рукой в ее непослушные белокурые волосы. Ее глаза полуприкрыты, как и у блондинки, что постанывает ей в ротик, не забывая активно отвечать на поцелуй, работая языком. Их обнаженные тела тесно прижаты друг к другу. Гермиона буквально наяву ощущает, как их грудь трется друг об друга. Как ее пальчики сжимают упругую попку Луны. Как руки блондинки в ответ ласкают ее тело, в особенности спину и попку. Гермиона мотнула головой, прогоняя наваждение. Сверху послышался мужской чих, и мысли вновь стали кристально ясными. Ведь кроме обнимающей ее со спины Луны есть еще кто-то, в кого она уткнулась лицом. Гермиона судорожно пыталась вспомнить, кто этот неизвестный. Но в уме был лишь неясный образ и силуэт, покачивающийся и размывающийся постоянными волнами удовольствия. Даже сейчас, лишь вспоминая, Гермиона ощущала, как внизу живота разгорается пожар желания. Она закусила губу и решительно подняла голову вверх. Чтобы удивленно замереть, распахнув глаза, когда бездонные зеленые омуты приблизились вплотную. Он улыбнулся ей одними глазами, а затем поцеловал, настойчиво ткнувшись языком в губы. Гермиона вспомнила. Она вспомнила все. Как, выпив чарку медовухи, ощутила себя плохо. Как Рон порывался помочь ей, но Луна перехватила инициативу и куда-то повела ее. Как вскоре они начали целоваться. Как Гермиона не совсем осознавая, что творит, попробовала залезть Луне в трусики. Сейчас, вспоминая все, что творила, она осознавала, что была явно не в себе. Гермиона помнила, как Луна уговорила ее, пообещав, что даст доступ к своему телу, если сама Гермиона поможет добраться им до комнаты. Как они пробирались под заклятием невидимости через гостиную, превратившуюся в настоящий вертеп. Она видела и порывалась присоединиться к творящейся вакханалии. К оргии, устроенной ее однокурсниками. Но слабая ладошка Луны была словно путеводной звездой в этом мире похоти и разврата. Гермиона безропотно шла за блондинкой, хотя ей безумно хотелось остаться и познать наслаждение и удовольствие. Прям как Джинни, что сейчас принимает в себя сразу ТРОИХ! И это не считая тех двух, что на перебой суют свои отростки ей в рот. Этот момент немного отрезвил вечно рассудительную Гермиону, и она осознала, что кто-то ее опоил. Она даже подозревала, кто именно. Девушка нашла глазами шевелюру Рона и едва не проблевалась от увиденной картины. Сознание стало еще более трезвым. Она видела, как Рон развлекается одновременно с Лавандой Браун и Дином Томасом, устроив паровозик. Мерзкое, по мнению Гермионы, зрелище. А еще ее глаза все никак не могли найти знакомую растрепанную шевелюру. Гарри нигде не было. Как бы она не искала его взглядом. А ведь замедляться нельзя, она и так ощущает, как от увиденной картины к ней вновь подступает желание остаться и отдаться. И лишь Луна, ее маленькая путеводная звезда, спасает и удерживает, ее от самой себя, своих желаний. А своих ли? Они дошли до лестницы, на которой лежало двое полураздетых обнаженных тела каких-то шестикурсников. Она вроде их даже знала, но сейчас никак не может вспомнить фамилии или даже имя. Перед глазами все плывет, а внизу живота все горит от желания. И лишь ладошка Луны да паническая мысль "Где Гарри" удерживает ее от присоединения к всеобщей оргии. Они поднялись наверх, толкнули какую-то дверь. Сейчас-то Гермиона понимала, что это была дверь в спальню мальчишек. Но тогда ее сознание этого не понимало, оно желало одного разврата. Открыли дверь и увидели Гарри, стоящего посреди комнаты с нацеленной на них палочкой и рукой запущенной в штаны. Он издал какой-то полустон, полурык, но палочку опустил, а вот руку из штанов не убрал. В момент, когда палочка начала опускаться, Гермиона притянула к себе Луну и начала страстно целовать в губы. Руки оглаживали такое миниатюрное, привлекательное и мягкое тело. Одежда мешала, убрать. Луна еще что-то пыталась сделать, но куда ей против чуть более крупной Гермионы, что и мальчишек порой гоняла без всякой палочки. Гермиона застонала и, разорвав поцелуй, стыдливо уткнулась лбом в грудь Гарри. Это было такое привычное действие, что она только спустя пару минут осознала, что они в одной постели, голые и недавно целовались. Она залилась краской, уже понимая, какие именно воспоминания скрывает от нее её же подсознание. – Гермиона, – осторожно позвал ее Гарри, – я понимаю, что вчера нас всех дружно опоили, – произнес он твердым голосом, – но после всего, что между нами вчера ночью было, я не могу по-другому, я обязан на вас с Луной жениться. – Он хмыкнул каким-то своим мыслям, а затем добавил. – Мне с вами слишком хорошо. Гермиона ощутила, как мужская рука прошлась по ее бедру, огладила ногу, бок, а затем, поднявшись к лицу, настойчиво заставила поднять голову и посмотреть в зеленые глаза. Гермиона искала в них разочарование, презрение все, что угодно, но не любовь напополам с обожанием. – Я ни о чем не жалею и даже благодарен тому, кто это с нами сделал, – тихо произнес Гарри и снова поцеловал ее. Гермиона ответила на поцелуй. Воспоминания вчерашнего захлестнули ее с новой силой. Она вспомнила и то, как целовала и ласкала Луну. И как они играли друг с другом, пока Гарри смотрел на них, либо же помогал или ласкал другую. Гермиона вспомнила все, в том числе и моменты их близости с Гарри, и то, как она наблюдала за Гарри и Луной. Все переплеталось в странный клубок страсти, от которого она застонала в губы своего любимого друга. – Мозгошмыгов на вас нет, поспать не дадите, нарглы беспокойные, – смешно заворчала Луна и, приподняв голову, добавила, – я тоже хочу поцелуев. Гермиона не выдержала и рассмеялась, уж больно голос и сама интонация была забавны. Гарри так же фыркнул пару раз, но послушно приблизился к Луне и поцеловал. Раз, другой, третий. Луна счастливо улыбнулась и зажмурилась, словно довольный котенок, объевшийся сметаны. – Вкусно, – произнесла она. – И да, Гарри, со своим предложением ты немного опоздал, мы уже. – И она указала на свою и Гермионы руки, что лежали рядом. Гермиона и сама приподняла голову, чтобы увидеть, о чем говорит Луна. – Брачные браслеты, я читала о них в библиотеке, – растерянно произнесла Гермиона. – Но как?! Когда?! – Она судорожно пыталась вспомнить, все то, о чем когда-то читала. – Ну, – смущенно протянула Луна, – я все-таки одна из чистокровных, а у нас не принято спать до свадьбы, – она задорно улыбнулась. – Вот я нас и поженила вчера. – Гермиона не знала что сказать, как и Гарри. – Лунные морлатухи были счастливы. А уж как за нас радовались мозгошмыги, даже кизляк показался из укрытия, жалко не морщерогий, – грустно добавила она под конец. – Кхм, так мы женаты? – Спросил растерянный Гарри и с каким-то хищным восхищением и интересом, приподнявшись, стал оглядывать их. От чего у Гермионы внутри все затрепетало. – Луна, иди ко мне. – Позвал он, и та, перегнувшись через Гермиону, послушно наклонилась к Гарри. После чего он подхватил пискнувшую девочку и прижал к себе, начав целовать. Гермиона попробовала определиться, что она чувствует по этому поводу. Но кроме странного удовлетворения более ничего не ощутила. Ей казалось естественно наблюдать, как один ее супруг целует другого. Никакой ревности, ничего кроме уже упомянутого удовлетворения. Видимо, это и есть работа супружеского браслета, о котором она когда-то читала. Додумать мысль ей не удалось. Гарри прервал поцелуй с Луной, и они совместно накинулись на Гермиону. На этот раз ее целовала Луна, а Гарри играл с грудью и сосками, облизывая засасывая или просто целуя. Гермиона постанывала от удовольствия и ловила стоны Луны. Она прикрыла глаза и полностью отдалась чувствам. Из спальни они вышли только спустя пару часов, когда окончательно наигрались друг с другом и полностью отдохнули. Вниз они спустились только после душа. Чтобы увидеть довольно пугающую картину. Голые, лежащие вповалку тела, все чем-то заляпанные, и запах, омерзительный запах разврата. Не выдержав, они сбежали из общей гостиной, где сейчас были все четыре факультета, точнее выжившие старшекурсники, что сражались за Хогвартс. По пути вниз они натыкались на различные следы сбежавших из гостиной гриффиндора студентов. Вот Теодор Нотт и Дафна Гринграсс приводят себя в порядок, держа морды кирпичом, и плевать, что на шее куча засосов. Или буквально по соседству с ними Невилл, Сьюзен Боунс, Ханна Аббот и еще какая-то девочка с Хаффлпаффа пытаясь не краснеть, разыскивают в ворохе одежды что-нибудь уцелевшее. Гарри и девушки помогли другу, тем более, что у четверки на руках сверкали такие же браслеты как и у него самого. А за поворотом они нашли Джорджа в компании Анджелины и Алисии. Они уже привели себя в порядок, но по грустно-счастливому лицу Джорджа и так было все ясно. Они спускались все ниже и находили все больше народу. Кто-то предпочел уединиться с любимым человеком. Кто-то умудрился объединиться в небольшую компанию. Как Драко, Панси и Забини с Миллисентой. Гарри, когда увидел этих четверых, едва сдержался, дабы не сказать какую-нибудь колкость. А вот Денниса Криви в компании какой-то слизеринки он увидеть не ожидал. Особенно с такими одухотворенно-счастливыми лицами и с браслетами на руках. Уже гораздо позже он узнает, что это была Астория Гринграсс. Правда, не все имели украшение в виде браслетов или иных форм проявлений семейных уз. Многие из тех, кто участвовал в общей оргии, были без каких-либо украшений. Да и не все те кто уединился, заморачивался с подобным. Еще больше было тех, кто стыдился своего вчерашнего поведения. Особенно те, кто развлекался в основном с собственным полом. Хотя Гарри сильно удивился, увидев браслеты на руках Рона, Лаванды и Дина. Последний был хмур, словно осенняя погода. Лаванда была счастлива, не взирая на то, что шла в раскоряку, что на фоне такой же походки от Рона, было почти и не заметно. Сам же Рон был непривычно задумчив. А стоило ему сесть за стол, как он тут же с шипением боли подскочил на ноги и, найдя взглядом Гарри, произнес: – Это ты во всем виноват! – Он словно пылал от праведного гнева. В большом зале все затихли, в ожидании. – Я?! – Удивился Гарри. – Ты! – Выдохнул с ненавистью Рон. Он хотел продолжить, но в этот момент кто-то схватил его за плечо, развернул и мощным ударом в пах коленом заставил согнуться пополам. Стало видно, что этим кем-то была его сестра Джинни, пылающая от гнева и залитая слезами. На руке у нее было семь переплетенных вместе браслетов. У всех, кто увидел подобное, глаза на лоб полезли. А Джинни тем временем, не останавливаясь, продолжала избивать брата, ногами, руками, посудой. Она совсем забыла о палочке и просто била и била по несчастному рыжему, пока старшие братья не смогли ее оттащить и не принялись успокаивать и расспрашивать, что же все-таки случилось. Рон застонал и даже попробовал подняться. Зря. Джинни к этому моменту уже рассказала братьям, что учудил младшенький. И что у нее на руке за украшение. Хотя про последнее никому пояснений не требовалось. А вот понять, виноват ли Рон и в самом деле в произошедшем или это кто-то так хотел отравить Слагхорна, хотелось многим, если не всем. *** Гарри стоял на вокзале, провожая детей в их первую поездку в Хогвартс. К сожалению, его девочки не смогли сегодня быть в столь знаменательный день с ним. Они заняты какими-то очень важными исследованиями. Он уже давно привык, что его женщины намного умнее его, и что они занимаются наукой в отделе Тайн, откуда выбираются только, чтобы побыть в кругу семьи да отдохнуть. Он не обижался. Тем более, что его мечту о большой и дружной семье, девочки полностью воплотили. У него, Гарри, четверо сыновей и три дочери. Две любящие жены, пусть и частенько слишком увлеченные работой. Два домовика, что безумно рады возне с детьми. И бабушка с дедушками, что так же периодически навещают их семью, чтобы повозиться с внуками. Что еще нужно для счастья? Только увидеть мрачную мину Рональда Уизли в окружении трех негритят с рыжими шевелюрами. Гарри мотнул головой, прогоняя лезущие в голову вопросы, порой лучше не знать ответов. Неожиданно вспомнилось, как они все же узнали причину, почему Рон все это сделал. Глупая ревность, которую рыжий так и не изжил. Зато именно она и помогла толкнуть Гарри, Гермиону и Луну навстречу их общему счастью.